Глава 1. 4
Завтрак закончился, и Даяна внезапно оказалась там, где всё началось — на краю пропасти, куда она упала. Воспоминания о боли, хоть и притупившейся, вернулись, но новая энергия и хрупкое спокойствие давали силы идти дальше. Панакота шагнул вперёд, и в этот момент мир замер. Он расправил неоновые крылья — острые, графичные, словно вырезанные из стекла или металла. Их яркий свет, голубой и алый, отбрасывал преломляющиеся тени, создавая завораживающий узор. Каждое перо было идеально выверенным, как часть космического механизма, а металлические элементы, врезанные в его спину, блестели хромом, соединяя природу и технологию в пугающей гармонии. Когда крылья раскрылись полностью, они задрожали, издавая лёгкий звон, как натянутая струна. Панакота подхватил Даяну на руки с грацией, в которой чувствовалась властная уверенность. Её лицо почти касалось его груди, а волосы развевались в сиянии крыльев. Воздух наполнился звенящей энергией, и с каждым взмахом мир становился всё более размытым, нереальным. Они поднимались выше, пока не достигли края высокой скалы. Панакота осторожно опустил её на землю, но его руки задержались, словно проверяя, что она в безопасности. Его взгляд, глубокий и непостижимый, проникал в самую её суть.
— Я вернусь за тобой через сутки, — произнёс он тихо, но с непререкаемой уверенностью, как шелест крыльев, пропитанный властью.
Перед уходом он прикрепил к её груди, в районе сердца, и на запястье два устройства. При соприкосновении с кожей они засветились неоновым зелёным, пульсируя, как живые. Одно, вероятно, отслеживало её состояние, другое — связывало с ментальной технологией этого мира. Даяна ощутила их тепло, но оно было холодным, чужим. Она не могла медлить. Шаги её были лёгкими, но быстрыми, сердце колотилось, как сумасшедшее, подгоняемое смесью волнения и надежды. Она бежала к знакомому зданию — многоэтажке, которая всегда казалась ей оплотом стабильности в этом хаотичном мире. Но у двери она замерла. Изнутри доносились звуки смеха, звона бокалов, веселья. Её сердце сжалось. Интуиция подсказывала: Рей не один. Женский голос, низкий и хрипловатый, резанул слух, как нож. Даяна застыла, не в силах поверить. Её грудь сдавило, словно мир раскололся на тысячи осколков. Губы задрожали, дыхание перехватило.Она могла уйти, но любопытство и боль толкнули её вперёд. Рука, дрожа, надавила на ручку, и дверь со скрипом отворилась. Полумрак комнаты окутывал всё, но её взгляд сразу поймал силуэт. Длинноволосая брюнетка в коротких шортах и обтягивающем топике сидела на кровати, её фигура казалась гипертрофированно совершенной, как из глянцевого сна. Рядом — Рей, его взгляд, прикованный к ней, был спокойным, почти естественным. Даяна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Перед ней, словно в замедленной съёмке, разворачивалась реальность, к которой она не была готова. Её любовь, её надежда рушились, оставляя лишь пустоту и боль.
Даяна бесшумно забралась в шкаф, осторожно прикрыв за собой дверь. Лишь шорох ткани, когда она укрылась одеждой, нарушил гробовую тишину комнаты. Её сердце колотилось так яростно, что казалось, оно разорвёт грудь. Она затаила дыхание, стараясь стать невидимой, но каждый нерв дрожал от напряжения. Реальность вокруг рушилась, не совпадая с её представлениями о жизни, о Реe. Сквозь щели шкафа доносились голоса — смех, лёгкие шутки, перешёптывания. Рей и незнакомка были погружены в свой мир, а для Даяны это зрелище было как удар в сердце. Сначала их разговор казался безобидным, но вскоре атмосфера изменилась. Звуки страсти, их движения, их дыхание — всё это вонзалось в неё, как раскалённые иглы. Рей был таким, каким она его знала: грубым, властным, уверенным. Женщина же, судя по её реакции, наслаждалась этим, подогревая его пыл. Даяна зажмурилась, но образы, словно выжженные в сознании, не исчезали. Страх, ревность, боль и смятение сплелись в тугой узел, из которого не было выхода. Каждая секунда в этом удушающем шкафу тянулась, как вечность. Она хотела бежать, но ноги не слушались. Хотела кричать, но голос застрял в горле. «Поговорить с ним?» — мысль мелькнула, но тут же угасла. Что она скажет? Как изменит его предательство? Он не был рядом, когда она падала в пропасть, не поддержал, когда она нуждалась в нём. Всё, что она считала их любовью, оказалось для него пустым. Её мысли путались: понять его или себя? Простить или цепляться за боль? Она не могла смотреть на это, но и уйти не могла — шкаф стал её временной тюрьмой, отражением её внутренней ловушки.