22 Глава. Власть.
От лица Димы.
После того как я вырубил её бутылкой, мы с Виктором стояли, тяжело дыша, пытаясь прийти в себя. Я нарочно притворился слабым, чтобы она подумала, будто победила. Чтобы вкус триумфа оказался у неё на языке. Увы, победа ей не светит. Никогда.
— Какого чёрта?! — выкрикнул Виктор, тяжело опираясь на стену.
Я опустился на диван и, морщась от боли, стянул с себя футболку, насквозь пропитанную потом и кровью.
— Принеси аптечку, — прошипел я, сдерживая злость.
Я был в ярости. Совсем не ожидал от неё такого поворота. Думал, расслабимся, отвлечёмся, забудемся хотя бы на несколько часов... Но нет, не судьба. До сих пор ощущал её сладкий вкус на губах, и от этого возбуждение только усиливалось, сводя с ума. В голове был хаос.
Виктор вернулся с аптечкой и, тяжело опустившись на диван, начал обрабатывать рану на руке.
— Может, ты объяснишь наконец, что, чёрт возьми, происходит?! — возмутился он, зло срывая бинт с упаковки.
— Не твоё дело, — прорычал я, промывая себе рану на груди. — Лучше помоги.
Он скривился, но подошёл ближе. Его пальцы были неуклюжи, но хоть какая-то помощь. Через несколько минут мне стало легче — адреналин постепенно спадал, разум прояснялся.
Я встал и направился к ней. Осторожно наклонился, приложил два пальца к шее — пульс есть. Жива. Не теряя времени, несмотря на тупую боль в ребрах и плечах, я поднял её на руки. Она была лёгкой, почти невесомой, и какой-то странный покой охватил меня, пока я нёс её наверх.
В спальне я аккуратно опустил её на кровать, откинув тёмные волосы с лица. Пристегнул две руки наручниками к изголовью. Так будет надёжней. Спокойней. И для неё, и для меня.
Сел рядом, разглядывая её. Такое милое, расслабленное лицо. Даже сейчас, после всего, она выглядела... прекрасной. Неуловимо хрупкой, почти невинной. Я провёл рукой по её щеке — кожа была тёплая, нежная. Когда она спит, кажется, будто всё это — не реальность, а сон. Проклятый, сладкий сон.
В дверь постучали. Вошёл Виктор. Его взгляд метнулся к ней, потом ко мне.
— Вижу, шутки шутками, а ты втюрился, — сказал он сухо.
Я ничего не ответил. Просто продолжал смотреть на неё. В голове творился полный беспорядок. Ненависть, желание, привязанность. Я не понимал, чего хочу — убить её или защитить. Если подумать, она ведь просто выполняла свою работу. Орудие. Не она нажала на спуск. И теперь я уже сам себе начинаю её оправдывать. Чёрт, я попал.
— Ты меня слышишь вообще? — вновь заговорил Виктор, раздражённо махнув рукой.
— Да тихо ты, — пробурчал я. Бросив на неё последний взгляд, встал и вышел из спальни вместе с ним.
Мы спустились на кухню. Я достал ведро, налил воды, взял швабру и стал убирать лужу крови, оставленную мной. Руки дрожали, злость всё ещё кипела внутри.
— Так ты мне объяснишь уже наконец, что происходит? Или дальше в молчанку играть будем? — не унимался Виктор. Какой же он приставучий.
— Я её с пожара вытащил. Официально — умерла. Так удобней. Никто не будет искать. Мне нужно было время разобраться, — коротко бросил я, не отрываясь от пола.
— Разбираться, говоришь... Это ты с ней так разбираешься, что она в одном нижнем белье по дому шляется? — хмыкнул он. — Хотя, надо признать, фигура у неё — бомба. Я себе её примерно так и представлял.
Кровь закипела. Я резко развернулся, подошёл к нему, схватил за воротник и с силой прижал к стене.
— Я тебе сейчас глаза выколю, понял? Никогда больше не смотри на неё! Не думай, не мечтай, не говори! Она — моя! — прошипел я, сжав его так, что он начал задыхаться.
— Всё, всё! Я понял, понял! Ни слова больше! — быстро затороторил он, испуганно глядя мне в глаза.
Я отпустил его, оттолкнул и вернулся к уборке.
От лица Майи.
Неизвестно, сколько прошло времени. Очнулась я от жуткой головной боли. Всё пульсировало, виски сдавливало, как в тисках.
— Да чтоб ты в аду горел, Ковалёв, — пробормотала я сквозь стиснутые зубы.
Открыла глаза — и снова та же комната. Те же стены, тот же приглушённый свет, запах его парфюма. Потянулась, чтобы потереть глаза — и тут же осознала: руки скованы. Наручники. Снова.
— Как же он меня достал, — прошипела я сквозь зубы, пытаясь вытащить руки из браслета.
Бесполезно. Металл холодный и крепкий. Я подёргалась ещё немного, поняв, что вырваться не получится, выдохнула и легла обратно, глядя в потолок.
Спокойно. Главное — сохранять спокойствие.
Через какое-то время дверь открылась, и вошёл Дима. На нём было только одно полотенце, повязка на животе слегка промокла от крови, в руке он держал недопитую бутылку виски. От него несло спиртным и чем-то тяжёлым — напряжением, яростью и... чем-то ещё, тем, что не поддаётся описанию.
— Проснулась? Как голова? — с усмешкой спросил он и небрежно плюхнулся в кресло напротив.
Я отвернулась, не отвечая. Просто не могла смотреть на него. Всё во мне кипело.
Он резко метнул бутылку виски в стену рядом со мной. Та с грохотом разбилась, разбрызгав янтарную жидкость. Я вздрогнула, сдерживая крик.
— Ты что, с ума сошёл?! — возмутилась я, приподнимаясь на локтях насколько позволяли наручники.
Он усмехнулся. Пьяный. Глаза блестят, движения дерганые, но в них — не просто алкоголь. В нём бушевала тьма.
— Возможно, — лениво сказал он, наклонил голову и вдруг засмеялся, как будто услышал что-то забавное внутри себя.
Он подошёл к кровати, влез на неё и стал приближаться. Я дёрнулась, но была бессильна — руки крепко зафиксированы, а он резко раздвинул мои ноги и встал между ними, ловя мой взгляд.
Я застыла. Он держал мои ноги, гладил их, скользя пальцами по коже, любуясь как скульптор, прикасаясь с почти болезненной нежностью.
— Интересно, — сказал он, — что будет, если я сделаю тебе ребёнка? Думаю, он бы у нас вышел красивым. Ты — с характером, я — с генами. Убойная смесь.
— Да я тебя... — начала я, но он резко перебил:
— Что ты сделаешь, а? Ты привязана. Полностью в моей власти. Я могу делать с тобой всё, что захочу.
Он поднял одну из моих ног, прижал к губам, начал целовать, поднимаясь всё выше, к бедру. Я сжала зубы.
— Значит, всё-таки любишь меня? — усмехнулась я, глядя на него с вызовом.
Он резко отстранился. Лицо его потемнело, взгляд стал холодным.
— Нет, — ответил он. Но звучало это "нет" слишком неуверенно. Его игривое настроение мгновенно испарилось. Я почувствовала — попала в точку.
Я решила продолжить:
— Нет? Тогда почему ты себя так ведёшь? То ненавидишь, то на кухне не можешь от меня оторваться. Ты определись, Димочка. Или ты просто трус, боишься признать, что сгорел?
Он смотрел на меня, как хищник на раненую добычу. В его глазах плескалась буря.
— Я играю, — сказал он холодно. — Просто играю с тобой, пока мы ищем того, кто тебя заказал. Не более.
Это было жалкое оправдание, выдуманное на ходу. Я фыркнула.
— Врёшь самому себе...
— Заткнись, — перебил он резко. — Походу, я сильно тебя ударил. Мозги поотбивало.
Он встал с кровати, бросил на меня быстрый взгляд — хищный, голодный — и не сдержался, провёл рукой по моему телу. От его прикосновения по коже пробежали мурашки.
Он подошёл к тумбочке, достал ключи от наручников и освободил мои запястья. Я тут же рванулась, но он моментально перехватил мои руки, зажал их своими.
— Ты сейчас же ляжешь спать. Если вздумаешь выкинуть номер — привяжу обратно и трахну тебя как последнюю шлюху, — прошипел он, глядя мне прямо в глаза.
Его глаза пылали. Там было всё: ярость, желание, замешательство. Слишком много эмоций для человека, который якобы "просто играет".
Я вырвала руки и хмуро посмотрела на него.
— В душ-то можно? Или сам собираешься меня мыть? — язвительно бросила я.
Он усмехнулся:
— Такое удовольствие тебе не достанется. Справишься сама. Когда вернусь — ты должна спать, — сказал он и вышел из комнаты.
Я села на кровать, сжав кулаки. Слушаться этого психа? Да ни за что. Но сил что-то делать не было. Голова гудела, тело ныло. Мыслей о побеге — никаких. Словно всё внутри выгорело.
Я подошла к шкафу, стала копаться в его одежде. Не собиралась щеголять перед ним в нижнем белье — насмотрелся уже, хватит. Нашла какие-то спортивные шорты и чёрную футболку, взяла чистое полотенце и пошла в душ.
Тёплая вода расслабила мышцы, как будто смыла весь страх, всю грязь, всю невыносимую тяжесть этого дня. Я стояла под струёй, кажется, час, а может и больше. Ничего не хотела — только стоять и не думать.
Вернувшись в спальню, я заметила: постель была аккуратно застелена, свежее бельё. Пока меня не было, он всё поменял. На комоде — три кусочка пиццы. Я подошла и молча съела их. Быстро, жадно. Сытая и чистая, я забралась под одеяло и закуталась с головой.
Я уснула почти сразу.