Арлекин

Настал тот день, когда нужно было выступать. Я не нервничала, но у меня было предчувствие, что что-то случится сегодня. Тамара Степановна стояла с нами за кулисами и быстро раздавала указания ребятам. Она суетилась и действовала мне на нервы. Так и хотелось подойти к ней и сказать: «Успокойся, это банальный спектакль для детей».

Я, правда, плохо спала сегодня: всё думала о той девчонке в курилке. Она меня здорово напугала, хотя я и не понимала, чем. Кажется, у меня начинается паранойя. Тут меня пнули в бок:

— Ей, Катя, не летай в облаках. Сейчас наш выход, — обозвалась Мальвина. Не могу поверить, что ей интересно участвовать в этом. Хотя, однажды она меня ошарашила, сказав, что хочет быть актрисой.

— Я готова. Я выучила свои слова и уже с нетерпением, как и ты, жду нашего выступления. Если честно, я побыстрее хочу выступить и лечь спать, — улыбнулась я. Мальвина только закатила глаза. Да, ничего я не понимаю в искусстве. Детдом меняет людей, раньше я была активной, и всё на свете меня интересовало: друзья, мир, родители, школа. А сейчас я какая-то пустая внутри. Нет больше азарта и стремления, но жить нужно дальше, и я это прекрасно понимаю.

Выхожу на сцену, улыбаюсь детям и машу приветливо рукой. Стою на середине сцены и звонким голосом кричу:

— Дети, а вы были цирке? Я Клоунесса, люблю людей смешить.

И началось, слово за словом, шаг за шагом, — и я мило прощаясь, ухожу со сцены. Смотрю за выступлением других ребят, особенно за Пашей. Эх, Тамара Степановна, вы угадали, Паша справился с ролью Арлекина. Я видела счастливую улыбку и огонь в его глазах. Благое дело мы сделали с классом.

Смыв грим с лица, я смотрю на своё отражение в зеркале, ничего не поменялось, только нет больше нарисованной улыбки. Слышу тихие шаги воспитательниц и голос Грымзы:

— Он ведёт себя спокойно, Томочка, но я против того, чтобы он находился в коллективе. Моё первое знакомство с ним выдалось очень скверным, и этот гадёныш должен быть изолирован надолго от наших детей. Они хоть и не ангелочки с крылышками, но меру знают, а этот... Так что подумайте, нужны ли вам такие проблемы.

Я не поняла, о ком сейчас идёт речь и кто здесь у нас «гадёныш», но диалог Грымзы с нашей классной был для меня загадкой, которую мне захотелось угадать. Выйдя из туалета, я последовала в комнату. Ну и денёк выдался, спать хочется ужасно. Упав на кровать, я пару минут глядела в потолок и только через некоторое время почувствовала, что начинаю засыпать. То ли меня кто-то дернул, то ли я почувствовала чье-то присутствие в комнате, но сон как рукой сняло. Свет в комнате загорелся, и я увидела Соломку, бледную, со слезами на глазах. Её губы прошептали лишь пару слов:

— Там Мальвина. Она, она... — я не дослушала и выбежала в коридор. Неизвестность и страх окутали меня, как туман.

В женском туалете собралась уйма народу. Одни всхлипывали, другие тряслись от страха. Увидев меня, они расступились, и я наконец-то увидела фигуру, которая неподвижно лежала на полу. Мальвина — моя единственная подруга в этом гадюшнике, была мертва. Худенькая шея была синей, словно её чем-то душили, возле неё лежали капроновые чулки, а лицо было странным.

Странным, странным... Опомнись, Катя, она неживая! Я покосилась на ребят и в одно мгновения потеряла равновесие и начала падать. Мне казалось, что я просто сплю и вижу призраки родных, которые тянут ко мне свои руки и говорят: «Иди к нам. Здесь хорошо».