Лампочка | Кирилл Егоров

«Если что-то может пойти не так — оно пойдёт не так»
закон Мерфи

***

Кристина Метельская.

Не знаю, в какой именно момент Вселенная решила, что я — её любимая игрушка для битья. Может, когда братец вчера заявил, что ему «срочно нужна новая форма, а то старую на пятом матче порвали как туалетную бумагу»? Та самая форма, что стоит, как крыло от боинга, и даже с моей «волшебной» работой, придётся копить пару недель. Если, конечно, нет желания сидеть на одной гречке и кататься, вместо такси, на ЛиАзе.

Когда к трём часам ночи проснулась от ночного кошмара, в котором я была на месте Серсеии Ланнистер, а все вокруг кричали: «Позор! Позор!», и швыряли в меня, чем попало. Вот только в «Игре престолов» хоть мир был выдуманный, а мой мозг услужливо подменил Королевскую Гавань на коридоры нашего универа, а кричащую толпу — на лица тех, кто видел тот проклятый плакат.

Когда утром позвонил Стас, наш менеджер, и голосом «я-тебе-не-завидую» сообщил, что кто-то «настоятельно рекомендовал» временно не давать мне серьёзных заказов?

Когда таксист, вместо моего адреса, приехал бог знает куда и начал капать на мозги, включив платное ожидание?

Или когда я, уже готовая сжечь всех в аду, вышла на улицу — и чей-то чёрный мерин с ревом затормозил в луже, щедро окатив меня ледяной жижей из снега и дорожной грязи?

А, когда со стороны водительского места опускается тонированное стекло, и я вижу улыбающееся лицо Егорова, не могу определиться, что меня бесит больше — собственная растерянность, или его информированность о том, где я нахожусь.

— Подвезти? — как ни в чём не бывало, спрашивает он.

Чувствую, что мой рот против воли раскрывается от осознания его уровня наглости. Или идиотизма?

— Ты следишь за мной что ли?!

— Ты в сторис отметила это место, — невозмутимо поправляет.

И вот тогда я точно понимаю: Вселенная не просто смеётся. Она ржёт в голосину, утирая слёзы.

На секунду отвлекаюсь на телефон — экран мигает уведомлением:

«Машина подъезжает».

Демонстративно разворачиваюсь к въезду во двор, делая вид, что Егорова здесь попросту нет. Но он, конечно же, вываливается из машины, оставляя мотор работать, и вальяжно прислоняется к капоту, засунув руки в карманы дорогого пальто.

Терплю минуту. Две. Но его взгляд буквально прожигает кожу. Приходится повернуться.

— С чего вдруг такой интерес к моей скромной персоне? Универ тебе показался недостаточно эпичной площадкой для троллинга? Решил закрепить успех — рассказать всему городу, что я шлюха?

Он делает вид, что задумался, даже подбородок почесывает.

— Забавная теория, — наконец говорит. — Но нет. Я, вообще-то, извиниться приехал.

— Ну так извиняйся. Давай. Жду.

— Ну, я... как бы, уже, — смотрит на меня так, будто сомневается в моей способности понимать человеческую речь.

Ах вот как.

Заявляет, как само собой разумеющееся, как будто — это я идиотка тупая, которая не заметила его пламенных извинений.

Значит, его «извинение» — это вот это вот всё: подкатить ко мне на машине, обрызгать грязью, ухмыляться и ждать, что я сама упаду в обморок от такой чести?

— О боже, — притворно ахаю. — Ты прав! Кажется, я действительно пропустила момент, когда ты, рыдая, валялся у меня в ногах и молил о прощении.

Парень морщит лоб, как будто пытается понять — я издеваюсь или реально сошла с ума.

— Спасибо, Егоров! — рычу, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в ладони. — Мне страшно полегчало. А теперь, раз уж ты такой мастер извинений — сооруди машину времени и верни всё, как было. Или хотя бы исчезни.

Морозный воздух обжигает легкие, когда я делаю глубокий вдох. Прекрасно. Очередное подтверждение его никчемности. Ни одна адекватная девушка не станет терпеть такого — когда извинения звучат как милостыня, брошенная под ноги.

Будь я его настоящей девушкой, — Боже упаси — меня бы бесило это больше всего. Ведь он, я уверена, косячит постоянно — забывает о встречах, грубит официанткам, опаздывает на собственные матчи. И каждый раз извиняется так, словно делает одолжение.

Какой идиотке понравится, когда «прости» звучит как «ну ладно, признаю твое существование»?

Он не уходит. Напротив — его губы растягиваются в той самой ухмылке, от которой мне хочется либо заорать, либо швырнуть в него чем-то тяжелым.

— Ну нет. Так быстро я от тебя не отстану.

— Мне побарабану.

Так и стоим на морозе, как два дебила.

Я хотя бы могу объяснить свою глупую позицию: жду такси, которое уже двадцать минут «подъезжает», и искать его по всему району как-то не хочется.

Но, Егоров-то чего мерзнет?

Вон, уже нос красный. А, когда он этим самым носом, совсем не аристократично шмыгает, весь его пижонский образ в моей голове трещит по швам. Роняю смешок и с издевкой смотрю на этого мажоришку.

— Тебе бы хоть раз в жизни на метро прокатиться, — фыркаю, наблюдая, как он ёжится от холода. Кажется, его дорогое пальто внезапно не такое уж и теплое. — Может, тогда научился бы ценить тёплые машины.

Он лишь пожимает плечами, и этот его проклятый кадык дергается в такт ухмылке.

— Зато теперь я точно знаю — ты не только красиво ругаешься, но и смеёшься. Почти как нормальный человек. Хотя... — глаза скользят по моему лицу. — Почти — ключевое слово.

Этот комментарий заставляет меня скрипеть зубами. Твою мать. Почему он всегда умудряется вывернуть ситуацию в свою пользу?! Как будто это я веду себя как психованная истеричка, а он — образец терпения и снисходительности?!

— Всё сказал?

— Ты странная. Я уж рассчитывал на повторение пощечины.

— Я странная?! — возмущаюсь, и вовсе не притворно. — Не страннее типа, ищущего себе фейковую подружку!

— А я и не говорил, что я не странный. Ты слишком остро реагируешь, как для эскортницы, когда тебе предлагают «работу».

— А ты много их встречал?

Кидаю с вызовом, зная, что все его познания об эскорте ограничиваются похабными анекдотами и дешёвыми сериалами.

— Достаточно, чтобы знать: ни одна не отказывалась бы от сорока тысяч за пару часов.

— Поздравляю. Только что встретил первую.

Наши взгляды сталкиваются, и в его глазах внезапно появляется что-то новое — не насмешка, а почти уважение. Его лицо стало опасно приближаться, и я тут же отпрянула.

— Не переживай, ты итак у меня первая.

— Оу. Обещаю быть нежной и аккуратной.

Громко смеюсь со своих же слов, настолько они бредовыми кажутся, а Егоров только улыбается шире.

Что и требовалось доказать. Таким, как Егоров, пока нет надобности пользоваться услугами эскорта в общепринятом понимании — они достаточно молоды, красивы, имеют хорошую тачку и на их банковских картах достаточно нулей, чтобы склеить любую понравившуюся девчонку, не предлагая ей денег напрямую.

Мои клиенты — да и вообще, люди, которые заказывают себе такой отдых, лишены всякого азарта в отношении женщин. Они уже насытились, переженились, и им до фонаря. Это же определенная рутина. Они не хотят разговаривать, знакомиться, тратить время. Им, куда проще, набрать менеджера и сказать: «Вот бюджет, привезите мне девочек, с которыми будет интересно просто посидеть и пожрать».

Да. Такие заказы серьёзно бывают. Но, куда-уж Егорову, чтобы это знать.

— Так что, красный кляп отложим до следующего раза, — хмыкаю, вспоминая наше знакомство.

— Не смеши меня, — закатывает глаза.

— И не пыталась. У меня слишком тонкий юмор, чтобы некоторые могли понять.

Где это гребанное такси? Если оно не приедет в ближайшую минуту, я рискую начать воспринимать этого идиота как нормального человека.

Пытаюсь разблокировать телефон, но на экране высвечивается надкусанное яблоко, сигнализируя о том, что корпорация «Эпл» — хрен клала на наши морозы, превратив гаджет, стоимостью в сто пятьдесят тысяч, в бесполезный кирпич.

Прекрасно. Просто превосходно.

— Слушай, ну тебе же реально холодно! Хватит выкобениваться! Садись в тачку. Отвезу домой, или куда там тебе надо.

— Я жду такси.

— Чет я не вижу твоей кареты.

Я тоже не вижу. С радостью дала бы этому горе-таксисту по тыкве.

— Я с тобой никуда не поеду, Егоров. Откуда мне знать, может ты вообще решил, что не окончательно надо мной поиздевался и прикопаешь в ближайшем лесу.

— Это может сделать любой таксист, — фыркает, закатывая глаза.

Аргумент резонный, конечно.

— Может. Поэтому мою геолокацию с часов отслеживает подруга, — почти не вру.

Брат действительно настоял на этой мере предосторожности, и я согласилась — в нашей работе лишняя безопасность не помешает. Вот только, мои «умные» часы разрядились ещё утром. Но он-то об этом не знает.

— Спасибо за предупреждение. Буду знать, что первым делом нужно избавиться от часов.

Еще и снегопад начинается. За... шибись. Прям картина вселенской несправедливости. Из-за таких моментов действительно начинаешь верить, что судьба тебя ненавидит.

— Хрен с тобой, поехали, — сдаюсь, понимая, что вариантов немного.

Выбор между заносчивым хоккеистом и вечерним переполненным автобусом... Как ни прискорбно, выбираю первое.

Парень вновь натягивает свою излюбленную маску победителя, однако, полагаю с красным носом она выглядит и в сотую долю не так эффектно, как ему кажется в его голове. Закатываю глаза, когда тот галантно открывает мне дверь, и помогает сесть в автомобиль. Джентельмен фигов. Интересно, где же он просрал все это воспитание, когда «извинялся» своим фирменным способом?

Пока он обходит машину, в последний раз окидываю взглядом двор в надежде увидеть заветные «шашечки». Но таксист с интригующим именем «Атажат», с его 2,9 звёздами в рейтинге — явно окончательно заблудился в трёх соснах. Судя по всему, кроме экзотичного имени, у водителя ещё и уникальное понимание географии.

— Музыку выбираю я, — заявляю, усаживаясь в кожаное кресло его купе.

Хотел подвезти? Пожалуйста. Но никто не обещал, что это будет приятная поездка. А я намерена устроить настоящую акустическую пытку его барабанным перепонкам. Такую, чтобы после сегодняшнего вечера у него выработался условный рефлекс — держаться от меня и моего музыкального вкуса подальше.

— Только не эти ваши бабские треки.

На лице вся смесь отвращения, кою тот, очевидно, испытывает к современной попсе.

Тут же прикидываю, насколько идиоткой буду выглядеть, если на всю мощность сабвуфера грянет «За деньги, да!» — которую сама терпеть не могу. Но учитывая его мнение обо мне, это было бы слишком идеально.

— Тогда сейчас включу народные песни и наслаждайся.

— И не их тоже.

— Тогда Моцарта сразу?

Кручу бегунок, пока не нахожу на случайной радиостанции песню Мурата Насырова — «Я это ты (Ты это я)».

— О, моя любимая!

Безбожно вру, ни капли не краснея. Потому что, нечто подобное явно в репертуаре моей преподавательницы по метрологии. Кажется, половину первого курса походилось наслаждаться этой песней всякий раз, когда ей кто-то звонил.

Откидываюсь на сиденье, предвкушая его реакцию. Но вместо ожидаемого раздражения вижу, как его пальцы начинают отстукивать ритм по рулю. А через мгновение... нет, этого не может быть! Он тихонько подпевает!

Не могу утверждать с уверенностью, но готова поспорить, что мой рот раскрылся достаточно широко, чтобы туда выехал товарный вагон поезда. От греха подальше, выкручиваю громкость на минимум, решив покончить с песнопениями, пока не начала думать, что страдаю слуховыми галлюцинациями. Не хочу, чтобы в очередном кошмаре, мне приснился поющий Егоров. Хватило сегодняшней ночи.

— Адрес назовешь? — усмехнулся Кирилл, где-то на третьем светофоре. — Или ко мне поедем?

Вот же у... блюдок.

— Конечно, к тебе, — язвительно выплевываю. — Я ж только об этом и мечтаю. Погоди, сейчас открою свой фанатский блокнотик имени тебя, поставлю крестик.

Скорее, на скорую руку сооружу куклу-вуду, чтобы от души нафаршировать её иголками. И большую часть воткну в голову.

— Прям разбиваешь мне сердце.

— А, там есть, что разбивать? — хмыкаю. — Не переживай, как приеду домой, обязательно поплачу на коленях перед твоим портретом. Как обычно.

Проглатываю весь поток нецензурщины, который вертится на языке, и называю ему адрес. Иначе эта полемика может растянуться навечно, а машина Егорова — последнее место, где бы я хотела сейчас находиться.

— Ты вообще понимаешь, что ведешь себя как полный псих?

— А ты — как истеричка, которой сделали недостаточно комплиментов, — парирует, не отрывая глаз от дороги.

— О, значит, я истеричка, потому что не хочу терпеть твою дешёвую наглость? Интересная логика. Наверное, в твоём мире все, кто тебе перечат, просто «недостаточно оценены»?

— В моём мире люди хотя бы умеют говорить «спасибо», когда их подвозят.

— Спасибо? За что? За то, что ты обляпал меня грязью, как дворовую собаку, а теперь делаешь вид, что оказал услугу?

— Если бы я хотел тебя обляпать, я бы развернулся и проехал по той же луже ещё раз, — его губы растягиваются в ухмылке. — Это был бы куда более честный подход, чем твои пассивно-агрессивные шуточки.

— Пассивно-агрессивные? Да я готова тебя агрессивно-агрессивно придушить прям сейчас!

— Ну давай, попробуй, — наконец поворачивает голову. — Только учти: если ты меня задушишь, кто тогда довезёт тебя до дома?

Открываю рот, чтобы выдать ему ещё более язвительный ответ, но... Блин. Он прав. Я в его машине. В его власти. И самое обидное — он это прекрасно понимает.

— Адрес назвала, теперь можешь заткнуться и везти, — бросаю, утыкаясь в телефон с демонстративным видом «разговор окончен».

— О, значит, всё-таки не ко мне?

— Боюсь, у меня аллергия на мажорные интерьеры.

— Не переживай, — парирует, небрежно переключая передачу. — У меня дома всё куда проще. Только золотые унитазы и хрустальные люстры.

— О, как скромно! — притворно восхищаюсь. — Наверное, вторую люстру пришлось продать, чтобы оплатить мои «услуги»?

— Нет, вторую люстру я обменял на твоё чувство юмора. Жаль, оказалась бракованная.

— Зато твоё самомнение явно без дефектов, — огрызаюсь. — Гарантийный срок истёк, а оно всё работает.

— В отличие от твоей тактичности, — бросает, резко тормозя на светофоре. — Такое ощущение, что её у тебя вообще не было.

— Ой, извини, — делаю преувеличенно виноватое лицо. — Я, кажется, забыла её в другом пальто. Вместе с терпением и желанием терпеть тебя.

— Ничего страшного, — ухмыляется. — Зато у тебя отлично получается другое — беситься из-за каждого моего слова.

— Знаешь что? Просто заткнись и вези, — скресщиваю руки на груди.

— Как скажешь, принцесса.

Отвечаю ему исключительно выразительным жестом, при котором задействуется средний палец. Егоров только смеётся. Похоже, эта поездка будет дольше, чем я рассчитывала.

Мысленно добавляю ещё десяток иголок в его воображаемую куклу вуду. Особенно — в ту часть, где у нормальных людей бывает совесть.

Дорога от центра до моего района, занимает от силы двадцать минут, но из-за гололёда автомобили напоминали копошащихся улиток, и мы без конца застревали в пробках на каждом повороте.

Егоров приоткрыл окно, и ледяной ноябрьский воздух ворвался в салон, заставив меня вздрогнуть. В этот момент рядом притормозила потрёпанная «Приора», из которой, несмотря на наглухо закрытые окна, доносились знакомые аккорды «Третьего сентября». Моё лицо непроизвольно скривилось — эта песня стала моим личным проклятием с тех пор, как в первый класс меня поздравили ею вместо «Happy Birthday».

— Не твой репертуар? — ехидно поинтересовался Егоров, заметив мою реакцию.

— Если бы мне платили по рублю за каждое «Третье сентября» в мой день рождения — я бы уже купила этот мерин и выкинула тебя из него на ходу.

Всем кажется, что это весело и жуть как «оригинально», а меня уже тошнит даже от исполнителя, хотя Михаил Захарович не виноват в том, что у людей начисто отсутствует фантазия.

Когда мы наконец подъезжаем к дому, на лице Егорова появляется выражение, будто он ожидал увидеть что-то более... соответствующее его представлениям.

— Серьёзно? — парень с сомнением осматривает мой скромный дом, который по серости сливается с затянутым небом. — Давай реальный адрес.

— Да, сиëзна, — кривляю, вспоминая всемиизвестный мем. — Прости-и-и, не вписываюсь в твой идеалы? Какая жалость.

Фыркаю, переводя взгляд на самую обычную шестнадцатиэтажку ещё девяностых годов. Ну да, не Москва-Сити и не элитный дом в центре города или новостройка со всеми удобствами, с её ценами в стоимость почки. Серая и невзрачная, коих тысячи по всем городам. Чему так удивляться?

— Слушай, я может и мудак, но не оставлю тебя хрен пойми где с севшей трубкой, потому что ты дохрена гордая. Не тупи. Куда отвезти, или давай я тебе такси вызову.

Ирония ситуации невероятна — советы «не тупить» от человека, чье жизненное кредо, судя по всему, состоит именно в этом.

Куда уж, золотому мальчику, понять, что не у всех папаша — воротила строительного бизнеса, которому принадлежит застройка половины всех новых районов города. Как и не все, способны просто так отдать полмиллиона в год за обучение в нашем политехе. У меня нет ни папы-олигарха, ни мамы, которая прикроет спину. Только я, мой младший брат и бесконечный список дел, которые не сделают себя сами.

И нет, Кирилл, я не трахаюсь за бабки — хотя, конечно, тебе проще верить в этот бред, чем признать, что кто-то может выживать без папиных денег!

И вот как, спрашивается, объяснить это человеку, чье эго раздуто до таких размеров, что ему уже не хватает места в собственном мерседесе?! Как заставить понять, что не все рождаются с золотой ложкой в задние, а у некоторых она с детства застряла в горле, мешая дышать?!

Но именно в ту секунду, когда я все же решаюсь огласить весь этот словесный понос, злосчастный гаджет наконец подает признаки жизни.

Охренеть, как вовремя!

Гашу в себе порыв никому не нужных откровений, и отвечаю на вызов.

— Да, Тамара Васильевна, — чувствую, как с каждым сказанным словом, кровь отступает от лица. — Нет. Нет, не дома. Да. Да, скоро буду, — клятвенно обещаю соседке.

— Проблемы?

Хоккеист приподнимает бровь, разглядывая мое побледневшее лицо, а я делаю вдох, только теперь осознавая, что невольно задержала дыхание. Открываю рот, чтобы ответить что-то язвительное, но в голове такая каша из мыслей, в которой невозможно собрать даже простое «пошёл нахрен». Алфавит будто стирается из памяти гигантским ластиком. Совершенно не понимаю, как складывать буквы в слова, а слова в предложения.

Крепко зажмуриваюсь и медленно выдыхаю, пока кровь стучит в висках.

— Эй, ты меня слышишь? Всё норм?

Пытаюсь открыть дверь, чтобы выскочить из машины, но чужие пальцы обхватывают мое запястье — не больно, но достаточно крепко, чтобы остановить.

— Дыши. Глубоко.

— Отста...

— Блять! Заткнись на секунду и дыши! — рявкает. — Вдох. Выдох. Повторяй за мной.

И, к моему собственному удивлению, я слушаюсь. Воздух наполняет легкие. Один вдох. Другой. Дрожь в пальцах понемногу стихает.

— Теперь объясняй, — парень все еще держит мои руки, но хватка стала мягче.

— Ванная... — выдыхаю. — Я... могла не закрыть кран.

— Серьёзно? Ты чуть не словила паничку из-за гипотетического потопа?! — хмурится. — Помощь нужна?

Егоров? Тот самый самовлюбленный идиот, который еще недавно предлагал мне «сорок тысяч за пару часов», теперь рвется помогать с «гипотетическим» потопом?!

— Да я скорее...

— Сдохнешь, чем попросишь помощи, знаю, — перебивает. — А если серьёзно?

— Почему?

— Почему что?

— Почему ты... — жестом обозначаю всю эту абсурдную ситуацию.

— Потому что ты сейчас выглядишь так, будто готова или расплакаться, или кого-то убить, — резко отвечает. — И мне, какого-то хера, не хочется ни того, ни другого. Или что, Метельская? Думала, я начну торговаться за помощь?

От его слов во рту появляется странный привкус. Не злости. Не раздражения. Что-то другое.

— Спасибо, что подвёз!

Выскакиваю из машины так стремительно, будто сидела не на кожаном сидении мерседеса, а на раскалённой сковородке.

В след летит какая-то фраза, но я уже не слышу.

Сколько будет стоить ремонт соседке плюс компенсация за испорченные нервы? Я закрыла утром кран? Точно?

Помню, как хотела принять ванную, но поняла, что совершенно не успеваю. Вылетела из дома пулей. А теперь ищу в сумке ключи и думаю, насколько всё плохо. Новый ремонт, в квартире соседки и моей съемной, я точно сейчас не потяну.

***

«Я извинился — это когда ты сказал «ну, типа, прости» и ждёшь, что она упадёт в обморок от такой щедрости»
© Кирилл Егоров

«Когда два упрямых идиота мерзнут на улице вместо того, чтобы просто сесть в тёплую машину — это не судьба. Это естественный отбор»
© Вселенная

***

От Автора.

Буду благодарна если после прочтения поставите звездочку. Спасибо! 🫶🏻