Ночные огни Токио

Сатору Кадзунари был воплощением мужской привлекательности. Высокий, с выразительными чертами лица, он сразу привлекал внимание. Его рост, превышающий средний, придавал ему уверенность, а стройное, но мускулистое тело выдавало время, проведённые в спортзале. Каждое его движение было плавным и уверенным, словно он привык быть в центре событий.

Его лицо - идеальное сочетание жесткости и харизмы. Четкие очерченная, высокие скулы, прямой нос и слегка приподнятые брови создавали ощущение, что он всегда сосредоточен, даже если это не так. Его губы - узкие и слегка искривленные в тени загадочной улыбки, которая появлялась на его лице лишь в редкие моменты, когда он решал, что стоит продемонстрировать свою уверенность. Но когда он молчал - его лицо становилось почти непроницаемым. Его темные глаза - глубокие и пронзительные, будто видящие всё, что происходит вокруг. В них читалась невидимая сила и холод, словно эти глаза видели столько жестокости, что ничто не могло удивить его. Но именно эта глубина глаз, их почти черный цвет, заставлял многих ощущать на себе тяжесть его взгляда. Его волосы - тёмные, почти черные, немного растрёпанные, свободно падали на лоб, придавая его облику небрежный, но всё же привлекающий стиль.

Он был умен, и это ощущалось в каждом его движении и слове. Его интеллект был его оружием, а внешность - лишь обёрткой. Сатору знал, как использовать свою привлекательность и силу, чтобы получить всё, что он хотел. И именно эта смесь красоты и холодной решимости привлекала к нему внимание, но и одновременно заставляла держаться на расстоянии.

Утро. Сатору стоял у окна своей квартиры в многоэтажке в центре Токио, взглядом охватывая панораму города. В его глазах отражались огни города, но внутри было лишь холодное спокойствие. Он чувствовал, как его сердце ускоряется с каждым моментом, каждый вдох был обдуманным, каждый шаг - подготовленным. Он знал, что сегодня будет решающий момент.

Его цель? Отец. Сатоши - один из самых жестоких и властных членов японской мафии. Его отец. Тот, кто не просто запятнал их жизнь, он уничтожил её. Тот, кто по своему приказу убил мать Сатору, Юкико, потому что она осмелилась восстать против его грязных дел. Юкико пыталась сбежать с сыном, увести его как можно дальше от грязных дел клана, но Сатоши не позволил. Он запер сына, а мать убил, потому что она мешала его планам. Сатору знал, что его отец не даст ему сбежать, потому что он был его прямым и единственным наследником. Он был для него важен. Но и он, в свою очередь, был готов разрушить всё, что его отец построил.

- Это твой конец, Сатоши Кадзунари, - прошептал Сатору себе под нос, когда его глаза упали на ключи, лежащие на столе.

Он ехал в назначенное место - на склад, где хранился чемодан, в котором находились документы, способные разрушить всё. Эти документы - ключ к лидерству в клане, и они должны были стать его оружием. Сатору был готов - он знал, что не имеет права на ошибку.

Когда он подъехал к складу, его взгляд сразу же зацепился за охрану. Несколько мужчин в форме стояли возле нужного контейнера. Он знал, что если попадется, это будет конец. Отец сразу всё поймет, и ему не будет пощады. Но Сатору не думал о провале. Он приготовился к этому моменту и был готов к любым последствиям.

Глубокий вечер постепенно поглощал город, и на складе стали загораться тусклые фонари. Холодный ветер проникал в его одежду, заставляя его быстрее двигаться. Он заметил, что охранники начали расслабляться, уставшие от смены, переговаривались между собой и даже устраивали перекур. Сатору не терял времени, тихо пробрался к нужному контейнеру.

Он использовал пароль, который выведал заранее. Код был правильным, и дверь открылась. Внутри был только один чемодан, стоящий в центре помещения. Он замер на мгновение, понимая, что не имеет права медлить. Быстро схватив его, он выбежал, не закрывая двери, давая себе лишь один наказ - уйти незаметно.

Когда он пробежал до своей машины, его тело сжалось от напряжения. Он сел в машину, глубоко вздохнув, и посмотрел на чемодан, который теперь был его. «Начало положено... начало твоего конца, Сатоши», - шептал он, сжимая руль.

Но тут раздался вой сирен.

- Чёрт! - выругался Сатору и рванул с места. Машина понеслась , оставляя за собой следы на асфальте. Токио погружался в ночь, и на улицах почти не было людей. Его скорость возрастала, он игнорировал светофоры, мчался через перекрестки, маневрируя между машинами. Он чувствовал себя в своей стихии, но чем быстрее он ехал, тем больше росло напряжение.

И вот, когда до дома оставался всего один квартал, на перекрёстке его глаза мелькнули на красный свет. Но он не замедлил. Он был слишком близок. Нервное напряжение, стресс, адреналин, и тут - удар.

- Сбил... - прошептал он, резко нажимая на тормоза.

Он остановил машину, выскочил и увидел лежащую на асфальте девушку. Тело было в неестественной позе, её лицо - бледное, а глаза судорожно пытались разглядеть хоть что-то, будто бы она пыталась найти ответ. Сатору почувствовал, как кровь отхлынула от его сердца. Он быстро наклонился, нащупал пульс. Он был слабым, но ощутим. Она могла выжить.

Вдруг они встретились взглядом . Эти серые глаза были полны страха и отчаяния. Она не говорила ничего, но он знал - она все понимает.

- Ты... жива красавица, - пробормотал Сатору, будто пытаясь убедиться.

Девушка потеряла сознание. Он огляделся вокруг - свидетелей не было. Он осторожно поднял её на руки и, не колеблясь, понёс к машине.

- Не переживай, красавица, всё будет хорошо, - тихо сказал он, укладывая её на заднее сиденье.

Он снова проверил, не наблюдает ли кто. Убедившись, что никто не следит, он сел за руль и направил машину в ближайшую больницу.

В больнице он спешил, нес её на руках, подзывая медицинский персонал.

- Она пострадала в аварии, я был свидетелем. Помогите ей! - сказал он, его голос был напряжённым, но в нём звучала решимость.

Когда Сатору передал девушку врачам, его сердце снова сжалось, а дыхание перехватило. Он успел заметить, как её тело, ещё несколько минут назад безжизненно лежавшее в его руках, сейчас забирают на носилках, а медсёстры спешат в реанимацию. Всё происходило быстро, но для него время будто замедлилось.

Сатору почувствовал, как напряжение нарастает. Врач снова обратился к нему, пытаясь расспросить о происшествии. Но Сатору знал: он не может позволить себе задержаться. Каждый взгляд, каждый вопрос мог привести к его разоблачению. Он ощущал, как холодный пот выступает на лбу, несмотря на свою решимость.

- Мне нужно немного воды, - сказал он, пытаясь сделать голос спокойным и невозмутимым.

Врач, казалось, не заметил ничего странного в его просьбе. Он кивнул и направился к ближайшему шкафу, чтобы налить стакан воды. Это был момент, который Сатору ждал. Он не думал, что вода была ему необходима. Нет. Это была лишь возможность.

Когда врач отвернулся, Сатору тихо и стремительно шагнул к дверям. Его движения были быстрыми, но осторожными, почти незаметными. Он почувствовал, как его пульс ускоряется, но не остановился. Не дождавшись, пока врач вернётся с водой, он, не делая лишних движений, скользнул в коридор.

Дверь за ним тихо закрылась. Он двигался уверенно, не оборачиваясь, лишь краем глаза ловил мелькнувшие силуэты медсестёр и пациентов в холле. Все эти лица казались ему чуждыми, как в тумане. Его сознание было сосредоточено только на одном - исчезнуть. Его шаги становились всё быстрее, когда он пересёк пустой коридор, мимо кабинетов, прячась в тени.

Он сам был как тень, стремительно теряющаяся в лабиринте больницы. Никаких следов. Никаких взглядов. Он должен был исчезнуть. И он это сделал. На мгновение ему показалось, что его преследуют, но затем наступила тишина. Он был свободен.

Когда он вышел на улицу и почувствовал свежий ночной воздух, его тело расслабилось. Он сел в машину , взглянуть на чемодан, запустив двигатель, и поехал, не оглядываясь назад. Всё было завершено. Но внутри его терзали странные ощущения. Он не знал, что будет дальше. Но он точно знал: он не мог забыть эту девушку.

Он подумал о её взгляде, о том, как она открыла глаза и посмотрела на него, как будто видела что-то большее, чем просто спасителя. И это ощущение не отпускало его. Он чувствовал вину, перед ней, но это ли чувство преобладало в нем?