5.Остров без пощады
Дождь лил, будто небо решило смыть все грехи этого города — но некоторые пятна не смываются.
Кровь растекалась по мокрому асфальту, превращаясь в тёмно-алые потоки, которые уносил в ливнёвку ветер.
Руки дрожали — не от холода, от боли.
Нож блеснул в сером свете дня, и снова — хлюпающий, липкий звук, от которого мороз пробегает по коже.
Капли дождя смешивались с кровью на лезвии, превращая его в искажённое зеркало.
Где-то вдали хлопнула дверь, крик застрял в шуме ветра, и город будто отстранился, притих, наблюдая.
Силуэт в плаще стоял посреди улицы, не двигаясь, — в его руках всё ещё был нож.
Ветер швырял капли в лицо, но глаза оставались сухими.
Взгляд — прямой, хищный.
Днем ранее….
Ближе к вечеру корабль прошёл проверку без сучка и задоринки. Команда наконец-то причалила к берегу греческого острова.
Как только все собрались и вышли на сушу, Зулема отозвала Лейлу в сторону. Голос её был тихим, но твёрдым:
— «Дальше идёшь сама. Я покажу, куда и к кому можно обратиться за жильём по нормальной цене, а с кем лучше не связываться.»
Лейла внимательно слушала, пытаясь впитать каждое слово.
— «У тебя телефон есть?» — спросила Зулема.
— «Нет,» — пожаловалась Лейла.
Зулема хмыкнула и достала из кармана один из своих старых, поцарапанных телефонов. Протянула его девушке с лёгкой улыбкой:
— «Вот, держи. Не разбей и не потеряй. Удачи.»
Лейла взяла телефон, чувствуя тяжесть ответственности и надежду.
— «Спасибо…» — прошептала она, глядя в глаза Зулемы.
— Но не забывай — здесь никто никому ничего просто так не даёт
Зулема повернулась и растворилась в толпе, а Лейла, с новым, хоть и стареньким, телефоном в руках, сделала первый шаг в неизвестность.
Лейла шла по узкой каменистой тропинке, вдыхая свежий, пропитанный солью и соснами воздух. Остров раскрывался перед ней во всей своей первозданной красоте — бескрайнее лазурное море ласкало берега, сверкая под последними лучами заходящего солнца.
Вдоль тропы раскинулись белоснежные домики с ярко-синими ставнями, словно вырезанные из сказки. В воздухе витал аромат цветущих оливковых деревьев и диких трав, перемешанный с легкой пряностью местных специй.
Песчаные пляжи прятались в уютных бухтах, а вдалеке, на вершинах холмов, можно было разглядеть древние руины, хранящие свои тайны.
Пение птиц, мерное журчание ручья и отдалённый звон колокольчика осликов создавали мелодию острова — живую, манящую и одновременно загадочную.
Каждый шаг Лейлы отдавался в душе тихим трепетом надежды и лёгкой тревогой — впереди было много неизведанного, но и возможность начать всё с чистого листа.
Она чувствовала, как за ней кто-то следит — лёгкое покалывание на коже, словно холодный шёпот скользнул по спине. Каждый шаг отдавался эхом в её сознании, а тени вокруг казались живыми и опасными. Она обернулась, но улица была пуста — или ей так хотелось думать.
На следующий день..
Лейла вышла из домика, пытаясь заглушить в груди этот постоянный комок страха и пустоты.
На рынке пахло гнилыми фруктами, потом и грязью — здесь не было никакой красоты, только хищный шум и пронзительные взгляды, которые казались ножами.
Проходя мимо прилавков, она заметила странного продавца — худого, с заострённым лицом и глазами, в которых горел какой-то безумный огонёк.
Он наклонился к ней и прошипел:
— Эта штука заберёт твой страх, но лишь на время. Поняла? Время, мать его, дорого стоит.
Лейла попыталась отвернуться, но что-то заставило её задержать взгляд на этом человеке. Сердце бешено колотилось. Ей показалось, что кто-то наблюдает за ней.
Она ускорила шаг и свернула в узкий, тёмный переулок, где воздух пахнул плесенью и страхом. Вдруг — резкая хватка за плечо, боль пронизала тело.
— Ты думала, что уйдёшь? — прорычал кто-то в её ухо.
Лейла обернулась и увидела Джека — глаза горели ненавистью и безумной решимостью. Его лицо искажала жестокая улыбка.
— Ты убила Джану, сука, — голос его дрожал от злобы, — и теперь ты заплатишь за это всей своей кровью.
Лейла начала биться, била его в лицо, рыдала и проклинала. Но Джек был зверём. Он схватил её волосы и резко дернул голову назад.
— Слышишь? Я тебя уничтожу. Пусть твоя смерть станет проклятьем, которое будет гнить в твоей душе.
Он выхватил нож — длинный, грязный, с зазубринами на лезвии. Без предупреждения он вонзил его в её бок, так, что холодное лезвие вошло глубоко, разрывая плоть.
Лейла издала дикую, пронзительную душераздирающую боль, которая разорвала её изнутри. Она попыталась вырваться, но силы покидали её тело, а вокруг всё поплыло и потемнело.
— Это только начало, — прошептал Джек, отступая и оставляя её истекать кровью на холодной каменной мостовой. — Ты не уйдёшь от меня. Никогда.
Лейла побледнела до смерти, едва могла дышать — каждое её вдохновение давалось с мучительной болью.
Она лежала на холодном асфальте, мир вокруг словно плыл в тумане, а перед глазами мерцал силуэт, медленно приближающийся к ней.
И этот взгляд — холодный, знакомый, безжалостный — пронзил её насквозь.
Зулема.
— Какого чёрта ты тут делаешь? — холодно спросила Зулема, наклоняясь к Лейле. — Где ты выспалась, а? Вонять-то от тебя несёт, хоть за три версты.
Лейла захлёбывалась собственной кровью, губы шевелились, пытаясь что-то сказать, но слова застряли в горле.
Зулема улыбнулась — жестко, но с оттенком чего-то более глубокого, почти человеческого.
— Вот это вечная проблема, — тихо сказала она, — что бы ты ни делала, ты всегда где-то рядом.
Лейла погрузилась в темноту. Тишина стала абсолютной, не было ни звука — ни шороха, ни дыхания, только пустота.
И вдруг…