6
Николас брел по грязному переулку с крадеными колой и бутербродами в сумке. Джинсовый костюм на нем висел, а некогда качественные ботинки прохудились до того, что пришлось клеить носы темной изолентой.
Несмотря на длительное прозябание в самом бедном районе города, Николас остался скромным и послушным ребенком со скрытыми талантами, демонстрировать которые на публике смущался.
После смерти бабки мальчик перестал надеяться только на ее пенсию, паршивые оценки в академии загубили стипендию, поэтому пришлось найти способ зарабатывать деньги самому. Людей с таким очевидным недостатком не брали даже на самые скверные профессии.
Первым делом он продал всю мебель, а вторым - сдал квартиру иммигрантам. Платили они немного, но всегда вовремя, и все равно денег этих хватало с горем пополам.
Он старался не попасться на краже и делал это осторожно, выбирая новые места. Набирал немного и не каждый день, чтобы не пали подозрения. Большинство охранников отпускали его из сочувствия. Но были и те, кто делал вид, будто не замечает слепоты мальчика. В любом случае в клетке он еще ни разу не оказывался.
Когда близился конец месяца, он считал дни до начала следующего. Именно тогда мусульманин по имени Ахмед отрывал пять тысяч крон от семьи. Николас распределял их по дням, но никогда недосчитывался на последней неделе: нередко его обкрадывали собственные же напарники.
Он понимал, что всю жизнь так продолжаться не может. Он знал, каким бесценным даром владеет, но использовать его по назначению не умел. Здесь он попробовал первый в жизни алкоголь и первые наркотики. Здесь он почувствовал себя счастливым и свободным как никогда, но это какое-то нездоровое и слишком быстрое счастье проходило, оставляя неприятный осадок и окуная в еще большую меланхолию.
О его таланте никто в новом кругу знакомых не догадывался. Он редко доставал инструменты и уже начал забывать многие партитуры.
Разумеется, о том, чтобы сочинять самому, и речи не шло. Он не умел вызывать вдохновение на голодный желудок.
Николас не решался пройти в дом своего детства и каждый раз, когда забирал месячную выплату, направлял пустой взгляд на то место, где предположительно стояло фортепьяно. Он и не догадывался, что новые хозяева давно от него избавились, чтобы освободить место для стиральной машины. Новые жильцы не подозревали, насколько важна для мальчика эта крупица прошлого, и без сожаления от нее избавились.
Из инструментов у Николаса оставалась только губная гармошка. Раньше он не позволял играть на ней даже самым близким, но бедность не знает брезгливости, поэтому та собрала всех микробов проулка.
Взамен на легкое воровство новые друзья позволяли слушать новостные программы по телевизору, который подключали к трансформаторной будке прямо на улице. Они собирались в круг и обсуждали политические проблемы. Николаса этим вечером чуть не поймали. Ему пришлось бежать, не оглядываясь и не дожидаясь звукового сигнала светофора, поэтому он сильно устал, и сил на споры у него не оставалось. Однако ухо его не могло не поймать собственного же имени, прочитанного с экрана голосом диктора.
— Если вы узнаете человека, чей фоторобот сейчас на экране, — позвоните нам по номеру ниже. Николас Эшби. Двадцать лет. Возможно, мертв, — обрывочными фразами сообщала она.
Остальные на телевизор внимания не обращали. Понедельник был самым тяжелым днем для всех бедняков. Уставшие и недовольные рабочие скорее были готовы урвать последнее даже у нищего.
Юноша с опаской озирался и вытянул руки, чтобы нащупать воздух. Его место находилось на крупной дистанции от других бродяг, в ряду погнивших коробок. Он спрятал руки в карманы и поспешил к своему пристанищу, все еще улавливая отголоски своего имени.
— Полиция не сообщает причины поисков этого гражданина. Он может быть потенциально опасен или заражен.
«Неужели меня объявили в розыск только потому, что я украл несколько банок со шпротами?», — подумал он.
— Скорее всего, мужчина уже мертв, но если вам известно последнее место его пребывания...
Мальчик прибавил шаг, чувствуя чужое присутствие. Он будто находился под куполом или под толщей резко застывшей от мороза воды. Звуки, которые ранее казались просто отчетливыми, стали невыносимо громкими. Шорох в пакетах и отдаленное биение поездов, гудки, чавканье из какой-то забегаловки. Все смешалось, и он сбился с пути, впервые в жизни, потерял координацию и направление. Больше остальных выделялся голос пожилой женщины. Он перекрывал даже рев колодок и печальный взрыв смеха новых друзей.
Николас взялся за голову и заскулил. Что-то железное и холодное приставили к его затылку. Старуха все еще шептала, но слов он не разбирал. Послышался легкий щелчок и рев двигателя. Холод отступил, и мальчик упал на колени, вытирая мокрое лицо.