22. Конец
Утро было серым и липким, как будто город не проснулся до конца. За окном капал мелкий дождь, в комнате было тихо, только будильник на телефоне Арины вибрировал в полумраке. Встала она первой, по привычке. На цыпочках прошла в ванную, умылась холодной водой, встряхнула волосы, включила утюжок.
Спальня ещё спала, Даня свернулся в комке одеяла, как ребёнок. Арина же уже была на ногах, сосредоточенная и собранная. Расчёсывала длинные волосы, прядь за прядью прогоняя через плойку. На столе стояла косметичка, аккуратно раскрытая. Стрелки, тени, тушь — уверенными движениями наносила макияж, будто надевала броню. Сегодня она должна была быть красивой. Стойкой. Без намёка на прошлую ночь, где он сидел с кулаками на кухне, а она выводила его оттуда взглядом.
Когда волосы были идеально прямыми, а макияж — безупречным, Арина подошла к шкафу. Извлекла чёрную юбку — плотную, по фигуре. Подобрала к ней олимпийку Adidas и чёрные высокие кеды. Образ был законченный, немного дерзкий, немного «не как обычно». Но она устала быть только мягкой.
Она посмотрела на себя в зеркало. На неё смотрела другая Арина — не девочка, которая терпит, а та, что ставит границы. И, может быть, немного мстит. Даже если молча.
На кухне уже ждал завтрак — два бутерброда, йогурт и чай. Всё для него. Всё как всегда. И только после этого — она пошла его будить.
Зашла в спальню, села на край кровати, мягко провела пальцами по его затылку.
— Даня, вставай. В школу надо.
Он застонал, натянул одеяло на голову.
— Холодно, отстань...
— Вставай, я тебе костюм погладила. Чистый. Лежит на стуле.
Он медленно выглянул из-под одеяла, глаза припухшие от сна. Взгляд упал на её фигуру. Стройные ноги в юбке, волосы идеально уложены, глаза с выразительными стрелками. Он приподнялся на локтях.
— Ты куда собралась, конфетка?
Арина ничего не ответила. Только поставила на тумбочку стакан воды и ушла в ванную. Даня потянулся, пробормотал:
— Точно с утра не мася... ведьма прям. Но красивая, чёрт.
Он нашёл на стуле аккуратно сложенный спортивный костюм — его чёрный Nike, любимый. Он пах свежестью и Арининым кондиционером для белья. Даня переоделся, зевнул, прошёл в кухню. Арина уже стояла у окна, пила чай. Спокойная. Молчаливая. Но в этой тишине чувствовалось что-то новое.
Он сел напротив, начал жевать бутерброд.
— Ты злишься ещё, да?
Арина не посмотрела на него. Просто вздохнула:
— Я просто устала.
— От меня?
— От всего.
Он замолчал. Смотрел, как она глотает чай, как поправляет волосы. Казалась далёкой. Не той, что целовала его лоб ночью, не той, что плакала из-за него. Другая. Незнакомая.
— Я... — начал он, но остановился. Не знал, что сказать.
— Лучше не говори ничего, — мягко оборвала она. — Просто веди себя нормально.
Он кивнул. Это было как приказ — не грубый, не злой, но твёрдый. Она не кричала, но вся в ней сейчас была сила. Тихая, настоящая.
Они вышли из дома в семь двадцать. Даня шёл рядом, руки в карманах, капюшон на голове. Арина — с ровной спиной, с прямой походкой, будто шла не в школу, а на важную встречу. Он украдкой бросал на неё взгляды — заворожённый, растерянный.
— Тебе в этой юбке нельзя ходить, — буркнул он. — Слишком... ну, короче.
Арина остановилась, посмотрела на него с прищуром.
— Слишком что?
Он отвёл глаза.
— Красивая слишком.
Она кивнула.
— Вот и радуйся. Я твоя.
Они дошли до школы в молчании. У ворот Даня вдруг остановился, задержал её за руку. Хотел что-то сказать. Может, извиниться. Может, пообещать.
— Арин...
— Не опаздывай, — перебила она и пошла вперёд.
А он остался стоять. Смотрел ей вслед. И в груди что-то щемило. Странное, незнакомое. Будто всё, что он привык держать в кулаке, вдруг стало выскальзывать. И он понимал — если не изменится, она и правда уйдёт. Но сегодня — она ещё с ним. И в этом была надежда.
***
Комната стояла в тишине, как будто даже стены боялись выдохнуть. Говорил только он. Громко. Рвано. Злость мешалась с обидой, и каждое слово било, как плеть. Она стояла посреди комнаты, прижав к груди руки, будто защищаясь. Слёзы подступали, но она держалась. Не плакала.
— Тебе всё мало, да?! Всё не так?! Всё я делаю не так?! — выкрикнул Даня, вцепившись пальцами в волосы. — Ты вечно недовольна! Может, ты вообще уйдёшь, а?!
Арина молчала.
— Ну?! Чё молчишь? — Он шагнул к ней, но она отступила.
— Потому что если я заговорю, ты не услышишь, — тихо ответила она. — Ты умеешь только кричать, Даня. Слушать — нет.
Он застыл.
— Я... — она сглотнула. — Я устала. От твоих криков. От твоих истерик. Я больше не хочу жить в этом аду. Я ухожу.
Она развернулась, шагнула к двери.
— Стой, — выдохнул он. Не громко. Словно выстрел в спину.
Она не остановилась.
И тогда он резко подошёл, схватил её за запястье и рывком притянул к себе. Она едва не потеряла равновесие, но он уже держал её крепко. Их взгляды встретились — её глаза полные упрямства и слёз, его — бешеные, растерянные, испуганные.
— Не уходи, — прошептал он. — Не надо...
Он не дал ей ничего ответить — его губы накрыли её губы, резкие, требовательные, но в то же время болезненно нежные. Он поцеловал её, будто в последний раз. И не знал — последний ли.
Арина не оттолкнула. Не вырвалась. Только сжала в его худи пальцы и закрыла глаза. Потому что устала. Потому что всё ещё любила. Потому что знала — именно сейчас, в эту секунду, он не играет. Он не ломает. Он просит.
Даня держал её, прижимал к себе, целовал щёки, шею, уткнулся носом в висок.
— Не могу без тебя, слышишь?.. Не могу... — бормотал он. — Прости меня, ну пожалуйста. Я дурак. Я же знаю, что дурак. Но ты... ты моё всё.
Она дрожала. Но не от страха. От тяжести чувств. От этой странной нежности, которая вдруг вырывалась из него, такого грубого, колючего. И она позволяла ему. Позволяла всё, что не было болью.
Он целовал её, гладил её спину, тянул ткань её свитера, будто хотел раствориться в ней. Она обняла его за шею, уткнулась в него носом, словно в единственное родное, что осталось.
— Только не отпускай, — прошептала она.
— Никогда, — ответил он.
Позже, когда всё случилось — без лишних слов, без планов, не по привычке, а по любви, по боли, по прощению, — они лежали на кровати в тишине. Арина смотрела в потолок, Даня лежал рядом, её пальцы в его волосах.
— Прости, — тихо сказал он. — За всё. За каждую ссору. За пацанов. За ту ночь. За мои крики. Я, наверное, реально конченый. Но я живу только с тобой.
— Я знаю, — ответила она.
Он повернулся к ней, прижался лбом к её щеке.
— Дай мне шанс. Последний. Я всё исправлю. Клянусь.
Она не ответила сразу. Потом положила ладонь на его грудь — там, где сердце. Оно билось быстро. Слишком быстро.
— Только один, Даня. Один.
Он кивнул.
— Один.
В ту ночь они не уснули долго. Слушали, как за окном идёт дождь. Как трещит старая батарея. Как где-то в коридоре скрипит пол.
Он держал её за руку. Крепко. До утреннего света. Как будто боялся снова потерять. Это был их синтетический рай
***
КОНЕЕЦ. следующая история будет связана с одним из шоу «ю»