Часть 7. Всё осветилось
Свежий вечерний воздух внезапно стал плотным и вязким. Я изо всех сил пыталась скрыться с места преступления, но конечности увязли в нем, словно в болоте, а грудь сдавило так, словно я теперь находилась на самом его дне. В какой-то момент я перестала бороться, посмотрела на небо и поняла: все было кончено. Звезды на мгновение разгорелись и одновременно погасли, не выдержав высокого напряжения. Грязь добралась и до них. Я стояла и смотрела, как тьма неспешно разливается по сумеречному небу, поглощая тусклые остатки света, и жирными потеками стекает по узкой полоске заката.
Собрав последние силы, я совершила стремительный рывок вверх и грузное тело, наконец, оторвалось от липкой поверхности. Окрыленная этим маленьким успехом, я оттолкнулась еще раз и небо снова стало немножко ближе. Не веря своему внезапному везению, я делала прыжок за прыжком, и каждый новый становился длиннее предыдущего. Иногда ноги соскальзывали и мне приходилось с большей осторожностью нащупывать новую спасительную «ступень». Я словно взбиралась по невидимой извилистой лестнице, которая существовала до тех пор, пока я в нее верила и рушилась, когда меня одолевали сомнения.
Я прыгала, поднимаясь все выше и выше, потеряв всякие ориентиры в пространстве: все вокруг, и парк, и пустырь, и город, и небо, превратилось в густую беспросветную болотину, но даже несмотря на это я отчаянно надеялась на спасение, которое непременно должно было ждать меня наверху.
В какой-то момент ноги перестали слушаться. Я протянула руки над головой и начала лихорадочно искать выступы, которые так уверенно вели меня к тусклому свету. Но все было тщетно. Тьма под ногами тем временем приобрела поистине зловещие формы. В ней, казалось, смешалось все, от чего мне с таким трудом удалось избавиться, чтобы стать выше и легче: сомнения, зависть, ненависть, боль и отчаяние. Пока я совершала это долгое изнурительное восхождение, они, прикинувшись грязными липкими комьями, безжизненно лежали на земле. А когда перед глазами замаячил спасительный свет, их длинные липкие щупальца прорезали толщу испоконвечного мрака и вцепились в меня мертвой хваткой. О, нет, наши пороки нельзя утопить или бросить на улице, как слепых котят. Их нужно обогреть, накормить и уложить в кровать. А перед тем, как они закроют веки, спеть самую убедительную, самую честную колыбельную, чтобы ничто не смогло нарушить их чуткого младенческого сна.
Рука появилась неожиданно и я вцепилась в нее зубами. Кем бы ни был этот «Бог из машины», длань его оказалась в нужном месте и в нужное время. Однако мягкая кожа оказалась явно не божественного происхождения: после нескольких отчаянных попыток вытащить меня, рука дернула с такой силой, что мне поневоле пришлось откусить несколько пальцев. Впрочем, свою роль это сыграло: после стремительного рывка мне удалось вытянуть усики и коснуться ими обратной стороны зеркала. По коже растеклись мелодичные вибрации жизни. И обессиленное тело само потянулось к ней.
Оказавшись на суше, я спешно огляделась по сторонам. Слева от меня, на берегу бездонного черного озера, стояла рыжая мамочка с сыном и отстраненно смотрела в воду. Звуки сирены, несмотря на витавшее в воздухе спокойствие, не давали расслабиться. А когда я посмотрела наверх и увидела в небе стаю безобразных гигантских стервятников, меня объял первобытный всепоглощающий ужас. Что-то щелкнуло в голове и я побежала.
Одна из птиц, лениво оторвавшись от стаи, начала стремительно снижаться. Я неслась по протоптанной тропинке, лихорадочно перебирая всеми шестью лапками, а когда за спиной послышался шелест исполинских крыльев, резко свернула в сторону, на ходу откусила листок подорожника и накрылась им с головой. Стальной клюв сотряс землю в сантиметре от жалкого укрытия, обрушив на него сокрушительный дождь из песка и камней. Когда пыль осела, я выждала еще несколько секунд, затем отбросила лист и рванула дальше.
Из повисшего на фонарном столбе громкоговорителя прорезался монотонный женский голос и я спешно забилась под камень.
«Вниманию отряда гражданской обороны, обнаружено уклонение от надзора.
Код: отсечь, обнулить, стерелизовать».
Затем одна из птиц неуклюже свалилась на землю, сложила могучие крылья и принялась методично вертеть шеей, высматривая в траве притаившуюся добычу.
Я уперлась в каменную стену и опустила голову, стараясь не смотреть в лицо смерти, но соблазн одержал верх: наши взгляды, наконец, встретились. И тогда инстинкт самосохранения выстрелил подобно пистолету стартера и я побежала.
Я мчалась напрямик через пустырь, спотыкаясь об острые камни и маневрируя между грудами липкого целлофана, оставленного людьми. Шелест крыльев за спиной нарастал с удвоенной силой, но я уже не оглядывалась. Обернуться - значило умереть. Только это теперь имело значение.
Кубарем скатившись по берегу озера, я юркнула в темный лабиринт. Над головой нависли округлые каменные глыбы, скрыв меня от глаз неумолимых преследователей. Но обманчивое чувство защищенности, как и стены моего неприступного убежища, вскоре разлетелось вдребезги под натиском стальных камней. Я бежала как одержимая и, чтобы не поддаваться всенарастающей панике, отсчитывала бесчисленные повороты: налево, направо - черный клюв пробивает земную твердь. Налево, налево, направо - смертоносный коготь раскалывает камень. Налево, налево, налево, направо - око смерти терпеливо ждет меня в конце тоннеля. Разогнавшись, я что было сил протаранила стену посредине и полетела вниз.
Падение было недолгим. Теплый порыв ветра подхватил меня, словно перышко, и я отдалась его власти. Птицы остались позади: они толкались, кричали и неустанно рыли землю в тщетных попытках оборвать еще одну жизнь, которой не было. А подо мной простиралась зеркально чистая водная гладь, настолько ровная, что нарушать ее своим внезапным неосторожным приземлением совсем не хотелось. И не пришлось.
Ноги уперлись во что-то большое, теплое и мягкое. Я подняла голову и увидела до боли знакомое лицо. Фигура человека была поистине гигантской: одна только ладонь, на которой я оказалась, была размером с футбольное поле. Он мягко ступал по воде и ноги его оставляли на поверхности едва заметную рябь. В сравнении с ним я чувствовала себя жалкой и бесконечно маленькой, но присутствие его наполняло сердце давно растраченной любовью. Тепло, исходящее от его руки, вдохнуло в меня новую жизнь. И на этот раз я пообещала себе стать лучше себя прежней.
Человек остановился и плавно сомкнул ладонь. Тени сгустились и разум заволокла легкая пелена сомнений. Кем же я стала? И где теперь искать дом? Был ли вообще хоть какой-то смысл во всем этом? Эти незримые коршуны изнутри клевали меня в темечко, но когда спаситель открыл ладонь, они развеялись, как пепел на ветру.
Я увидела город, который никак не мог быть построен людьми: своими размером и формами он только возвеличивал прелесть окружающей его природы. По натоптанным улочкам суетливо сновали тысячи таких как я и мне почему-то казалось, что им будет очень нужна моя помощь. Перед тем как ступить на священную землю, я в последний раз посмотрела наверх: прозрачное облачко в форме сердца растворилось в лучах полуденного солнца. И все осветилось.