Глава 1
**Глава 1: Первый Звонок**
Звонок на первый урок прозвенел ровно пять минут назад. В коридоре стояла гробовая тишина, нарушаемая только монотонным жужжанием старых ламп дневного света и далекими криками физрука со стадиона. Пылинки лениво танцевали в полосах солнечного света, пробивавшихся сквозь высокие, грязные окна.
Хван Хёнджин стоял у доски, спиной к классу. Его длинные пальцы сжимали кусок мела так крепко, что костяшки побелели. Он выводил дату: *24 июля*. Каждая буква получалась резкой, четкой, как ножевой удар. Белый порошок осыпался на манжет его безупречно белой рубашки, но он, казалось, не замечал. Его спина была напряжена, как тетива лука. Весь его вид – от идеально зачесанных темных волн до безукоризненной линий пиджака – кричал о контроле. Абсолютном. Беспощадном.
Он ненавидел опоздания. Ненавидел беспорядок. Ненавидел эту духоту и пыль, которая лезла в нос и горло. Это напоминало ему подвалы, пыльные склады оружия, запах страха и пота. Напоминало о времени, когда он решал проблемы не записями в журнале, а куда более... наглядными методами. Он сжал челюсти. Прошлое было заперто на сто замков. Здесь он – мистер Хван. Учитель истории. Человек закона. Пусть и с ледяными глазами бывшего хищника.
Дверь в класс с тихим скрипом приоткрылась.
Хёнджин не обернулся. Он знал. Знакомый звук запыхавшихся шагов, легкий стук сумки о косяк, прерывистое дыхание. *Он.*
– Простите, мистер Хван, – прозвучал голос, тихий, немного хрипловатый от бега, но чистый. Как колокольчик, который треснул, но все еще звонит. – Автобус задержался...
Хёнджин медленно, очень медленно повернулся. Его взгляд, холодный и тяжелый, как свинец, упал на фигуру в дверном проеме.
Ли Феликс. Вечный нарушитель спокойствия. Вечный источник этого раздражающего, необъяснимого зуда под кожей.
Феликс стоял, слегка сгорбившись, одной рукой прижимая к груди потрепанный рюкзак, другой – опираясь о косяк. Его ярко-рыжие волосы, обычно такие солнечные, сейчас казались тусклыми, слипшимися от пота. Лицо было бледным, почти прозрачным, под глазами – глубокие фиолетовые тени. Простая футболка и поношенные джинсы висели на его худощавом теле. Он выглядел... изможденным. Хрупким. Как будто сильный порыв ветра сдует его в пыльный угол коридора.
– Пять минут сорок семь секунд, Ли Феликс, – голос Хёнджина был ровным, низким, без единой нотки повышения. Но в классе стало еще тише. Даже пыль, казалось, замерла в воздухе. – Это не "автобус задержался". Это – неуважение. К школе. К предмету. Ко мне.
Феликс вздрогнул. Его большие, широко распахнутые глаза метнулись от лица учителя к полу. Он проглотил комок в горле.
– Я... я очень старался... – прошептал он. И вдруг резко сжал веки, сморщившись. Его свободная рука непроизвольно потянулась к виску, пальцы впились в рыжие пряди. – Ай...
Хёнджин заметил это движение. Заметил, как лицо парня исказила гримаса боли. Мигрень? Или просто попытка разжалобить? Он ненавидел слабость. Ненавидел, когда кто-то пытается манипулировать. В его мире слабость убивала. Быстро.
– "Старался"? – Хёнджин сделал шаг вперед. Его тень накрыла Феликса. – Ты стараешься вовремя закрывать смену в том... *заведении*, где работаешь? Или там тебе прощают опоздания за милую улыбку?
Феликс резко поднял голову. В его глазах мелькнуло что-то – обида? злость? – но тут же погасло, утонув в привычной покорности и усталости. Головная боль, казалось, отступила так же внезапно, как и накатила.
– Нет, сэр. Там не прощают, – ответил он глухо. – Там вычитают из зарплаты.
Хёнджин почувствовал странное, колючее удовлетворение от этих слов. Хорошо. Пусть знает, что мир жесток. Что халявы не бывает. Но тут же внутри что-то дернулось – что-то неприятное, знакомое. Жалость? Нет. Не может быть. Он вышвырнул жалость вместе с кольтом и старым кожаным плащом.
– Садись, – бросил он резко, поворачиваясь обратно к доске. – Последнее предупреждение. Следующее опоздание – дисциплинарная комиссия и звонок твоему... – он чуть запнулся, вспомнив личное дело, – ...опекуну. Если его еще можно так назвать.
Феликс кивнул, не глядя, и почти бесшумно проскользнул к своей парте в самом конце класса, у окна. Он опустил голову на сложенные руки, спрятав лицо. Его плечи выглядели такими тонкими под дешевой тканью футболки. Такими беззащитными.
Хёнджин снова взял мел. "Эпоха Чосон". Он должен был начать урок. Но его пальцы все еще были напряжены. Он чувствовал на затылке чей-то взгляд. Не Феликса. Кто-то другой. Он резко обернулся, сканируя класс. Ученики тут же уткнулись в тетради или в окна. Все как обычно. *Паранойя?* – подумал он с раздражением. *Или прошлое все еще тянет за собой тени?*
Он не заметил, как в окно третьего этажа, из-за темного стекла дорогого черного седана, припаркованного напротив школы за забором, за ними наблюдали. Наблюдал человек в идеально сидящем темном костюме, с острыми черными волосами и губами, сложенными в едва уловимую, заинтересованную улыбку. Его пальцы лениво барабанили по рулю.
*"Ли Феликс... Интересно,"* – подумал Банчан, его темные глаза скользнули с хрупкой фигуры ученика на строгую спину учителя. *"Совсем хрупкий цветочек. И такой... яркий. На фоне всей этой серости. Хёнджин-хён, похоже, тоже это заметил. Как забавно."* Улыбка Банчана стала шире, холоднее. *"Но цветы должны принадлежать тому, кто сможет их защитить. Или... сломать. По настроению."* Он завел двигатель. Игра начиналась. И она обещала быть восхитительно жестокой.
А в классе Хёнджин резко стер дату с доски, оставив облако белой пыли. Лето в Сеуле только начиналось. И оно пахло не морем и свободой, а пылью, потом, старыми страхами и чем-то новым, острым... как запах крови на ветру. Он чувствовал это кожей. Прошлое не отпускало. А будущее... будущее несло только боль. Для кого-то. Возможно, для всех.
Феликс поднял голову и посмотрел в окно. Солнце било прямо в глаза, вызывая новый приступ пульсирующей боли в висках. Он не видел черный седан. Он видел только слепящий свет и пыль, кружащуюся в его лучах. Как его жизнь. Хаотичная. Неуловимая. Болезненная. Он снова опустил голову на руки. Еще один день. Еще один урок. Еще одна битва за то, чтобы просто... выжить. А вечером – снова смена. Вечный круг. И где-то в городе бродил призрак – Чонин, охотник на таких, как он. Сирот. Никому не нужных. Легких мишеней.
Он сжал кулаки под партой. *Выживу. Обязательно выживу.*
Хёнджин, не глядя на него, начал говорить о династиях и войнах. Его голос был ровным, холодным. Но внутри клокотало. Бешенство на этого мальчишку. Бешенство на себя. Бешенство на этот липкий, душный июль, который напоминал ему камеру без окон. И где-то глубоко-глубоко, под слоями льда и стали, шевельнулось крошечное, непонятное чувство. Похожее на тревогу. Похожее на... желание защитить.
Он тут же подавил его. Жестоко. Как когда-то душил врагов. Защищать? Его? Ха. Слабость. Только слабость.
Пыль медленно оседала на парты, на учебники, на рыжие волосы Феликса. Первый урок подходил к концу. Но это было только начало. Настоящая история, темная и кровавая, только готовилась к своему первому звонку. И лето в Сеуле обещало быть по-настоящему жарким. И смертельно опасным.