15
На следующий день, в Хоуптауне начали пропадать люди. Не просто 1-2 человека, ушедшие из своих домов. Тысячи сообщений разрывали телефонные трубки коллцентра полицейского участка.
Люди исчезали прямо из-под носа членов их семей, словно растворялись в воздухе почти без всякого следа. «Почти», потому что везде, где не пропадало бы человеческое существо, на земле оставалась вонючая, чёрная и склизкая жидкость. Никто не отправлялся искать пропавших, ибо большая часть копов исчезла уже к обеду.
В участке оставалось только десять человек, включая Ирвинга Саммеди и Харрисона Гейзенберга, принявшего на себя командование управлением, после подтвержденной смерти Саймона Росса и исчезновения Дженнифер Лозар, объявленой в розыск.
Гейзенберг, прошедший в минувшие сутки через массу психологических и физических метаморфоз, хладнокровно слушал рапорт за рапортом, сидя за столом своего трагически погибшего под руинами напарника. Его не узнали сегодня, когда в экстренном порядке он занял пост Росса. Слишком разительные были изменения. Кожаную куртку он выбросил ещё вчера. Фетровая шляпа лежала в стороне, впервые, за долгие годы оставленная с таким безразличием и ничто не мешали густым чёрным волосам спадать до плеч. Он сбрил бородку, и его козлиному прежде лицу предалось какое-то новое, невиданное прежде сексуальное выражение: черты стали грубее, нос аккуратнее, шрамы и ссадины словно затянулись и кожа была гладкой, молодой. Всего за одну ночь его кожа из мраморной стала смуглой, как у египтянина, а смоляные звездочки глаз загадочно смотрели на мир.
Перед глазами Гейзенберга проносились видения. Он понял, чего-таки не досказал старик. Теперь, Харрисон лично познакомился с одной из инфинитных личин одного из самых древнейших богов существовавших во вселенной и за её пределами. Со стороны казалось, что он просто смотрел на кружащую над столом муху, но на самом деле, перед его лицом разверзлась бездна Хаоса и всё, что он видел, было закрыто пеленой истины.
Ещё вчера, когда он вернулся домой, Глашатай Иных богов заговорил с ним через муху, превращая насекомое в уродливое косматое нечто.
Одна из тысяч аватаров самого великого Ньярлатхотепа говорила, вела с ним ментальный диалог не оставляла его ни на шаг.
«Харрисон Гейзенберг, хах, какое жалкое имя. Однако, ты произвёл на меня впечатление. Я давно наблюдал за этим городом, за его людьми, за этим идиотом Эйзенхауэром и его прекрасной дочуркой,-чудовищная муха шевелила лапками, как бы что-то замышляя,-Признаюсь, моё внимание, скорее, относилось к твоему другу, к этому Стюарту, но он человек конечный. Мне есть, что поведать тебе, Харрисон»
Бесчисленный бог, пребывающий толикой своего могущества в каждом углу вселенной, с наслаждением рассказывал Гейзенбергу о своих пришествиях в мирах, о завоеваниях, пытках, казнях, безумных планах, расчленении Старцев и Ми-го, о сферическом бытие, как о главном враге дремлющего и умалишённого, об отпрыске Ключа и Врат и о его собственных связях с великим султанов демонов Азатотом, спящим вне времени на своём ложе под звучание отвратительных глухих барабанов, играющем на флейте, богомерзкие звуки которой делают его, Ньярлатхотепа, вечным рабом своего отца.
«Как так получилось, что Старик отдал кольцо мне? Твоих ли рук это дело?»,-думал Гейзенберг, а Глашатай отвечал ему,-«Да, ибо у меня есть планы на тебя, Харрисон. Грандиозные планы. Видишь ли, сам я не способен творить в мире людей, уж слишком он далёк от моих владений»
И многое, многое другое рассказывал Древний. Такое, что пазл наконец сложился и истина открылась перед Харрисоном Гейзенбергом. За те часы, что длилось это мистическое просвещение, внешность его сама себя изменила. Привычки, старые и добрые были отброшены навсегда.
Утром, когда он выходил из дома на работу, Сабрина и Гретта не узнали его, пришли в ужас от этой перемены: казалось, сорокалетний Харрисон Гейзенберг не просто помолодел лет на пятнадцать, но и стал абсолютно другим человеком, внешность его разительно отличалась от всего, чем он был когда либо или мог стать. Статная, мускулистая фигура этого высокого загорелого красавца с ослепительной улыбкой никак не складывалась с образом худощавого и неприветливого, белого, как снег, Гейзенберга. Это по-прежнему был он. Всеми фибрами души он ощущал, ЧТО дал ему бог из иных миров. Только пара пальцев на левой руке превратились в чёрные сморщенные трубочки, но, как заверил сам Древний, этот штраф-не такая уж необходимость и его можн будет отменить, если Харри покажет своему хозяину, что достоин этого.
Ибо если Альберт Эйзенхауэр принял кольцо не по воле Ньярлатхотепа, но по воле простых неучей-культистов и сила кольца Ползучего была для старого Альберта строго ограничена, то Гейзенберг мог получить большую силу, куда большую, если будет верно служить Глашатаю, ибо древний хаос был заинтересован в использовании Харрисона в своих личных интересах.
«А что я, кроме чертовых сил, которые мне не сдались, смогу получить за это?!»
Провидческий, бесконтрольный смех через измерения доносился в его голове:
«Ты защитишь свою семью»
Для Гейзенберга, это был единственный нужный аргумент.
Теперь, когда он, бывший собой только лишь душой, чем телом, сидел в офисе, слушал Муху и знал, что нужно было делать, знал, кто был истинным виновником всего и знал, как убить тварь раз и навсегда.
-Саммеди,-позвал он грубо, громко резко и как-то так, что у всех оставшихся в офисе копов побежали мурашки по спинам.
Ирвинг Саммеди, находившийся всё время вблизи от своего нового шефа видел, какая ненормальная перемена произошла с тем. Он встал в стойку смирно перед добродушно улыбающимся человеком, совсем не походившим на Харрисона Гейзенберга.
-У меня есть для тебя задание,-контраст между внешностью, и звуками, выходящими из этого красивого рта, из этих ослепительных, почти женских губ, был чрезвычаен,-Для начала, закрой дверь
Ирвинг повиновался.
-Есть место, в которое ты должен отправиться и принести мне кое-что.
Но место это не находится в нашем мире, но на границе сна и реальности,-Саммеди выглядел озадачено,-Только я один знаю, как туда можно попасть. Не спрашивай меня как и откуда. Просто выполни приказ: твоя цель это сломанный и ржавый меч. Тебе придётся пройти через кошмар наяву, но я верю в тебя, знаю, что ты справишься.
-Есть, сэр,-молодой человек был потерян, но горд, что его признали,-Что от меня требуется?
-Подойди
-Ирвинг Саммеди сделал шаг вперёд
-Протяни свою руку
Он совершил положенное, Харрисон схватил его за предплечье и острые, как кинжалы когти вонзились в руку Ирвинга. Брызнула кровь, чёрная и вязкая.
Прежде чем Саммеди смог что-то понять или осознать, его сознание было уже далеко, а тело Харрисон Гейзенберг любовно усадил на стул перед собой и стал ждать.
-Он вернётся?,-теперь вслух спросил он
-У него нет выбора,-ответила муха
После получения известия о том, что Лозар и Стюарт пропали, Эмили не почувствовала ничего. Она ходила теперь почти не следя за своей внешностью, с растрёпанными рыжими кудрями, большими синяками от недостатка сна под глазами, в том же самом грязном синем свитере с сияющей желтой брошью в виде треугольника, приколотой к нему.
Разумеется, она не смирилась. Прошлой ночью она вломилась в дом Стюарта, где всё стояло на своих местах, с тех самых пор, как хозяин оставил своё пристанище. Ей удалось отыскать то, что она искала.
Хотя пока что ей и не хватало духу открыть записи в маленькой синей тетрадке, но она с рвением до правды учила всё не поддававшийся ей язык, на котором была написана книга в человеческом переплете.
Всматриваясь в гротескные рисунки на страницах книги, всё новые и новые художественные замыслы всплывали перед ней. И она решила, что осуществит их. Скоро. Домой она ещё не возвращалась, там, дома, в пустой галерее её ждала незаконченная картина. Лучшая, как она подозревала, из всех, что были написаны поныне.
Эмили Роззи сидела на полу в доме Эдварда Стюарта силясь заставить себя открыть тетрадь. Ей больше было не сложно понимать космический язык, язык безумия и беспорядка, просочившийся в неё, подобно вязкому сверхъестественному мёду. Ей так не хотелось обременять себя ещё более пугающими, неподвластными её уму знаниями. Но Она вспыхнула от мысли, как бы ее Эдди отреагировал на эту слабость.
Потому, Эмми открыла синюю тетрадь прочла историю доселе известную только Стюарту, ему одному и никому больше. Прочла о неизрекаемом, неистовом ужасе, преследовавшем его в ночи, о размытых видениях далёкой планеты и знаках грядущей судьбы. О загадке утонувшего города, о старом Лео, о втором ключе и о ключе первом, о разбитых водах и предзнаменованиях изменений.
Её сердце вздрогнуло, ибо теперь и для неё пазл сложился.
Она, теряя контроль над собой, сдернула со свитера брошь и посмотрела на неё с опаской, неприязнью и благоговением.
Теперь она знала, как нужно было действовать, знала, чего нужно было ожидать, знала, чем, кем и как нужно было пожертвовать и знала, ЧТО сжимала в своей красивой тонкой руке.
Мэр Хоуптауна пропал. Правительство города исчезло, оставив после себя только лужи, исторгающие невыносимую вонь. К вечеру этого же дня, Хоуптаун был оцеплен армией Соединённых Штатов, связь заглушена, никакие радиоведущие не могли больше передавать свой бред, ибо они превратились с чёрную слизь, либо пытались бежать, а Всех, кто пытался бежать из Хоуптауна, военные расстреливали на выезде из город без лишних разговоров.
Кровавая Луна, казалось, становилась всё ярче.