Глава 44
Я остался один. И страх, и паника, и гнев, и все другие чувства бесследно исчезли, оставив после себя пустоту, зияющую дыру в душе, что мне никогда больше не заполнить — я понимал, что этот рассвет был последним в жизни, которую я только что потерял. Все, что осталось — мрак, мягко принявший меня в свои объятия. В прошлый раз, оказавшись в темноте, я искал выход, и, не найдя его, был скован ледяными щупальцами страха, а теперь все казалось лишенным всякого смысла.
Забирай. Я сделал все, что смог, до последнего бился, барахтался в вязком омуте, выплывая из него сделать глоток воздуха. Сил больше не осталось, мышцы ослабли, воздух в легких закончился.
Не знаю, сколько я пробыл во тьме, время будто остановилось, мысли покинули голову, и я не чувствовал свое тело. Ни боли, ни холода, ни усталости. Оставалось только ждать, когда я окончательно потеряю себя, возможно тогда и пропаду, перестану существовать, останусь только в памяти людей, что были со мной все время. Тех, кто остался жив, кого мне удалось спасти, хоть это была и не моя заслуга. Полина...
Только я вспомнил о ней, где-то внутри моей уже почти исчезнувшей во мраке души начали просыпаться чувства.
"Нет, нет, пожалуйста, нет, забудь, ее, забудь все и всех", — умолял я самого себя. Но процесс уже был запущен. Как бы я ни старался, пустота начала очень быстро заполняться, и постепенно все человеческое, что я так стремился утратить возвращалось на место. Тогда я и услышал ее голос.
"Мой дорогой. Прости меня. Это я виновата во всем. Во всем, что произошло и происходит до сих пор целиком и полностью моя вина".
"Полина?!"
— Послушай меня, пожалуйста. Я написала тебе письмо, но хочу тебе все рассказать сейчас, пока есть время. — Ее образ выплыл из мрака, и я увидел глубокие черные, как два маленьких колодца глаза.
— Полина, я не понимаю. Откуда ты здесь?
— Нет времени объяснять, слушай меня, пожалуйста. Всю мою жизнь она преследует меня, начиная от смерти матери и заканчивая нашей с тобой встречей. Я должна была рассказать тебе все с самого начала, но я не могла. Ты не должен это понимать, но я прошу, хотя бы постарайся. Дело в том, что тьма — это я. И всегда была я. Это часть меня, от которой я так хотела избавиться, но никак не могла. Мои родители жили в Игарке, они оба родились там, это был их дом. В те годы они работали на правительство. Я до сих пор не знаю, чем они занимались, это была тайна, которую никогда не обсуждали в семье. В один день маме стало плохо на работе. Она тогда уже была беременна. Папа не знал об этом, она вела себя как обычно. Потом родилась я. Мама умерла в родах, а меня воспитывал отец, а потом и дед. Когда бабушка умерла, отец забрал его в Игарку. Все было нормально, пока однажды я не поняла, что со мной что-то не так. Отец и дед знали об этом, но ничего мне не говорили, пока однажды я не совершила очень плохой поступок, о котором жалею до сих пор. Когда я узнала, мне было плохо. Настолько, что я начала терять контроль над собой. Отец это видел и старался сделать все возможное, чтобы я была спокойна, чтобы я не чувствовала себя не такой, как все. Но было уже поздно, процесс был запущен. Как ты понимаешь, моего отца уже нет в живых. Я не могу рассказать тебе, что произошло с ним, думаю, ты и сам знаешь. Я его убила. Не сама, не своими руками, я просто на секунду вышла из себя. Дед увез меня подальше от людей, в эту проклятую деревню, и запер дома. Возможно он чувствовал какую-то силу, и мог ничего сделать со мной, а я была слишком раздавлена, чтобы сопротивляться. Он начал пить, а мне становилось только хуже. Пока мне не исполнилось восемнадцать лет, я сидела взаперти. Но я сбежала. Украла деньги и сбежала от деда. Уехала в Красноярск, нашла работу, познакомилась с Игорем и Лерой, поступила в колледж. Мне стало легче, я чувствовала, что нужна кому-то, и поэтому это больше не выходило наружу. Пока я не узнала, что родители Игоря против того, чтобы мы с ним встречались. Я была в ярости. В ужасе. И тогда все случилось снова. В этот момент я решила действовать. Вернулась к деду и спросила у него, где работали родители. Дед меня простил за то, что я его бросила, и помог мне. Мы вместе нашли записи отца, и я поехала в это место. Там уже велись какие-то раскопки. Я дождалась ночи и прорвалась туда. Взяла всю волю в кулак и попыталась вернуть этого демона туда, куда ему и место. Мне было страшно, тяжело и больно, но у меня все получилось. Когда он вышел, я почувствовала легкость. Такую, какую ты себе не представляешь. Что было дальше, ты уже знаешь. Этот демон, эта тьма покинула мое тело, но она по-прежнему оставалась частью меня. Она преследовала меня, иногда подчинялась мне, иногда делала то, что я хочу. А иногда, как самая темная моя сторона, делала все против моей воли. Почему автобус остановился рядом с домом моего деда? Когда мы проезжали мимо, я снова чувствовала вину за то, что бросаю его. И она пришла. Она приходила практически всегда, когда я чувствовала чертову вину! Она сжигала меня дотла… Но иногда она помогала мне. Когда ты лежал под микроавтобусом. Она пришла, чтобы спасти нас. Но когда она гналась за тобой, это было уже вне моей воли. Я не могла ее остановить, поэтому я помогла тебе, оставшись на улице.
Прости меня, Артем, прости. Прости, если когда-нибудь сможешь, пожалуйста. Я понимаю, что это я. Я виновата во всем, что случилось. Что погибли люди. Я никогда и ничем не искуплю эту вину. Я буду гореть в аду. Когда тьма ушла, я думала, что все закончилось. Но когда она пришла вновь, я поняла, что она уйдет только со мной. Но я не хотела уходить, я хотела быть рядом с тобой. Почему люди умирали от своего страха? Я не знаю, но скорее всего опять из-за меня. Потому что я боялась. Я очень боялась потерять тебя, потерять всех вас и остаться одна. Я так боялась, что не могла нормально думать и делала глупости, совершала ошибки. Я боялась за тебя. Что ты будешь винить себя за то, что умерла твоя жена. Поэтому я захотела избавить тебя от вины. Этот телефон… Он не был ее. Он был моим. То сообщение написал Игорь. Я подложила телефон в чемодан, я знала, что рано или поздно ты откроешь его, сглупила, ты вообще мог больше не прикоснуться к этому чемодану, уже хотела все исправить, но ты его все-таки нашел. Прости меня пожалуйста. Я не желала зла ни тебе, ни Марине, но я боялась, что ты будешь мучить себя, и тьма тебя заберет. Я так боялась, Артем. И она чувствовала мой страх. Напиталась им, и… Я знаю, что я сволочь и тварь. Но я люблю тебя. И умру за тебя. Я видела, что с каждым днем тебе все хуже. И то, что ты видишь… в этом тоже виновата я. Я привязалась к тебе с того дня, как ты потерял Марину. Наверное поэтому ты так страдаешь. Она считает меня частью себя и не хочет мириться с тем, что ты рядом. Я просила ее уйти и оставить нас в покое. Говорила, что если она попытается убить тебя, то я сделаю то же с собой.
Наверное, я не права, что до сих пор не лишила себя жизни. Я люблю эту жизнь, и не хотела умирать, поэтому она действовала так, медленно сводила тебя с ума, заставляла меня усомниться в тебе, требовала отпустить меня.
Я был в таком шоке и смятении, что не мог даже пошевелить губами, не говоря уже о словах. Смотрел в ее полные печали глаза, и не мог поверить в то, что она говорит.
— Ты уже понял, что я сделала? — спросила она. — Если да, то пожалуйста, не проклинай меня. Ни за то, что я сделала сейчас, ни за то, что делала раньше. Я не справилась с этой ответственностью. Не смогла обуздать силу, которую я никогда не хотела иметь. Каждый день я молила бога, чтобы она оставила меня. Чтобы хоть кто-нибудь понял, что нужно делать и избавился от нее. А теперь я понимаю, что это под силу только мне самой. Прости меня, Артем. И прощай. Я люблю тебя...
Я открыл глаза и моему мутному взору предстала разверстая пасть небес. Падал редкий снег, тихо ложась мне на лицо, обжигая холодом. Сначала стояла оглушающая тишина, а потом ушей коснулся шум бьющихся о борт морских волн, шепот ветра и тихий мужской голос. Кто-то протянул свою тонкую руку, и я ухватился за нее, как за спасательный круг. Встать не смог, получилось только сесть. Потер глаза, приводя в порядок зрение, и когда оно прояснилось, я смог разглядеть лицо Леры. Ее щеки все еще были мокрыми от слез.
— Где Полина? — спросил я.
Девушка промолчала, посмотрела куда-то в сторону и тут же отвела взгляд. Я не мог понять, что происходит, пока не заметил фигуру в нескольких метрах от нас, накрытую темно-коричневым покрывалом. В памяти начали всплывать отголоски того жуткого и одновременно нелепого рассказа, что поведал мне созданный тьмой образ Полины. Неужели все правда?
С трудом поднявшись на ноги и справляясь с головокружением, я подошел к телу. Присел, медленно стянул покрывало.
Она лежала на боку. Черные волосы, собранные в хвост растрепались. Лицо, бледное и лишенное жизни, застыло в гримасе боли, в уголке рта проступила капля крови.
"Что же ты наделала..."
Отодвинув край ее зимнего пальто, я увидел рукоятку охотничьего ножа. Ей хватило сил, чтобы вогнать лезвие себе в грудь практически полностью. Я опустился на колени и, склонившись над ней, сжал в ее холодную руку в своей.