Глава 42
— Да это бредятина какая-то, — фыркнул Максим, прочитав вместе с нами пост и несколько заскриненных комментариев. — Кому вообще есть дело до того, кто уезжает? И почему именно туда, че не на границу с Казахстаном или Финляндией? Туда тоже валят, не?
— Потому что туда поедем мы, — сказал я, чувствуя, как кровь от смеси тревоги, страха и надвигающейся паники приливает к щекам. Мысль о том, что тьме нужен кто-то из нас, терзала меня постоянно, но я старался избавиться от нее всеми силами, и любому случаю, который напоминал об этом, придумывал оправдание: это не она нарочно сводит меня с ума, это я сам, она не идет за нами, это совпадение. Однако надежда еще оставалась. Немного приведя мысли в порядок, я задал Андрею вопрос:
— Максим прав, вы не видели больше других подобных постов?
Мужчина пожал плечами.
— Я не сидел в интернете круглосуточно, может, они и были. Все, что у меня есть, показываю вам. Плохо это все. — Он ненадолго задержался взглядом на мне. На секунду мне показалось, что он сейчас выставит нас на улицу, заявив, что ему не нужны проблемы, однако он добавил: — Удачи вам. Если собираетесь туда ехать, то будьте осторожны. — И ушел, оставив нас в смятении.
Настроение, похоже, осталось только у Игоря.
— Да ладно вам. Я сколько натыкался на эти сборы, протесты, у нас это не работает. Соберутся три калеки и разойдутся.
— А митинг на Театральной помнишь? — возразила Лера. — По видео там не три калеки было, и даже журналисты пришли.
— И что они нам сделают? Поедем днем, подумаешь, проехать помешают. Не успеем на паром, переночуем и отправимся следующим.
— Ты я смотрю прям жаждешь туда поехать, — вырвалось у меня. Я собирался до последнего скрывать свое недоверие к Игорю, но сдерживаться сил уже не было.
— Просто не вижу в этом ничего страшного. Я уже тебе говорил, что со мной все нормально.
— Сказать можно все, что угодно.
— Ладно, — вздохнул парень, несколько секунд посверлив меня гневным взглядом, — я расскажу. Только не пугайтесь, не орите, и не падайте в обморок. Когда я от вас уходил, у меня было ощущение такое странное. На сердце как-то тяжело. И в голове туман. Я думал, бляяяядь, это конец, вот щас мне хана. Остановился, подождал, а потом меня как давай тошнить, вы себе не представляете. Дверь открыл, высунулся, и... оно из меня... вытекло что-ли. Такой черный дым, я не знаю, как это еще назвать. Я чуть не обосрался! Но стало легче. Не знаю, почему так получилось, наверное, что я от вас уехал и стал не нужен. Вот. Теперь вы знаете. Я чист.
— Ты сейчас какие-то ужасы рассказываешь, — пробормотал Максим. — Это получается, что?
— Это получается, что мы все сделали правильно, — подытожил я.
Меня уже тогда клонило ко сну, да и остальных, кроме Игоря, который, в отличие от нас, всю ночь спал, а не сидел в страхе, что в его укрытие в любую минуту могут выломать дверь и впустить темноту. Вместе с Полиной легли на диван и, отвернувшись к стене, прижались друг к другу, чтобы согреться. Она уснула сразу, а я все еще думал, что нам делать дальше. В карту заглядывал этим днем, рассчитывал дальнейший маршрут. До порта ехать не так много, всего четыреста пятьдесят километров, но я заранее выяснил, что на части дороги от Лидоги до Ванино нет асфальта, и примерно километров сто пятьдесят придется ехать по бездорожью, что могло увеличить время пути, и если мы собрались садиться на паром с утра, то переночевать придется в Ванино. Еще несколько часов назад меня такое положение вещей вполне устраивало, пока нам не показали эти скриншоты. Подумал и решил все за всех — не будем терять время, сразу едем в порт, а там, если будет нужно, отобъемся, как это делали и раньше. Погода на следующие дни обещала быть пасмурной, но без сильного ветра и осадков, а значит ничто не должно помешать нам отправиться на Сахалин. И даже если там будет толпа протестующих, я любого, кто попытается встать у меня на пути, придушу собственными руками, но сяду на чертов паром.
Дорога от Лидоги, куда мы заехали заправиться и быстро перекусить, до Ванино была столь же умопомрачительно красива, сколь высока наша тревога при подъезде к порту. Всюду возвышались холмы, украшенные смешанным лесом, местами соприкасаясь с низко висящими облаками, на тех, что были чуть ниже по верху плыла серая дымка. Синоптики чуть приврали по поводу осадков, падал редкий снег, но почти не долетал до земли и кружил в небе, создавая ощущение присутствия негустого тумана. Долго ехали в абсолютной тишине и молчании, заостряя внимание только на попутных автомобилях, пока Максим и Лера не начали разговаривать о своих планах на проживание на Сахалине.
Лера предложила сразу снять квартиру, Макс же хотел дом, и когда он сказал, для чего он ему нужен, смеялись все, кроме Леры. Ее энтузиазм парня нисколько не воодушевил и не обрадовал.
— Чего вы ржете? Над Андрюхой не ржали, а он вон какой бункер себе забабахал? Чем я хуже-то? — оправдывался Макс.
— Во-первых в съемном доме тебе никто не даст его построить, — сказал я, а Лера добавила:
— Чтобы быть, как Андрюха, дорогой мой, сначала купи себе "Лэнд Ровер", построй такой же дом, а потом хоть десять бункеров себе делай. А у тебя старый "Марк", и тот уже скоро на пенсию выйдет, и даже комнаты в общаге нет.
— У тебя что-ли есть?
— И у меня нет. Поэтому забудь про свой бункер, снимем квартиру и будем там жить. А если она уйдет из страны, то вернемся в Красноярск, и будешь дальше убивать свой "Марк". А вы что будете делать? Сколько уже едем, и ни разу не обсудили.
— То же, что и вы, — ответил я. — Только я больше не вернусь туда. Работы в Красноярске нормальной нет, да и рядом там тоже не найти. От севера я устал. Ни ногой туда больше. В Питер, если мама решит вернуться — возможно. Но я, на самом деле, хочу остаться там. Сахалин всегда был моим домом. Я помню, как не хотел уезжать оттуда, как все было мне чужим, и город, и люди. Мне кажется, я так до сих пор и не привык к этой жизни. На севере мне нравилось, тишина, никакой суеты, спокойно, люди добрее что-ли. Но после того, что случилось, я не смогу туда вернуться. Пусть даже не в Игарку, а в Норильск или другую область, Мурманск, например, все равно. Если я еще хоть раз окажусь в месте, где есть полярная ночь, я не смогу там находиться.
— Я тоже, — сказала Полина, — хочу начать новую жизнь. Я уже пыталась, но никак не получалось, все время что-то тянуло меня назад. Тоже снимем квартиру. Найду себе какую-нибудь работу.
— А лучше пойдешь учиться, — добавил я. — Я смогу обеспечить нас обоих. Возьмем ипотеку, — не смог сдержать улыбку, — подумаем о детях, да?
Полина смущенно улыбнулась.
— Когда-нибудь обязательно подумаем. Когда угрозы больше не будет.
— А когда ее не будет? — подал голос Игорь. — В этой стране оставаться уже не безопасно. Улечу к родителям в Чехию, а потом можно и в штаты. Там, в отличие от наших, если что, справятся, и не будут удалять неугодные правительству посты в соцсетях. Подумайте, пока есть время, может тоже заграницу.
— Нет уже времени, — сказал я. — Надеюсь, его хватит тебе. Потому что я не уверен, что когда мы туда приедем, аэропорт будет еще работать.
К нашему облегчению, в Ванино оказалось вполне спокойно. Припаркованных машин на улице чуть больше, чем я ожидал, но людей раз-два и обчелся. Однако в одной из двух гостиниц нам достался последний номер. Я списал на то, что у нее, в отличие от другой, были более хорошие отзывы, хоть раньше я на них не особо смотрел. Но переживания мои только усилились — мы должны были подъехать к парому в числе первых, иначе мест не хватит, и придется остаться еще на день, а то и на два. Даже соленый запах моря, возвращающий меня в безоблачное прошлое, не успокаивал душу.
Как только появилось свободное время, мы заселились в номер и разложили вещи, я полез в интернет, посмотреть, не обновилось ли расписание. Оно обновилось, и только на глаза попалось время отправления, дыхание перехватило. Работали три парома. Сахалин - 9 перевозил опасные грузы, и пассажиров не брал. Сахалин - 10 был уже в пути до Холмска — конечной точки на Сахалине, и обратного расписания еще не было. Сахалин - 11 отправлялся в 9 утра. Надежда оставалась только на то, что если тьма этой ночью решит навестить нас, паром отправится уже после ее ухода, а с экипажем будет все в порядке.
Она не пришла. Весь вечер я выглядывал в окно, вздрагивая от любого шума, пока Полина не отвела меня от него и не попросила успокоиться. Гостиница гудела до прихода темноты, и нам было не до сна, все решали, что же делать, ждать, или отправляться рано утром, надеясь, что она не решит нас обвести вокруг пальца и не придет в самый ответственный момент. Все единогласно утверждали, что ехать нужно утром. Я колебался, и, в конце концов, сделал вывод, что бороться с судьбой бесполезно. Если суждено спастись — буду жить. Должен буду погибнуть — погибну, не как трус, и не как герой, но как человек, который хотя бы попытался что-то сделать.