Глава 41
Отпихнув ногой уже тускло светящие фонари в сторону, я обернулся, ища одобрение своей компании. Лица не выражали ничего, кроме глубокого недоумения. Грохот, который мы услышали вначале — скорее всего этот "Рембо", что стоял за дверью в номер, выломал входную. Все остальное — борьба с одержимыми работниками и постояльцами гостиницы. Еще не видя, кто там, за дверью, я был немного уязвлен, у меня бы не хватило смелости и на половину того, что сделал он. Однако бездумно открывать дверь я не спешил. Сначала было необходимо выяснить, кто это.
— Открывайте уже, — моих ушей коснулся голос, который я думал, никогда больше не услышу. Почему он вернулся?
Зайдя в номер, Игорь тяжело выдохнул и рухнул на кровать, положив на пол свое оружие, а именно — довольно увесистый на вид лом. Парень выглядел прежним, тот же взгляд, та же походка, те же чуть взъерошенные черные волосы. На языке вертелась сотня вопросов, но вместо меня их озвучили другие, я лишь слушал, поглядывая в коридор, где лежали уже не одержимые, а погибшие люди.
— Ты ехал за нами? — спросила Лера.
— И смотрите, не зря, — усмехнулся Игорь, — на самом деле не совсем за вами. На Сахалине, оказывается, работает аэропорт, то есть в другие страны улететь можно, там долгий перелет, цены на билеты конские, но улететь можно и билеты свободные бывают. Я билет уже забронировал и поехал туда. Ну, думаю, раз уж вы не готовы меня видеть в своей компании, буду держаться подальше. А тут Макс пишет, мол, застряли здесь. Поехал вас неудачников вызволять. Есть еще вопросы? И не смотри на меня так, — кивнул он мне, — ничего со мной не случилось, как видишь, живой, и никто у меня в голове там не сидит. Так что херня этот ваш туман. Пугалка для малолеток. Ну что, как будем из этого пиздеца выходить?
— Сколько их там? — только спросил я, взглянув на Максима, который упорно делал вид, что ничего не случилось.
— Да я считал, что-ли? На ресепешне никого. Мож спрятались. Здесь, в коридоре, шесть человек... было. А вы сами-то чего не пошли туда? Я их быстро уделал. С ножом еще быстрее бы получилось.
Я, ничего не сказав, убрал нож обратно в сумку. Неизвестно, чего хотел Игорь добиться этим вопросом, а главное — своим поступком. Заслужить доверие? Он не был настолько глуп, чтобы решить, что со мной такое сработает так же, как с его друзьями. Они были знакомы давно и знали друг друга как облупленных. Полина чувствовала вину перед ним, а может еще что-то, у меня же не было никаких оснований верить ему. Но он смотрел на меня и остальных так, будто страницу с тем позорным допросом кто-то вырвал из его памяти.
— Мы хотели полицию вызвать, — сказала Полина. — Теперь все равно придется. Хабаровск город большой.
— А вам еще желательно документы оформить на паром, чтобы потом не ждать пятилетку. Я уже взял билет. Тойоту верну в каршеринг здесь. Поеду автобусом. Если не возьмете. Возьмете?
Четыре пары глаз вопросительно уставились на меня.
— Со мной все нормально, как видишь. Сколько дней уже прошло? Если боишься, давай по ночам будем сидеть и смотреть друг на друга. С тобой, я помню тоже не все в порядке.
— Поехали, — сдался я. — Но если что-то сделаешь, я долго размышлять не буду.
Спустившись на первый этаж мы попоробовали поискать выживших. Куда-то же должны были деться остальные. Обоих администраторов среди тел с выжженными глазами, что лежали в коридоре, я не увидел. За стойкой тоже никого не было. Бар оказался пуст. В конце концов, когда мы уже вернулись в холл гостиницы, я не выдержал и крикнул:
— Есть кто живой вообще?
Сперва было тихо, а потом дверь прямо за стойкой ресепшена медленно открылась, и в человеке, который оттуда боязливо выглянул я узнал того парня-стажера. С ним была второй администратор и две уборщицы.
— Мы вызвали полицию, а они сказали ждите утром. Вот, до сих пор ждем, — пояснили нам на вопрос, что они там делали все это время.
Гостиницу пришлось закрыть. Нам вернули наличные за сутки и отпустили. Я последовал совету Игоря и, взяв с собой Полину, поехал оформлять документы на паром, а остальные отправились ждать нас в торговый центр, пока Игорь возвращает машину. Максим за пару часов интернет-серфинга нашел человека из Елабуги, который за небольшую плату принимал постоятельцев в свой бункер. Идея мне не понравилась. Во-первых в ней не было никакого смысла, это была не последняя ночь перед отпракой на пароме. Во-вторых, человек, обустроивший бункер уже не вызывал доверия, даже несмотря на то, что последнее время обстановка в стране стала опасной для людей. Макс же настоял:
— Это же бункер, вы, что, не понимаете? Настоящий бункер! Как в зомби-апокалипсисе. Хотя, мы уже почти что в нем. Соглашайтесь, хотя бы одну ночь переночуем!
— Ой, да хрен с тобой, едем в твой бункер! — не выдержал я. — Окажется твой этот мужик сумасшедшим, сам с ним разбираться будешь.
Я думал, он меня расцелует. Макс был человеком предсказуемым, непосредственным, легким на подъем, в отличие от того же Игоря, но если Игорь временами старался скрыть свою натуру, подстраиваясь под остальных, Максиму это и не требовалось. Ему не нужно было подстраиваться, он прекрасно дополнял эту компанию.
Слегка перепутав стороны света, я решил, что Елабуга — это полноценный город, но вместо города нас встретило ничем не примечательное российское село. Отчего я окончательно убедился, что мужчина, кому принадлежал бункер, тронулся умом. Кому он был нужен в селе, где от силы проживает человек пятьсот? Этот вопрос я задал Максиму, но парень был непреклонен, и сказал, что у него есть для нас какая-то очень важная информация, если мы не диссиденты.
Как только он сказал это, меня посетило странное чувство, когда ты считаешь ненормальным человека, имеющего схожее с тобой мнение.
Вход в этот самый бункер находился во дворе не самого обычного деревенского дома, в скорее такого, в каких живут зажиточные фермеры. Огороженный высоким забором двор оказался аккуратно вычищенным, большой двухэтажный дом обшит дорогим сайдингом, не было только гаража, и машина хозяина — серебристый лэнд ровер стояла прямо во дворе, накрытая брезентом. Картина никак не хотела складываться, пока сам хозяин не вышел встречать нас. Он выглядел солидно — широкоплечий, но не грузный, одетый в кожаную дубленку, и был не один, а с женой и тремя мальчиками возрастом семи-двенадцати лет. И уже вместо слегка поехавшего мужчины я увидел заботливого отца, у которого хватило денег на обустройство убежища для своей семьи. Осталось непонятным только одно — почему он решил впустить нас в свое убежище? Может быть, потому что не знал, что среди нас есть тот, кто побывал в черном тумане, тот, кто медленно сходил с ума, и оба представляли угрозу для окружающих? Подумав об этом, я пожалел, что поддался на уговоры. Глупых постоятельцев гостиницы, не слушающих, что им говорят, было не так жаль, как людей, которые сделали все, чтобы защититься от нависшей над ними угрозы, и спасти не только себя, но и своих детей.
Бункер был поделен на отсеки — один для него и его семьи, другой, как пояснил мужчина, для тех, кому будет нужна помощь. О том, что Макс убедил нас эту помощь принять только потому что "бункер — это классно", мы решили умолчать. В отсеке для нуждающихся в помощи не было почти никакой мебели, кроме двух раскладных диванов, вешалки, стола и трех стульев. Было видно, что построен он недавно, да и на бункер совсем не похож, бетонный стены обложены кирпичом. В случае ядерной атаки он бы не выстоял, потому что единственным сдерживающим фактором был тяжёлый железный люк.
Ко всему прочему с отопительной системой мужчина прогадал — в бункере было холодно. Два обогревателя в одном отсеке немного спасали положение, но недостаточно для комфортного проживания и сна. Решили спать, укрывшись пуховиками. Нас позвали на ужин, который хозяйка дома, похоже заблаговременно принесла в бункер — огромный казан узбекского плова и пирог с картофелем. За ужином рассказали о своем путешествии, не вдаваясь в пугающие подробности, за исключением смерти Насти, и то, пришлось после вопроса, почему нас пятеро, если было шестеро в начале пути, все увлеченно слушали, особенно дети. А затем последовал вопрос, который и раньше вызывал у меня трепет и желание задвинуть его на дальнюю полку.
— А вы не думаете, что переправа на Сахалин вам ничем не поможет? Эта чертовщина придет туда, а потом воообще не выпустит вас.
— Я, знаете, поэтому и отговаривал всех ехать со мной, — ответил я. —Понятия не имею, что будет. Но чему быть, того не миновать.
После ужина Андрей — хозяин дома пришел к нам в отсек, держа в руках ноутбук.
— Я ж пообещал Максиму рассказать вам кое-что, — начал он, пододвинув стол к дивану. — Вы говорите, на пароме переправа будет? Из Ванино?
— Оттуда, — ответил я.
— Сейчас, сейчас. — Он сел, открыл ноутбук и нашел папку, в который ничего не было, кроме множества скриншотов. Увеличил самый первый и освободил место, дав рассмотреть его поближе. — Вот, читайте с самого начала. Сейчас уже все удалили, но скрины, сами знаете, не горят.
Практически все скрины содержали в себе посты с разоблачением ситуации в стране. Не только текст, но и фотографии, некоторые замыленные из-за шокирующего контента. Люди писали о смерти близких, просили других одуматься. А ниже комментарии, либо поддерживающие, либо опровергающие информацию. Естественно, на словах. Как только дошли до последних скриншотов, Андрей тщательно проследил, чтобы мы их просмотрели. Прочитав вслух, что написано, все отреагировали по-разному. Кто-то был готов рассмеяться, кто-то просто не понимал, что происходит, я же оказался в том положении, когда хочется в ужасе вопить, что есть мочи, но ты не можешь, потому что другие начнут вопить вместе с тобой. Написано было следующее:
"Люди, что с вами происходит? Все пытаются покинуть страну, якобы боятся темноты за окном. Что с нами будет, если мы позволим этому случиться? Аэропорт на Сахалине открыли, и все тут же бросились покупать билеты. Предлагаю остановить массовый исход. Порт Ванино — место, где будет решаться судьба нашей с вами страны. Вместе мы сильнее".
Лайков под постом было больше трех тысяч, и около пяти тысяч комментариев.