Глава 31
От удара звенело в ушах, словно я получил не кулаком в живот, а чем-то тяжелым по голове. Я начал задыхаться и упал на колени, хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Боль вскоре вернулась с новой силой, разошлась мерзким покалыванием по всему телу. В глазах помутнело, но я смог разглядеть, как тот держурный полицейский, что поставил меня на колени, закрывает дверь на ключ под ругательства своего начальника.
Полина помогла мне встать на ноги, и когда я начал приходить в себя, снова услышал звуки с первого этажа. Звуки, которые остаются в памяти каждого, кто их когда-либо слышал. Металлический лязг, крики, удары, несколько выстрелов, стоны, мольбы о помощи — все это смешалось в жуткую какофонию, пляску смерти, ужаса, боли и отчаяния.
— Что же там происходит? — донесся до моих ушей дрожащий голос Леры.
Никто не спешил отвечать. Лица всех находящихся в коридоре полицейских вытянулись в страхе и непонимании. Из кабинетов вышли двое — мужчина в гражданском и женщина в форме. Оба встали около двери, не решаясь сделать следующий шаг. Эти звуки было невозможно не услышать. Они раздавались отовсюду — снизу, сверху, лезли из мелких щелей в стенах. На секунду мне даже показалось, будто они звучат у меня в голове.
— Идите сюда, мы заперли двери, — сообщил полковник, жестом приглашая полицейских. Женщина, повернув голову к своему кабинету и недолго задержавших глазами на чем-то, быстрым шагом пошла в нашу сторону, и мужчина, сделав то же самое, проследовал за ней. Несложно было догадаться, на что именно они смотрели. Удивительно только, почему они не вышли раньше. Неужели настолько были увлечены работой, что не заметили, как резко потемнело за окном?
— Что здесь происходит, Петр Михайлович? — с недоверием взглянув на нашу компанию, спросила молодая следователь.
— Да я сам не знаю, что здесь происходит, Ириш. Они там убивают друг друга, что-ли, непонятно...
— А мы что стоим? Нужно что-то делать! Помешать им как-то.
— Вы видели, что за окном? — влез я.
Девушка обернулась, выпучив обрамленные густыми черными ресницами глаза. Гнев это, раздражение, или же испуг, определить я не смог. Но это было и не важно. Она видела и сейчас пыталась сопоставить этот факт с тем, что происходило на первом этаже.
— Вы хотите сказать, это связано? Нам же... был приказ... Не обращать внимания, темнота не опасна. Как сейчас помню.
Она замолчала, глазами ища помощи у своего начальства, но столкнулась с безразличием. Полковник, не удостоив ее и взглядом, схватился за голову и приказав своим подчиненным охранять дверь, пошел в сторону кабинета, где полдня держали нас. Нарышкин отправился следом, неуверенно поманив нас жестом, чтобы шли рядом.
Кабинет был довольно просторным, но когда там оказались все, кроме двух крепких парней, охраняющих дверь, стало тесновато. А черное полотно за окном, поглощающее свет, визуально отнимало половину пространства, так, что комната стала и вовсе походить на картонную коробку.
— Там, откуда ты забрал эту книгу, происходило то же самое? — спросил меня следователь, кивнув в сторону окна.
— Я же говорил, что если вы меня не послушаете, здесь будет гора трупов, — вздохнул я. Терять было нечего. Оба должны были понять свою ошибку, а остальные слушать и мотать на ус.
— Что она делает... — со всей серьезностью в голосе произнёс полковник. Он занял место Нарышкина и, все еще держался за голову, не сводя глаз с окна.
Звуки наконец стихли. Я знал, что долго это не продлится, но сердце все равно сжалось в тугой комок. Если кто-то остался жив, он придет за нами. Если же не осталось никого, тьме никогда не мешало отсутствие бьющегося сердца и работающего мозга, чтобы управлять человеком. Хуже всего, что одержимые могли сделать — выйти на улицу и, взяв камень, кинуть его в окно.
— Она убивает, — ответил я и добавил: — Мы зря сюда зашли. Если кто-то разобьёт окно, она проникнет сюда и сделает с нами то же самое.
— И как? Как же она убивает?
— Проникает в голову и сводит с ума! Вас устроит такой ответ? Пойдемте отсюда! Закроем двери и высидим в коридоре.
— Лучше вам его послушать, — покосившись на меня, сказал Нарышкин. — Я, кажется, кое-что понял...
К счастью, спорить никто не стал, и мы со всеми вещами вышли в коридор, а двое дежурных и опер, что был в гражданском, пошли закрывать двери на ключ.
— Я когда тебя в первый раз увидел... вас обоих, — Нарышкин кивнул на меня и прижавшуюся ко мне Полину, — мне показалось, что я вас откуда-то знаю. Теперь вспомнил. В декабре в Туруханском районе Красноярского края вы были? Там эта чертовщина творилась, мы... никто из нас не верил. Все ржали над ними, помню. Перевал Дятлова будто, рассказали байку, еще по интернету разнесли. А там и не перевал вовсе, я почитал потом подробнее. Не в одном месте, а повсюду трупы. Потом все убрали. Гос тайна? И зачем?
— Затем, что там пиздец творился, — сказал я. — Но с тем, что там внизу, не сравнить. И в других городах. Все скрывают.
— Так, а зачем, еще раз тебя спрашиваю! Зачем скрывают! Объясни, если ты такой вот умный? Что это вообще такое?
— Если бы я знал...
— Да как не знаешь-то? Про то, как убивает, знаешь, фонари эти ваши. Что и откуда это, говори!
Выложив все в пятидесятый раз, я поймал себя на мысли, что случившееся в декабре меня больше не беспокоит так, как раньше. Другое дело то, что случилось недавно. И все по порядку пришлось рассказать еще раз, для полковника и остальных полицейских. Друзья мне помогли. Все, кроме Леры, которая стала еще мрачнее. Я бы хотел подбодрить ее, сказав, что в больницу она скорее всего не проникла, но у меня не было никакого права давать девушке ложные надежды.
Когда было произнесено последнее слово, полковника осенило.
— То есть, вы сейчас хотите сказать, что эта штука не только здесь, а во всем городе?
— Я не удивлюсь, если она растеклась по всей области, — ответил ему Игорь.
В ту же секунду все присутствующие полезли в карманы за телефонами, однако гаджеты оказались бесполезны. Похоже, тьма была слишком плотной в этот раз, связь пропала. В кабинетах стояли стационарные телефоны, и полицейским пришлось открыть один, чтобы попробовать дозвониться до родных. Давящая на уши тишина сменилась паникой и нецензурной бранью, когда и телефон в кабинете отказался подавать признаки жизни. Следующим этапом было бы отключение электричества, но, к счастью, этого не случилось. Свет, хоть и совсем тусклый, но остался. Поникшие сотрудники полиции вернулись в коридор, где наш разговор продолжился. Полковник был уверен в том, что все это проделки китайцев или же американцев и спорил со своими подчиненными. Нарышкин утешал Ирину, у которой, дома остались муж и двое маленьких детей. Лера не вылезала из телефона, пытаясь найти хоть какой-то способ связаться с больницей, где лежал Максим. Внизу все так же было тихо.
Меня не пугала тишина, скорее удивляла. Тьма никогда не упускала возможности насолить мне... нам. Что же случилось на этот раз? Или же я все-таки был слишком высокого мнения о себе, раз считал, что этому явлению есть до меня какое-то дело? Вдруг призраки Марины и остальных были не ее созданиями, а всего лишь плодом моего пораженного болезнью воображения? Может, эта болезнь была всегда, а ситуация в декабре лишь спровоцировала ее развитие. Этот вариант мне нравился куда больше. Больных, в конце концов, лечат. А одержимые умирают как от бешенства, не имея шансов на спасение.
Так мы провели долгие часы этой ночи, застыв в одном положении на грязном полу в коридоре отдела полиции. Кому-то удалось уснуть, я слышал и храп, и тихое сопение, сам же я плавал где-то на поверхности сна, но так и не смог нормально погрузиться в него до самого рассвета.
Я взял в руки уже разряженный телефон и, увидев оповещение о наступлении рассвета, вытер лицо сухими ладонями. Подняв глаза, встретился взглядом с полковником, который этой ночью не спал так же, как и я. Он вопросительно кивнул, и, получив от меня положительный ответ, начал будить Нарышкина и Ирину. Впереди было самое тяжелое — спуститься вниз и постараться не потерять самообладание от увиденного.
Проснувшись, Ирина тут же убежала в свой кабинет, откуда вернулась в приподнятом настроении — с ее семьей было все в порядке. Я попросил ее не торопиться и посидеть в кабинете с Лерой и Полиной. Следователь и двое дежурных так же отзвонились родным вполне удачно. Не смог только молодой опер, а полковник и вовсе никому не звонил. Подождав остальных, он сам взял у подчиненного ключи и открыл дверь. Я приготовился к худшему.
Пляска смерти удалась на славу. Она танцевала дерзко, яростно и беспощадно, оставляя после себя буквально реки алой крови и тела, в которые уже никогда не вдохнуть жизнь. Полицейские, особенно опер, были уже привыкшие к подобному, однако на их лицах читалось совсем другое — ужас. Именно ужас, что застыл и на лицах жертв твари, что мы называли тьмой. Зрелище заставляло внутренности сжиматься от отвращения, но я спустился сюда не просто посмотреть. Мне нужно было знать, управляла ли она одержимыми, или же их подвели собственные страхи. Что они сделали?
— Ты куда направился? — окликнул меня Нарышкин, когда я, ступая прямо по залитому кровью полу, пошел к охраннику.
— Я хочу кое в чем убедиться, — спокойно ответил я.
— В чем убедиться? Ты так не видишь?
— Я... — я осекся, проходя мимо лежащего на боку человека и узнав в нем кухонного бойца, который ранил Максима. Он должен был сидеть в камере предварительного заключения, но почему-то лежал здесь, проткнутый железным прутом. Было не похоже, что он проткнул себя сам. А вот охранник точно застрелился.
— Откуда этот прут? — спросил я, подозвав следователя. Он долго всматривался, но в итоге пожал плечами. Больше желания находиться в этом месте у меня не было. Все догадки так ими и остались. Все, кроме одной. Мы дождались остальных в кабинете Ирины, и, как только полковник переступил порог, я задал вопрос, мучивщий меня еще с начала бойни:
— И что с нами, гражданин начальник?
Он поднял на меня раскрасневшиеся глаза и махнул рукой.
— Уезжайте подальше отсюда.
Большего и не требовалось. Хоть мы и фактически спасли жизни этих полицейских, никому из нас не нужна была благодарность. Только свобода, которую мы и так получили. Осталось только придумать, как вывести девушек, не показывая им последствия этой ночи. Я спросил Ирину, и она вывела нас через черный ход. А сразу после этого в кармане Леры зазвонил уже умирающий телефон. Она взяла трубку и мгновенно засияла. Максим очнулся.