Глава 26
Что было после Светлогорска? Признаться, я помнил это плохо, еще бы, как можно помнить, что ты не видел своими глазами. Спасатели провели большую работу. Одних вызволили из снежного плена, других доставили к родным, чтобы те смогли проститься. Полине пришлось вернуться и похоронить деда на деньги, оставшиеся после продажи квартиры ее давно погибших родителей. Глядя на эти слова можно подумать, что там была крупная сумма, но нет. Квартира была совсем заброшенная и продалась за копейки, плюс сумма хранилась в банке под небольшой процент, и инфляция сделала свое дело. Итог: суммы едва хватило на похороны.
Потом Полина вернулась в Красноярск и пришла ко мне. К тому времени я уже очнулся. Один день я пытался прийти в себя и ни с кем не разговаривал. Только со своим врачом, и то, потому что пришлось и с мамой, но то нельзя было назвать разговором. Скорее монологом расстроенной женщины. Она решила, что этого было недостаточно, и приехала еще и на следующий день. Скорее всего, тогда же столкнулась в коридоре с Полиной.
Было утро. Я лежал и отходил от болючих уколов и кошмара, мучившего меня на рассвете. Она вошла бесшумно, и я, увидев копну черных волос, вздрогнул, но промолчал. Она, встретившись со мной взглядом, горестно вздохнула, и тоже не спешила подавать голос. Так мы молча смотрели друг на друга, пока не вошел врач. И пока он рассказывал мне, чем я должен буду заниматься полдня, а именно — вставать и расхаживаться, я не сводил взгляда с Полины, которая пыталась в это время слиться со стеной.
Когда он ушел, мы наконец поговорили. Она рассказала мне про поездку в Светлогорск и про то, как пыталась выяснить, все ли со мной в порядке. Я говорил немного, лишь поведал о своем самочувствии, остальное старался упустить, чтобы не провоцировать волну вопросов, на которые мне не хотелось отвечать. Потом она тихо ушла, но я успел спросить, вернется ли она снова. Пообещала, что вернется.
Когда меня выписали, первым делом я заказал билеты на Шри-Ланку. В первый день нашего путешествия она была скованной, испуганной. Я не мог понять, куда делся тот напор, с которым она не давала мне замкнуться в себе на севере. Приходила ко мне ночью и жалась к спине. Не отставала ни на шаг. Неужели это уют и покой сделали ее замкнутой? Я не стал этого выяснять. А когда мы легли ночью в одну постель, я вдруг понял, что не хочу к ней прикасаться.
Мне было приятно ее целовать, ощущать ее тепло, но я не хотел близости.
Через пару дней она немного раскрепостилась и даже начала проявлять активность, но это чувство никуда не ушло. Другой бы на моем месте давно взял быка за рога, но я не мог. И не хотел. Я был прямолинеен и сказал как есть, ничего не утаивая.
"Ты мне нравишься. Я хочу быть рядом, но я не могу тебя тронуть".
Да, примерно так я и сказал. Она заметно смутилась. Попереживала немного, но потом сказала мне:
"Ничего. Я подожду, когда сможешь".
Мне было неприятно от того, что я заставлял ее ждать. Больше никто из нас не заводил разговоров, но я чувствовал напряжение и недосказанность, особенно когда мы целовались перед сном. Недолго, лишь для того, чтобы показать свои чувства друг к другу. Ее чувства были гораздо сильнее моих, я ощущал это постоянно, но ничего не мог с собой поделать. До той ночи в гостинице. Но и тогда я не смог, хоть и не пытался. Просто знал, что не смогу. Да, позволил себе прикоснуться к ней. Целовал долго и страстно, но на этом все. Она поддалась, но, поняв, что я не зайду дальше, отвернулась. А теперь...
— Полин, не обращай внимания, ладно? Что тебя вообще так расстроило? В мире творится черте что, а ты будешь по мелочам переживать? — пытался я утешить Полину. Она в утешении не нуждалась, да и не была так уж расстроена, скорее зла, но что я мог сделать? Психолог из меня всегда был так себе.
— Не думаю, что это мелочи, — ответила она. — Чего она докопалась?
— Не знаю, это твоя подруга, а не моя.
— Если я скажу им причину, по которой я точно не могу быть беременной, они нас засмеют.
— Мы вчера чуть не погибли. Настя разбилась насмерть. Все в шоке и пытаются хоть как-то разрядить обстановку, а ты боишься, что над нами будут смеяться из-за того, что у нас не было секса? Прости, Полин, но это чересчур.
— Ты думаешь? — Она решила сменить гнев на милость. — Ладно, я и правда перегибаю палку. Прости. Но ты тоже должен меня понять. Я девушка и я еще не привыкла к тому, что рядом со мной человек, такой, как ты.
— Что значит, такой, как я?
— Я вижу, как ты иногда смотришь на меня и на Игоря, — сказала Полина. Это не было ответом на мой вопрос, но я не стал возражать. Пусть начинает издалека. Мне было любопытно, к какому ее умозаключению приведет эта фраза. — И вижу, что ты совсем не ревнуешь. Другой бы на твоем месте забеспокоился, может быть даже разозлился. Но тебя это как будто не волнует. Я думала, что ты равнодушен ко мне, но нет, вижу, что неравнодушен. И знаешь, что я понимаю из всего этого?
Полина была просто удивительной девушкой. Да, каждому свойственно срываться, и это не обошло ее, однако вместо того, чтобы обидеться и говорить намеками, она выложила все, как есть. Прям в лоб.
— Что?
— Тебе просто все равно. Тебе плевать на свою жизнь и куда она катится. Если бы я не привязалась к тебе, ты бы так и был один, упивался бы своим горем и не видел ничего вокруг себя. Я тебе не нужна. И никто не нужен. Но знаешь, что, Артем. Ты не дождешься. Я тебя не оставлю, чтоб мне провалиться. Захочешь умереть — я не позволю. Пожелаешь избавиться от меня, я уйду, но не думай, что надолго. Когда ты поймешь, что сделал это зря, я вернусь.
Она сказала это так, что у меня кровь застыла в жилах. Хрупкая, испуганная и вечно взволнованная Полина куда-то делась, а на ее место пришла она — самоуверенная, твердая и... пугающая? Я не знал, что ответить. Просто смотрел на нее и не мог оторвать взгляд. А потом вдруг вспомнил, какой она иногда была там, на севере. Когда спасала меня от одержимого тьмой мертвеца. Когда пошла в аптеку, когда я уснул, лишь бы не пускать меня одного. В конце она сдалась, но...
— Я уже однажды совершила ошибку, — словно уловив поток моих мыслей, продолжила она. — Но больше я этого делать не собираюсь.
Этой ночью я обдумывал все, что она мне высказала. К сожалению, она была права. Когда погибла Марина, у всего, что я делал, была одна цель — выживание. Мой организм отдавал все ресурсы на борьбу с царившим в том месте ужасом. Возможно, если бы не он, моя тоска по Марине была бы значительно сильнее. Еще и Полина прицепилась, пытаясь вытащить меня из хандры, которая накрывала, стоило мне остаться наедине со своими мыслями. А потом... все прошло. Я очнулся в больнице, абсолютно один, воспоминания как снаряды взрывались в голове, принося такую боль, что я едва сдерживался, чтобы не закричать.
Да, Полина была права. Если бы я остался один, то не смог бы долго держаться на плаву. Она поддерживала во мне жизнь, а я позволял ей это делать. Принимал как должное ее любовь и заботу, при этом не давая ничего взамен. Ей не нужен был именно секс. Ей нужно было чувствовать себя желанной, и хоть она и не требовала этого от меня, это не означало, что ей не хотелось. Поэтому она расстроилась. Каким же глупым я все-таки был. Назвал ее чувства мелочью. Но мог ли я исправить свои ошибки и доказать ей обратное?
Утром собирались молча. Я боялся заглянуть Полине в глаза, а она старалась не смотреть в мою сторону. Остальные этого не замечали. Игорь все еще был где-то в своих мыслях. Максим и Лера на пару ныли, что не хотят вставать и куда-то ехать, а потом я дал им задание найти нам гостиницу на вечер, и они оживились.
Мы потеряли достаточно времени, поэтому приняли решение ехать почти без остановок. Гостиница была найдена, номера забронированы, а на случай чрезвычайной ситуации, рядом нашли еще одно место. Я старался расслабиться и не думать о вчерашнем разговоре с Полиной, да и друзья уже начали замечать холод между нами. Полина отмахнулась, сказав, что все еще не в настроении. Я уже раздумывал, как хоть немного исправить положение — поговорю с ней и объясню доступными способами, что она мне не безразлична. Что мне требуется время на то, чтобы прийти в себя. Пообещаю, что буду весь в ее распоряжении, когда все это закончится. Если все это закончится. И не буду бросаться в огонь, только потому что мне все равно. Исключительно в самой крайней необходимости.
Что дальше, я еще не придумал. Позволю ей закончить самой. Осталось только надеяться на то, что она захочет со мной говорить. Но... буду умолять, если придется.
До заката оставалось чуть больше часа, когда мы подъехали к гостинице. Игорь первым вышел из машины и направился ко входу. Но, видимо что-то пошло не так. Он остановился и застыл возле двери. Я, предчувствуя самое худшее, что могло быть, бросился к нему. На двери висела табличка "Закрыто".
Я бегом вернулся в машину, откуда уже вышла полусонная Полина, и спросил у Леры:
— Где вторая гостиница?
— Да, здесь же, — пролепетала она.
Это был еще один угол дальнобойщика. Вот только дальнобойщиков в радиусе нескольких километров что-то не наблюдалось. На ходу теряя последние крупицы надежды, я пошел искать вторую гостиницу и наткнулся на точно такую же табличку. Времени на поиск другой гостиницы уже не было. Я не знал, что делать...