Глава 16
"Остановка — совесть, следующая остановка — тьма".
Я проснулся со звоном в ушах. Разбитый, словно спал беспробудно целые сутки. От непривычно твёрдой кровати болело всë тело, в особенности шея — во сне я скинул подушку на пол и спал без неë. В номере было еще темно. Нащупал телефон на тумбочке, прищурившись от яркости экрана попытался разглядеть время: 3:45. Вспомнил, что уснул ещë до заката и тут же резко встал, чтобы посмотреть в окно. Оно было плотно зашторено, что меня сразу насторожило, но, аккуратно отодвинув занавеску, я облегченно выдохнул. Тьмы не было. Тихо и безлюдно, но светло от фонарей на парковке и дороге, что проходила рядом с гостиницей.
Бодрствовать я не планировал, но захотелось немного развеяться. Стараясь не наделать шума оделся и, посетив уборную, вышел на улицу покурить. Как только я достал сигарету из пачки, дверь открылась и вышла Лера. Девушка курила редко, но сигаретами запаслась, она открыла новую пачку тонких Палл-малл и, попросив у меня зажигалку, подкурила и осмотрелась.
— Кажется, чисто. Не спится?
— Да, проснулся что-то, думаю, схожу подышу свежим воздухом. А тебе?
— Тоже проснулась. Слышу — по коридору кто-то шарохается, думаю, пошарохаюсь и я.
— Ты так больше не делай, — усмехнулся я. — Если бы это был не я?
— Я взрослая девочка, — обиделась Лера. — Полину ты можешь оберегать сколько хочешь, хотя и она в этом не нуждается.
— Я никого не оберегаю. Встреча с тем, кто захвачен тьмой опасна. Настолько, что ты себе не представляешь, — сказал я, сделав глубокую затяжку. — Жену моего друга убила одна такая девушка. Вонзила ей топор в голову. Ты же не хочешь, чтобы топор оказался и в твоей голове.
Лера напряглась.
— Вы рассказывали. Да, ладно, я же не дура. Я посмотрела в окно прежде чем выйти в коридор. Так бы сроду не вышла. Извини, мне не стоило тебе грубить. Просто я... Я не знаю, зачем это всë. Что нас ждет дальше. Я боюсь.
— Ты думаешь, я не боюсь? Мы все боимся. Я всего, что происходит в мире. Вы того же, и меня в придачу.
— С чего ты решил? — перебила меня девушка. Пока она внимательно слушала, ее сигарета погасла от внезапного порыва ветра, и она снова подожгла ее. — Мы тебя не боимся. Я, во всяком случае. Ты не похож на сумасшедшего. Подумаешь, видится всякое. Но тут все дело во тьме, разве нет?
— Да, думаю, так. Наверное, — неуверенно ответил я.
— Ну вот. Ладно, я расскажу, но не передавай ничего Полине. Я виновата здесь сама, я все выудила из неë.
— Говори уже, — вздохнул я, совершенно не представляя, что такого Полина могла рассказать Лере. Знал я ее совсем недолго, но этого было достаточно, чтобы понять, что она не из болтливых. Наоборот — зачастую из нее все приходилось вытягивать клешнями.
— Она сказала, что сначала ты винил себя за смерть жены, а потом узнал об ее измене.
— Я бы не назвал это изменой, если честно. Просто смс-сообщение. Я даже не знаю, кто его отправил. А все остальное я уже сам додумал.
— Так, может, тебе отпустить? Простить ее и себя, например.
— Если ты сейчас надумала играть в психолога, то ты зря теряешь время, — ответил я, стараясь скрыть раздражение. — То, что я вижу в зеркале, это не от того, что я себя не простил. Да, и психолог мне не поможет, тут нужен психиатр.
— Всë настолько серьезно?
— Я не знаю. То, что я вижу кажется мне бредом. — Я докурил сигарету, выбросил окурок и достал еще одну. — То есть, когда у человека галлюцинации, он, как правило, принимает все за реальность. Как во сне. А я понимаю, что все это мне просто видится, что этого нет на самом деле.
— Значит ты можешь рассуждать трезво, это уже хорошо, — подбодрила меня Лера. — Ты только на Полину не злись, пожалуйста. Она любит тебя.
— Ты думаешь?
— Спрашиваешь? Она смотрит на тебя так... даже нет, не смотрит, она просто вцепляется в тебя, как будто ты сейчас исчезнешь. Если бы она могла схватиться за тебя, и так ходить с тобой все время, думаю, она бы так и сделала. Для меня это все странно, конечно, но я когда смотрю на вас, мне хочется так же.
Я тяжело вздохнул и почувствовав, как ветер забирается под куртку, поежился. Лера уже докурила и грела замерзшие руки в карманах, но заходить не спешила. Я понял, что она ждет от меня какого-то ответа, от которого нам обоим станет легче, но такого ответа не было. Как бы я ни старался отыскать его в закоулках своего разума, все тщетно. Если и где-то было объяснение Полининому поведению, то только у неë самой.
— То, что происходило с нами там... Тебе этого точно не захочется, — нашел ответ я. Это было явно не то, что Лера ожидала услышать, но мы хотя бы сменили тему.
— Хуже, чем сейчас? Я не знаю, что может быть хуже, — нервно усмехнулась она. — За эти два дня мы, — девушка начала загибать пальцы, — раз — увидели, как на дороге умирают люди. Причем два раза. Два — к нам в номер стучалось это... не важно, я не знаю, как это назвать. Три — полная трупов гостиница...
— Говори потише.
— Четыре, — почти шепотом продолжила Лера, — вас чуть не застрелили! Ну, куда уж хуже, я не знаю! Про нас снимают кино? Если да, то где тут режиссёр, я его убью.
— У нас есть надежные колеса. К нас есть возможность позвать на помощь. Там этого всего не было. Нас чуть не загрызли волки, а я из оружия только фонарь, и то я не был уверен, что этот план сработает. Я был на грани как минимум три раза и чуть не умер. То, что случилось с нами за эти два дня плохо. Но это цветочки по сравнению с тем, что было там.
— Может, поэтому ты всë это видишь, — выслушав меня, предположила Лера. — Я в эти дни думала, сойду с ума, а ты... Расскажи.
— Я уже рассказывал, — спокойно ответил я. — Ты замерзла. Пойдем лучше.
— Подожди. Я понимаю, тебе не хочется ударяться в воспоминания, но может ты все-таки подумаешь. Что напугало тебя больше всего? — не хотела сдаваться Лера. — Скажи и пойдем.
— Всего не вспомнишь. Меня пугало все. Начиная с прихода тьмы и заканчивая ее уходом. Умирать я не боялся. Только это.
— А почему ты не боялся? Ты устал бояться? Или этому есть какая-то другая причина?
— Есть. Я уже тогда видел всех, кто погиб там. Марина, Никита, они приходили ко мне. И говорили, что я не выживу. Вот, я и поверил в это. Поэтому не боялся. Это можно бесконечно обсуждать, но я уже замерз, идем. — Я открыл дверь и пропустил Леру перед собой. Я почти не знал ее, но после этого рвзговора она стала мне ближе. Хотя, я не рассказал и половину того, что хотел бы. Я вообще никому не рассказывал о том, что творилось у меня в душе, даже Полине. Мы многое обсуждали, но я не мог ей полностью открыться, вероятно из-за того, что не хотел видеть жалость в ее глазах.
Зайдя в номер, я старался раздеться как можно тише, чтобы не разбудить Полину, но она уже не спала. Как только я лег, она развернулась ко мне и спросила:
— Где ты был?
— Решил подышать свежим воздухом, — отшутился я, не подумав о том, как от меня несло табачным дымом от двух выкуренных сигарет. — Поговорил с Лерой.
— И о чем ты с ней поговорил?
— О тебе. Не волнуйся, ничего такого она не сказала.
— Я в этом уже сомневаюсь, — сказала Полина и перелегла на спину. Я пододвинулся поближе и забравшись, к ней под одеяло, обнял.
— Ты холодный, — прошептала она, положив руку на мою. — Так, что она сказала?
— Что ты меня любишь, — не раздумывая, ответил я. Я не собирался выкладывать ей весь наш разговор. Пока у нас осталось не так много времени до рассвета, это было ни к чему.
— Я об этом никому не рассказывала.
Такого ответа я не ожидал.
— Никому. Даже мне. Можешь не говорить. Завтра или послезавтра я умру и пусть это останется загадкой для нас обоих, — сказал я. Полина напряглась всем телом, будто я сделал что-то непозволительное. Я ожидал, что она пошутит в ответ, мол не дождешься, я вывалю на тебя всю правду прежде чем ты успеешь от меня свалить, но это было совсем не похоже на Полину. Вместо этого она снова повернулась и прижалась ко мне всем телом.
— Не говори так больше, я не хочу это слышать.
— Хорошо, не буду. Прости. — Мне больше нечего было сказать. Шуток, сарказма и метафор Полина не понимала, и я был не в силах это как-то исправить. Все, что от меня требовалось — стараться не говорить о смерти, особенно о своей, но я то и дело нарушал это правило. Одно ей не стоило знать — говоря об этом, я утешал сам себя. — Прощаешь?
— Прощаю. — Она подняла голову и потянулась ко мне, а я, поддавшись порыву, жадно впился в ее губы. Это был первый раз, когда я действительно что-то почувствовал к ней. И это чувство оказалось сильнее, чем я предполагал.