Глава 10
Вместо того, чтобы стоять на месте и ждать парней, мы нашли одинокую заправочную станцию, — девушкам вдруг резко захотелось выпить по чашке кофе и перекусить. Я их понимал — молчаливое ожидание наводило гнетущие мысли. Но поддерживать их не стал, ибо в тот момент мне бы кусок в горло не полез — стоило только подумать о том, что происходит в городе, представить хоть на секунду, от страха и отчаяния начинала кружиться голова, а в горле вставал ком, который тяжело было сглотнуть. Я боялся не за себя, не за нашу отчаянную компанию, а за эту жизнь. Жизнь людей, которая катилась в неизвестность. Я то и дело доставал телефон из кармана и с полностью пустой головой смотрел на иконку браузера, не решаясь нажать на неë. Казалось, это продолжалось вечность, и когда телефон в руках завибрировал, я подскочил на месте от испуга. Звонила мама. Дрожащей рукой принял звонок и поднес телефон к уху. Сердце колотилось о ребра, я волновался, что звонит не мама, а кто-то из родни, чтобы сообщить плохую новость, но, к счастью, это была она, и в еë голосе я услышал отражение собственного волнения. Похоже, мы думали об одном и том же, даже находясь в тысяче километров друг от друга.
— Артëм, это ты?
— Привет, мам, это я, — ответил я. — Мы уже выехали.
— Ой, как же хорошо, а далеко отъехали? Знаешь, что там у вас происходит? Мы сейчас новости смотрели, я тебе сразу звонить...
— Что там, в новостях? — спросил я, не слишком желая этого знать — единственное, что меня интересовало, это всю ли правду показали по телевизору.
— Говорят, что людей погибло много. Ничего толком не показали, сказали на улицу выходить нельзя и всë. Уезжайте подальше, Артëм.
— Мы в двух километрах от города, — ответил я и услышал мамин вздох. — Ребята поехали за девочкой, у неë родители погибли.
Я не знал, зачем всë это говорю, зря заставляю маму переживать и нервничать, но я не мог остановиться. Рассказал всë, начиная с утренних сборов и заканчивая еë звонком, который напугал меня больше, чем все произошедшие за день события. В какую-то минуту меня охватило ощущение нереальности происходящего. В другой жизни я бы принял звонок с улыбкой и начал рассказывать ей про внуков, а потом, закрыв глаза ладонью, слушал о том, что я был такой же в детстве. Но другой жизни не было, да и эта подходила к не очень приятному концу. Это озвучивать не стал.
— Понятно, сын, — вздохнув, ответила мама на все мои душевные излияния. — Как вы теперь доедете?
— Можем не доехать, — сухо ответил я и тут же пожалел об этом. Как бы ни смутила меня мамина реакция, я всë же не преследовал цель довести еë до сердечного приступа.
— Я тебе дам, не доедете! Приедешь, всыплю тебе по первое число, ты меня понял? — Вот такую маму я знал хорошо. За любое уныние — подзатыльник. Не очень гуманно и педагогично, но помогало всегда. — Взял себя в руки и доехал целым! И девочку свою чтобы тоже привëз!
— Хорошо, мам, — промямлил я, одновременно провожая взглядом Леру и Полину, выходящих из заправки и быстро шагающих к машине. — Я постараюсь. Возможно, немного задержимся.
Разговор был завершен кучей напутствий и предупреждением, что если она не сможет дозвониться до меня — я ей больше не сын. Мы говорили по громкой связи, и девушки, хоть и были не в лучшем настроении, всë равно посмеялись надо мной.
Полина протянула мне стакан с ароматным кофе, я молча принял его и, отхлебнув, развернулся так, чтобы было видно обеих девушек.
— Рассказывайте.
— Да, нечего рассказывать, — ответила Лера, перебив Полину, которая успела только открыть рот. — Кассирша там не городская, живëт в Березовке, там не было ничего.
— А кроме кассирши был еще кто-нибудь?
— Нет, никого. Может там, в кабинете кто сидел, я не знаю, спрашивать мы не стали.
— Ты видел что-нибудь? — спросила меня Полина, когда я отвернулся и Лера начала звонить Максиму. Прошло не больше получаса с тех пор, как парни уехали, скорее всего, они были еще в пути, но девушку это не останавливало. Она громко стучала ногтями по дверному подлокотнику, и я мог поклясться, что это ощущалось точно так же, если бы она стучала по моей голове.
— Я не смотрел, — сказал я. — Не хочу. Боюсь.
Максим наконец-то взял трубку, и мои неприятные размышления утонули в их разговоре. Как я понял, то всë плохо, но не настолько, чтобы паниковать. Живых на улицах оказалось больше, чем мертвых, множество машин скорой помощи, брошенные автомобили. Я ожидал, что над городом повиснет та же мертвая тишина, которая сводила меня с ума в Светлогорске. Но расслабляться было рано. Первый день — не показатель. Поделился этими мыслями с Полиной, и она с горечью в голосе со мной согласилась. Впереди был более неприятный разговор и не слишком, но тяжëлое решение для всех, кроме меня — ждать мы больше не могли, нужно искать ночлег.
Гостиниц поблизости не было. Ближайшая находилась в сорока километрах от города, в уголке дальнобойщика. К счастью, я смог туда дозвониться. Трубку взял мужчина и хриплым, прокуренным голосом сообщил, что примет нас только до шести часов вечера. У нас в запасе было еще около трëх с половиной часов минус час на то, чтобы дотуда доехать, поэтому я взял на себя ответственность и сказал, что ждать мы будем не больше двух часов, даже если что-то пойдет не так, мы уедем, не задерживаясь ни минуты. Закончив свой монолог, я повернулся к Лере.
— Вопросы есть?
В еë взгляде читалось недоумение. Однако спроси я напрямую, готова ли она, бросив парня, спасать свою жизнь, легче от этого бы не стало, но я, так или иначе, оставил ей выбор, хоть и не совсем уместный в нашей ситуации.
— А если они не успеют? — спросила она. — Что тогда?
— Значит, будут ночевать на улице, — ответил я без зазрения совести. — Давайте договоримся. Я не несу ответственность ни за кого из вас. Кроме Полины. Если нужно, буду спасать еë и себя. Кого-то из вас только в том случае, если ничем не рискую. Хорошо?
Девушка потупила взгляд и молча кивнула. Я решил недалеко отъехать от заправки, чтобы выйти покурить, и когда заводил мотор, услышал, что Лера плачет. Взглянул в зеркало заднего вида, и буквально на секунду мне показалось, что моë бледное лицо улыбнулось. По спине прошла волна жара. Я посмотрел ещë раз и не увидел ничего, кроме синеватых кругов вокруг глаз. Хотя даже в этом случае хорошего было мало. Полина заметила моë беспокойство, и я этому не обрадовался — она и без того была мрачнее тучи после моих слов.
— Что ты увидел? — Вопрос в лоб, которого я давно старался избегать, поэтому оттягивал момент признания до последнего. На этот раз мне удалось выкрутиться. Кивнув в сторону Леры, которая, отвернувшись к окну, пальцами стирала набежавшие слëзы, пожал плечами. Полина осуждающе покачала головой, видимо намекая на то, что я мог быть помягче, на что я махнул рукой.
В другой раз я бы подумал над этим. Но не тогда, когда я снова почувствовал, как голову застилает туман. Он всегда был со мной в момент слабости, и мне удалось его прогнать, а теперь он вернулся. Назойливый паразит, мешающий мыслям складываться воедино, сбивающий с толку и превращающий меня в слабое безвольное существо, которое не в состоянии постоять даже за себя, способное лишь уносить ноги.
Воспоминания нахлынули смертоносной волной, благо, я успел отогнать машину на приличное расстояние от заправки. Вывалившись из машины, трясущимися руками достал сигарету из пачки и закурил. Перед глазами стояло бескрайнее белое поле, по которому я бежал от перевернутого автобуса, глотая холодный воздух. Сначала я боялся, что за мной погонятся волки, потом убегал от надвигающейся на меня тьмы, а в конце совершил опрометчивый поступок — оставил Полину на улице, и даже то, что в этот день в каждом из нас зародилась надежда на спасение, ничего не меняло. Я должен был держать себя в руках несмотря ни на что. В этот момент я пожалел о сказанном Лере. Не потому что чем-то еë обидел, а потому что оба парня были нам нужны, пусть даже с балластом в виде потерявшей родителей девушки, а я годился лишь на то, чтобы снова, выигрывая время для других, кинуться под пули...