Место под солнцем

***

— Я передумал! — радостно заявил Морган, едва мы с Димоном сползли по лестнице в общий зал. Я абсолютно пустым взглядом уставилась на него, потому что рома вчера было выпито порядочно, пусть даже и качественного, а Морган пояснил: — Нашим новым блюдом будут те блины с бананом! Потрясающе! Ничего вкуснее я в жизни не пробовал!

— Что? — выдохнула я, пытаясь осознать суть сказанного, но с первого раза мне это сделать не удалось. Тогда я недоуменно посмотрела на Димона, тоже изрядно помятого с утра, а, поняв что к чему, громко воскликнула: — ЧТО, БЛЯТЬ?!

— А в чём проблема? — даже как-то виновато поинтересовался Морган, заметив, что я очень недовольна его новым бизнес-решением. — Такого точно никто больше не делает, мы будем первыми... что не так, Кейт?

— Что не так?.. — тихо повторила я, подойдя к Моргану на расстояние одного шага, и зло посмотрела ему в глаза. — А «не так» то, что я ради этих чёртовых рецептов разоделась как последняя проститутка! Извивалась с этим липким сынком Ямамото, приготовила зелье, за которое меня сразу же упекут в Азкабан, если узнают, да ещё чуть не спалила жилой дом из-за этого идиота, а ты спрашиваешь, что не так?!

— Как разоделась? — сглотнув, переспросил Морган и тут же перевёл взгляд на Димона, но я ещё громче воскликнула:

— НЕТ! Только посмей, и тебе в кофе тоже попадёт что-нибудь нехорошее, гарантирую!

— Кейт, но ты была... была... такой... сногсшибательной! — промямлил Димон, попеременно смотря то на разгневанную меня, то на смеявшегося Моргана, а потом добавил: — Говорить я не буду, но... могу нарисовать!

— Только попробуй! — взвизгнула я, но Димон уже подбежал к барной стойке, взял в руки салфетку, перо и что-то нацарапал, а Морган с интересом подбежал к нему, и такой резвости я от него ещё точно не видела. Через минуту раздался дружный неугомонный гогот, и я вся красная как рак подошла к ним, чтобы посмотреть на художества Димона.

Правда, это были скорее каракули младшего школьника, очень схематичный человечек, пол которого можно было понять только по кругам в области груди, едва прикрытым платьем.

— Инсендио! — достав палочку из кармана платья, воскликнула я, и карикатура мигом вспыхнула и превратилась в пепел.

— Никакого огня в моём кафе, юная леди! — тут же возмутился Морган, но я, глядя ему прямо в глаза, процедила:

— Ненавижу. Тебя и его, вам ясно?

— Да ладно тебе, Кейт! — уже очень виновато воскликнул Морган, когда я, хлопнув дверью, направилась на кухню за фартуком. — Те рецепты я тоже посмотрю, спасибо тебе большое! Но те блины... они просто тают во рту!

— Я знала их рецепт ещё до того, как устроилась к тебе в кафе, — продолжала возмущаться я, а тем временем покрасневший Димон тоже проскользнул на кухню и начал греметь посудой. — И нам незачем было тащиться в такую даль за ними! Обжарить бананы в тесте и полить шоколадом! Всё!

— Это замечательно, что ты это знала! — продолжал задабривать меня Морган, пока я по-деловому взмахивала волшебной палочкой, наводя чистоту и порядок в зале. — Никто же не знал, как всё обернётся в итоге... завтра у тебя день рождения, семнадцать лет... я дам тебе выходной! И даже закрою глаза на то, что вы пробыли в своём отпуске два лишних дня и напились, как...

— Два выходных, и так уж и быть, я тебя прощаю, — благосклонно сказала я, и пока Морган не начал анализировать ситуацию и соображать, кто кого должен простить, продолжила заниматься повседневными делами.

Нет, такое известие, что тайские блинчики понравились ворчуну Моргану даже больше секретных рецептов семейства Ямамото, заметно ударило по мне, но долго я не дулась. Всё-таки за границей к своим годам я так и не побывала, а тут Япония и Тай разом. Да и... приключение это было очень даже интересным, если смотреть в ретроспективе. А день рождения и два выходных дня совсем грели душу, так что совсем скоро я оттаяла и вернулась к своим доброжелательным улыбкам, а Морган и Димон благоразумно не вспоминали мой эффектный выход в свет японского общества. И наша маленькая «семья» вновь вернулась в привычное состояние.

— Да, Кейт, ну и поездочка! — протянул Димон, когда мы засели на мансарде, попросту на чердаке, со стеклянным окном в крыше и, постелив мягкий плед на деревянном полу и раскидав подушки, пили холодный чай и смотрели на звёзды. — Но мне понравилось, как бы ты ни злилась!

— Ещё бы тебе не понравилось, — хмыкнула я, отставив стакан со своим чаем в сторону, и, подложив руки под голову, уставилась на усыпанное звёздами небо. — Два дня валялись на пляже и пили ром! Если Морган об этом узнает, да ещё и за чей счёт... он нас четвертует.

— Мы с тобой туеву кучу лет на него работаем, вообще-то! — возмутился Димон, повернувшись ко мне набок. — И без отпуска! Вот, считай, получили, так что всё справедливо. Я бы ещё раз так повторил... только без орхидей и этих ниндзя...

— Орхидеи, господи... — тихо рассмеялась я, ведь трудно было представить наиболее неподходящее в данном случае заклинание, чем это.

— А что? — сразу возмутился тот. — Я ими торты украшаю, красиво... я повар, а не боевой маг! А ты здорово с огнём сообразила.

— Угу... — лениво протянула я, но Димон ещё чуть-чуть пододвинулся ко мне и вдруг неуверенно так заговорил:

— Знаешь, Кейт, а мы с тобой неплохая команда... я имею в виду не только Японию, но и вообще... да и девушка ты... интересная! Ты не подумай, что я опять на твою грудь намекаю, просто мы с тобой пять лет знакомы, и я за эти пять лет так и не смог встретить девушки, которая бы настолько понимала меня, как ты...

Уже на середине фразы я поняла, к чему шло дело, но отвернуться не успела, и поцелуй всё-таки случился. Неловкий, робкий поцелуй, на который я ответила скорее из жалости, чем от каких-то чувств.

— Что, совсем ничего? — спросил Димон, когда отстранился от меня и внимательно вгляделся мне в глаза.

— Ну... Дим, ты же меня старше считай на десять лет... — неуверенно проговорила я, понимая, что отмазка была так себе. — Прости, но мы так давно знакомы... ты для меня друг, не больше... прости...

— Ладно, чего уж там, — покраснев, проворчал он и снова лёг на спину, чтобы не смотреть на меня. — Но попытаться стоило определённо. Так совсем-совсем ничего?

— Дим...

— Я всё понял... жаль. Просто ты... Кейт, ты умеешь слушать. Сколько я с девушками ни общался, сколько ни встречался, но они только и делают, что ждут подарков и без умолку болтают. О себе болтают. А с тобой можно поговорить обо всём, ты можешь выслушать, понять... ты можешь быть другом, да и парня у тебя так и не появилось за это время, и я подумал, что...

— Ты действительно для меня друг, Дим, — тихо проговорила я, чувствуя ту самую юношескую неловкость от любовных переживаний. — Но ответить тебе на большее я не могу, прости...

Я не удержалась и всё же повернулась в сторону Димона, но он демонстративно смотрел на звёзды, а не на меня.

— Да чего уж там! — проговорил наконец он, взяв свой стакан с чаем и отпив немного. — Я понимаю, что старичок для тебя, да... кто ж знал, что из такой мышки, какой ты была пять лет назад, расцветёт такой цветок... только и остаётся, что локти кусать... хотя знаешь, что, зуб даю, если бы сейчас появился тот парень, помнишь, который ухаживал за дочкой Фоули, то ты бы точно не устояла... может, ты его и ждёшь? Вы же общались, да?

— Боже упаси! — воскликнула я, а саму прошиб холодный пот от такого поворота. Том не появлялся в моей жизни три года, и я очень хотела, чтобы так продолжалось и дальше.

— Ну-ну... а подарок ты его до сих пор на шее носишь, — гаденько хмыкнул Димон, и я рефлекторно схватилась за свой медальон, а потом даже обиженно возразила:

— Это всего лишь украшение. Причём это единственное моё украшение вообще! Я же девочка, чёрт подери! Я не жду его возвращения, и на внешность мне абсолютно плевать. Просто не нашлось ещё человека, к которому я могла бы... почувствовать что-то... другое, кроме дружбы. Дим, вот только не обижайся на меня за мой отказ, ладно? Не хочу я с тобой ругаться...

— Я тоже не хочу с тобой ругаться, Кейт, — уже более дружелюбно проговорил Димон, а я вдруг почувствовала, что напряжение между нами как-то спало. — И нет значит нет, как бы мне ни хотелось обратного. Просто жаль. И кстати, я же приготовил тебе подарок на завтра! Я договорился с хозяйкой «Твилфитт и Таттин» и оставил ей внушительную сумму, так что можешь выбрать любое платье, какое пожелаешь... с днём рождения!

— О нет, Дим... не стоило, — как же мне было стыдно за свой отказ в тот момент, ведь тот магазин, о котором упомянул Димон, был элитным, и платья там были... очень хорошего качества.

— Кейт, даже если бы сейчас не было того нелепого поцелуя, я бы всё равно завтра с утра сказал это, — улыбнулся в ответ Димон, заметив моё смущение. — Семнадцать лет, как-никак, совсем взрослая! Ты это заслужила. Так что не стесняйся и выбирай, что понравится, маленькая модница! Как раз к своей безделушке...

— Спасибо, — благодарно выдохнула я. — И с меня билеты на тот самый матч следующей весной, на который ты так хотел попасть...

— Кейт, но это же!.. — попытался возразить он, но я так красноречиво посмотрела на него, что он рассмеялся и сказал: — Ладно-ладно, я не против, замётано. И кстати, постарайся не загуливать завтра допоздна в свой выходной, я буду готовить торт, а к восьми Морган созвал всех твоих друзей, у него давно есть их адреса, весь год готовился! Даже кафе завтра закроет пораньше, так что...

— Я буду вовремя, — тут же пообещала я, не веря, что в этом мире действительно существовали люди, готовые ради меня вот на такие чудеса. — Спасибо.

И, не удержавшись, всё-таки поцеловала своего друга в правую щеку. Тот сразу покраснел, усмехнулся, а затем приобнял меня и стал рассказывать легенды про звёзды... да, если бы Астрономию вёл Димон, а не скучная Аурелия Декстер, у меня по СОВ точно было бы «Превосходно».

***

На следующий день я вскочила с кровати почти в девять, то есть неприлично поздно. Но у меня был выходной, чёрт побери, так что я была в своём праве. Умывшись и приведя себя в порядок, я пробежалась по главной лестнице, попутно отхватив поздравлений от Моргана, который кудесничал в основном зале вместо меня, и Димона, который специально выглянул из кухни, чтобы поздравить меня с днём рождения. А затем в крайне приподнятом настроении направилась в тот самый модный бутик, про который мне вчера сообщил Димон.

Нет, я и до этого про него знала, даже иногда рассматривала ассортимент на витринах, но тратить всю свою месячную зарплату на наряды... нет, это было слишком. Жить надо по средствам. Но когда я зашла (впервые!) в этот магазинчик, то его хозяйка, заядлая посетительница «Гиппогрифа», приятной внешности шатенка средних лет с милыми веснушками, тут же обрадованно воскликнула:

— А вот и наша именинница! С днём рождения, Кейт!

— О, спасибо, мадам Таттин, — смущённо поблагодарила я её, даже растерявшись в непривычной обстановке. — Я...

— Димитрий мне всё уже рассказал, дорогая, — перебила меня мадам Таттин, подведя к одной из стоек с вешалками. — Не стесняйся, выбирай что хочешь! О, смотри, может, это?

Да, без помощи мадам Таттин было бы совсем туго: при выборе одежды, а особенно такой дорогой, я терялась абсолютно. Но у хозяйки такого бутика уже давно был намётан глаз, так что через полчаса я стояла перед зеркалом и не могла отвести от себя глаз.

— Посмотри, да ты в нём просто принцесса! — умилительно проговорила мадам Таттин, встав за моей спиной. — И тебе так идёт этот цвет...

«Опять жёлтый... — вздохнула я про себя, припомнив, что в чём-то похожем была на рождественской вечеринке Слизнорта на третьем курсе. — Но ведь оно потрясающее!»

Платье действительно было превосходным: жизнерадостного жёлтого цвета, оно было как с открыток пятидесятых — пышная юбка-солнце до середины голеней, подчёркнутая талия и открытые плечи, обрамляемые широкими лямками. Посмотрев немного на себя в зеркале и покрутившись, я поняла, что платье определённо мне нравилось, а значит, именно его и надо было брать. Распрощавшись с мадам Таттин, которая была рада моей покупке не меньше, чем я, я вышла на залитую солнцем улицу и полной грудью вдохнула свежий утренний воздух.

«Что завтра я надену? — вопрос этот спорный... но сегодня? а что сегодня... мой цвет настроения жёлтый!» — пропела я про себя давно забытую привязчивую песенку и звонко рассмеялась такому удачному каламбуру.

Сколько же я в то утро словила комплиментов! Пробыв на улице всего пятнадцать минут и никуда, в общем-то, не торопясь, я ловила на себе восхищённые взгляды, улыбки и даже слова, и как же это было приятно! Со мной такое было впервые в жизни, честно говоря...

А ещё голову заполонили мысли о словах Димона вчера ночью, перед тем несчастным поцелуем. Да, немного неприятно было осознавать, что вот уже второй человек, а точнее, мужчина, видел во мне в первую очередь человека, с которым можно было поговорить по душам. Что я всегда выслушаю, пойму и помогу придумать верное решение...

«Да, мужчины... для вас идеальная женщина — это собеседник с пышным бюстом! Всё, больше для счастья ничего не надо. Чтобы выслушала и можно было помять сисечки... эх да! Интересно, а меня кто-нибудь когда-нибудь полюбит просто за то, что я есть на этом свете?! Не за грудь, не за умение выслушать, не за какие-то ещё... «таланты»... а просто меня, такую, какая я есть? Где мой Эдвард Каллен на серебристом Вольво, который скажет, что я его личный сорт героина? Эй, Вселенная?!»

«Выгуляв платье», я зашла в несколько магазинчиков, чтобы побаловать саму себя маленькими вкусняшками и духами и отвлечь от неприятных мыслей, а в одиннадцать часов вышла из одной лавки и так и обомлела. Солнце к тому времени нещадно пекло, но на улице всё равно было полно народу, одетого по-летнему легко для такого жаркого дня. И прямо посреди улочки стоял молодой красавец двадцати с чем-то лет, подтянутый, одетый в лёгкий, но идеально пошитый чёрный классический костюм-тройку, почти такой же чёрный, как и его волосы, блестевшие на солнце в идеальной укладке. Красавец стоял ко мне боком и о чём-то оживлённо разговаривал с каким-то волшебником в бордовой мантии, а я быстро взяла себя в руки, незаметно сделала несколько шагов в сторону и спряталась за углом того самого магазина, из которого вышла, чтобы меня не было видно с улицы.

«Вселенная, я передумала, — закрыв глаза и прислонившись к стене, подумала я, молясь, чтобы моё исчезновение никто не заметил. — Мне не нужен никакой Эдвард Каллен, никакой героин, ничего мне не надо! Только спокойствие... спокойная тихая жизнь... и против одиночества я тоже ничего не имею... лишь бы не заметил...»

Простояв так с закрытыми глазами минут пять, я осторожно приоткрыла их и выглянула из-за угла на улочку. Там по-прежнему было много народу, но ни красавца, ни волшебника в бордовой мантии в поле видимости уже не было.

«Фуф, ушёл...» — облегчённо выдохнула я, подумав, что лучше сейчас же пойти домой и не высовываться на улицу, а потом повернулась, посмотрела перед собой, и моё сердце, сделав последний удар, остановилось.

— От кого-то прячешься, Кейт? — насмешливо поинтересовался Том, скрестив руки на груди и оценивающе осмотрев меня с головы до ног, а я от потрясения даже слова сказать не могла. Дар речи вернулся ко мне не сразу, через несколько минут, и спустя это время я выдохнула:

— Да так... одного знакомого увидела... с кем очень не хотелось бы встречаться...

— Хорошо, что этот знакомый не я, да? — задорно рассмеялся Том, а я нервно улыбнулась в ответ, догадавшись о его иронии. — Надо же, ты потрясающе выглядишь! Восхитительное платье... ты как всегда в своём репертуаре, великолепно!

Уловив ещё один намёк о цвете платья, я уже чуть более уверенно улыбнулась и сказала:

— Спасибо, мне приятно это слышать. Как прошла твоя... поездка?

— Замечательно, Кейт, — зацепившись за тему разговора, оживлённо воскликнул он, а я заставляла диафрагму работать, чтобы дышать. — Ты даже не представляешь, в скольких странах я побывал и сколько интересного всего видел!

— Ммм, ясно... и даже амулет нашёл?

— Амулет? — задумчиво переспросил Том, словно не понимая смысла моего вопроса, а потом с озарением проговорил: — Ах да, амулет, точно. Нет, Кейт, я его не нашёл. Я путешествовал по Африке и Южной Америке и ещё не успел добраться до Азии и твоей любимой России. Но обязательно доберусь, я приехал в Лондон буквально на два дня, у меня завтра встреча в Албании с одним очень важным человеком... может, поговорим поподробнее где-нибудь в другом месте? Я бы мог столько всего интересного тебе рассказать, Кейт, мы так давно не виделись!

«Только вот я твои рассказы слушать не хочу, — подумала я, постепенно вспоминая, кто же был передо мной. — И видеть тебя не хочу, так что прости...»

И, собрав в кулак всю свою силу воли, я как можно хладнокровнее сказала:

— То есть ты считаешь, что мне в свой день рождения совсем нечем заняться, кроме как слушать о твоих похождениях?

Том, казалось, совсем выпал в осадок от яда в моих словах. А затем растерянно усмехнулся, провёл правой рукой по уложенным волосам и проговорил:

— Точно, вот я кретин, у тебя же сегодня день рождения, совсем из головы выпало. Тогда с меня ещё и подарок, Кейт...

— Точно, с тебя подарок, — как можно шире улыбнулась я, и он снова явно почувствовал себя увереннее, но я чуть подошла к нему и ещё более холодно прошептала: — Сделай милость, исчезни из моей жизни, только не на три года, а навсегда. Самый лучший подарок, поверь мне.

Наверное, именно этого момента я ждала все эти годы. В угольно-чёрных глазах неизменная наглость вдруг сменилась... удивлением, даже ошеломлением, что когда-нибудь мышка-Китти сможет так разговаривать с НИМ. Но мышка-Китти выросла во вполне самостоятельную кошечку, и теперь была её очередь выпускать когти. И кто-то явно был к этому не готов.

Честно, трудно будет передать в этот момент мой триумф, но долго наслаждаться им я благоразумно не стала: передо мной был далеко не сопливый школьник с недостатком фантазии, а вполне опасный хищник, и пока этот хищник не оклемался от нанесённой мной раны, я с гордо поднятой головой отвернулась от него и направилась в самый центр оживлённой улочки. Пока я в неспешном темпе шагала по Косой аллее, у меня было совершенно стойкое ощущение, будто я находилась под прицелом фотокамер. И долго я находиться под ними не собиралась, а поэтому конечной точкой моего маршрута была комнатка в «Гиппогрифе», где я точно была бы в безопасности.

— Уже нагулялась? Так рано? — удивился Морган, заметив меня на пороге полностью заполненного в обеденное время зала. Я же попыталась изобразить прежнюю улыбку, и следом за моей гримасой последовал вполне логичный вопрос: — Кейт, с тобой всё в порядке?

— В полном, — сглотнув, ответила я, четырьмя шагами преодолев расстояние до лестницы, ведущей наверх, и помчалась по этой лестнице, бросив: — Я немного устала после магазинов, хочу отдохнуть в своей комнате...

Морган крикнул мне что-то вдогонку, но я его не расслышала, потому что в этот момент взлетела до третьего этажа, рывком распахнула дверь в свою комнату и, не глядя внутрь, захлопнула с другой стороны, закрыла глаза и прокричала:

— Ненавижу! — попутно ударив кулаком ни в чём не виновную дверь. Но от такого всплеска гнева мне стало чуть легче, поэтому я ещё пару раз стукнула кулаком по двери, выговаривая: — Гад! Мразь! Сволочь! Кретин! Ненавижу! Ненавижу тебя!

«Три года его не было, чёрт возьми, а теперь он объявился и решил, что я, только увидев, брошусь к нему с распростёртыми объятиями?! Сволочь!»

Но мимолётный гнев сменился чувством безысходности, и я прислонилась лбом к многострадальной двери и застонала:

— Ненавижу его... ладно, приехал и приехал, завтра его здесь уже не будет, сам сказал... хотя верить его словам... ещё и рука теперь болит, твою мать... ладно, надо собраться с мыслями и...

Только я немного успокоилась и отвернулась от двери, как второй раз за день впала в состояние глубочайшего ступора: видимо, я была так возбуждена внезапной встречей и бичеванием своей двери, что не заметила в своей комнате постороннего. А Том с непередаваемым выражением лица вальяжно сидел на моём стуле за письменным столом и внимательно следил за тем, как я колотила рукой входную дверь, а за его спиной было полностью распахнутое окно, и летний освежающий ветерок насквозь продувал мою комнату. И было бы совсем наивным полагать, что он не понял, что все эти ругательства были адресованы далеко не моей двери.

Так мы и смотрели с ошеломлением друг на друга какое-то время, а потом ко мне вернулись крохи гордости, и я, сделав вид, что пять минут назад ничего не было, холодно спросила:

— Что ты?.. — но прежде чем я открыла рот, чтобы начать говорить первое слово, Том с усмешкой резко встал со своего места, за три шага подошёл ко мне, грубо схватил за запястье и, прижав к себе, впился в мои губы.

Это было похоже на выстрел в упор: как будто кто-то невидимый поднёс к моему виску дуло пистолета и нажал на курок. И в одно мгновение мозги вперемешку с кровью бело-красным пятном стекали по бирюзовым обоям, а в черепной коробке стало необычайно пусто. Там не было ничего, кроме одного-единственного желания: лишь бы касания горячих губ продолжались как можно дольше.

Том же явно чувствовал себя хозяином положения. Ловко перехватив меня, он уже двумя руками сжимал мою стянутую платьем талию, а его язык внаглую проник в мой рот и делал там что хотел — сопротивления никто оказывать точно не собирался.

— А я почти поверил тебе, Кейт... — выдохнул наконец Том, чуть отстранившись от меня, чтобы перевести дыхание. Моё же дыхание в этот момент явно было патологическим, и воздух еле-еле проникал в дыхательные пути. — Но в последний момент всё же засомневался... и не зря... четыре года этого стоили, поверь мне.

Мне же сказать было нечего, и поэтому, судорожно вдохнув воздух, словно в последний раз, я снова припала к его губам, и этот поцелуй означал окончательную и бесповоротную капитуляцию тех крох гордости, которые проснулись во мне полчаса назад.

Даже сквозь поцелуй я почувствовала усмешку этого мерзавца, а потом он снова прошептал:

— Как же ты изменилась за эти годы, Кейт... выглядишь потрясающе, я не шучу... особенно платье...

— Что-то мне подсказывает, что всё, что тебе нужно от моего платья, — это снять его, — выдавила я, понимая, что одно его слово, и я сама сниму с себя это чёртово платье, лишь бы он продолжал касаться меня.

— Не надо строить из себя невинную овечку, Кейт, — тихо рассмеялся Том моим словам, легко касаясь губами моей правой щеки, скулы, виска... — Ты же никогда не была ханжой в этом вопросе, верно? Так что не надо делать вид, что ты сама не хочешь раздеть меня...

От осознания, что этот подлец был чертовски прав, я зло прикусила губу, а Том, заметив это, чуть громче рассмеялся и сделал два шага назад, а затем распахнул руки.

— Давай, Кейт, я весь твой. Смелее... я не кусаюсь... если ты, конечно, сама меня об этом не попросишь...

Скорчив рожицу, я покачала головой из стороны в сторону, ведь прошло всего полчаса, мать вашу, полчаса(!) с кое-чьего возвращения, а я опять стояла на краю пропасти перед выбором: прыгнуть или не прыгнуть в ледяную бездну к ядовитому чудовищу. Причём это ядовитое чудовище ещё и руки приветливо распахнуло, мол, прыгай, Кейт, в самую бездну, тебе понравится! Но выбор был сплошной иллюзией, а исход очевиден. Моя кривая улыбка сменилась самоуверенной, и, сделав эти два чёртовых шага, я с разбегу прыгнула в пропасть уже второй раз.

Негнущимися пальцами я расстегнула пуговицу лёгкого пиджака, а затем резко распахнула полы в стороны и, стянув его с Тома, замершего словно статуя, кинула куда-то в сторону входной двери. И, ещё шире улыбнувшись, крепко обняла его за шею правой рукой и страстно впилась в губы.

— Умница, Кейт, — довольно проговорил он, снова заключив меня в свои стальные объятия и снова отчаянно отвечая на мои поцелуи. — Я нисколько в тебе не сомневался...

— За этим ты и вернулся, да? Осталась последняя непокорённая вершина, и всё, мир освоен? — шёпотом спросила я, сильно сомневаясь, что им, впрочем, как и мной, двигали какие-то романтические чувства. Том сквозь поцелуй улыбнулся моим словам, а я отстранилась от него и по-деловому задала вопрос: — А если я дам тебе то, что тебе так хочется...

—...нам хочется, Кейт, — нагло поправил меня он, заправив непослушную прядь моих волос за ухо.

—...нам хочется, — послушно поправилась я. — Если я дам тебе это, ты исчезнешь из моей жизни?

— А ты уверена, что тебе самой этого захочется, Кейт? — насмешливо спросил Том, но ответить я не успела.

— Кейт, ты дома? — вдруг раздался со стороны лестницы голос Димона, а я так и подпрыгнула на месте от неожиданности. — Морган сказал, что ты уже пришла...

Я с отчаянием уставилась на Тома, так как ещё не хватало, чтобы его застукали в моей комнате, да ещё и полураздетого, а быстрые шаги Димона совпадали по частоте с частотой моего сердцебиения. Но Том в очередной раз усмехнулся моему выражению лица, а затем ловко вскочил на подоконник и спрыгнул с него на улицу.

Моя челюсть точно пробила пол до самого зала, заполненного посетителями, а сердце остановилось от страха. Но я всё же нашла в себе остатки сил, чтобы сделать несколько робких шагов к окну и посмотреть наружу. И, увидев целого и невредимого наглеца, парящего прямо в воздухе под моим окном, я облегчённо выдохнула и крайне выразительно посмотрела на того. Но тут за моей спиной снова раздался восклик: «Кейт!», и я поняла, что ещё немного, и Димон точно ворвётся в мою комнату, тем более что на замок я её редко когда запирала.

— Ты мне веришь? — крикнул Том, заметив, как я обернулась на дверь, и я с мученическим выражением лица громко ответила:

— Нет! — но всё же села на подоконник и на свой страх и риск спрыгнула с него, крепко зажмурив глаза.

Но ощущение свободного падения было миллисекундным, а потом меня крепко обхватили знакомые сильные руки, а я расслабленно откинула голову и открыла глаза, уставившись на чистейшую небесную лазурь.

— А вот и зря, — прошептал Том, приземлившись на крыше соседнего дома, а затем достал из кармана брюк волшебную палочку, взмахнул ей, и мы трансгрессировали.

Разглядеть, где же мы оказались, у меня возможности не было: знакомые сильные руки не церемонясь обхватили мою талию и спину, попутно расстёгивая пуговицы платья, а я с закрытыми глазами очень старалась расстегнуть маленькие пуговки чёрной лёгкой сорочки и при этом сохранять остатки сознания от жарких поцелуев. А когда моё новое платье с шелестом соскользнуло с меня, а чёрная сорочка полетела куда-то в сторону, Том сел на просторную кровать, заправленную лиловым бархатным покрывалом, и по-хозяйски усадил меня к себе на колени, а я наконец смогла чуть-чуть осмотреться.

— Где мы? — прошептала я, так и хватая ртом воздух, озираясь по сторонам. Но рассмотреть что-то было довольно затруднительно: вокруг царил полумрак из-за плотных портьер на высоких окнах такого же цвета, как и покрывало. Но в целом проглядывались очертания мебели, типичной для...

— В моём номере, — предвосхитил мои догадки Том, снова начав целовать мои губы. — Здесь нас никто не потревожит... как мне?..

В этот момент его руки сжали застёжку моего бюстгальтера, но две робкие попытки оказались неудачными, а я даже выпрямилась и с прищуром уставилась на своего «любовника».

— А разве ты не должен был научиться такой мелочи в своих странствиях? Или ты заставлял девушек раздеваться самим? Ай-ай-ай, Томми, как нехорошо...

— Знаешь, Кейт, — тихо ответил он, уткнувшись лицом в мою шею, и его горячее дыхание буквально обожгло меня, — в дебрях Амазонки найти более сговорчивых женщин, чем племя амазонок, очень трудно, а с ними не рискнёт связаться даже такой мерзавец, как я... да и в Сахаре плотность населения как-то не задалась, там живого человека найти не так уж и просто, а уж женщин... так что мне сделать, Кейт?

— Двоечник, — выдохнула я, не веря, что этот бог красоты, спустившийся буквально с Олимпа сюда, на грешную землю, не удосужился в своём продолжительном путешествии соблазнить хотя бы одну красотку. — Я же предупреждала тебя подготовиться перед первым разом, чтобы не ударить в грязь лицом, разве нет?

— Если мне не изменяет память, ты обещала показать мне несколько вещей, чтобы я не ударил в грязь лицом, — слегка покраснев, возразил Том, выпрямившись и смотря прямо мне в глаза. — И никто тебя за язык не тянул, Кейт. И вот я здесь, показывай, я готов полностью погрузиться в обучение...

Сглотнув, я покачала головой, всё ещё не понимая, зачем он строил из себя недотрогу, а затем сказала:

— Мерзавец... потяни концы застёжки на себя, там крючки...

Том тут же воспользовался моим советом, и через полминуты моя грудь предстала перед ним во всей красе, уже ничем не прикрытая.

— Изобретение дьявола... — проворчал он, откинув бюстгальтер примерно в ту же сторону, куда полетела его сорочка, то есть неизвестно куда, а я, усмехнувшись, прошептала:

— Полностью согласна. Но на что только не пойдут женщины, чтобы понравиться вам, мужчинам... ну как, нравится?

— Очень, — так и пожирая взглядом мою грудь, выдавил Том. — У тебя были такие же в прошлой жизни?

— Ага. Если мне не изменяет память, у Элли были больше... разве нет? — немного надменно поинтересовалась я, но ответ ввёл меня в нешуточное смущение:

— Я не видел обнажённой груди Элли, Кейт, так что не смогу ответить на твой вопрос, прости. Да и не хочу я её видеть даже сейчас.

— Почему? — ошеломлённо спросила я, на что получила исчерпывающий ответ:

— Ох, Кейт, какая же у тебя низкая самооценка, чёрт возьми. Неужели ты так и не поняла, зачем я затеял всё это с Элли? Какой бы куклой ни была Элли, но она меня нисколько не интересовала в этом плане, потому что я уже был заинтересован тобой... я хотел тебя, но только не в теле ребёнка... — Том крайне осторожно провёл руками по моей спине и наконец остановился на молочных железах, полностью умещавшихся в его широких ладонях, — а в теле женщины. Такой, какая ты сейчас. Потрясающе, я восхищён. Если бы я знал, что так будет четыре года назад...

— Ты бы не посмел, — выдавила я, покраснев больше от его слов, нежели того, что сидела практически голая на его коленях.

— Не посмел, ты права, — подтвердил он, увереннее сжимая мои груди. — Потому что не знал. Нравится?

— Да, — едва слышно ответила я, а Том наклонился и начал целовать мою грудь, отчего мне с каждой секундой становилось всё жарче и жарче. Тут он слегка прикусил сосок, и я резко выдохнула.

— А так?

— Да, — простонала я. Том продолжил остервенело целовать мою грудь, а я провела ладонями по его обнажённому торсу до паха, и сквозь брюки отчётливо ощутила кое-чьё выпиравшее достоинство. Но только я легко провела по нему, скрытому лёгкой тканью, как по горячей коже Тома прошла волна мурашек. — Нравится?

— Да, — сглотнув, выдохнул он, а затем продолжил целовать мою грудь.

— Опиши это. Что ты чувствуешь? — шёпотом попросила я, легко проводя рукой в области его паха по нужным местам.

— Немного больно, — чуть подумав, ответил Том, полностью погрузившись в свои ощущения. — Но... приятно... очень... не знаю, как тебе это описать, я никогда такого не чувствовал... не знаю, с чем сравнить, но...

— Но? — с придыханием уточнила я, а Том вдруг выпрямился, с совершенно безумным блеском в глазах посмотрел в мои и прорычал:

— Я хочу ещё. Я хочу большего.

Не успела я вдохнуть и выдохнуть, как оказалась опрокинута на бархатное лиловое покрывало, уже без чулок и оставшегося белья, а полностью обнажённый Том навис надо мной, жадно целуя лицо, шею, грудь. Находясь на грани реальности и миража, я провела рукой по его животу вниз, обхватила правой рукой твёрдый член и направила в себя, когда Том чуть наклонился ко мне. Над моим ухом раздался протяжный стон, а вот с моих губ сорвался крик боли.

Том тут же испуганно отстранился, провёл рукой по члену и с ошеломлением уставился на кровь на своей ладони. А я, опомнившись от мимолётной боли, тут же обхватила руками его лицо и притянула к себе, снова почувствовав, как он оказался во мне.

— Всё нормально, — прошептала я, крепко вцепившись в его плечи. — Это нормально, просто я девственница... у меня никого не было... ты понял.

— Почему? — на выдохе спросил Том, замерев на месте и следя за каждой моей эмоцией. — Ни за что не поверю, что ты ждала именно меня.

Я усмехнулась подобным словам и почувствовала, как кто-то заметно расслабился и снова начал едва заметно касаться моей кожи губами.

— Нет, конечно. Просто... не хотелось... связываться... с кем попало... хотя чего уж там сейчас говорить?.. Медленнее, дай мне привыкнуть.

Он снова начал медленно проникать в меня и выходить, а неприятное ощущение боли от первого проникновения постепенно уходило. Я же, чтобы ещё сбавить градус напряжения, стала гладить ладонями сильные плечи, мощный торс... спину... и с каждым моим касанием движения Тома становились всё увереннее, а дыхание невольно сбивалось.

Спустившись до ягодиц, я не смогла ничего с собой поделать, обхватила будто каменные мышцы и прошептала ему на ухо:

— Классная задница!

— Классная... грудь, — покраснев, ответил Том, мимолётом посмотрев на мои сисечки, а я так и рассмеялась подобному смущению. — Ты серьёзно считаешь, что сейчас подходящий момент для обмена комплиментами? — но мой смех стал ещё громче, отчего он вдруг до боли сжал мои бёдра, резко вошёл в меня и прорычал: — Осторожнее, Китти, а то я могу сделать вот так...

Но боли я уже не чувствовала, наоборот, каждый толчок отдавал приятным теплом внизу живота, и я вскрикнула:

— Да!

— Хочешь быстрее? — снова с утробным рычанием спросил он, и я буквально промолила:

— Да...

Довольно, даже хищно улыбнувшись, Том поудобнее перехватил мои бёдра и начал двигаться намного быстрее, так, как нравилось уже ему. Я буквально чувствовала через его касания, как идеально работавший до этого разум покидал хозяина, уступая место чему-то... животному, древнему, что сидит в каждом человеке, но не в каждом просыпается. Когда Том в очередной раз наклонился ко мне, я вдруг резко вцепилась в его плечи и принялась остервенело целовать ключицу, плечо, шею, как бы стараясь передать, как же мне хорошо сейчас, но когда он в очередной раз резко вошёл в меня, то невольно прикусила зубами нежную кожу его шеи.

— Прости, — выдохнула я, почувствовав, как Том замер на мгновение, а потом он едва слышно сказал:

— Ещё...

Не сразу поняв, что же он хотел от меня, я вновь поцеловала его шею, уже с другой стороны, и аккуратно прикусила кожу. Том же заметно ускорил движения и проскулил:

— Ещё, Кейт!.. Ещё, я хочу ещё...

Уже почти ничего не соображая, я снова и снова кусала его кожу, а он увеличивал и увеличивал темп. В сексе до этого я редко когда была «громкой», но тут просто не могла себя контролировать, и когда мои губы были не заняты поцелуями, то с них срывался один крик за другим. Только вот эти крики уже не говорили о боли, а стоны моего партнёра отчётливо говорили, что он полностью солидарен со мной.

Наконец Том выкрикнул:

— Я больше не могу, Кейт...

— Давай, — простонала я, настолько крепко вцепившись руками в его спину, что умудрилась довольно короткими ногтями оцарапать его кожу.

А в следующее мгновение после двух очень мощных толчков рассудок куда-то уплыл, тепло, накапливавшееся всё это время внизу живота, раскалило тело до предела, а все мышцы, включая жизненно важную диафрагму, в один момент свело в судороге. Сознание от этого ощущения... физического счастья, блаженства, эйфории отключилось, а когда включилось, то до меня донеслись утробные стоны и ощущались абсолютно асинхронные фрикции, слабее предыдущих, словно он уже двигался по инерции. Но спустя несколько мгновений Том вошёл в меня в последний раз и обессиленный упал мне на грудь, жадно хватая ртом воздух.

Мне и самой уже давно не хватало этого самого воздуха, а когда грудную клетку сдавило под тяжестью далеко не хрупкого мужчины, воздуха стало совсем не хватать. Но мне было настолько наплевать, настолько хорошо, прекрасно, что я легко положила ладони ему на плечи и закрыла глаза, наслаждаясь послеоргазменной усталостью.

Не знаю, сколько мы так пролежали в тишине, отходя от страстного соития, но Том наконец пришёл немного в себя, перевернулся на спину и притянул меня к себе, а на его нахальном лице была такая довольная улыбка, что можно было осветить весь ночной Лондон.

— Понравилось? — шёпотом спросил он, легко поцеловав меня в лоб, а я, прикусив губу, тихо рассмеялась и прохрипела:

— А тебе ещё нужен ответ?

Том звонко рассмеялся, а затем мечтательно запрокинул голову и протянул:

— Умоляю, скажи, что будешь скучать по мне, когда я уеду... особенно после такого...

— Перебьёшься, — хмыкнула я, совершенно не собираясь признаваться, что это был самый лучший секс в моей жизни, и переплюнуть такое просто невозможно.

— Нет, Кейт, нет, я не хочу это слышать... — с наигранным мучением проговорил Том, приобняв меня чуть крепче. — Ты же скучала по мне всё это время, да? Давай, хотя бы соври мне, я же так старался сейчас доставить тебе удовольствие...

— Мерзавец, — проворчала я, понимая, что теперь из-за кое-кого вперемешку с кошмарами мне будут сниться очень яркие сны эротического содержания. Но, немного придя в себя, я вдруг ощутила пальцами довольно грубый шрам на его правой грудной мышце, скрытый тёмными волосками. — Ого, кто это тебя так? Надеюсь, муж какой-нибудь из обманутых тобой девиц...

— Кейт, хватит меня ревновать, ты же знаешь, я ярый женоненавистник, и из женщин могу терпеть разве что тебя... и то потому, что ты точно не такая, как все остальные, — со смехом ответил он, а я начала покрываться краской от этих слов. — А шрам... ты представляешь, в Северной Африке на меня неожиданно напала мантикора... она чуть не ужалила меня, благо что я вовремя сообразил, как бы её обезвредить... тебе смешно, Кейт?

Только услышав, кто же «приласкал» нашего гения, я мигом вспомнила свои прощальные слова и уже краснела не от смущения, а от еле сдерживаемого смеха. Но, поняв, что он обо всём догадался, не удержалась и в голос рассмеялась, чем вызвала волну показушного возмущения.

— А ведь это ты, маленькая мерзавка, прокляла меня на встречу с мантикорой под пальмой! — воскликнул Том, повернувшись набок, а я уже задыхалась от приступа смеха. — Сначала послала меня напоследок, а потом ещё и прокляла! И тебе теперь ещё и смешно?! Отвечай, Кейт!

— Да, — сквозь смех выдавила я, но Том тут же навис надо мной и крепко поцеловал, чем быстро прекратил мой смех. Ответив ему, я снова начала проваливаться куда-то в другое измерение, а он отстранился от меня и, глядя мне прямо в глаза, прошептал:

— Это действительно жуткое существо, Кейт, не дай бог тебе с таким когда-нибудь встретиться... смертоносное жало, когти... я еле спасся тогда... хочешь посмотреть на неё?

Я удивлённо уставилась на него, как бы спрашивая: каким образом, а Том усмехнулся моему недоумению и подцепил свой медальон, который остался единственным элементом «одежды» на мне. Расстегнув застёжку, он взял медальон в руку и прислонил к своему виску, но его тут же перекосило от негодования.

— Ты так и не посмотрела моё воспоминание?! За три года?

— А что такого? — усмехнулась я, стараясь не поддаваться гипнозу угольно-чёрных глаз человека, снова нависшего прямо надо мной.

— Ничего, — с прежним возмущением ответил Том. — Кроме того, что ты вот уже второй раз за день пытаешься доказать мне, что тебе на меня наплевать!

— Серьёзно? — изумлённо выдохнула я, указав рукой на свою обнажённую грудь. — Ты сейчас лежишь вот на этом, на мне из одежды, чёрт возьми, даже твоего медальона нет, а ты ещё смеешь предъявлять мне претензии?

— Единственное утешение, — выдохнул он, поудобнее положив голову на одну из моих грудей. — Но то воспоминание ты всё равно посмотришь... — с этими словами Том коснулся медальоном своего виска, а затем быстро поднёс к моему.

А у меня перед глазами промелькнуло больничное крыло, он в темноте шепчет мне знакомые слова, но увернуться я не успеваю, и он целует меня.

— Это же неправда? — с усмешкой уточнила я, когда воспоминание закончилось.

— Это... моё видение ситуации, — возразил Том, вновь удерживая медальон у своего виска. — Но теперь это уже неважно, в этот раз мне точно есть что тебе оставить... смотри.

Вновь тёплый металл коснулся моей кожи, и перед глазами на фоне песков пустыни возникла двухметровая тварь с головой человека, телом льва и гигантским хвостом скорпиона. Мантикора, заметив меня, выгнулась и бросилась в атаку, но не успела я умереть от страха, как тут же оказалась на мягкой кровати в гостиничном номере. Облегчённо выдохнув, я откинулась на подушки под головой, а сердце всё равно бешено билось от страха.

— Понравилось? — ехидно поинтересовался Том, но я закрыла глаза и покачала головой из стороны в сторону. — Может, прощения попросить хочешь? — от подобной наглости я тихо рассмеялась и, не открывая глаз, снова помотала головой. — Противная Китти!

— Если что-то не нравится, выход там, — протянула я, неопределённо махнув рукой, но теперь была очередь Тома смеяться надо мной.

— Вообще-то, выход там, — поправил он, указав рукой куда-то в темноту коридора, а я только закатила глаза. — И это мой номер, как ты можешь выгнать меня из него?!

— Значит, я сама пойду туда, — абсолютно невозмутимо проговорила я, лениво потянувшись. — Только... будь добр, покажи сначала, где у тебя ванная комната, я хочу принять душ... если можно, конечно.

Том с задумчивой улыбкой посмотрел на меня, а потом указал рукой в том же направлении:

— Первая дверь справа. Справишься одна или помочь?

— Без тебя как-нибудь разберусь, — гордо хмыкнула я и, сползши с кровати, зашагала в указанном направлении.

И только оказавшись в ванной и включив свет, я поняла, что номер был явно класса люкс: отделка, мраморная плитка, дорогая сантехника сами говорили за себя, и мне даже стало немного не по себе, законно ли мы находились в этом номере или нет. Но, вспомнив, что я сама творила на прошлой неделе, внезапная тревога быстро прошла, и я, включив воду, встала под душ, отделённый от основной комнаты тремя стеклянными панелями из мутного стекла.

«Мда... интересно, сколько я буду жалеть об этом дне: всю жизнь или всё же чуть поменьше?» — язвительно подумала я, включив горячую воду, а затем встала под тёплые струи воды и попыталась расслабиться.

Но жалеть об уже содеянном было немного глупо: мы взрослые люди, я сама этого захотела, так что... решив, что об этой проблеме я обязательно подумаю завтра... или послезавтра, в общем, когда-нибудь, я нашла баночки с шампунем и гелем для душа и как следует намылила длинные волосы. Но вот намылить самой тело мне не дали.

Видимо, я так погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как ко мне подкрались сзади и аккуратно забрали гель для душа. Выдавив немного, Том начал проводить скользкими мыльными руками по моему телу, причём грудь и ягодицы он не пропустил аж дважды, а я повернулась и выразительно посмотрела на него.

— Что? — с усмешкой спросил он, снова гладя ладонями мою грудь. — Завтра у меня важная встреча в Албании, а потом СССР, Азия... надо же мне как следует насладиться моментом, пока есть такая возможность?

— Неисправимый эгоист, — хмыкнула я, стараясь не подавать вида, как же мне всё это нравилось. — Сегодня мой день рождения, а не твой.

— А тебе что-то не нравится? — снова проведя рукой по моей талии, уточнил Том. — По-моему, это называется «взаимовыгодное сотрудничество»...

— Да уж... — протянула я, выскользнув под струи воды.

Когда же всё мыло смылось с моего тела и волос, то сильные руки снова сжимали мои бёдра, прижимая меня спиной к холодной стене, горячие губы целовали кожу, а из груди, причём не только моей, вырывались стоны.

В общем, из ванной мы вышли нескоро, а когда вышли, то одеться и выйти из номера никто мне не дал. Только я расчесала волосы, как меня уже уложили на расправленную кровать, не давая шанса надеть хоть что-то. Совсем не ожидая такой «заботы», я вопросительно посмотрела на Тома, на груди которого лежала, но он довольно улыбнулся моему выражению лица и поцеловал меня в лоб.

— Ты куда-то торопишься? — я отрицательно покачала головой, и он добавил: — Тогда полежи со мной немного.

— Понравилось женское общество? — ехидно спросила я, на что получила очередную усмешку:

— Ага, понравилось... так... непривычно.

— А где более «непривычно», здесь? — ещё более ехидно поинтересовалась я, положив его широкую ладонь себе на левую грудь и сжала её, а затем взяла его руку и спустила ниже, на левую ягодицу, и спросила: — Или тут?

— Не знаю... — громко рассмеявшись, ответил Том, уже самостоятельно помяв нужные места. — Надо подумать, как следует изучить вопрос... но всё же... я думаю... тут, — он всё же остановился на груди, и уже была моя очередь смеяться. — Это правильный ответ?

— Не знаю, на вкус и цвет товарищей нет, — со смехом проговорила я. — Тебе не сыро?

Мне было даже немного стыдно, что своими мокрыми волосами я «морозила» и его тоже, но Том провёл рукой по моим волосам и ответил:

— Нет... сейчас мы это исправим, — и от каждого его прикосновения влага из волос постепенно выходила, на что я абсолютно удивлённо уставилась на него. — Ох, Кейт... ты же и до этого знала, что я могу пользоваться магией без палочки, разве нет? Какая же ты наивная... хочешь послушать что-нибудь? Ты когда-нибудь видела горы? Настоящие?

— Нет, — выдохнула я, слегка поёжившись от того, что обнажённая лежала на воздухе, а уже явно вечерело. Том сразу догадался о причине моих мурашек и спросил:

— Замёрзла?

— Да.

Тяжёлое одеяло незаметно окутало нас, а тёплый металл вновь коснулся моего виска.

— Это Анды... как же я там замёрз, чёрт подери... Атакама, самая сухая пустыня... джунгли... Амазонка... а в Алжире я столкнулся с обскуром, такая мощь в маленьком ребёнке... такая редкость... а вот Сахара и пропавшая армия персов... гробницы ацтеков...

С каждым словом было связано воспоминание, и я как завороженная смотрела на абсолютно реалистичные картинки гор, пустынь, удивительных цветов, пирамид, необъятных рек... чудеса света представали перед моими глазами, как будто это я три года путешествовала, а не Том. А его тихий бархатный голос, рассказывавший о невероятных приключениях, убаюкивал... успокаивал.

— Не хочешь поехать завтра со мной, Кейт? Смотри, сколько всего удивительного ты можешь увидеть вместе со мной... — вдруг тихо спросил он, а я, словно очнувшись от гипноза, прохрипела:

— Сомневаюсь, что я выдержу такие путешествия.

— Ты права, — выдохнул Том, проведя рукой по моим плечам. — Ты как всегда права, Кейт, такого ты не выдержишь... мантикора — это лишь цветочки по сравнению с тем, что пришлось мне пережить за эти три года. Как жаль, что мы можем существовать с тобой только на расстоянии...

— Только на третьей от Солнца планете есть жизнь, — прошептала я, поцеловав его плечо, на котором лежала до этого. — Ближе — нет, оно сжигает эту жизнь. Ты — Солнце, мощная звезда, и если я буду слишком близко к тебе, то ты меня просто сожжёшь... дай мне шанс на жизнь, прошу тебя.

— Значит, я для тебя — Солнце? — тихо спросил он, и я коротко кивнула. — Интересно... а дальше, Кейт, думаешь, дальше от Солнца тоже есть жизнь?

— Я не знаю. Дальше — слишком холодно, ближе — смерть от огня. Жизнь там, где есть баланс... очень прошу тебя, вместо всякой тёмной ерунды найди в своих путешествиях баланс... так будет лучше для всех.

— Я подумаю над твоими словами, Кейт. А хочешь увидеть Нил? — я, улыбнувшись, снова кивнула, и мягкий баритон вновь продолжил свои рассказы, подпитываемые яркими воспоминаниями, и я сама не заметила, как провалилась в глубокий сон, согретая теплом сильных рук.

Впервые мне снилось что-то абсолютно невероятное, что-то хорошее, да впервые я за очень долгое время спала именно днём. Но вот когда проснулась, мне было очень трудно понять, где же я оказалась: незнакомая комната, заполненная уже вечерним сумраком, была не похожа ни на мою в «Гиппогрифе», ни на спальню в Хогвартсе. Присев на кровать, я растерянно огляделась по сторонам и поняла, что была в этой комнате совершенно одна, а потом, спустя несколько минут, вспомнила, кто же меня сюда привёл.

Но Тома в комнате не было, что ввело меня в абсолютно противоречивые чувства. То, что было между нами днём, было... потрясающе, но он сам дал понять, что в Лондоне оставаться не намерен и прощаться... так даже было лучше. Так было намного лучше, потому что я сама понятия не имела, что мне теперь сказать ему на прощание.

Еле-еле встав с кровати, я в скудном освещении нашла свою одежду, аккуратно сложенную на одном из кресел, а сверху лежала моя палочка и знакомый медальон. Усмехнувшись, я оделась в своё новенькое платье, а затем посмотрела на настольные часы совсем рядом с креслом и так и открыла рот от изумления. «Половина девятого... твою мать!»

Хорошо, что я ещё весной посещала курсы по Трансгрессии! Уже через несколько секунд я растерянно уставилась на приглашённых Морганом гостей, рассевшихся за большим столом в основном зале и ждавших явно только меня. И как же мне было стыдно перед ними за получасовое ожидание!

— Я... я... проспала, — сгорая от стыда, пробормотала я, протерев заспанные глаза.

— С днём рождения, соня! — выразительно воскликнул Димон, первым пришедший в себя. — Хорошо хоть вообще пришла!

Дружный смех остальных гостей разрядил обстановку, и я, улыбнувшись, бросилась обнимать Ханну, Марго и профессора Трэвис.

— Отлично выглядишь, Кейт! — восхищённо воскликнула моя декан, когда я покрутилась перед ней в новом платье. — Никак мадам Таттин постаралась?

— Ага, это мне Димитрий подарил, — смущённо ответила я, а Димон в это время принёс в зал ежегодный праздничный торт, как назло украшенный розовыми орхидеями.

— И торт испёк, между прочим! — язвительно добавил он. — И раз уж именинница соизволила прийти на свой праздник, то мы можем начать!..

— Простите, ребят, я...

— Да ладно тебе, Кейт, с кем не бывает, — снисходительно проговорила Ханна, нежась в объятиях своего ненаглядного Хьюго. — Садись лучше и выпей чаю, да расскажи нам, где ты сегодня была?!

— Эм... я... я... ходила по магазинам, и...

Но Трэвис в этот момент уже бросилась разливать чай всем собравшимся, а потом все стали хвалить торт Димона, и про моё таинственное исчезновение как-то... забылось. Потом были подарки, поздравления, и я честно пыталась искренне восхищаться каждому и благодарить, но... именно в тот день рождения, день, которого я так ждала, мне очень хотелось остаться одной и подумать. И в одиннадцать часов и это моё желание исполнилось, и я, распрощавшись со всеми, поднялась в свою комнату, из которой так опрометчиво сбежала в обед.

Окно так и осталось открытым нараспашку, стул отодвинут, а на полу, у самого порога, валялся чёрный пиджак, который я стащила с Тома ещё здесь, в своей комнате.

«Странно, почему он не забрал его? — устало подумала я, подняв пиджак с пола, а затем закинула его на плечи, потому что ветер, дувший с улицы, был довольно холодным. Подойдя к открытому окну, я с тоской посмотрела на плотные грозовые тучи на небе. — А был такой хороший день... ночью наверняка будет гроза...»

И, вздохнув, плотно закрыла створки окна и села за свой стол, закрыв руками лицо.

«Всё так, как и должно быть... поигрались и хватит».

Но в душе всё равно было противное чувство грусти, которого у меня не было... целых три года. Поджав губы, я осмотрела свой стол и вдруг с удивлением зацепилась взглядом за небольшую вытянутую коробочку приятного мятного цвета с белой ленточкой.

«Все же подарили мне подарки ещё внизу, разве нет?» — сглотнув, подумала я и потянула за ленточку, чтобы открыть крышку. А, открыв её, сразу горько улыбнулась, увидев листочек со знакомым почерком.

«Ничто не вечно под солнцем», — было выведено каллиграфическим почерком на плотной белоснежной бумаге, а под бумажкой лежали наручные часы. Тонкий браслет, состоявший из множества переплетающихся серебристых линий, а вместо цифр на циферблате были маленькие огранённые сапфиры на чёрном фоне. Часы завораживали своей красотой, но я всё никак не могла понять, к чему была та фраза на листочке, пока не перевернула свой подарок. На обратной стороне часов была выгравирована надпись на латыни: Nil permanent sub sole.

«Всё ясно... — выдохнула я, поняв, что мне просто перевели фразу на часах. — Что ж... спасибо за подарок».

И хотя разумом я понимала, прекрасно понимала, что всё сложилось как нельзя кстати, и больше Тому ничего от меня, в общем-то, не было нужно, но сердце почему-то разрывалось в клочья. Закутавшись в пиджак, пропитанный его запахом, я плюхнулась на свою кровать и, закрыв глаза, представила, что лежу не в пиджаке, а в объятиях сильных рук, в которых было невероятно тепло. А по щеке предательски проскользнула одинокая слеза.