Место под солнцем

***

— Кейт, ты как? — осторожно поинтересовалась Ханна, присев на мою кровать, на которой я сидела, словно статуя, и невидящим взглядом смотрела прямо в стену.

Сегодня с утра меня отпустили из лазарета, в котором я провела аж два дня, но толку от каких-то настоек мадам Боунс практически не было: я как была погружена в какое-то подобие тумана, так и осталась погружена. Мысли передвигались в голове со скоростью улитки, руки и ноги почти меня не слушались, а при виде еды нещадно тошнило. Еле выдержав этот учебный день и вконец оставшись без сил, я перед ужином села на свою кровать и так и просидела на ней до того момента, как в спальню пришли мои соседки. Правда, сидела я с ярким светом, потому как при одной только мысли о темноте у меня перед глазами возникал образ Аминты, и я была готова забиться в истерике.

— Кейт? — раздался со стороны входа в комнату тихий голос, и я с больши́м трудом повернулась, чтобы посмотреть на его обладателя. — Кейт, ты пропустила ужин...

— Я не голодна, профессор Трэвис, — прохрипела я, а мои голосовые связки, казалось, «заржавели» от продолжительного молчания.

— Кейт, ну что ты... — протянула она, сев на мою кровать по другую сторону, а затем приобняла меня и прижала к себе. — Поверь мне, я понимаю, что тебе тяжело пережить... то, что случилось, но морить себя голодом... Кейт, милая, тебе надо поесть... или хотя бы выпить чаю! Пойдём ко мне в кабинет, мне совсем недавно прислали потрясающий чай... или твоё любимое какао... у меня ещё осталось немного! Чего ты хочешь?

— Я ничего не хочу, — выдавила я через силу, потому что язык отказывался шевелиться так же, как и конечности.

— Брось, Кейт... хватит! Ты уже третий день не ешь! Если так продолжится и дальше, то мне придётся вернуть тебя в больничное крыло под присмотр мадам Боунс...

Мысль о возвращении в лазарет к ворчливой целительнице, которая два дня до этого поила меня своей горечью, немного привела в чувство, так что я вздохнула и прошептала:

— Я бы выпила немного чаю, если вы не против, профессор...

— Конечно, не против! — сразу воскликнула профессор Трэвис, встав с моей кровати. — И я даже не против, если ты выпьешь какао! Пойдём, Кейт, тебе надо взбодриться... у меня и коробка конфет найдётся, если хорошо поискать... какао с шоколадом, конечно, как масло масляное, но для тебя сейчас самое то... пойдём.

Пересилив себя, я медленно поднялась на ноги и поплелась за своим деканом, которая сразу оживилась от моего согласия. Правда, она немного не рассчитала, насколько медленно я теперь передвигалась, так что в какой-то момент времени я оказалась одна в пустых коридорах школы. Сердце сразу же стало стучать немного чаще, потому что этот коридор был очень похож на коридор на втором этаже, в туалете которого я нашла Миртл, как тут из-за угла послышался голос профессора Трэвис:

— Кейт, не отставай, ученикам нельзя находиться одним в коридорах в такое позднее время... ах, Том, что ты здесь делаешь?

Только я «догнала» своего декана, как к нам подошёл ещё один человек, от одного имени которого моё сердце начало отчаянно трепыхаться в грудной клетке.

— Профессор Трэвис, мне поручено патрулировать коридоры школы, как и другим старостам... вы же знаете, профессор Диппет установил комендантский час... Кейт, как ты себя чувствуешь?

Я очень старалась держать себя в руках и не показывать всего того, что творилось у меня в душе, но когда Том обратился ко мне, то я невольно дёрнулась, а мир вдруг покачнулся. Правда, продолжалось это буквально сотую долю секунды, а затем я смогла взять себя в руки, памятуя о кое-чьих угрозах, и прохрипела:

— Со мной всё в порядке, Том.

— Том, Кейт третий день ничего не ест! — воскликнула профессор Трэвис, а я смотрела себе под ноги, боясь, что не смогу совладать с собой, если попаду под взгляд угольно-чёрных глаз. — Я еле-еле смогла уговорить её выпить со мной чаю у меня в кабинете. Может, присоединишься к нам и поможешь мне накормить её хоть чем-то? Заодно и сам согреешься, что-то в последнее время ночью становится довольно холодно...

— Конечно, профессор Трэвис, я помогу вам. Спасибо за предложение, — вежливо проговорил он, и мой декан снова побежала вперёд, показывая нам дорогу.

Том же не спеша зашагал вместе со мной, но чем меньше между нами оставалось расстояния, тем сильнее становилась дрожь в моих руках. А когда он слегка коснулся моей правой руки, то я чуть не вскрикнула и сразу же отдёрнула руку, которая уже заметно тряслась. Том недоуменно уставился на меня, а я судорожно вдохнула воздух и тихо проговорила:

— Я сказала всем то, что ты хотел. Я никому ничего не скажу и не выдам тебя. Но не смей прикасаться ко мне.

— Что с тобой? — даже с некоторой долей страха спросил он, заметив тремор в моих руках, но я сглотнула и из последних сил рванула вперёд, чтобы быть поближе к своему декану. При Трэвис Том не рискнёт ни касаться меня, ни обсуждать что-то лишнее, так что рядом с ней было безопаснее всего.

Как только мы вошли в такой знакомый кабинет, то я села на своё обычное место напротив профессора Трэвис, а Том взял ещё один стул у стены и пододвинул к столу на достаточном расстоянии от меня, но так, чтобы ему было хорошо меня видно. Я же специально повернулась немного вбок, как бы следя за Трэвис, которая начала возиться с чашками и напитками.

— Кейт, я всё-таки сварю какао, надо его допить. Том, ты будешь?

— Спасибо, профессор Трэвис, но я не очень люблю сладкое, — тихо отказался Том, а я буквально чувствовала кожей его изучающий взгляд. — Если можно, то я бы выпил чаю.

— Конечно, можно! — улыбнувшись, воскликнула она, а в воздухе тем временем распространялся знакомый запах шоколада. — И я так понимаю, сахар в чай тебе не нужен?

— Нет, профессор Трэвис, спасибо, — усмехнулся он.

— И от конфет откажешься? — снова уточнила профессор Трэвис, поставив на стол три чашки, от которых шёл лёгкий белесоватый пар.

— Да, профессор, я не голоден, спасибо.

— Что ж, тогда помоги мне накормить ими Кейт, боюсь, одна я точно не справлюсь! — с улыбкой проговорила она, сев в своё кресло, и взяла в руки одну из чашек с милыми цветочками.

Отпив немного какао из чашки, профессор Трэвис взмахнула своей палочкой, и к нам по воздуху подплыла коробка конфет в форме сердца насыщенного лилового цвета. Если честно, как бы восхитительно ни пахли какао и конфеты, но аппетита у меня так и не появилось. Но как только коробка опустилась на стол, Том привстал немного, видимо, чтобы пододвинуться ко мне поближе, и я мигом схватила одну конфету из коробки и сунула её в рот, а затем запила обжигающе горячим какао. Кипяток хорошо так обжёг слизистую рта, а от двойной сладости аж зубы свело, но я была готова сделать что угодно, лишь бы староста Слизерина держался от меня как можно дальше.

— Вот видишь, как быстро у тебя получилось! — рассмеялась профессор Трэвис, заметив, как я замахала рукой, чтобы хоть как-то остудить обожжённый язык. — И что бы я без тебя делала! Кейт, тебе дать холодной воды?

Том улыбнулся этим словам и вернулся на своё место, а я два раза кивнула в ответ, и передо мной оказался стакан с водой. Жадно накинувшись на воду, я делала один глоток за другим, думая про себя, что сейчас обычная вода была намного вкуснее, чем сладкое. Том же медленно пил чай из своей чашки, неотрывно следя за всеми моими движениями, но я старалась не обращать на него внимания и потянулась за ещё одной конфетой, чтобы Трэвис не пришлось снова просить о «помощи». Вот уж не думала, что когда-нибудь буду давиться шоколадом, особенно после продолжительной двухгодичной диеты, но этот день настал: сейчас меня могла обрадовать разве что новость, что кое-кто решил добровольно уехать из школы как можно дальше отсюда.

— Профессор Трэвис, как продвигается расследование? — как бы невзначай поинтересовался Том, аккуратно поставив полупустую чашку на стол, а я так и замерла от этого вопроса, зная, каким же важным он был в действительности.

Лёгкая улыбка тут же исчезла с красивого лица профессора Трэвис, словно солнце скрылось за пеленой грозовых туч.

— Никак, — выдохнула она, сделав глоток какао, а затем тоже поставила чашку на стол. — Мы понятия не имеем, что случилось с бедной Миртл, Том. Вчера появилось её привидение, но ничего внятного она сказать не смогла. Миртл лишь помнит, что кто-то пришёл в туалет для девочек и что-то прошипел, и она вышла из кабинки и... умерла. Никаких заклинаний, ничего... у меня нет ни одной догадки, что могло с ней произойти. Завтра к нам приедут мракоборцы и люди из Министерства, они хотят осмотреть туалет и допросить Кейт... Ты не против поговорить с ними, Кейт?

Профессор Трэвис замолчала на мгновение, а я в этот момент чувствовала, как балансирую на тоненьком канате над пропастью. С одной стороны, я не могла отказаться беседовать с мракоборцами, это было бы слишком подозрительно, а с другой — я не сомневалась, что опытные люди сразу выведут меня на чистую воду, и из-за меня погибнет ещё кто-нибудь. Том, обладая такой информацией, точно будет держать свою «подругу» как можно ближе к себе. Но сегодня я не радовала никого расторопностью, так что мой декан спокойно отнеслась к довольно продолжительной паузе перед ответом.

— Нет, профессор Трэвис, я не против.

— Вот и отлично, — вздохнула она. — Правда, не знаю, что они хотят этим добиться, если ты ничего не видела. Гарольд Фоули в бешенстве... а он председатель Попечительского комитета. Если мы не найдём виновного, то можно не сомневаться, школу закроют ещё до итоговых экзаменов. Не зная, что случилось, мы не можем гарантировать, что подобное не повторится и все ученики в безопасности... так будет лучше для всех.

Боль в словах Трэвис можно было почувствовать кожей, настолько сильной она была. И я полностью разделяла эту боль: Хогвартс для многих стал вторым домом, и если его закроют... трудно будет передать словами то отчаяние, которое возникло у меня в душе от одной этой мысли. Улучив момент, пока Трэвис снова взяла чашку и начала пить уже остывший какао, я мельком взглянула на зачинщика всего этого, но в его глазах вместо обычной ледяной уверенности было... отчаяние и даже страх. Впервые я видела в глазах этого монстра страх, причём самый настоящий.

Том не сразу заметил мой внимательный взгляд, но когда заметил, то как-то странно посмотрел на меня... я даже не смогла различить половину эмоций, которые одна за другой мелькали в угольно-чёрных глазах. Но он быстро взял себя в руки и с прежней невозмутимостью проговорил:

— Я думаю, что виновного всё же найдут, профессор, и у Попечительского комитета не будет повода закрывать Хогвартс. Всегда надо верить в лучшее.

— Ты как всегда прав, Том, — приподняв углы рта, проговорила Трэвис. — Надо верить в лучшее. Тебе понравился чай?

— Да, профессор Трэвис, очень вкусный чай, — вежливо ответил Том, снова взяв в руки свою чашку и сделав глоток чая. — Спасибо, что угостили меня.

— Не за что. Мне его прислал один из моих первых учеников, Дерек Гамп. Он был на шестом курсе, когда я начала преподавать в Хогвартсе, но мы с ним быстро сдружились. Надо же, кажется, будто это было вчера, а уже семь лет прошло, Дерек теперь известный целитель и работает в больнице святого Мунго. Он обещал в письме, что этот чай прибавляет сил и хорошего настроения... ну как, Том, обманул меня этот жулик или нет?

Она с улыбкой посмотрела на Тома, а тот совсем отошёл от новости о возможном закрытии школы и вполне дружелюбно ответил:

— Ваш ученик вас не обманул, профессор Трэвис, чай действительно чудесный и придаёт бодрости. Как раз то, что нужно в такое непростое время.

— Да? — удивлённо переспросила Трэвис. — Тогда надо будет завтра после разговора с мракоборцами напоить им Кейт, как ты считаешь? Или лучше перед?

— Я думаю, лучше после, — вежливо заметил Том, выпив весь чай в своей чашке.

— Хорошо, как скажешь! Надо будет передать спасибо Дереку, когда соберусь написать ему ответное письмо... почему-то я не сомневаюсь, что совсем скоро уже два целителя будут присылать мне чай... Надо же, какая я счастливица! — она подмигнула мне, и я, догадавшись, кто же будет вторым целителем, вымученно улыбнулась в ответ. — Том, очень тебя прошу, проследи завтра, чтобы Кейт позавтракала и пообедала... чувствуется, она послушается только тебя! Разговор будет действительно непростым, и я хочу, чтобы у неё были силы на него... Кейт, в три часа профессор Диппет будет ждать тебя у себя в кабинете... пожалуйста, не опаздывай, ладно?

— Конечно, профессор Трэвис, — прошептала я, а внутри снова рождалась волна паники при одной только мысли, что кое-кто будет заставлять меня есть. Том же невозмутимо поднялся на ноги и пообещал:

— Профессор Трэвис, я обязательно прослежу за этим. Пойдём, Кейт, я провожу тебя до твоей гостиной, сейчас опасно ходить по коридорам одной.

— Спасибо, Том, ты очень любезен! — благодарно воскликнула Трэвис. — Будьте осторожны, ладно?

Мы оба улыбнулись в ответ, а затем вместе покинули кабинет моего декана. И как только дверь за спиной хлопнула, улыбка тут же стёрлась с моего лица, а руки начали предательски дрожать, особенно от мысли, что в пустых коридорах школы мы были абсолютно одни. Минут пять или около того мы неспешно шли по коридорам, и каждый наш тихий шаг отдавал в голове, как будто кто-то стучал по ней молотком.

А спустя эту вечность Том вдруг остановился посреди коридора и тихо спросил:

— Почему ты отказываешься есть, Кейт? Что у тебя с руками?

Остановившись, я сглотнула, старательно прогоняя от горла противный ком, а затем прохрипела:

— А ты и не понимаешь, да?

Но он продолжал пристально смотреть на меня, следя за каждой моей эмоцией, и я догадалась, что он действительно не понимал, почему я так вела себя.

— Ты специально так делаешь? — спросил Том спустя мгновения раздумий. — Чтобы мне стало стыдно? Плохо? Кейт, не вынуждай меня приказывать тебе... ещё немного, и ты выдашь меня, а ты сама знаешь, к чему это всё может привести...

«Господи, да ты даже в такой ситуации думаешь только о себе!» — выдохнув, закатила глаза я, а затем запрокинула голову и уставилась в потолок, чтобы хоть немного выровнять дыхание и пульс.

— Пойдём, — выпрямившись, на удивление твёрдо сказала я, направившись в сторону волшебных лестниц, и он тут же последовал за мной.

Спустившись на два этажа ниже, я свернула с намеченного маршрута и пошла в сторону библиотеки, по пути к которой располагался тот самый роковой туалет со входом в логово Аминты. Но чем дальше мы шли по коридору второго этажа, тем труднее мне было делать шаги, а дрожь в руках только усиливалась. В итоге дойти до туалета я так и не смогла: уже на середине пути тремор был настолько сильным, что я остановилась посреди коридора, освещаемого парой факелов, повернулась и, держа перед собой трясущиеся руки, выдавила:

— Приказывай! Давай, приказывай! Если твои приказы избавят меня от этого, я брошусь тебе в ноги! Ну же, давай, не молчи!

Слёзы хлынули из глаз, воздух едва поступал в лёгкие, так как абсолютно все мышцы отказывались меня слушаться, а руки нещадно дрожали. Том, испугавшись такой реакции, воскликнул:

— Прекрати! Прекрати, Кейт! — но толку от его слов было немного, паническая атака только разгоралась, и я начала задыхаться. Двумя большими шагами сократив между нами дистанцию, он схватил меня за оба запястья и повторил: — Прекрати, Кейт!

Но это была не я, и совсем скоро он это понял: как бы сильно Том не сжимал мои запястья, до боли и мертвенной бледности, но тремор не проходил, а только усилился, ведь теперь были рядом и туалет, и он.

— Что с тобой, Кейт? Что мне сделать, чтобы это прекратить? — отпустив наконец мои руки, прошептал Том и крепко прижал меня к себе, а слёзы так и лились по моим щекам, скатываясь на его чёрную мантию. — Кейт, ответь мне!

— Уйти, — выдавила я, и он тут же схватил меня за правую руку и потащил подальше от туалета, не поняв, что уйти надо было в том числе и ему.

Чем дальше мы шли по коридору в сторону движущихся лестниц, тем меньше дрожали мои руки, но дрожь всё равно осталась, потому что Том продолжал крепко держать меня, а как только мы остановились, то он снова прижал меня к себе.

— Что нужно сделать, Кейт? Нужно какое-то заклинание? Или зелье? Только скажи, я найду всё. Только прекрати так вести себя... почему ты до сих пор дрожишь? Мы же ушли?

— Ты не ушёл, — прохрипела я, жадно вдыхая воздух после приступа удушья. — Неужели ты не понимаешь, из-за чего это всё? Почему я не хочу есть? Почему у меня дрожат руки? Думаешь, такое можно симулировать?

— Я не знаю, — выдохнул он, проведя ладонью по моей спине. — Я не разбираюсь в этом. Скажи, что может тебе помочь? Ты же специалист... скажи мне. Кейт, есть лекарство, способное помочь тебе?

— Ты правда считаешь, что такое можно вылечить взмахом палочки или глотком зелья? — шёпотом спросила я, но к удивлению, чем крепче Том прижимал меня к себе, тем меньше дрожали руки. Мне почему-то становилось спокойнее, хотя всё должно было быть наоборот. — Ты воспринимаешь меня как сломанную куклу, марионетку, которую можно заставить говорить всё, что тебе захочется. Которой можно прошептать «Репаро!», и она снова станет как прежде, без единой трещинки, готовая выполнять любой твой каприз. Но это не так. Я не могу заставить себя есть, я давлюсь едой. Две ночи в лазарете я спала с ярким светом, потому что при одной мысли о темноте передо мной сразу возникает образ твоей Аминты, её дыхание и смертоносный взгляд, и у меня начинается это всё с руками. Я не притворяюсь, ты сам видел. И волшебство тут не поможет.

— А что поможет? — прошептал Том, не выпуская меня из крепких объятий. — Что может помочь тебе, Кейт?

— Первые транквилизаторы изобретут через семь лет, — наконец ответила я, а вокруг так и звенела тишина. Вокруг не было никого, даже дохленького привидения, и казалось, что и во всей школе остались только я и он. — А больше я лекарств не знаю.

Какое-то время мы так и стояли молча в полутёмном коридоре, а потом он снова тихо заговорил:

— Ты боишься не только Аминты, но и меня, да? Что ж, я сам виноват... я перегнул палку... опять. Я так привык справляться с трудностями сам, так привык к своим силам, что мне трудно понять, что у кого-то таких сил нет. Для меня встреча с Аминтой не показалась чем-то ужасным, это скорее... приключение. Я действительно долго искал её, по крупицам находил информацию в легендах и старых книгах... но ты — не я, и я постоянно об этом забываю. Ты слабее, ты... хрупче... это не плохо, нет, у тебя полно́ достоинств, Кейт, но... тебя так легко сломать. Особенно такому, как я. Ты теперь считаешь меня монстром, чудовищем, да?

Как же я ненавидела эти моменты, когда Том вот так разговаривал со мной, совсем как... человек. Мне противно было думать об этом, но в такие моменты передо мной был не хладнокровный гений, деспот, а теперь ещё и убийца невиновной студентки, а парень... разговаривавший со мной на равных. В такие моменты чёрное и белое стиралось, а от множества оттенков серой морали рябило в глазах.

— Но я не чудовище, — не дождавшись от меня ответа, проговорил он. — Я человек. Ты прожила в приюте всего ничего, но ты уже не такая наивная, какая была два года назад, Кейт. Это видно. Помнишь, как поначалу ты помогала каждой беременной, которая приходила рожать в приют? Несмотря на то что ты этим летом почти всё время пропадала в том кафе, но когда тебя там не было, бежать на роды, особенно ночью, ты уже не стремилась. А я прожил в таких условиях всю свою жизнь. Я помню твою историю, отец-алкоголик... но у тебя была ещё и мать, да? Она тебя любила, Кейт. Это видно. Ты жила дома, ходила в школу, у тебя были друзья, люди, которым ты доверяла... Миша, за которого ты так отчаянно хотела замуж. Пусть он и не ценил тебя, не осознавал, как же ему повезло, но он создал для тебя какую-то иллюзию счастья. Все мои иллюзии разбились ещё в раннем детстве, Кейт.

Ничего, кроме вечно усталых старух, смерти, зависти, голода и ненависти, я не видел. Это такой мир, понимаешь? Ты либо приспосабливаешься, играешь по правилам, либо сдаёшься, и тебя уничтожают. У меня нет друзей, Кейт, потому что нет человека, который хотел бы помочь мне... искренне помочь, без какой-либо выгоды. Когда я был маленьким, мной просто хотели воспользоваться, отобрать у меня последние крохи, унизить... растоптать. А когда я вырос, то уже не дожидался этого и сам пользовался людьми, особенно поняв, какие силы были мне даны от природы. Либо ты, либо тебя, ты меня понимаешь? Такие люди, как ты, кто будет спасать человека, которого всей душой ненавидят... который причинил им столько боли, сколько причинил тебе я... я не встречал до этого таких людей, Кейт. В моём мире их просто нет. Ты мне нужна, потому что ты искренняя... ты, в отличие от Элли, видишь во мне не только внешность, ты видишь меня настоящего... тебе от меня ничего не надо... но я тебя сломал. Что мне сделать, чтобы исправить это?

«Не слушай его, — отчаянно проговорила я себе, закрыв глаза и вдыхая ртом воздух. — Не слушай его! Он просто псих... он пытается промыть тебе мозги... он убил Миртл! Он злой гений, он такой от природы... есть только чёрное и белое, нет никаких оттенков!»

— Вот поэтому я и хочу изменить этот мир, — вздохнув, продолжил говорить Том, раз за разом проводя рукой по моей спине. — Я хочу вернуть ему всё то, что он мне дал... я хочу установить свои правила, чтобы уже другие подчинялись им. И у меня есть для этого все возможности. Судьба не зря дала их мне, Кейт. Я действительно наследник Салазара Слизерина, и то, что Аминта подчиняется мне, только лишний раз подтверждает это. Разве я виноват в том, что нашёл наконец своего предка, что безродный сирота нашёл свою семью, фамилию... род... и хочет продолжить их дело? Ты всю свою жизнь знала, кто ты, но как ты думаешь, каково жить в неизвестности? Я не хочу убивать людей, убийства не доставляют мне никакого удовольствия, поверь мне. Это... вынужденная необходимость. Мир не изменить одними словами и угрозами, Кейт. Нужны меры, и чем глобальнее цель, тем жёстче и... серьёзнее эти меры. Вот и всё. Но я не бездушный монстр, я такой же человек, как и ты. У меня тоже есть страхи.

Открыв глаза, я вдруг заметила, что в коридоре полностью погас свет, и мы оказались в кромешной тьме. Даже луна скрылась за плотным покровом туч, и сквозь него не пробивалось ни единого луча. Волна паники снова накатила на меня, и я рефлекторно ещё крепче прижалась к Тому, вцепившись руками в его плечи.

— Ты же умеешь считать пульс, да? — прошептал он, осторожно убрав мою правую руку со своего плеча. — Считай.

Том дал мне своё запястье, и я положила два пальца на проекцию лучевой артерии и стала считать удары под пальцами. Эта уловка неожиданно прогнала начавшуюся паническую атаку, а в голове проносились цифры. Проносились быстро, примерно совпадая с частотой моего сердцебиения.

— Ты боишься темноты? — хрипло спросила я, догадавшись, в чём была причина внезапной тахикардии.

— Да, — честно ответил Том, чуть крепче прижав меня к себе. — А ты разве нет?

— Страшнее, чем ты, в ней уже скрываться ничего не может, — выдохнула я, действительно с удивлением отметив про себя, что я не боялась темноты, пока главный злодей... защищал меня. Даже от Аминты, скольжение чешуи которой снова начало чудиться мне в звенящей тишине.

— Мне бы очень хотелось, чтобы так и было, Кейт, — усмехнулся он, а вокруг снова появился свет, хотя никто не произносил никаких заклинаний. Глубоко вдохнув, я прошептала:

— Как же ты тогда искал Аминту, если ты боишься темноты? Как ты смог спасти меня в той пещере, там ведь почти не было света?

— То, что у меня есть страхи, ещё не значит, что я позволяю им управлять собой, — ответил Том на удивление ровным тоном, и его спокойствие через прикосновения к моей спине начало передаваться и мне. — Я борюсь с ними, и как видишь, весьма успешно. Если я хочу сделать то, что планировал сделать, то мне нужно быть неуязвимым, у меня не должно быть ни одного слабого места. Это очень непросто, Кейт, но я работаю над собой, сколько себя помню. Но так сможет далеко не каждый... я это понимаю. Не думаю, что волшебники не сталкивались раньше с твоей... проблемой, я обязательно поищу, что можно сделать. Пойдём, уже поздно, тебе давно пора быть в своей гостиной. Я бы посидел с тобой ночью, чтобы тебе не было страшно, но в твою спальню меня никто не пустит, так что попроси своих соседок не гасить свет, ладно?

Сглотнув, я кивнула в ответ, и он отстранился от меня, взял за руку и повёл дальше в сторону моей гостиной. По дороге нам встретились Доусон и Дамблдор, тоже патрулировавшие коридоры, но Том был старостой и быстро объяснил, что мы возвращались от Трэвис, так что никто не собирался наказывать нас. А когда до гостиной Пуффендуя осталось совсем немного, я остановилась, отошла в сторону и тихо спросила:

— Ты же понимаешь, что если не выдашь Аминту, то школу закроют? Неужели тебе совсем наплевать, что станет с Хогвартсом?

Том оглянулся по сторонам и, убедившись, что мы точно были одни, прошептал:

— Мне не наплевать, Кейт. Хогвартс — это мой дом, единственный дом, место, где я... где мне комфортно и я могу быть самим собой. Но выдавать Аминту я не собираюсь, я слишком с ней сдружился... не знаю, как тебе объяснить это. Если я сделаю так, что её обнаружат, то её убьют. Я же говорю, я не чудовище, во мне тоже есть жалость и сострадание... но только к определённым вещам. Немногим, очень немногим, но есть. Я понимаю, что для тебя Аминта выглядит как огромная злая смертоносная змея, но она всего лишь борется за жизнь, так же как я или ты. Её создали давным-давно для великой цели, она подчиняется тому, кто может говорить со змеями... она не выбирала свою судьбу, она не хотела быть запертой глубоко под землёй, одна в темноте и холоде, столетиями ожидая часа, пока кто-нибудь выпустит её на свет. Я понимаю её и поэтому не выдам. Но выпускать её я тоже больше не стану, это стало слишком опасно.

— И что ты тогда будешь делать? — спросила я, понимая, что выход был, в общем-то, очевиден: Том точно не собирался признаваться, и Аминту он тоже не собирался выдавать, так что...

— Виновного найдут, Кейт, — в подтверждение моим мыслям проговорил он. — Причём очень-очень скоро. У меня есть один подходящий вариант, и я планирую воспользоваться им.

— Ты понимаешь, что обречёшь невиновного человека на заточение в Азкабане? — с ужасом прошептала я, совсем запутавшись в этой паутине морали и зла. Вот и думай, что было лучше: выложить правду завтра и спровоцировать массовое нападение смертоносной Аминты, подчинявшейся только Тому, или позволить ему скрыть опасную тварь в недрах школы и обречь абсолютно невиновного ребёнка, а Том явно собирался подставить кого-то из студентов, на мучение длиной в жизнь.

— Какая же ты правильная, Кейт, — протянул Том, внимательно изучая моё лицо. — Вот и что с тобой делать, а? Такими темпами и я начну задумываться о правильности своих поступков... я уже начал немного сомневаться в том, что поступаю верно.

— Правда? — подняв бровь, уточнила я, и он тут же ответил:

— Совсем чуть-чуть.

— Хоть что-то, — с неприкрытой иронией выдохнула я, и Том широко улыбнулся в ответ, а у меня от его непомерной самоуверенности на губах появилась лёгкая усмешка.

— Улыбка идёт тебе гораздо больше, чем дрожь в руках, Кейт. Я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы помочь тебе. Я же говорю, вещей, которые важны для меня, немного, но они всё-таки есть. А тот человек сам виноват, поверь мне, он по своей глупости дал мне в руки неплохой козырь. К твоему све́дению, не один я люблю опасных тварей, в за́мке таких человека целых два. И от его зверушки бед могло быть не меньше, чем от моей Аминты, так что в каком-то смысле я даже сделаю доброе дело.

— Ты хочешь подставить Кеттлберна? — догадалась я, но Тома мой ответ, казалось, немного озадачил.

— Кеттлберна? — недоуменно переспросил он. — Вот чёрт, а я о нём и не подумал! Тогда я немного просчитался, и в школе три человека, увлекающихся опасными тварями. Смотри, как много вариантов, а ты почему-то боишься только меня. Надо же, Кейт, как всё-таки полезно с тобой общаться! — но я смерила его таким выразительным взглядом, что ехидная улыбка сразу же испарилась с его лица. — Ладно-ладно, не смотри на меня так. И раз ты так переживаешь за судьбу этого человека, то я попытаюсь обставить всё так, как будто это было... трагическое стечение обстоятельств. Кстати, это же действительно так, только монстр будет другой, и всё. Не думаю, что за случайность могут посадить в Азкабан, максимум, что ему грозит, так это исключение... но так даже будет лучше для него, с такими умственными способностями... ему точно не сдать даже СОВ. Видишь, как всё удачно складывается! Что ты скажешь завтра на допросе?

При мысли о завтрашнем разговоре с мракоборцами мне опять стало плохо, и я закрыла глаза, чтобы немного успокоиться. Наконец спустя несколько минут в абсолютной тишине я выдохнула:

— Я не буду ещё больше врать ради тебя. Я лишь скажу то, что сказала три дня назад. Что я пришла, а Миртл уже... лежала на полу. Я ничего не видела и ничего не знаю. Аминта будет где-то рядом?

— Разумеется, — усмехнулся Том, скрестив руки на груди. — И даже я буду рядом с тобой, когда ты будешь разговаривать в кабинете директора, чтобы лично следить за ситуацией. Так что постарайся, чтобы твои слова выглядели как можно правдоподобнее, я не против, если ты будешь говорить, что ничего не знаешь. А я постараюсь предоставить чудовище, чтобы у Попечительского совета не было повода закрывать школу. А что делать с виноватым решать будут представители Министерства и Диппет, а не я, так что в его судьбе можешь меня не винить. Выживает сильнейший и умнейший, Кейт, это закон природы.

«Да уж, в этой пищевой цепочке кое-кто точно на самой вершине...» — промелькнуло в голове, а затем я обречённо вздохнула и, не сказав ни слова на прощание, поплелась в сторону гостиной, до которой оставалось буквально двадцать шагов.

А в голове роились мысли, кто же тот несчастный, кого решил подставить этот... после всех этих разговоров я даже слова не могла подобрать, чтобы назвать теперь своего... знакомого. Логика в его поведении была, мотивация тоже, но оправдывать его поступки... правильно говорят, пока не пройдёшь путь человека в его ботинках, то судить его нельзя. Но и помогать ему было невыносимо, хотя это был единственный способ избежать ещё больших жертв.

***

Ночь прошла ужасно. До самого утра в окно бились капли дождя, и от них мне сразу же вспоминалась моя встреча с Аминтой. Магия успокоения, которой меня окутало во время нашего с Томом разговора, испарилась без следа, и я опять дёргалась от каждого шороха. И с утра есть не хотелось абсолютно, но только приметив одну из старост Слизерина, вошедшую в Большой зал, я сразу же взяла в руки ложку и демонстративно съела пару ложек, чтобы создать видимость того, что я не отказываюсь от еды. Но моя уловка всё равно не помогла мне: Том, о чём-то поговорив с Элли, подошёл ко мне и сел рядом.

— Ты не против, если мы немного поговорим? — обратился он к Ханне, которая всё утро чуть ли не сдувала с меня пылинки, и та сразу же покраснела от общения со старшекурсником и выдохнула:

— Да, конечно, — и отодвинулась подальше от нас к Марго.

— Как ты себя чувствуешь? — шёпотом спросил Том, стараясь говорить так, чтобы нас никто поблизости не услышал. Вместо ответа я отложила ложку и посмотрела на него опухшими глазами, и он сразу догадался о моём самочувствии. — Всё ясно. Послушай, Кейт, я полночи провёл в библиотеке, а потом ещё полночи до самого утра готовил это зелье, — с этими словами он достал из кармана мантии маленький пузырёк из тёмно-зелёного стекла и положил мне в ладонь.

— Что за зелье? — настороженно уточнила я, уставившись на пузырёк в своей правой руке.

— Апатия, — так же тихо ответил он, облокотившись на стол. — С латыни переводится как «безразличие». Там весь учебник был на латыни, причём довольно раннем её варианте, так что мне потребовалось немало усилий, чтобы перевести его. Как я понял, это зелье лишает человека чувств... всех. Горе, радость, печаль, эйфория, гнев... страх... человек становится безразличным ко всему. Думаю, в твоём случае это как раз то, что нужно, тебе нужно прийти немного в себя. Эффект дозозависимый, и в глубокую апатию я вгонять тебя не хочу. Поэтому...

Взяв из моих рук пузырёк, Том открыл его и капнул три капли в кубок с тыквенным соком, стоявшим рядом с моей тарелкой.

— Этого должно хватить, чтобы притупить на время допроса твои чувства. Не сильно, но всё же.

— Ты уверен, что зелье сварено верно? — снова поинтересовалась я, задумчиво посмотрев на кубок с соком. Конечно, от такого, как Том, ждать помощи как-то совсем не приходилось, но вот на время лишиться чувств... было заманчивой перспективой. Очень.

— Практически, — с небольшой заминкой сказал он, положив пузырёк в мою сумку. — До этого у меня не было случаев ошибок в зельях...

— Всё когда-то бывает в первый раз, — хмыкнула я, взяв в руки свой кубок с «лекарством». — Ты же помнишь, если что, как выполняется непрямой массаж сердца, да?

— Надо ударить кулаком по грудине, а дальше... — протянул Том со смесью усмешки и беспокойства на лице. — Подожди-подожди, не пей, а что надо делать дальше?!

Но я уже поднесла кубок к губам и за три глотка быстро осушила его.

— Поздно, — хмыкнула я, поставив пустой кубок на стол. — Если я умру, это будет на твоей совести.

— Если ты умрёшь, то я вместо целительства погружусь в некромантию и воскрешение мёртвых, — так же хмыкнул он, встав из-за стола. — Но прохлаждаться в аду одной я тебе точно не дам. До встречи, Кейт!

Как только Том вернулся на своё обычное место рядом с Элеонорой, которой в последнее время «Апатия» была нужна не меньше, чем мне, ко мне мигом подсела Ханна и вопросительно уставилась на меня. Но зелье практически моментально начало действовать, и тревога, усталость и беспокойство без следа исчезли из моей души. Внутри стало на удивление пусто, и это странное ощущение очень мне понравилось. Правда, есть по-прежнему не хотелось, но теперь еда не вызывала отвращения или тошноты, и я ради приличия съела весь свой завтрак, абсолютно не чувствуя вкуса пищи или какого-то удовольствия от неё.

Так я весь день и проходила словно в трансе, как будто это была не я, а кто-то другой, а я была лишь зрителем со стороны. Я даже сама не заметила, как прошлась по коридору второго этажа, но дрожи в руках так и не появилось, и от этой мысли ощущалось какое-то подобие облегчения.

«Неужели действительно нашёл лекарство?.. Что же ты творишь, а? Я не понимаю тебя!» — так и хотелось прокричать мне, но долго рассуждать над этим я не стала, тем более что близился час беседы в кабинете директора.

В назначенное время я нашла Трэвис, и мы вместе дошли до каменной горгульи, охранявшей вход в кабинет директора Хогвартса. Пароль в этот раз был «бладжер», но всё равно крутилось вокруг одной темы, что показалось бы мне забавным, если бы не «Апатия». Трэвис, конечно, не могла не заметить моё приглушённое состояние, но она, наверное, подумала, что в такой момент оно было гораздо лучше слёз и дрожи, так что лишний раз с расспросами ко мне приставать не стала. А когда мы наконец зашли в круглый кабинет, то в моей душе всколыхнулось какое-то подобие удивления, ведь народу там было намного больше, чем я планировала.

Как и обещала моя декан, здесь присутствовали два человека из Министерства. Обоим мужчинам было примерно по сорок лет, но на этом их сходство заканчивалось. Один из них был облачён в довольно неформальный удобный костюм, состоявший из брюк и рубашки, а сверху был кожаный плащ. Лицо его было покрыто множеством морщинок и мелких шрамов, самый крупный из которых располагался на правом виске. Второй же мужчина был полной противоположностью своего коллеги: идеально подобранный дорогущий чёрный костюм, зелёный шёлковый галстук, тщательно уложенные платиновые волосы и бледные голубые глаза, такие холодные, что от одного взгляда хотелось поёжиться.

Также в кабинете были и профессор Диппет, сидевший на своём обычном месте за массивным столом, профессор Флитвик, Слизнорт и Кеттлберн, а ещё староста Слизерина, выглядевший на удивление невозмутимо и уверенно. Когда мы с Трэвис вошли в кабинет, то он о чём-то тихо беседовал со вторым франтом, но их разговор быстро оборвался, когда я села на предложенное место за директорским столом.

— Мисс Лэйн, позвольте вам представить, Гарольд Фоули, председатель Попечительского комитета, и мистер Каспер Крауч, глава отдела Магического правопорядка. Если вы не против, то эти джентльмены зададут вам несколько вопросов по поводу... недавнего происшествия... Мистер Крауч, прошу.

— Спасибо, профессор Диппет, — вежливо поблагодарил его мракоборец, оторвавшись от разглядывания портретов бывших директоров на одной из стен. — Мисс Лэйн, не могли бы вы рассказать нам...

Но мистер Крауч не успел закончить свой вопрос, потому что дверь кабинета распахнулась, и к нам вошли профессор Дамблдор и Хагрид, довольно крупный мальчик на курс старше меня, а я внезапно догадалась, кто же был третьим человеком, любившим опасных тварей.

«Господи, Хагрид, прости меня, что я не смогу тебе ничем помочь, — с лёгким налётом отчаяния подумала я, повернувшись в сторону пришедших людей. — Тебе точно не противостоять этому гению, он тебя закопает по горло...»

— Профессор Диппет, это возмутительно! — воскликнул Дамблдор, подойдя к нам ближе. — Я уверен, что Хагрид не виновен в смерти несчастной девочки, это абсурд! Я готов лично поручиться за него, он бы никогда... Том! Это точно какая-то ошибка!..

— Ошибки нет, профессор Дамблдор, — с невероятным хладнокровием возразил тот, повернувшись к нам лицом. — Я уже неоднократно видел, как студент вашего факультета спускался в подземелье с начала весны и держал там в сундуке... акромантула. Мистер Фоули, наверное, и я виноват в смерти мисс Уоррен не меньше Хагрида, потому что слепо надеялся, что Хагрид образумится и уничтожит своего опасного... питомца, а не выпустит его погулять по школе. Если бы я рассказал об этом профессору Диппету раньше, этого всего не случилось бы...

Боже, как же великолепно играл этот чёртов лицемер! Если бы я не знала правды, то даже я бы поверила, что именно из-за бедняги Хагрида, который на самом деле и мухи не обидит, погибла Миртл. В этот момент и интонация, и мимика, и жесты говорили об искреннем раскаянии Тома и даже... жертвенности, и Гарольд Фоули, невесело рассмеявшись, по-отечески положил правую руку ему на плечо.

— Что ты, Том, не вини себя в этом ужасном инциденте, ты сделал всё, что должен был сделать. Ты не мог знать, чем обернётся затея этого мальчика с выращиванием... Мерлин, ты только подумай, акромантул в Хогвартсе! Он всё ещё в подземелье?

— Нет, сэр, — легко улыбнувшись такой «похвале», ответил Том. — Когда я вчера спустился в подземелье и хотел обезвредить чудовище, чтобы предоставить... доказательства, а не просто голословные обвинения, то Хагрид дал своему питомцу сбежать. Но паук действительно был огромным, сэр, его туловище было не меньше полуметра.

— Вот это смелость! — поражённо воскликнул мистер Фоули, а я наконец поняла, что же представлял из себя акромантул. «Метровые пауки, змеи... нет бы выращивать миниатюрных кроликов, всем бы точно стало легче!» — В одиночку попытаться остановить настоящего акромантула! Я очень рад, что именно такой герой завоевал сердце моей дочери! Профессор Дамблдор, неужели вы будете настаивать, что держать акромантула в Хогвартсе — это безопасно? Этот храбрый юноша рисковал своей жизнью, чтобы остановить его...

— Арагог никого не убивал! — взревел Хагрид, а я была готова обречённо закрыть рукой лицо от любви всяких психов давать опасным тварям ласковые имена. «Вот ты себя и выдал, дурачок...» — Профессор Диппет, я уверен, что Арагог не покидал подземелья! Это не он! Он обещал мне!

— Мистер Хагрид, вы действительно держали в подземелье акромантула? — устало спросил директор, а мне стало ясно как божий день, что задумка злого гения удалась, и виновный был найден.

— Про... профессор Ди... Диппет, это не Арагог! — заикаясь, повторил бедняга, видимо, и до него дошло, что он сам себе вырыл могилу. — Это не мог быть он, я не выпускал его...

Мельком посмотрев на сторону защиты, я заметила в глазах Дамблдора отчаяние и жалость. Конечно, ему не хотелось верить в то, что добряк-Хагрид мог быть виновником смерти одной из учениц, но за неимением других вариантов эта версия была самой правдоподобной. Было видно, как тяжело ему было мириться с этой мыслью, ведь его догадки о невиновности своего подопечного были правильными, но одними догадками правду не отстоять, и кому, как не мне, было об этом знать. Том в этот раз продумал всё, и его дружба с отцом Элеоноры только добавила веса его словам. Если бы я сейчас даже взяла свои слова обратно и заявила, что Миртл убила гигантская змея, управляемая старостой Слизерина, а не паук Хагрида, то мне никто не поверил бы. Призвать Аминту из недр школы мог только Том, никаких доказательств на руках у меня не было, книгу он забрал ещё в день убийства, а Хагрид при всех признался, что держал в подземелье акромантула. Это был глухой тупик.

— Мисс Лэйн, расскажите всё-таки нам, что случилось тринадцатого июня вечером, когда вы пришли в туалет на втором этаже, — устало попросил меня профессор Диппет, а Том буквально на мгновение пристально посмотрел на меня, словно ожидая нож в спину. Я же, сглотнув, посмотрела себе на руки и тихо заговорила:

— В тот вечер я случайно услышала, как два привидения говорили, что... Миртл целый день плачет в туалете... а я как раз шла из библиотеки к профессору Трэвис... мне надо было уточнить кое-что по одному справочнику. Но я решила зайти к Миртл и утешить её... а когда я зашла в туалет, то увидела, что весь пол был залит водой, а... Миртл лежала без сознания с вывернутыми руками... в такой позе невозможно было лежать в сознании, и я... я испугалась и осела на пол... а потом меня нашёл мистер Майнс и профессор Трэвис.

— Вы испугались, мисс Лэйн, увидев мисс Уоррен без сознания? — недоверчиво уточнил Дамблдор, подойдя так, чтобы видеть моё лицо. — Но почему когда мистеру Реддлу стало плохо в начале марта в Большом зале, то вы первой подбежали к нему и начали оказывать помощь? И вы даже как-то смогли вернуть его к жизни, когда его сердце после отравления остановилось. Почему же четыре дня назад вы вдруг решили не помогать мисс Уоррен? Или вы помогаете выборочно, только знакомым?

«Блять, — пронеслось в голове, поскольку Дамблдор был далеко не дурак и смог найти брешь в кое-чьей защите. А я теперь была зажата между двух бетонных плит, надвигавшихся на меня с двух сторон. — Боже, но почему именно я? Я же не герой, я всего лишь хочу жить спокойно!»

В этот момент я буквально чувствовала кожей пристальный взгляд Тома и его беспокойство, а сердце начинало потихоньку быстрее колотиться в груди, видимо, действие «Апатии» сходило на нет. Но тут пришло время возмущаться уже моему декану:

— Профессор Дамблдор! — в сердцах воскликнула она, а я судорожно соображала, как бы мне поступить, пока меня не расплющило плитами. — На что вы намекаете?! Кейт в марте сотворила чудо, но это не значит, что она должна геройствовать при любой удобной возможности! Она всего лишь маленькая девочка, и то, что она испугалась, увидев мёртвое тело, естественно!

— Я всего лишь пытаюсь понять, почему мисс Лэйн в двух похожих ситуациях повела себя по-разному, Кассандра, — невозмутимо проговорил Дамблдор, явно почуяв зацепку. — Мисс Лэйн, вы можете как-то объяснить нам своё поведение в марте и сейчас? И что именно вас испугало, тело мисс Уоррен или... что-то ещё? Может быть, вы всё-таки видели монстра, который напал на девочку?

Теперь все внимательно следили за мной, а я застыла на месте, как статуя, не зная, что делать дальше. Но молчать долго было бы ещё более подозрительно, чем моё поведение накануне, так что я взяла себя в руки и прохрипела:

— Непрямой массаж сердца, который я делала Тому, когда ему стало плохо, эффективен в очень малом количестве ситуаций. Вокруг было много людей, я не сомневалась... в своей безопасности, а сердце остановилось буквально у меня в руках. У меня было всего пять минут, чтобы попытаться заставить сердце снова биться, пока мозг не умер. Я не знала, сколько лежала без сознания Миртл и отчего ей стало плохо.

— А во вторник, значит, вы были не уверены в своей безопасности, мисс Лэйн? — подойдя ко мне ещё ближе, вкрадчиво уточнил Дамблдор, так и просверливая меня взглядом. — Мисс Лэйн, кого вы всё-таки увидели в тот вечер? Почему не стали проверять, жива ли мисс Уоррен или нет, а отошли к стене, у которой вас и нашли?

— Я никого не видела, — выдохнула я, а тахикардия только увеличивалась. — Я... я услышала странный звук, испугалась, закрыла глаза и прижалась к стене. А потом меня нашли. Я побоялась подойти к Миртл, простите меня.

— Кейт, тебя никто не обвиняет! — не выдержала Трэвис и, подойдя ко мне, положила мне ладони на плечи. — Ты не должна была рисковать жизнью, особенно если услышала что-то и испугалась...

— В том туалете могло быть два трупа, а не один, если бы Кейт подошла к Миртл! — зло воскликнул Том, а меня так и передёрнуло от его слов. — Этот акромантул, которого выпустил Хагрид, мог укусить и её, он мог быть поблизости! Как вы можете обвинять её в том, что она!..

— Том, пожалуйста, успокойтесь, — мягко одёрнул его мистер Фоули, а кое-кто уже чуть-чуть перебарщивал с эмоциями, но всё равно пока его чаша весов перевешивала. — Что вы так разнервничались, в самом деле? Мисс Лэйн больше ничего не угрожает...

— Кейт мне как сестра, мистер Фоули, — мигом обуздав эмоции, проговорил Том, но Дамблдор теперь не сводил с него внимательного взгляда. — Мы выросли в одном приюте, я с самого детства опекал её, ближе человека у меня нет. И от одной мысли, что в тот вечер я мог потерять её...

«Вот актёр... — протянула я, не веря, что можно было настолько качественно играть в такой действительно опасной ситуации. — И ведь все преподаватели тут же подтвердят это, мы два года играли на публику ради этого разговора! Вот почему он так трясся над своей драгоценной репутацией!»

— Я всё понимаю, Том, — с отеческой заботой произнёс мистер Фоули, дождавшись, пока я не посмотрю в его глаза-льдинки. — Я и сам готов рвать на себе волосы от одной мысли, что моя дорогая Элеонора могла пострадать от рук этого... этого... чудовища! А для родителей убитой девочки это немыслимое горе, и я считаю, что виновный должен быть наказан по всей строгости закона! Профессор Дамблдор, вы пытаетесь оправдать убийцу!

— Я пытаюсь найти правду! — воскликнул Дамблдор, явно почуяв неладное, только вот ему всё равно было не противостоять невероятно талантливому стратегу. — И мисс Лэйн может помочь нам в этом, но она почему-то не хочет этого делать!

От таких обвинений я не выдержала, и по моим щекам покатились слёзы, свидетельствуя, что действие моего лекарства закончилось. Том, заметив их, сразу бросился ко мне, сел передо мной на колени и заботливо взял мои ладони в свои руки, но по довольно чувствительному нажатию я догадалась, что ещё немного, и случится непоправимое.

— Профессор Дамблдор, прекратите! — сурово одёрнула того Трэвис, но тот быстро проговорил:

— Том, что за зелье ты добавил Кейт в сок с утра? Я сам видел это, не отпирайся!

— Это «Апатия», сэр, — ещё сильнее сжав мои ладони, ответил он и повернулся к Дамблдору лицом.

— «Апатия»? — удивился Слизнорт, до этого молча наблюдавший за допросом. — Надо же, такая редкость! Но где ты её взял? И зачем она Кейт?

— Профессор Слизнорт, вы можете пояснить, что это за зелье? — настороженно поинтересовался мракоборец, тоже до этого со стороны наблюдавший за препирательствами Тома и Дамблдора.

— Да, конечно, — растерянно согласился Слизнорт, с некоторой долей благоговения посмотрев на Тома. — Это очень сильное зелье, в школе его никто не проходит, я и сам узнал о нём случайно в молодости. А уж сварить его вообще очень трудно! Оно лишает человека эмоций, любых эмоций. Том, зачем ты дал его Кейт сегодня с утра?..

— Ей было плохо все эти дни, профессор Слизнорт, — вздохнув, пояснил Том, и в кои-то веки он говорил правду. — Кейт вчера пожаловалась мне, что у неё дрожат руки, когда она проходит мимо второго этажа, и ещё она боится спать с погасшим светом, ей постоянно что-то чудится в темноте. Зелья мадам Боунс не помогли ей, и я подумал, что лучше ей перед таким непростым разговором лишиться эмоций... и не прогадал. Профессор Трэвис?

— Том говорит правду, — сразу же подхватила она, обращаясь к мистеру Фоули и мистеру Краучу. — Кейт три дня ничего не ела, а вчера мы с Томом еле-еле смогли напоить её чаем. Это я пожаловалась ему на то, что Кейт плохо чувствует себя и попросила накормить её с утра...

— Где это зелье? — спросил мистер Крауч, и я, нервно сглотнув, полезла в сумку, чтобы достать оттуда пузырёк, но только я его нащупала, как у меня снова начали дрожать руки.

Профессора так и обомлели, когда увидели, как я отчаянно пыталась удержать в трясущихся руках пузырёк с зельем, но он всё равно выскользнул из моих рук и разбился бы, если бы Том в последний момент не поймал его.

— Кейт?! — поражённо воскликнул Слизнорт, а Том скомандовал:

— Пожалуйста, воды!

На столе рядом с нами мигом оказался кубок с водой, но пока Том откупоривал пузырёк и капал в него своё зелье, ко мне подскочил Дамблдор и буквально взревел:

— Кейт, что тебя так сильно напугало во вторник?! Кого ты там увидела?! Тебе кто-то угрожал?!

— Я ничего не знаю! — глотая слёзы, выдавила я, опять начиная задыхаться. — Я ничего не знаю, я просто испугалась, я ничего не видела! Там что-то было в туалете, но что именно я не знаю! Пожалуйста, я просто испугалась!

— Пей! — приказал Том, приложив к моим губам кубок с водой и «Апатией», и я послушно выпила всю воду.

Спустя секунды на меня начало накатывать знакомое безразличие, а дрожь в руках постепенно сходила на нет. Эффект был виден налицо, так что теперь Том окончательно закрепил свою репутацию героя и моего... защитника.

— Я ничего не видела, — тихо повторила я, чувствуя, что доза в этот раз была чуть больше, и меня начало клонить в сон. — Я не знаю, кто там был.

— Можете убрать зелье, мистер Реддл, мы вам верим, — тихо проговорил мистер Крауч, следя за тем, как я медленно моргала, не в силах ни на чём сфокусировать взгляд. — И я думаю, что пора прекратить эту пытку для маленькой девочки, она и так достаточно настрадалась. Акромантул вполне мог ужалить мисс Уоррен, а укусов на теле после них обычно не остаётся. Мистер Хагрид, я правильно понимаю, вы не отрицаете, что выращивали в подземелье опасное существо, и вам заведомо было известно, что оно ядовитое и обладает волей, интеллектом и жаждой крови?

— Ара... Арагог не мог этого сделать, — выдавил Хагрид, с болью посмотрев на меня, но теперь мне было всё равно, что происходило вокруг.

— Вы знали, что существо, за которым вы ухаживали, ядовитое и могло причинить вред другим людям? — твёрдо повторил свой вопрос мракоборец, и Хагрид, потупив взгляд, ответил:

— Да, я знал.

— И вы осознаёте свою ответственность за то, что из-за ваших действий погибла ученица, а ещё одна получила серьёзную травму, которую мы сейчас могли наблюдать?

Хагрид вместо ответа полным слёз взглядом посмотрел на своего декана, который набросился на меня буквально несколько минут назад, но Дамблдор уже понял, что проиграл эту битву, так что тихо проговорил вместо своего подопечного:

— Мистер Хагрид действительно держал в подземелье опасное животное, но у него не было злого умысла убить кого-то. Это всё... роковое стечение обстоятельств, и мальчик не должен нести за это наказание в Азкабане...

— Скажите это родителям убитой девочки, Дамблдор! — язвительно воскликнул мистер Фоули. — Им точно станет легче от этой мысли. И мисс Лэйн тоже поможет побороть дрожь в руках после встречи с ядовитейшим пауком! Боюсь представить, что было бы с бедняжкой, если рядом с ней не оказался этот невероятно талантливый юноша! Том, вы покорили не только сердце моей дочери, но и завоевали полное моё расположение. Как вы считаете, какое наказание должен понести этот юноша, от которого пострадала ваша... родственница?

Что бы там ни говорил Том вчера вечером, но в действительности теперь только от него зависела судьба Хагрида. И несмотря на то что я в этот момент была вообще в другом измерении, но из последних сил всё же посмотрела ему в глаза, как бы говоря: «Ты же обещал мне...» Он с минуту ушёл в глубокие раздумья, а затем выпрямился и уверенно проговорил:

— Я думаю, что Хагрид ещё слишком юн, чтобы в полной мере осознавать всю ответственность своего поступка. Так что тюрьма... это слишком строгое наказание, на мой взгляд...

— Как благородно! — поражённо воскликнул мистер Фоули, подойдя к нам и лично пожав руку Тому. — Юноша, у вас чистое сердце! И как советник самого министра я могу одобрить такое решение. Но как глава Попечительского совета я не могу позволить, чтобы человек, имеющий нездоровое увлечение ядовитыми тварями, учился в одной школе с моей дочерью! Профессор Диппет, я предлагаю исключить мистера Хагрида из Хогвартса и навсегда лишить его возможности пользоваться магией. Это будет соразмерным наказанием за его проступок.

— Но мне некуда идти! — с отчаянием взревел Хагрид, поняв, что его всё-таки обвинили. — Мой отец умер в прошлом году, а мать бросила нас ещё в детстве! Хогвартс — это единственный мой дом!

Как всё-таки хорошо, что в этот момент на меня действовала «Апатия»: я бы снова впала в истерику от осознания того, что помогла лишить человека единственного крова и надежды на будущее. А теперь я сидела, как кукла с ниточками на руках, и безразлично слушала, как разбивались целые судьбы.

— Профессор Диппет, — прохрипел Дамблдор, и по его голосу было понятно, что такой исход заметно пошатнул его, — я предлагаю дать Хагриду возможность остаться в Хогвартсе... под опекой мистера Перкинса, нашего лесничего. С его любовью к животным он будет хорошим помощником, и нам необязательно лишать его дома... будьте милосердны.

Профессор Диппет внимательно посмотрел сначала на Хагрида, полностью провалившегося в отчаяние, затем на мистера Фоули с Томом, потом на Дамблдора и наконец тихо проговорил:

— Мы исключим Рубеуса Хагрида из Хогвартса и сломаем его палочку, чтобы он больше не мог пользоваться магией. Но если профессор Дамблдор поручится за ученика своего факультета, что подобных инцидентов больше не повторится, то я не против того, чтобы мальчик помогал лесничему. Под тщательным надзором и без опасных животных.

— Конечно, я ручаюсь за мистера Хагрида, что такого больше не повторится, — быстро проговорил Дамблдор, а Том вдруг обратился к мистеру Фоули:

— Сэр, а что теперь будет с Хогвартсом?

— Я распоряжусь, чтобы люди мистера Крауча обыскали замок, Том. Если акромантул действительно сбежал из школы, а скорее всего, так оно и есть, они очень умные существа, то я не вижу повода закрывать Хогвартс. Всё будет как прежде. Ты не покажешь мистеру Краучу, где тот сундук, в котором был акромантул?

— Конечно, сэр, я всё покажу, — ответил Том, а на его губах расцвела довольная улыбка. — Только сначала провожу Кейт до её гостиной, я боюсь за неё...

— Разумеется, Том, это так благородно с твоей стороны, — ответно улыбнулся ему мистер Фоули, а Том тем временем подошёл ко мне и потянул за руку, и я послушно встала со своего места.

— Пойдём, Кейт...

Профессора и люди из Министерства остались в кабинете для обсуждения ещё чего-то, а мы с убитым горем Хагридом вышли оттуда. В этот момент я полностью понимала чувства бедняги, ведь осенью в точно таком же состоянии вот так шла по тому же коридору, только меня за «кражу» браслета не исключили, а наказали на триместр. И всё благодаря одному и тому же человеку.

Когда великан пропал из виду, то Том подошёл ко мне и прошептал на ухо:

— Спасибо, Кейт. Ты молодец. А я сдержал своё слово, как и обещал.

Ничего не ответив, я без единой эмоции перебирала ногами, а когда мы наконец дошли до гостиной, то даже не почувствовала облегчения, когда меня отпустили «на свободу». Но одна мысль всё же зародилась в голове: я буду всю жизнь уничтожать себя за то, что помогла обвинить в страшном преступлении невиновного человека. И этот груз не уберёт даже чудодейственная «Апатия».