разум.
DtMF - Avancore
Нам Гю погрузился в мир своих воспоминаний и размышлений, перебирая имена знакомых, как любитель коллекционировать редкие монеты. Каждое новое открытие вызывало у него волнение, как будто он исследовал недоступные ранее уголки своего сознания. И вот, среди этой вереницы имен и лиц, он наткнулся на знакомую тень — подругу Чан Мин. Ми На.
Сердце забилось быстрее, когда он увидел совместные фотографии, где они обе, словно два сияющих светила, улыбаются на фоне яркого летнего дня.
Нам Гю не сомневался, что именно она может привести его к Чан Мин, и не упустил шанса.
Сжато сворачивая свои мысли в лаконичное сообщение, он отправил ей сообщение через социальные сети, оставив в нем искреннюю просьбу — дать номер Чан Мин. Он терзал себя сомнениями, пытался представить, как она отреагирует, но не мог отступить. В каждую букву он вложил надежду.
Девушка долго мялась, колебалась между желанием помочь и страхом нарушить личные границы подруги. Судя по всему, между ними существовало что-то важное, что она не хотела обмануть. Но в конце концов, она сдалась. Услышав его настойчивость и видя блеск искренности в его просьбе, она осознала, как много значит для него эта встреча.
«Ладно," — наконец ответила она. — "Я дам тебе её номер, но, пожалуйста, будь осторожен. Субон запретил ей общаться даже со мной."
Нам Гю ощутил, как всходит надежда, как огонь, вновь разгорающийся в его груди. Он понимал, что это лишь первый шаг, но каждого следующего он ждал с нетерпением, как давно забытого друга.
В углу тускло освещенной комнаты, Нам Гю склонился над экраном своего телефона. Его пальцы дрожали, как листья под порывом ветерка — в них нарастала жажда общения, желание услышать ответ. Он переписывал одно и то же сообщение, как заклинание, которое должно бы разрушить стену молчания между ними. Каждая буква сверкала в его воображении, как звезда на ночном небосводе, но экран оставался холодным и безмолвным.
Гю чувствовал, как наркотик все еще омывает его разум, размывая границы между реальным и иллюзорным. Яркие цветные пятна плясали перед глазами, а мысли метались, как птички, не знающие, куда стремиться. Он даже не знал, что именно почувствовал к ней — было ли это влечение, любовь или просто каприз уставшего сердца, что искало утешение в её теплом взгляде. Но после той бурной ночи, когда они разделили не только постель, но и тайные мечты, он не мог избавиться от ощущения, что она стала частью него.
Он снова и снова пытался вскрыть кокон молчания, который словно стальной аркан обвивал её. Судорожно глядя на прочитанное уведомление, он улавливал внутренний мрак, который раньше не позволял себе даже на миг. Она прочитала его сообщения, но оставила его в тревожном ожидании. В его сознании взыграли мрачные образы:, властный мужчина, который приковал её к привычному быту, как коварный личный тиран, сжимающий её свободу в своих мощных руках. Гю представлял, как она, боясь его гнева, мучительно выбирает между новым, неведомым чувством и привычным, но давящим бременем.
С каждым новым порывом надежды со стороны Гю, в душу закрадывался страх. "Что если он все испортит?", — думал он, забывая о том, что их страсть, как пламя, нуждается в воздухе. За его плечами в воздухе повисло непонимание, как тяжелая пелена. Он ждал ответа так долго, что в комнате начали слышаться лишь его собственные мысли, переполненные страхами и желаниями. Постепенно он начал понимать: он заперт не только в замкнутом круге своих эмоций, но и в мрачной судьбе, которую, возможно, она сама себе выбрала.
Сквозь тени воспоминаний и яркие образы эфемерного счастья, Гю чувствовал нерушимую связь с этой женщиной, чье имя теперь звенело в его сердце. Он продолжал смотреть на экран, терзая себя вопросами, которые не имели ответов. В воздухе витала тревога, где-то за порогом комнаты находилась реальность, а он, взрываясь от желания, оставался один наедине с мечтами о возможной любви.
***
Чан Мин долго смотрела на экран своего телефона, на переплетение букв и символов, словно что-то таинственное жило своей жизнью. Сердце колотилось в груди, когда она разобрала слова в сообщении от незнакомого номера:
Вы | 14:50
— Нам Гю, это ты?
В ней вспыхнула искра надежды, но её охватывало смятение. Она давно знала, что этот дзен волнений - это именно он. Их истории, прошедшие сквозь пространство и время, в тот момент ожили вновь.
Она лишилась покоя. Почувствовала тепло, наполненное нежностью, и вдруг поняла, как же сильно ей не хватает этих мгновений.
Чан Мин начала переписываться с ним, и каждое сообщение вызывало в ней улыбку и слёзы одновременно. Она старалась показать, что с мужем ей, возможно, не так уж и плохо, но каждое слово, написанное ею, прятало за собой горечь. Воспоминания о моментах с Нам Гю возвращали её в не такое уж и далекое прошлое.
Слезы накатывали, когда она думала о том, как жестоко обошелся с ней ее супруг. Слова Нам Гю проникали глубже, чем любой другой диалог, и даже экраны мобильных телефонов казались не в состоянии преградить их сердечные узы. Чан Мин писала о своем день за днем, стараясь обрисовать в ярких красках повседневную реальность, но всё это было затмировано тем, что каждый вечер она откладывала телефон, стирала переписку.
Вы | 12:30
— Давай встретимся. — спросила она однажды, когда небо за окном звенело от солнца. В ответ пришло сообщение, полное тепла и надежды:
Неизвестный | 12:33
— Чан Мин, это огромный риск. Да и, когда ты хочешь?
Чан Мин вновь ощутила, как её сердце сжимается, и сердце вдруг запело, как в те дни, когда жизнь казалась такой простой, а счастье — таким близким.
Они продолжали обмениваться словами, словно отсчитывали дни до встречи, которую оба ждали, хотя каждое размышление о возможном воссоединении приносило новую порцию боли. Она хотела быть с Нам Гю, но как можно было оставить всё? Как можно было разорвать ту связь, которая однажды терпко привела её к ошибкам? Она снова и снова задавала себе эти вопросы, но в мыслях всё чаще звучала песня, рассказывающая о свободе и любви, о надежде, которая никогда не угаснет.
В один из дней, Субон сидел напротив Чан Мин, словно затерянный в бескрайних просторах своих переживаний. Его глаза, когда-то полные жизни, теперь потухли и утратили блеск, отражая лишь сумеречный мрак, в который он погрузился. Он сильно похудел. Чувствовал себя, как потерянный кот, выброшенный на улицу в дождливый день, искал спасительную теплоту, но лишь находил холодное внимание своих отвернувшихся спонсоров.
Чан Мин смотрела на него с неясной печалью, её сердце сжималось при виде этого иссушенного человека, который когда-то был силен и полон надежд. Она знала, что его мысли затуманены ядом наркотиков, но она всё равно ощущала некое родство, которая связывала их, несмотря на всю боль и недопонимание. Он начал говорить, его голос предательски задрожал, как будто каждое слово тонуло в его горечи.
— Я тебя люблю, — произнёс он, и в этом признании звучало столько искренности, что даже она, избалованная его предательством, на мгновение задумалась о том, как ему тяжело сейчас. Она хотела обнять его, подчеркнуть, что она всё еще рядом, но в её душе зрели сомнения. Любовь или просто слабость? Она относилась к нему с нежностью, с которой ни разу не смотрела на него, когда он срывался на крики, когда на его ручьях гнева и отчаяния воздвигались преграды, которые не позволяло пройти.
Субон продолжал говорить.
— Ты - мой свет, Чан Мин, моя звезда...Я без тебя сейчас не справлюсь.
Он глядел на неё внимательно, как будто запомнял каждую черточку её лица, каждую неровность, словно это были последние минуты, которые он хотел провести на этой земле.
Чан Мин ощущала, как её сердце сжимается, трепеща под тяжестью его признавания. Это было не просто психоэмоциональное состояние, а целая буря, переполнявшая её душу энергией конкурирующих чувств. С одной стороны, она чувствовала обиду за все те дни, которые она провела не как жена, а как свидетель абсурдной драмы, разворачивающейся на их глазах. С другой — было соучастие, жалость к тому, что произошло с Субоном, кто стал жертвой невидимого врага.
Как кот, заблудившийся в многолюдной улице, он смотрел на неё, искал поддержку, искал прощения, пока мрак вокруг них сгущался всё больше. Но Чан Мин знала, что нужно время, желание и труд, чтобы разрушить этот тёмный облак, опустившийся над ними. Она сделала шаг навстречу, и их взгляды встретились, соединяясь в этом миниатюрном мире, где они могли забыть о внешнем хаосе, даже если всего на мгновение. Она крепко обняла его, прижимая фиолетовую голову у груди.
— Дорогой, я буду рядом..
В этот вечер, когда мрак окутывал дом, Чан Мин лежала рядом с мужем, как бы пытаясь слиться с его беспокойством, но в то же время выстраивая невидимые преграды между своими чувствами. Свет от настольной, с ее стороны, лампы, мягко касался его измученного лица, подчеркивая темные круги под глазами, которые выдали бессонные ночи, полные переживаний и страха. Он был таким безмятежным во снах — в тот момент, когда тени его тревог растворялись в глубокой темноте, Чан Мин не могла не почувствовать сочувствия.
Она вздыхала, удерживая на губах нежную улыбку, которую мужчине, спящему рядом, было не дано увидеть. Да, ей было жалко его, этого талантливого и яркого человека, о котором столько говорили, и вокруг которого закрутились сплетни и скандалы. Но в душе её гнездился огонь страсти, который разгорался каждый раз, когда она вспоминала о своем тайном поклоннике. Их утренние переписки, полные невыраженных чувств, окрашивали серые будни радужными оттенками, становясь для неё незаменимой привычкой.
Сердце рвалось в две стороны, и Чан Мин мучительно осознавала, что её жизнь разделилась на два мира: один — тот, в котором она была заботливой женой, а другой — тот, где она могла ощущать себя свободной, любящей и любимой. Мысленно она искала выход, искала способ вернуть себя к тому времени, когда счастье и искренность не были заперты в крошечной коробочке между двумя ее жизнями.
Она снова посмотрела на своего мужа, пытаясь представить, каково это — быть на его месте. Множество вопросов роились в её голове: как долго это будет продолжаться? Сколько ещё ей терпеть скандал, который, казалось, навис над их безумной обыденностью? Мысли о Нам Гю заставляли её сердце трепетать, как это делал неутолимый вкус свободы. Но, глядя на уставшее лицо мужа, она понимала, что находилась в ловушке собственных эмоций, не в состоянии сделать выбор, от которого зависело не только её счастье, но и счастье человека, который вот так безмолвно боролся со своими демонами, не зная о её внутренней борьбе.
Она снова закрыла глаза, стараясь уснуть, но вместо этого ощущала, как её терзают противоречивые чувства. В этот момент Чан Мин поняла, что нужно выбрать — ранить или быть раненной, любить или потерять себя, страдать в угоду другим или позволить себе счастье. Но стоит ли освобождать свою душу, когда её возвращение может уничтожить того, кто был рядом? Внешний мир постепенно затихал, но внутренний шторм в её сердце продолжал бушевать, не оставляя ни одного шанса на покой.
Через два часа..Лишь изредка раздавались звуки далёких автомобилей и стук капель дождя по карнизу. В таком мрачном безмолвии, в углу одной из квартир, просыпался Танос – рэпер, звучавший когда-то с переборщенным ритмом на каждом углу улиц.
Он сидел на краешке кровати, оставаясь один наедине со своими мыслями, которые словно загулявшие призраки, не отпускали его. Смешивая тени старой славы с острыми кусками реальности, Танос невольно подумал о том, как мрачна стала его жизнь: в ушах всё ещё звучал эхо ритмов, но вместо оваций и восторгов – лишь тишина, о которую бились одиночество и забвение. Крест с таблетками стал его верным другом, а одиночество – единственным слушателем. Он всё больше углублялся в мир иллюзий и утрат.
Время, которое когда-то казалось бесконечным, теперь проходило как песок сквозь пальцы. Ему всё чаще начинало казаться, что каждая таблетка лишь уносит его дальше от реальности, но он не мог остановиться. Каждый вдох приносил новое ощущение боли, как будто сердце разрывалось от жажды признания и любви, которых у него больше не было.
В таких бессонных ночах он звал её – Чан Мин. Голос его был полон тоски, он произносил её имя, словно заклинание, надеясь, что это хотя бы немного скрасит тёмные часы, которые отнимали у него надежду. И она приходила, как вестник из прошлого, без единого звоночка, с тихими шагами, которые вели к его двери.
Чан Мин просыпалась, и её присутствие наполняло пространство светом, где ещё недавно витал лишь мрак. Она приближалась к нему, когда-то горячие чувства сейчас словно зарыты под слоем пыли, но всё равно она поднимала его подбородок и наклонялась, прижимаясь губами к его щекам. В этом простом жесте было что-то обескураживающее: поцелуй, который не имел никакой романтики, но был полон желанием утешить, словно она сама не осознавала, какую боль приносила сама себе.
Они были чужими друг для друга, но время от времени жизнь подкидывала им эти моменты, когда привычные действия вновь обретали смысл. Горячие щеки Таноса вселяли в неё незримое тепло, от которого кружилась голова, и она опять и опять возвращалась, несмотря на то, что в их сердцах давно не осталось любви. Она стала лишь отражением того, что когда-то было, к тому же её шпоры уносливости постепенно истощались.
Тусклый свет комнаты едва освещал лица супругов. Он сидел на краю, уставившись в пол, в то время как Чан Мин теребила свои руки, нащупывая потертые швы своей ночнушки.
— Я не знаю, что делать, — произнес Субон тихо, его голос звучал тяжело, как будто каждый слог давался с трудом. — Я пытался записать новые треки, но все это... все это выходит каким-то никчёмным. Все из-за этого клуба. Нам Гю..мразь. Если бы не наркотики, может, я был бы на другом уровне.
Чан Мин подняла голову, в ее глазах читалась усталость. Она знала, что сама не без греха, но сейчас главное — сохранить его.
— Субон, ты не должен надеяться на них. Ты знаешь, что они тебя разрушают. Можешь попробовать вдруг заняться чем-то другим. Мы могли бы переехать, начать с чистого листа... —
Сама себе не верила девушка.
Его лицо исказилось от ненависти к самому себе.
— Переезд? Перемены? Чан Мин, когда я смотрю на тебя, я вижу, как ты кричишь о помощи. Ты больше не скрываешь своего страха. Мне не нужны вторые шансы.
Девушка прикусила губу, пытаясь подавить слезы. Он действительно это понял..
— Я не хочу уходить. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, и я тоже. Но это нельзя продолжать. Я... я не знаю, как мне дальше жить, зная, что ты делаешь это с собой.
Субон поднял взгляд, в его глазах металась тоска, но в какой-то момент проскользнула тень решимости.
— И что ты предлагаешь? Как мне остановиться? С каждым днем становится все труднее. Музыка не спасает. Наркотики не спасают. А ты... ты сама знаешь, что иногда я позволяю себе быть жестоким.
Чан Мин вытерла слезы и сжала руки в кулаки.
— Я знаю, что это не оправдание. Я тоже запуталась. Но если мы не изменим что-то в себе, то не сможем жить дальше. Я не хочу терять тебя, но я не могу оставаться в этом аду.
Субон помолчал, словно его пробивают молнии осознания.
— Может, мы можем попытаться вместе? Я готов попробовать, но мне нужна помощь.
— Мы вместе справимся, — тихо сказала она, чувствуя, как внутри неё зарождается надежда. — Но это будет нелегко. И я прошу, единственное что я прошу..оставь Нам Гю. Ради меня.
Но Танос промолчал.
Они обнялись, и в этот момент, казалось, что все границы, которые их разделяли, медленно начали разрушаться. На мгновение война внутри них утихла, и, возможно, это был первый шаг к исцелению. Исцелению обоих.