Локон

Приятный ветерок с ароматом жасмина и летним зноем проникал сквозь распахнутое окно, словно лоза дикого винограда. Сквозь кружево занавески он приносил с собой звуки далёкой цикады, лениво стрекочущей где-то во дворе, и запах влажной земли после утреннего полива. Там же шумели кроны старых дубов, листики которых играли друг с другом.

На широкой кровати, застеленной потёртым льняным покрывалом, лежала Катрин в лёгком хлопковом платье с маленькими ромашками и пуговицами на груди. Девушка лежала на боку, подтянув ноги, и читала сборник сонетов Шекспира. Её губы едва заметно шевелились и она шептала строки, которые задевали струны её сердца и поражали душу, даря моменты покоя в столь коварной ловушке, как плен Лукаса.

Мебель была новая - Лукас избавился от старой кровати, в которой они едва помещались вдвоём, и сколотил за пару дней новую, перетащив её на второй этаж дома с отцом. Казалось, перед своим отъездом из Сент-Холлоу, Джон заподозрил, что с девочкой творится неладное и несколько раз задавал ей вопросы, да пытался разузнать куда та подевалась на день. Монтгомери, конечно, не посвятил своего папу в тайну о чердаке и соврал, что девушка гостила у Сары, но мужчина не поверил, прекрасно понимая натуру сынишки. Ну, или часть её. А девушка улыбалась и сдержанно отвечала, что ничего не случилось и она чувствует себя прекрасно, ведь за спиной всегда стоял Лукас и своим присутствием не позволял раскрыть правду единственному разумному человеку в этом семействе.

Парень лежал рядом, полусогнувшись, его рука обнимала Катрин за плечи. Монтгомери прижался щекой к волосам девушки, вдыхая их запах с улыбкой, спрятавшейся в уголках губ. На нём была мятая футболка, которую он не удосужился переодеть после ночи, проведённой за компьютером, и джинсовые шорты. Его веки тяжело опускались. Усталость и тепло дня укачивали, будто медленное течение реки несло его вдаль на старой отцовской лодке. Кровать тихо скрипнула, когда Лукас пошевелился и прижал девушку ближе к себе, касаясь кончиком носа багровых следов, оставленных им на нежной коже её шеи.

Беззаботность Катрин - вернее, её видимость - была отточена до автоматизма. Но на душе у неё и вправду стало спокойнее, чем в предыдущие дни. Причина тому полученное утром смс на телефон Маргарет. Мать обещала забрать её, одолжив машину у одного из своих ухажёров и раздобыв денег на скромную жизнь в каком-нибудь мотеле - пока они не решат, что делать после побега Леруа с фермы. Вивьен была уверена в одном: оставаться в Сент-Холлоу дочери нельзя. Оставалось только подмешать снотворное Лукасу и уйти.

Рука девушки медленно перевернула страницу. Глаза скользили по буквам, но стоило ей бросить взгляд на часы, как ум оказывался на крыльце дома, в шаге от свободы. Лукас тем временем громко зевнул, разрываясь между сном и явью. Рука парня соскользнула с плеча Леруа на её бедро, мягко сжав, и тогда она повернула голову к нему и прижалась губами к его щеке. Этот поцелуй вызвал в ней нечто болезненное и заставил сердце сжаться от тоски. Остатки прошлой нежности зашевелились где-то внутри, а обрывки воспоминаний о ночах, когда Катрин действительно верила, что Монтгомери просто странный, оставались свяжи в памяти. Покинуть его навсегда было бы намного легче, если бы девушка смогла его возненавидеть.

Катрин тихо вздохнула и заставила себя отстраниться, чтобы не дать моментам прошлого пустить корни в новой, больной реальности Лукаса.

- Я принесу тебе кофе. Может это поможет тебе немного взбодриться? - произнесла Леруа почти ласково, проводя большим пальцем по его щеке и на миг задержавшись на шраме на губе юноши.

Лукас что-то промычал, не открывая глаз, и кивнул. Он даже перестал спрашивать как долго её не будет и следить за каждым шагом девушки. Монтгомери считал, что она всё равно вернётся к нему, и начинал верить, что Катрин спокойно приняла его негласные правила после того короткого заточения на чердаке. Иногда его настигала вина и грызла изнутри в ответ на тот инцидент, но парень уверял себя, что это пошло только на пользу их отношениям и укрепило связь между ними.

Катрин улыбнулась и встала с кровати, босые ступни коснулись прохладного паркета. Она прошла мимо окна, мимо комода и мимо зеркала, в котором отражалась не девушка, а тень, почти призрак Леруа.

И, не оборачиваясь, она покинула комнату, спускаясь на кухню.

Это место встретило её тишиной и застоявшимся теплом - Маргарет наготовила блюд на обед и ужин перед тем, как отправиться на прогулку в город со своей давней подругой.

Девушка подошла к раковине, найдя на полотенце тёмную кружку Лукаса, а затем включила кофеварку. Старенький прибор зажужжал, капризничая, как всегда. Леруа же намеренно никуда не торопилась, следя внимательно за временем и отсчитывая минуты до встречи с матерью, и рассчитывала на то, что придётся подождать, когда таблетки подействуют на Монтгомери. Пока последние капли кофе падали в кружку, Катрин выпрямилась и скользнула рукой под ткань бюстгалтера. Там, в кружевной выемке между тёплой кожей и тканью, девушка вновь спрятала снотворное, достав ранним утром его из тайника под стопкой своей одежды в комоде.

Сжав таблетки в кулаке, Леруа подошла к столешнице и достала из шкафчика ложку. Глубоко вдохнула и, положив снотворное на ровную поверхность, начала давить до тех пор, как крошечные овальчики не затрещали. Белый порошок рассыпался по поверхности, словно мука. Катрин смахнула его в кружку и чуть помешала напиток, смотря как крупицы растворялись в кофе. Вроде ничего не заметно...

Тяжело сглотнув, девушка повернулась и двинулась к лестнице, поднимаясь по скрипучим ступеням на второй этаж. Леруа удерживала кружку двумя руками, чувствуя, как тепло просачивается сквозь керамику и обжигает ладони, но именно это ощущение помогало заземлиться и не поддаться панике, колотившую девушку изнутри. Она остановилась у двери, задержав пустой взгляд на дереве, и толкнула её локтем.

Лукас лежал на боку, спрятав голову в подушке Катрин. Волосы, которые он давненько не подстригал, сползли ему на лоб. Тень от штор пересекала его щеку, как полосы от решётки. Парень лениво потянулся при звуке её шагов, выгибая спину, словно кот, и сел на край кровати, потирая сонные глаза.

- Ммм... Спасибо, милая. - пробормотал Монтгомери, протягивая руки к девушке.

Леруа подошла ближе, передала кружку, и невольно взглянула на его растрёпанное, дурашливое выражение лица.

- Не благодари. Ты всё же снова работал всю ночь... для нас. - она пожала плечами и сделала шаг назад, спрятав руки за спиной.

Лукас хмыкнул, чертовски довольный тем, что его старания не остались без внимания. Он кивнул, сделал большой глоток кофе и откинулся на подушки, слегка взбив их свободной рукой. Парень шумно выдохнул, наслаждаясь горечью, растекающейся на языке, но... Монтгомери вдруг что-то заметил и взгляд его стал внимательнее и яснее. Юноша поднял кружку, наклонил голову и посмотрел на неё сбоку, замечая белые следы на внутреннем крае.

- А это что? - спокойно поинтересовался он, но напряжение в его плечах показывало истинные чувства Лукаса и указывало на его растущее негодование.

Парень провёл пальцем по кромке, где остатки порошка скатались в комочки и прилипли к керамике. Монтгомери нахмурился в недоумении, не замечая, как Катрин побледнела и попятилась к дверям. Девушка метнула взгляд на часы, осознавая, что было целых пол часа до приезда матери, и ей оставалось только молится, что юноша не догадается о снотворном или Вивьен Грейвз окажется на ферме раньше. Лукас поднёс крохи таблеток к носу, принюхиваясь, и осторожно коснулся языком.

- На сахар не похоже, дорогая. - уголок его губы дёрнулся, напоминая хищный оскал, и парень поднял на неё взгляд. Голос Монтгомери оставался ровным. Он не кричал, но в его словах присутствовала неоспоримая угроза, которая не нуждалась в громкости. - Может, ты мне расскажешь что это?

И в следующий миг ноги понесли девушку вперёд. Катрин пронеслась через дверной проём, слыша, как босые ступни застучали по деревянному полу, и побежала по коридору. Она сбила плечом рамку на стене с их фотографией, на которой подростки стояли рядом с яркими улыбками на лице и гладили лошадей, но Леруа не почувствовала ничего, кроме воздуха, рвущего лёгкие.

- Катрин! - закричал Лукас за её спиной.

Матрас заскрипел и парень вскочил с постели. Кружка выпала из его ладоней и грохнулась на пол. Звон осколков разбежался по сторонам комнаты, словно ударная волна после взрыва. Он гнался за ней, пожирая расстояние между ними широкими шагами его длинных ног, и прошептал проклятие, когда споткнулся об рамку на полу.

Леруа бросила взгляд через плечо, пользуясь шансом и оставляя Монтгомери позади. Девушка не просто спускалась по лестнице, а едва не летела вниз, держась за перила лишь кончиками пальцев и почти потеряв равновесие. Мир сливался в размазанный вихрь. Стены вставали единым строем и кружились перед глазами вместе с перилами, изредка позволяя солнечным зайчикам протиснуться через них, чтобы врезаться в глаза Леруа.

Дверь была совсем близко. Оставалось всего ничего - пара шагов.

Катрин тихо вскрикнула, услышав с каким рёвом преследовал её Лукас, и обхватила ручку, дёргая ту на себя. Дверь поддалась со скрипом, будто тоже не хотела отпускать Леруа.

А потом рывок. Крепкие руки парня обхватили её талию сзади. Монтгомери тянул девушку назад, но Катрин сопротивлялась всем телом, упираясь ногами в пол. Она старалась сделать всё возможное, но силы были не равны. Внезапно, Лукас дёрнул слишком резко и Леруа потеряла опору.

Её тело буквально вылетело инерцией вперёд, через порог. Девушка ударилась о доски крыльца с глухим стуком. Лицо коснулось дерева, ладони вспыхнули болью, кожа на них ободралась в кровь. Катрин сразу же попыталась встать, но руки юноши вновь сомкнулись на ней и перевернули девушку на спину. Пальцы впились в хрупкие плечи, прижимая её фигуру к доскам крыльца, пока его лицо нависло над ней.

- Ты думала, что я ничего не замечу? - он прошипел с издёвкой и грубо встряхнул девушку за плечи.

Катрин взвизгнула, чувствуя, как затылок ударяется о доски. Она отвернулась, слёзы жгли глаза, а пальцы её поднялись вверх, царапая ногтями юношу. Девушка совсем отчаялась и ужас начал растекаться по её телу, забирая воздух из лёгких и силы на борьбу. Но за спиной послышался хриплый, прокуренный и до боли знакомый голос:

- Убери свои поганые руки от моей дочери, ублюдок.

Глаза Лукаса расширились в неверии, а руки его замерли. Он не успел и головы поднять, когда женская рука с зажатой в кулаке монтировкой ударила его по голове. Монтгомери застонал, инстинктивно закрывая себя рукой, и повалился в сторону.

- Вставай, моя девочка. - прохрипела Вивьен, наклоняясь, чтобы помочь Катрин подняться, и схватила её за руку. - Давай, давай. Пока он не успел встать...

Леруа подняла взгляд, едва не захлебнувшись слезами при виде матери, и вскочила на ноги, держась за локоть женщины. Колени дрожали, а ладони были покрыты ссадинами. Сердце бешено колотилось в груди, в ушах стоял шум после падения, и окрестности фермы качались. Словно Катрин была моряком посреди палубы корабля в беспощадный шторм.

Грейвз мало чем отличалась от образа, который девушка оставила позади в день ухода из дома: растрёпанные волосы, осунувшееся лицо с жёлтыми прожилками под глазами, и запах дешевого одеколона, перебиваемый потом.

Но, главное не то какая она.

Главное, что сейчас мать была щитом девушки и прибыла вовремя, за мгновение до возможной трагедии. Катрин спряталась за её спиной, цепляясь за растянутую ткань футболки дрожащими, но цепкими, как у младенца, пальцами.

- Мы уходим. Сейчас же. - твёрдо произнесла Вивьен, не спуская глаз с парня на полу, и толкнула дочь локтем.

Лукас с трудом поднялся, пошатываясь. Он коснулся волос, чувствуя, как кровь стекала по виску тонкой, тёмной нитью. Монтгомери не стал орать или всхлипывать. Он не вымолвил ни единого словечка. Парень лишь покосился в сторону двери, уловив взглядом рукоять топора. Тот торчал из жестяного ведра, на краю которого сушились половые тряпки. Лезвие его давно ржавое, но разве это делает топор менее опасным оружием?

Парень ухватился за косяк и наклонился, сомкнув ладонь вокруг потемневшей рукояти. Затем Лукас выпрямился, тяжело дыша, и впился взглядом серых глаз в Вивьен, видя перед собой не человека, не мать своей возлюбленной, а преграду на своём пути, которую необходимо устранить.

- Ну давай. - Грейвз, казалось, совсем не испугалась и только крепче сжала монтировку. - Подойди, тварь. Только попробуй. Я таких, как ты, голыми руками ломала, когда ты ещё сопли по подбородку размазывал.

Лукас рванулся вперёд, топор взметнулся в воздух, но монтировка со звоном встретила лезвие, отбивая его в сторону. Искры от стали вспыхнули в полумраке крыльца. Монтгомери ахнул от неожиданности, его пальцы едва не разжались от напора женщины, но он тут же вцепился в рукоять с новыми силами и лицо его исказилось в гримасе ярости.

- Ты ещё не получишь, мерзавец! - прошипела Вивьен и, не дав парню опомниться, махнула монтировкой, целясь ему в рёбра.

Лукас отпрянул, облокотившись плечом об стену и пытаясь перебороть приступ тошноты. Кровь слиплась на коже, голова гудела после полученного удара, но сдаваться юноша не собирался. Он замахнулся топором вновь. На этот раз ниже, словно хотел прорубить женщине ноги. Катрин, которая прибывала в оцепенении до этого, быстро среагировала и оттащила мать назад, пока та описала монтировкой резкую дугу и врезала Монтгомери в плечо.

- Беги, дурёха, а не меня спасай. - рыкнула Грейвз с нескрываемым отчаянием в голосе, толкнув дочь сильнее, и кивнула в сторону машины, спрятанной под тенью деревьев. - Беги, Катрин!

Леруа споткнулась со ступеней, удержавшись за перила, и наконец сорвалась с места. Ноги подкашивались, сердце колотилось так, будто сердце вот-вот разорвётся. Сзади раздался ещё один лязг металла, последовал хриплый вдох и крик Монтгомери, который затерялся в шуме её дыхания.

Катрин добралась до машины и рухнула на сиденье, схватила ключ и попыталась завести мотор. Грейвз медленно шла за ней, лицом к парню, и продолжала отражать его слабые взмахи топором. Лукас должен был свалиться на землю, но его злость и одержимость Леруа, которую нужно вернуть в дом, держали его на ногах. Двигатель взревел, и в тот же миг тень матери метнулась к пассажирской стороне.

Но, неожиданно в поле зрения появилась вторая машина, резко свернувшая с главной дороги и затормозившая прямо перед крыльцом. С губ Катрин сорвался нервный смешок и в её глазах сверкнула искра надежды, когда дверь старенькой импалы распахнулась и из неё вышел Джон.

Да, мужчина должен быть далеко от Сент-Холлоу, в дороге, ведущей к городку покрупнее. Но, что-то грызло его изнутри с самого утра, и Монтгомери почувствовал, что нужно вернуться домой. И вот... Теперь перед глазами Джона застыла ужасающая картина: его сын с топором и безумным блеском в глазах, печально известная Вивьен Грейвз и бедняжка Катрин, напуганная до полусмерти.

- Лукас! - его голос прокатился по двору, как удар грома.

Лошади в загоне неподалёку встали на дыбы и громко заржали. Топор в руках парня, уже занесённый для нового удара, медленно опустился. Лукас обернулся, встречаясь взглядом с отцом, и на его лице мелькнула смесь шока, стыда и злости. По спине его пробежал холодок. Фигура юноши сгорбилась, ожидая наказания. Ведь Монтгомери знал, что если Маргарет смогла бы покрывать его выходки и дальше, даже если бы застала с лезвием в руках, то Джон ничего подобного делать не станет.

- Пап...

- Брось топор. - скомандовал мужчина, словно отдавал приказ солдату, и двинулся к нему без капли сомнения. Он ветеран войны и знал, как вести себя с непредсказуемым и опасным противником. Тем более если тот его собственный сын. - Слышал меня? Повторять дважды я не стану.

Лукас заколебался. Его пальцы нервно царапали рукоять топора, а челюсть напряглась.

- Они сами начали! Она... она хотела уйти!

- Брось чёртов топор! - рявкнул Джон громче, заставляя парня вздрогнуть. Его тон не оставлял места для споров.

Мужчина подошёл к сыну, схватив его за запястье и грубо сжав тонкую кость. Топор упал и лезвие со звоном ударилось об землю. А затем, с тяжёлым вздохом, Монтгомери старший повернулся к женщинам и произнёс:

- Уезжайте, пока он не опомнился.

Вивьен коротко кивнула в знак благодарности и села в машину. Леруа вжала педаль газа в пол, и автомобиль развернулся, покидая ферму Монтгомери навсегда. Пыль поднялась из-под колёс, шины взревели, и они выехали на дорогу. Только Лукас беспомощно стоял на месте и смотрел им вслед с болью и унижением, отпечатавшимся на его лице. Его дыхание было прерывистым и неровным, но не от физической усталости, а от бури, которая разрывала его изнутри.

- Она не могла просто уехать... Не могла... Нет... - голос парня сорвался на хрип, а пальцы вцепились в кожу головы до побелевших костяшек. - Я же... Я...

Джон покачал головой, понимая, что его мальчик не просто жестокий человек, а скорее тот, у кого серьёзные проблемы где-то там, глубоко внутри. Мужчина сделал шаг вперёд, крепко обняв юношу, словно надеялся удержать его от падения в пропасть. Лукас дёрнулся, пытаясь вырваться, но Монтгомери не отстранился и не отпустил его.

- Пап... хватит... Я должен

- Должен что? Догнать её? Заставить вернуться? Это не выход, мой мальчик. Так поступать нельзя. Тебе... Тебе нужна помощь, слышишь?

Слезы скатывались по щекам Лукаса. Он тряс головой в несогласии, не желал ничего слышать про врачей и госпитали, пока осколки его сердца впивались в его плоть и вся его натура изливалась кровью. Монтгомери перестал слышать мотор, а это значило, что Катрин больше никогда не будет рядом. Все годы их дружбы, вся любовь, что только начала расцветать между ними, были растоптаны, словно сорняки в огороде. И он не был готов признать, что именно его ботинок был виновником трагедии. Но... впервые парень не угрожал и не клялся, что найдёт её и приведёт обратно.

Лукас просто плакал, как чёртов ребёнок, а Джон продолжал держать его, шепча на ухо, что всё обязательно станет лучше.

И эти заверения не были пустыми или обманчиво ласковыми, как у Маргарет, которая всю жизнь закрывала глаза на странное поведение сына и его наклонности. Даже помогала ему скрывать их.

Джон Монтгомери был человеком слова. Решительным, твёрдым и упрямым в каждом аспекте его жизни. Да, его вина, что он сам слепо доверял жене и частенько не влезал в вопросы воспитания сложного сына, но теперь он чувствовал себя обязанным взять всё под контроль. И Лукас пройдёт лечение. А если будет нужно, то и понесёт наказание за свои чудовищные поступки.