Локон

Катрин надоело строить догадки о том, что же происходит на самом деле над её головой. Она хотела раз и навсегда убедиться в безопасности проклятого чердака или наоборот в том, что однажды там мучали Оливера и Лукас не тот человек, за которого он себя выдавал перед ней.

Леруа стояла у подножья узкой лестницы, впиваясь пальцами в холодные металлические перекладины. Каждое движение отзывалось напряжением в мышцах, но она не останавливалась. Сердце девушки трепетало, напоминая своими ударами о времени, которого оставалось так мало, прежде чем Лукас закончит работать на ферме и вернётся в дом. Хотя, если на чердаке хранились доски, инструменты и прочий хлам для хозяйства, то с чего парню ругаться на неё, верно? Катрин вдохнула, поморщив нос от облачка пыли, поднявшегося в воздух, когда девушка коснулась шершавой поверхности люка, встроенного в потолок. Дерево старое, потемневшее от времени, и с трещинами, будто кто-то пытался его выломать. Она нашла замок, в скважине которого оставался крошечный ключик, и осторожно повернула его, стараясь не упасть с лестницы.

Люк скрипнул и застонал, совсем не желая открываться, но затем сдался с глухим стуком. С чердака хлынул поток затхлого воздуха, смешанного с пылью и странным запахом старых книг, который Леруа не ожидала встретить. Катрин вцепилась в край проёма и подтянулась вверх.

И нет, это было не просто хранилище досок и инструментов, как уверял её Монтгомери. Девушка обнаружила целую комнату. С новым ремонтом и мебелью, которая не вписывалась в остальной интерьер дома и была очевидно приобретена не так давно или сделана своими руками, сколоченная юношей из грубых досок. Тех, к слову, Лукас купил больше, чем нужно для починки сарая, а Маргарет, покрывая сына, поддержала его легенду о том, что им повезло найти доски по низкой цене и грех было не воспользоваться случаем, чтобы купить на будущее. В хозяйстве всегда пригодиться!

Стены комнаты обшиты светлыми деревянными панелями, создавая иллюзию уюта. В углу расположилась аккуратная кровать с белоснежным постельным бельём и мягким пледом, сложенным у изголовья. На тумбочке рядом лежала стопка книг. Катрин пробегает взглядом по корешкам, понимая по названиям, что это именно те романы, о которых она упоминала в разговорах с Лукасом на прошлой неделе. Он купил каждый и принёс сюда, а не отдал ей... Или юноша оставил на потом, чтобы вручить как подарок, хотя в ближайшее время не намечалось никаких праздников, либо книги могли стать очередным извинением после бурных ссор. Нет, звучит как бред. Монтгомери не собирался переносить романы Леруа куда-либо - они стали частью этой комнаты, этого интерьера.

На стене напротив были развешаны десятки фотографий. Снимки, приколотые к пробковой доске кнопками с ярким красным кончиком, или вставленные бережно в рамки. Каждая из них сделана без ведома Катрин или взята с её страниц в социальных сетях, но все, кто мог стоять рядом с ней были закрашены черным маркером или вовсе вырезаны острым лезвием ножа. Лукасу нужна была только она и никто другой. Никаких друзей рядом с девушкой, знакомых или членов семьи быть не должно.

Впрочем фотографии и книги пугали Катрин меньше всего.

Кроме них на чердаке стоял шкаф, внутри которого она нашла новые, не тронутые комплекты одежды её размера, а в углу был спрятан маленький холодильник, тихо гудящий в тишине. Катрин потянулась к нему, открыла дверцу. Внутри на полках стояло несколько бутылок с водой, её любимые йогурты и шоколадные батончики - всё свежее, значит запасы обновлялись или были оставлены здесь недавно.

Леруа обвела взглядом комнату ещё раз, и тогда её взгляд упал на кожаный потрёпанный чемодан, спрятанный под кроватью. Девушка сглотнула, опускаясь на колени, и с тихим скрипом открыла его. Там находились ремни, пузырьки с прозрачной жидкостью, шприцы, упаковки таблеток с незнакомыми названиями. Седативы? Катрин не разбиралась в названиях лекарств и не догадывалась для чего они, но она сомневалась, что те были куплены с хорошими намерениями. Под ними, на дне чемодана, разложены ножницы, бинты и пара тетрадей с заметками Лукаса. Среди них блокнот в твёрдой обложке, перевязанный верёвкой.

Дневник Монтгомери.

Первые страницы исписаны ровным, аккуратным почерком - сентиментальные клятвы и признания, пускай и в несколько саркастичной и грубоватой манере парня, в которых он выражал свою радость, что они стали парой, и строил планы об их будущем. Но чем дальше листала Катрин, тем больше слова искривлялись, превращаясь в навязчивые, почти лихорадочные записи.

Одержимость Лукаса становилась всё более нездоровой с каждым днём. Это часть его мира, без которой всё рухнет, как карточный домик от порыва ветра. Часть его грезила о спокойной жизни на ферме, где он станет главой семьи, как его отец, а Катрин станет матерью его будущих детей. Монтгомери закончит университет, а потом станет ещё больше зарабатывать на программировании, работать удалённо прямиком из фермы или они переедут все вместе в городок побольше, в уютный домик на окраине. А Леруа дождётся когда он окончит обучение здесь, рядом с его матерью, и будет заниматься хозяйством. Ей учиться не обязательно, а если девушка захочет продолжать писать стихи и рассказы то пускай занимается этим в свободное время. Казалось, его план не так плох.

Зачем же юноша обустроил для неё чердак? Только не подумайте, что это тюрьма. Ни в коем случае. Это убежище. Место, где Катрин будет в безопасности, где никто её не тронет и не осквернит своим присутствием. Каждый гвоздь он вбивал в этой комнате, представляя, как девушка будет там жить - среди любимых книг, вкусной еды, которую ей бы приносил Лукас или Маргарет, лежа на кровати в коконе из мягких одеял. Только её мирок, отгороженный от грязи и хаоса. От её пьяной матери, от пустышки Миллер и щенка Марлоу. Монтгомери будет любить её настолько сильно, что ей больше никто и ничего не понадобиться.

И, прочитав пару страниц дневника парня, Катрин ощутила горько-сладкое чувство.

Девушка, не меньше чем Лукас, мечтала о доме, где пахнет выпечкой и тёплым молоком, о детских голосах за стеной и о мужчине, который целует её в висок после долгого дня на работе и говорит, что гордится ею. Семья - одно из самых пламенных желаний Леруа. И когда-то Катрин надеялась, что у них всё получится, если они подождут ещё немного и подрастут.

Они оба родом из разбитых миров: у неё мать, которая всегда держала в руке бутылку, с тяжёлым, мёртвым взглядом, а у него внутри пустота, которую Монтгомери всё старался чем-то заполнить. Он мог найти в ней якорь и спасение от собственных бурных мыслей и одиночества, а Катрин в нём опору. У них всё могло сложиться так прекрасно, если бы они постарались...

Но теперь, стоя перед раскрытым чемоданом с медикаментами, ремнями, и держа в руках всё истинные мысли Лукаса перед собой, Леруа понимала, что мирной, по-настоящему светлой жизни с ним ей не видать. Если девушка однажды скажет Монтгомери нет, он не уйдёт и не оставит её в покое. Он может в одно мгновение превратиться из мужчины в зверя. Таким, что посадит её на цепь. Сначала сделанную из страха, чувства вины и долга, а потом и вовсе на железную, прямо здесь. И будет её мучить. А на глазах детей вести себя, как ни в чём не бывало, и Катрин сама будет вынуждена играть в счастливую жену, идеальную мать, чтобы не расстраивать и не пугать малышей.

И, пожалуй, страшнее всего то, что Лукас не видел в этом ничего ужасного.

Не замечал, что отношения с ним, заставляли её пальцы замирать на ручке двери, когда девушка слышит его шаги или раздражение в голосе, как стоит ей возразить ему хоть немного. Не видел, как Катрин напрягается, когда Монтгомери прикасается к ней в самый, казалось бы, обычный момент. Лукас не понимал, что её улыбка с каждым прошедшим днём становится хрупкой, как фарфор, готовый треснуть от малейшего нажима. Леруа не могла даже объяснить ему, что с ней происходит и что вызывает у неё приступы тревоги и паники. Точнее, девушка пыталась. Говорила, что ей нужно немного пространства и ей важно дышать свободно. Лукас только кивал, обнимал и целовал в лоб в ответ. Но через день всё возвращалось - его постоянное присутствие и взгляд, следящий за каждым её шагом и дрогнувшим на лице мускуле.

И это непонимание и искреннее, слепое убеждение в том, что он делает всё правильно ужасает. Потому что человека, который осознаёт, что он причиняет боль, ещё можно остановить и дать шанс на исправление. А как остановить того, кто верит, что спасает тебя?

Резкий и громкий звук разорвал вязкую тишину чердака. В кармане джинс зазвенел телефон, вытаскивая Катрин из тягучих раздумий и липкой паутины страхов и сомнений, в которой она увязла. Девушка дрожащими пальцами вытащила его, увидев на экране фотографию с Сарой, и сразу почувствовала неладное.

- Алло? - пробормотала Леруа, прикрывая ладонью рот, словно боялась, что кто-то подслушает её разговор.

- Кэт... Кэт... Оливер очнулся. - голос Миллер звучал хрипло и сбивчиво, срываясь в судорожные всхлипы. - И он шепнул мне едва слышно одно имя, Кэт...

В горле девушки пересохло, а пальцы, сжимающие телефон чуть крепче, будто начали неметь.

- Какое имя? - спросила Леруа, хотя внутри уже знала ответ.

На другом конце провода повисла пауза, а затем Сара выдохнула, словно ей пришлось выговорить нечто запретное:

- Лукас. - Миллер всхлипнула, ощущая, как её душит страх за подругу, которая буквально всё это время жила бок о бок с Монтгомери. - Кэт, Оли смотрел прямо на меня... Он с трудом дышал, но сказал это. Лукас... Господи... Это он избил его! Едва в живых оставил! И ты же понимаешь, что трейлер Марлоу сейчас осматривают полицейские который день? Результаты экспертизы обязательно покажут на этого психа! Слышишь? Прошу тебя, собирай вещи и беги от него, Кэт!

В пальцах Леруа вдруг не осталось сил, и телефон медленно выскользнул из руки, стукнувшись о деревянный пол. Ноги подкосились, когда она вспоминала ту вечеринку и слова о том, что Оливер на больничной койке с сотрясением, и Катрин, не сопротивляясь, опустилась на половицы, прислонившись спиной к кровати.

Затем раздался треск, как вспышка молнии среди ясного неба.

Лукас забрался на чердак, заметив, что тот открыт и девушки негде не было дома, и уловил обрывки криков Сары, умоляющей подругу скорее покинуть ферму. Миллер и помощь предложила, готова была приехать с Джейком и навалять Монтгомери. Как это трогательно... Парень оказался перед Катрин, раздавив телефон. Экран гаджета вспыхнул в последний раз и погас уже навсегда, разлетевшись на крошечные кусочки. Он услышал достаточно, чтобы понять - его маска спала, пьеса подошла к концу и его роль любящего и заботливого парня совсем утратила смысл и своё очарование.

- Значит он всё-таки проснулся... Повезло. Живучий. - прошептал Лукас себе под нос, смахивая носком ботинка разбитый телефон в сторону.

- Ты... Это правда сделал ты...

- Он лез к той, к кому не стоило. - простой ответ слетел с губ юноши. Как будто речь шла не о жизни человека, а о мусоре, который он выбросил за порог. А потом Монтгомери шагнул вперёд и голос его смягчился. - Разве ты не видишь? Они хотят забрать тебя у меня. Оливер... Сара... Все они. Они тянут тебя в мир, где ты никому не нужна и совсем беззащитна. Но ты моя, Катрин, и я позабочусь о тебе лучше, чем твои так называемые друзья. Когда же ты поймёшь это, милая?

Вместо ответа Леруа вскочила с пола, оттолкнув Лукаса, и рванула к люку. К слабой надежде на спасение. Парень отпрянул в сторону, опешив на секунду, но среагировал быстрее, чем девушка смогла спуститься по лестнице. Его пальцы сомкнулись на её запястье и Монтгомери дёрнул её назад. Катрин вскрикнула, ударяясь спиной о его грудь, и ощутила, как юноша намертво прижимает её к своему телу.

- Пусти... Пусти меня! - она задёргалась, ногтями царапая его руки, но Лукас наоборот стиснул девушку сильнее.

Тогда Леруа выгнулась и зарядила ему локтем в бок. Слабо и вслепую, но этого хватило, чтобы Лукас взревел и, не сдержавшись, швырнул её на кровать. Катрин рухнула спиной на матрас и стукнулась затылком об изголовье, прежде чем соприкоснуться с подушкой. Монтгомери же забрался на неё сверху, сжимая её хрупкую фигуру по бокам коленями, чтобы девушка не смогла пошевелиться. Руки положил по обе стороны от её головы, будто заключая в капкан.

- Я не позволю тебе уйти... - прошипел парень, тяжело дыша.

Взгляд Лукаса метнулся в сторону распахнутого чемодана, разглядывая этикетки на стеклянных флаконах, и юноша наклонился, потянувшись к нему. Он схватил запрятавшуюся в углу тряпку, затем одну из бутылок и откупорил резиновую крышечку зубами, действуя быстро и неаккуратно, как будто боялся передумать или что Катрин удастся высвободиться.

- Лукас, пожалуйста, не надо... - взмолилась Катрин, обращая на него взгляд, полный ужаса.

- Не переживай. Ты просто... отдохнёшь. - прошептал Монтгомери, наклоняясь ближе к ней, и прижал тряпку к её лицу. Он смотрел в её глаза, словно надеялся, что она сможет простить его потом. - Всё будет хорошо, когда ты проснёшься, и мы спокойно поговорим. Спи, милая, спи...

Голова Катрин закружилась почти мгновенно. Сердце заколотилось в груди где-то в горле, а звуки вокруг начали искажаться. Мышцы сделались ватными, а пальцы, которые до этого продолжали бороться и царапали парня, дрогнули и разжались. Взгляд затуманился, и последние проблески света потонули в сгущающейся темноте. Она обмякла.

Лукас осторожно убрал ткань в сторону, боясь причинить ей ещё боль, и коснулся её щеки, проверяя, что кожа Катрин тёплая... живая. Парень аккуратно поднялся с неё, отступил, а потом взял край покрывала и нежно накрыл Леруа. Заправил края у плеч и оставил на её губах мягкий поцелуй, пока всё внутри него кричало.

Он не хотел поступать подобным образом... Не с ней...

Монтгомери опустился на край кровати и смотрел на Катрин. Слёзы подступили внезапно, как прорыв плотины. Первая капля скатилась по щеке и упала на его рубашку, оставив тёмное пятно. Лукас провёл ладонью по лицу, но не смог остановить следующую.

Он ведь хотел лучшего для неё. Обустроил чердак так, чтобы ей здесь понравилось и она была в безопасности. Отогнал от неё всех, кто мог ранить Катрин и увести от него. Но теперь девушка боялась его и Монтгомери пришлось применить силу. Не к незнакомцу или другому мужчине, кто посмел бросить на неё взгляд, а к той, кого Лукас любил всем своим сердцем...