Локон

Катрин просыпалась медленно, будто всплывая из глубины тёплого, тёмного озера. Первое, что она ощутила - это свежесть хлопковых простыней, слегка прохладных под её обнажённой кожей. Она с тихим стоном распахнула глаза, потирая их кончиками пальцев, и тихо зевнула. Её окутывал запах чистоты, едва уловимый аромат лаванды и сочной травы, нагретой солнцем - постельное белье в хорошие деньки девушка развешивала сушиться во дворе.

Леруа потянулась, лениво выгибая спину, и в замешательстве нахмурилась при виде второй стороны постели, которая пустовала этим днём. Лукас оставил после себя ничего, кроме вмятины от головы на подушке и нотки древесного одеколона, который ему на радостях подарила Маргарет, когда женщина узнала, что старые друзья детства стали парой. Джон же в тот день смерил сына тяжёлым взглядом и только коротко кивнул, будто ему новости пришли не по вкусу, в отличие от его жены. Плохое было у старика предчувствие на душе... Этот парень явно натворит делов, ради своей «любви». Но разве кто послушал главу семейства? Посмеялись, подтрунили над мужчиной и восприняли всё, как привычное ворчание.

Катрин никуда не спешила. Она хотела поваляться чуть подольше, готовая пожертвовать временем, которое могло пойти на приготовление завтрака. Достанет что-нибудь из холодильника, поест остатки вчерашнего ужина.

Дома никого не было. Монтгомери планировали вчера съездить в город, чтобы купить досок. Сарай после нескольких ливней всё-таки развалился и Маргарет больше не могла выносить вида старых, разбухших досок и строго дала задание мужской части семьи не упрямиться и построить новый, вместо того, чтобы мучаться с ремонтом, который те затевали.

Леруа перевернулась на спину, раскинув руки, и позволила себе просто лежать, утопая в мягкости матраса. Лучики солнца ласкали её обнажённые плечи и танцевали по изгибам девушки, скрытые под тканью рубашки Лукаса. Та доходила ей до колен из-за низкого роста, была просторной и удобной для сна, и Катрин не раз замечала с каким удовлетворением задерживает на ней взгляд Монтгомери. Ему больше не нужно было волноваться о уместности его взглядов - она стали откровенными, бесстыдными, собственническими. Девушка принимала это за любовь и улыбалась, будто желая теперь угодить парню и радовать его подобным зрелищем.

Ещё минута. Ещё одна...

Катрин натянула одеяло повыше, обнимая его, как замену мозолистым ладоням Лукаса, и обвела комнату взглядом. Она представляла собой смешение двух миров, которые никогда не должны были пересечься, но теперь существовали в причудливой гармонии.

Рабочий стол, как и до её переезда, захвачен проводами, отвёртками и разобранными механизмами. Металлические детали соседствовали с пустыми банками энергетиков, выстроившимися в небрежную пирамиду. В углу притаился ноутбук с потрескавшимся корпусом, который она не видела раньше. Наверное снова отрыл где-нибудь и притащил сюда. Экран всё ещё горел, показывая застывший компьютерный код. Лукас часто засыпал здесь, над очередным проектом, и Леруа находила его утром с лицом, прижатым к клавиатуре.

Тут же, на краю стола, лежала её кофта пастельного розового оттенка, брошенная наспех, прежде чем девушка упала ночью в постель. Рядом валялся блокнот с разрисованными полями, на которых хранились зарисовки овец с фермы, наброски лица Монтгомери и строчки, написанные её округлым почерком. В свободные минуты Катрин нравилось писать короткие стихи и пробовать себя в написании рассказов, или она оставляла яркие воспоминания на страницах, облачая их в слова. А на полках его пособия по программированию, потрёпанные комиксы с супергероями и инструкции по ремонту сельхозтехники теснились рядом с её книгами. Правда, та, которую ей подарил Оливер куда-то пропала... Катрин перерыла каждый уголок на ферме, но так и не смогла найти её. Лукас же обещал купить ей новую... Но, что-то было неправильно в том, что столь драгоценный подарок от Марлоу бесследно исчез.

Под подушкой завибрировал телефон. Катрин с тихим вздохом перевернулась на живот и похлопала ладонью в поисках гаджета, нащупав прохладный корпус.

«Проснулась?» - сообщение от Лукаса.

Леруа усмехнулась, представив его, затерянного среди стеллажей, в строительном магазинчика. Наверное, парень стоял поодаль с телефоном и печатал ей это, больше не утруждаясь пытаться встрять в родительский разговор, который неизбежно уходил в ссоры.

Пальцы девушки скользнули по экрану:

«Да. Вы долго ещё будете в магазине? Скучаю».

Троеточие замерцало сразу, прежде чем в мессенджере всплыло ответное сообщение:

«Родители спорят какие доски лучше. Можно сказать, что мы застряли тут на пол часа ещё точно».

Катрин не смогла сдержать смешок. Картина того, как Монтгомери косится на дядю Джона, который с важным видом постукивает по древесине и препирается с женой, сама принимала очертания в её голове.

Девушка коротко пожелала ему удачи, добавив смайлик с сердечком, и наконец поднялась с кровати. Она потянулась, на цыпочках подойдя к комоду, и дёрнула за ручку. Там царил тот же хаос, что и в комнате. Носки парня смешались с её кружевными бюстгалтерами, а ремень Лукаса валялся поверх шелковой ночнушки. Катрин осторожно порылась в одежде, найдя длинную юбку с белой майкой и быстро натянула их, не пытаясь придать образу аккуратность. Зачем? Она весь день скорее снова проведёт на ферме или прогуляется к озеру, где люди и так приходили просто отдохнуть.

Катрин уже сделала шаг к двери, но что-то заставило её замедлиться. Взгляд сам собой потянулся вверх, к углу комнаты, где в потолке зиял массивный люк на чердак. Деревянная крышка слегка приоткрыта, будто Лукас мог заглянуть туда перед поездкой в город, и в узкой щели виднелась непроглядная чернота.

Её сердце сжалось. Не от страха и не от тревоги, а от необъяснимого внутреннего порыва к побегу. Тело что-то знало, чувствовало не ладное и давало сигналы опасаться этого места.

- Господи... это просто чердак. - прошептала девушка сама себе, проводя пальцами по волосам, и отвернулась. - Ты не какая-нибудь героиня хоррора... Просто чердак. Просто комната.

Леруа с силой тряхнула головой, стряхивая глупые мысли, и вышла из комнаты, с силой хлопнув напоследок дверью.

*****

Тропинка к озеру петляла между зарослей черники и чахлых дубов со скрюченными ветвями. За девушку цеплялся запах влажной Луизианской земли и прелой листвы, оставшейся с прошлой осени. Солнце предпочло не пылать, а вместо этого тихонечко тлело, спрятавшись за пеленой облаков. Они плыли по небу, каждый имея свою форму, и принимали в свои объятья пролетающие стаи птиц. Высокая и жесткая трава щекотала ноги Леруа, а слабый ветерок шевелил пряди волос, но не приносил прохлады, словно сам по себе воздух жидкий и обволакивающий.

Вода озера была почти чёрной, но не от грязи. Скорее от глубины и древнего ила, осевшего на дне за века. Зеркальная поверхность отражала силуэты деревьев вокруг себя и фигуру Леруа, когда та наклонилась и зависла ладонью над гладью, не решаясь потревожить её. Девушка прикрыла глаза, слушая, как в камышах шевельнулась рыба или взмахнула крыльями пролетающая мимо птица. Но вдруг спокойствие нарушил раздавшийся позади шорох.

Катрин обернулась, сердце пропустило удар от испуга. Там, на низко склонившейся ветке ивы сидел Оливер Марлоу, слегка покачивая ногами в воздухе. Он выглядел точно также, как она помнила. Прошло много времени с их последней встречи и Леруа только сейчас осознала, что слегка соскучилась по его компании. Да, ей доводилось слышать многое о его семейке - слухи плелись как добрые, так и чудовищные. Но после всего, через что ей пришлось пройти из-за матери, Катрин осознавала, что иногда дети совсем не похожи на тех, кто подарил им жизнь.

Оливер был стройным юношей с тонкой талией, сравнимой с девичьей. На голове вились кудряшки пшеничных волос, выгоревших на солнце. Веснушки, рассыпанные по переносице и скулам, делали его лицо открытым и по-детски милым. Но больше внимания привлекали к себе его глаза - один голубой, как мелководье, а другой зеленовато-карий, будто упавший с дерева лист. Гетерохромия. Марлоу привык говорить о своей особенности, как о проклятии, потому что так всегда о его глазах отзывалась мать, но Леруа находила её невероятно красивой. Одет Оливер был в поношенные шорты и просторную голубую рубашку с закатанными рукавами, ткань которой колыхалась при каждом его движении.

Увидев, что она его заметила, юноша виновато улыбнулся и помахал ей.

- Привет, Кэт! - воскликнул он, легко спрыгивая с ветки.

Земля под ним слегка хлюпнула, но Марлоу сохранил равновесие, привыкнув к таким приземлениям. Ему нравилось время от времени забираться ввысь и наблюдать за природой вокруг, сливаясь вместе с ней и находя редкий покой, который никогда не дарили ему молитвы в отчем доме. Подошёл ближе и ветер забрал с собой аромат речной воды и чего-то сладковатого, вроде спелой груши.

- Оливер? - изумленно произнесла Катрин, хлопая ресницами. - Что ты тут делаешь?

- Просто решил прогуляться. - парень пожал плечами, подбирая с земли плоский камешек и запуская его в тёмную гладь озера. Камень подпрыгнул три раза, прежде чем исчезнуть. - А ты? Давненько тебя не видел.

Катрин не смогла сдержать широкую и искреннюю улыбкой, которую не часто дарила людям. В глазах вспыхнул тёплый огонёк и ей показалось, будто они снова стояли в книжном магазине между полок и мило беседовали, как в прошлый раз.

- Я тоже рада, что мы встретились. - призналась она и добавила. - У меня всё спокойно. Намного спокойнее, после того, как я ушла от мамы. Знаешь, без всех этих криков и её кавалеров...

Он криво улыбнулся в понимании и наклонил голову на бок, в сторону старого деревянного мостика, почти скрытого в высокой траве, как бы предлагая посидеть там. Когда-то здесь ловили рыбу или молодёжь прыгала в воду, поднимая брызги и заливаясь смехом, но теперь доски проседали, а ржавые гвозди опасно торчали кверху. Катрин устремила свой взгляд на него и кивнула в согласии.

Они присели на край, свесив ноги над тёмной водой. Дерево слегка подалось под их весом, но выдержало подростков. Оливер сбросил кеды, опустил босые ступни в воду и тут же дёрнулся.

- Холодная! - он улыбнулся краем губ.

Катрин посмеялась и осторожно дотронулась пальцами водной глади. Та действительно оказалась ледяной, не смотря на летнее время.

Марлоу нашёл на земле ещё один камешек. Он перекатывал его между пальцами и со временем просто замер, приглядываясь к девушке боковым взглядом. За его беспечностью и радости неожиданной встречи скрывалась тревога.

- Кэт... - начал он, и его голос звучал непривычно глухо. - Ты... ты точно в порядке?

Вопрос повис в воздухе, как предгрозовая тишина, ложась на плечи девушки тяжким грузом. Хотя... Леруа не могла понять, почему она почувствовала себя так неуютно. Ведь, её жизнь была прекрасна и спокойна, не правда ли? У неё появился человек, которым следует дорожить, первая в жизни влюблённость расцветала с каждым днём. Маргарет и Джон приняли её, словно родную дочь. И ей нравилось проводить время на ферме и помогать Монтгомери с хозяйством.

- Конечно, я в порядке. - ответила она слишком быстро, слова прозвучали неестественно. Её пальцы начали играть с юбкой, скручивая ткань в жгутик. - А что? Я разве выгляжу как-то иначе?

- Просто... - Оливер провёл рукой по лицу, стирая усталость и беспокойство. - Ты пропала. Совсем. Как будто тебя никогда и не было.

Катрин, понимая куда он клонит, сжала губы и отвела взгляд.

- Сара с девчонками обсуждала, что ты перестала заходить в сеть и отвечать на их сообщения. Миссис Вейн потеряла тебя и спрашивала меня, почему ты давно не посещала её кафе. Тебе вроде там нравилось... - он оборвался, понимая, что мог сказать слишком много.

В горле вдруг стало сухо, и Леруа сглотнула, пытаясь найти нужные слова.

- Я просто... много работаю на ферме и занимаюсь домашними делами. А Лукас... Мы с ним стали проводить больше времени вместе. Типа, встречаемся и все дела. Думаю, что это нормально, когда девушка чаще со своим парнем, чем с друзьями. С ними я и в школе потом встречусь и поболтаю.

Марлоу резко повернулся к ней лицом.

- Именно поэтому я и спросил. - произнёс юноша медленно, тщательно выговаривая каждое слово. - Потому что это Лукас. Ты сильно изменилась с того момента, как переехала к нему. А он... будто в клетке тебя держит. Золотой, но всё же клетке.

Ветер усилился, заставляя иву над их головами заскрипеть. По спине Катрин пробежал холодок и она обхватила себя руками, тяжело вздохнув.

- Я в порядке, правда. - повторила она шёпотом.

Оливер протянул руку и накрыл одну из ладоней девушки своей, но не стал настаивать на своём и давить на девушку. Кажется, Катрин не готова посмотреть на Лукаса и его заботу под другим углом. Раз так, то Марлоу никак не смог бы ей помочь.

- Можно я тоже задам тебе один вопрос? - пробормотала она нерешительно спустя время.

Он наклонил голову в лёгком замешательстве, но кивнул. Его глаза сверкнули любопытством.

- Почему ты сбежал из дома и живёшь в том старом трейлере у реки?

Однако, этого услышать юноша никак не ожидал. И стоило смыслу услышанных слов дойти до него, как Оливер судорожно вдохнул и отдёрнул руку от девушки.

- Ты... Ты помнишь мою сестру? Лиззи. - его голос опустился до шёпота. - Она заболела в прошлом году. А наша семья всегда отличалась религиозностью, поэтому родители считали, что обращение к врачам - это недостаток веры... Никто даже не обратил внимания на симптомы и на её бормотание. На плач маленькой десятилетней девочки...

Марлоу безмерно любил свою младшую сестрёнку. Ещё будучи ребёнком, Оливер помнил, как целовал округлый живот матери и шептал нерождённой малышке всякие детские глупости и молитвы, которые заставлял учить отец. Он с трепетом держал крошечный сверток с Лиззи, когда она появилась на свет, а потом просил девчонок в школе научить его заплетать хвостики и косички. Мальчик был полон решимости стать самым лучшим старшим братом! По крайней мере в Сент-Холлоу. Лиззи росла и бегала за ним вокруг, цеплялась, как крошечный котёнок в поисках ласки, и всегда громко смеялась, когда парень кружил её в воздухе.

А теперь? Девочка уже год лежала в могиле.

- Лиззи кричала три дня. - его голос задрожал, а на ресницах заблестели слёзы. - В первый вечер она смеялась и говорила, что просто объелась за ужином. А к утру уже лежала, свернувшись калачиком, вся в поту... А мать только гладила её по голове, поговаривая что это испытание Божье, пока отец читал псалмы.

Оливер повернулся лицом к Катрин, которая даже не могла подобрать слов утешения. Ничего не сможет успокоить боль, подобную потери близкого человека. Столь юного и невинного, как ребёнок. Леруа побледнела, её тело сковал ужас, и она не была уверена в том, что готова услышать следующее.

- На второй день Лиззи стало рвать желчью. Я вытирал её окровавленные губы своей футболкой и шептал, что всё будет хорошо, пока внутри чувствовал как ломаюсь от беспомощности сам. Я..Я видел как раздулся её живот... Видел, как она медленно угасает и не знал, что мне делать.

Он сжал кулаки до побелевших костяшек и ударил по деревянному мостику под ними.

- А потом... Лиззи перестала кричать... - Марлоу сорвался в рыдания, сотрясающие его плечи. - Просто лежала и смотрела в потолок... и дышала, хлюпала... Знаешь, что она произнесла перед смертью? Лиззи прошептала, что ей страшно, едва шевеля посиневшими губами.

Оливер закрыл лицо ладонями, вытирая солёные дорожки на своих впалых щеках, которые всё никак не заканчивались. Сколько бы он не растирал кожу, тяжёлые капли падали с ресниц, растекаясь влажным узором.

- Знаешь, что сказал отец? - парень сделал глубокий вдох, пытаясь хоть как-то собрать себя воедино вновь. - Бог забрал её, потому что мы недостаточно верили. А я стоял и думал... Если ваш Бог существует, то он либо садист, либо трус. И ни один, ни второй больше не заслуживают моих страданий и молитв. Я собрал вещи после похорон Лиззи и ушёл, написав письмо тёте с просьбой помочь... Она верующая, но в меру, и живёт в Новом Орлеане. Пообещала помочь мне устроиться в жизни, когда я закончу школу, и купила мне трейлер на время...

Катрин смотрела на него с нескрываемой тоской и сочувствием и невольно задумалась о том, как легко вера, которая должна нести утешение, превращалась в оружие в руках тех, кто похож на родителей Марлоу. Как тёплый свет религии, призваны согревать души и становиться убежищем всем, кто нуждается в нём, может выжечь всё живое, оставив лишь пепел боли и сомнения.

Как отец Оливера мог сказать такие ужасные вещи, после смерти собственной дочери в агонии и страхе? Разве милосердие выглядит как обвинение в недостатке вере, брошенное в лицо тому, кто и так уже терзается горем? Леруа не понимала. Не понимала, как священные тексты, полные притч о сострадании, могут быть искажены до неузнаваемости, пока в них не останется ничего, кроме долга, правил и требований. Как люди, говорящие о вере в Бога, могут быть так слепы и жестоки к тем, кто окружает их на земле.

Люди сделали Его тюремщиком. Судьей без милости. Может, потому что сами сердца лишены? И легче им прикрывать столь отвратное уродство души за маской праведности, гогоча направо и налево о Божьем замысле, о воле и каре его, чем признать, что они представляют собой вовсе не человека, а создание низменное и жалкое, которое получает наслаждение, видя муки других. Разве можно назвать верой то, что заставляет отвернуться от страдающего? Есть ли равнодушие к чужой боли святость?

Катрин думала о словах Оливера и знала, что если Бог действительно садист или трус, то он прав. Такой Бог не заслуживает ни молитв, ни слёз. Но может дело не в нём? А в тех, кто забыл, что самое пугающее не отсутствие веры, а её извращение.

Когда вера становится не светом, а бичом - мир теряет что-то важное. Невидимое, но необходимое, как воздух. Она должна связывать людей, а не разрывать их на части. Должна учить терпению, а не осуждать тех, кто слабее или отличается от других. Но слишком часто вера превращается в камень, который бросают в ближнего, в оправдание собственной жестокости.

И это не чья-то личная трагедия, или нескольких лиц. Это яд, проникающий в саму ткань мира. Потому что, когда одни вместо помощи предлагают другим покаяние за несуществующие грехи, надежда умирает. Когда религия, созданная для любви, становится инструментом контроля - люди отворачиваются не только от церкви, но и от самой идеи чего-то святого.

И тогда в мире остаётся меньше света. А тьма приходит на его место вместе с теми, кто, думая, что служит Богу, на самом деле служит лишь уверенности в своей правоте.

Катрин двинулась внезапно. Не раздумывая и не взвешивая, а просто подчиняясь тому порыву, что сжал её доброе сердце. Девушка обвила плечи Оливера, вцепившись пальцами в его рубашку, и крепко прижала к своей груди. Леруа не говорила пустых фраз утешения, не хотела лгать, что всё будет хорошо, пока будущее так далеко и туманно. Она просто держала его, до тех пор, как его дрожь начала медленно растворяться в её объятиях и Марлоу в ответ обвил руками её нежное тело.

Они сидели так - два сломанных существа в забытом Богом уголке Луизианы - и чёрная вода озера отражала их слившиеся силуэты, делая их одним целым. Но не в том смысле, как Катрин чувствовала себя в руках Лукаса. Нет... В объятьях Оливера была истинная чистота, нежность и хрупкость, что связывала их друг с другом.

Прошло несколько долгих минут, после чего Марлоу слегка отстранился и тихо прошептал:

- Спасибо... Мне... Мне стало легче...

Леруа печально улыбнулась, кивнув, но не убрала руку совсем - лишь ослабила объятие, позволив ему отодвинуться насколько хотел он сам. Её ладонь лежала на спине юноши, продолжая медленно гладить и рисуя неторопливые круги между лопатками. Мышцы парня расслабились, а дыхание постепенно выровнялось.

- Пойдём? - спросила Катрин, указав большим пальцем на тропинку, ведущую обратно к дороге, и осторожно поднялась на ноги, чувствуя, как закачались доски. Девушка помнила, что скоро Монтгомери должны вернуться на ферму и не могла задерживаться дольше. - Мне пора идти, но мы могли бы прогуляться ещё немного.

Леруа пошла первой, изредка оборачиваясь, чтобы убедиться, что Оливер следует за ней и не отстаёт. Бледное лицо парня в редких лучах солнца казалось почти прозрачным, а веснушки тёмными, как рассыпанный мак. Пейзаж вокруг же никак не изменился, тишина витала в воздухе и мало кто проезжал по дороге, к которой они приближались с каждым сделанным шагом по извилистой тропинке. Девушка замедлила темп, давая Марлоу догнать себя. Между ними продолжала натягиваться струна напряжения, и оба знали из-за чего, потому юноша догадывался, что она хочет спросить, когда Леруа шевельнула губами.

- Оливер... Я всё думаю... Почему ты тогда заблокировал меня везде?

Он остановился, засунув руки в карманы. Тень старого дуба легла на его лицо, покачиваясь вместе с листьями на ветру, черты лица парня сделались серьёзными.

- Это не я. - наконец произнёс он с твёрдостью, которой не было раньше. - Это Лукас. Он... устроил целое представление после того, как я подарил тебе книгу. Помнишь? На следующий день этот фрик загнал меня на ферму, выловив в этих окрестностях. Я просто гулял... А Монтгомери ясно дал понять, что нам следует поговорить у него дома, или моя голова окажется в озере. Он отвёл меня на свой чердак и запер там.

Глаза Катрин расширились в неверии. Девушка сжала кулаки, царапая ногтями ладони. Нет, это какое-то недоразумение. Может, Оливер преувеличил? В голове не укладывалось, как Лукас мог бы хладнокровно угрожать кому-то, и тем более запирать на чердаке...

Чердак. Она вспомнила собственные опасения при виде деревянного люка, поселившиеся в ней утром, и сомнения в правдивости слов Марлоу медленно начали рассеиваться. Зная, каким хорошим парнем был Оливер, трудно поверить в возможность лжи с его стороны.

Почва словно ушла из-под ног. Не буквально, но мир накренился, и все привычные очертания исказились. Ведь если это правда, то кого она целовала всё это время? Кому доверяла?

- Я не знала. - прошептала Катрин, сжимая юбку. - Мне так жаль...

Внезапно резкий звук двигателя заставил её вздрогнуть. Со стороны фермы на бешеной скорости вылетела машина с Лукасом за рулём, поднимая тучи пыли. Автомобиль затормозил, подъезжая к ним, и дверь распахнулась с громким скрипом. Монтгомери выскочил из кабины с искажённым от злости и разочарования лицом. Волосы торчали кверху, рубашка смята, словно он носился по всей округе в поисках. Хотя, так и было. Парень обыскал всю ферму, а когда ни нашёл и следа от Катрин, то с горяча стащил ключи отца от тачки и поехал по дороге, игнорируя волнения матери и попытки успокоить его.

- Где ты была? - проревел Монтгомери, оказываясь рядом за ними за пару шагов. - Даже телефон не взяла. На кой чёрт он тогда тебе вообще нужен?

Леруа почувствовала, как Оливер непроизвольно отстранился, в то время как она наоборот сделала шаг вперёд к Лукасу и вызывающе подняла подбородок.

- Я пошла к озеру. Просто погулять. - сказала она спокойно, но парень не слушал.

Взгляд Монтгомери переключился на Марлоу, и в глазах вспыхнуло что-то дикое.

- А этот что здесь делает? - он дёрнулся в сторону парня, с видом человека, который готов полезть в драку.

Катрин попыталась встать между ними, предотвратить катастрофу, но Лукас грубо схватил девушку за локоть - настолько, что её кожа побелела под его пальцами.

- Идём. - прошипел Лукас, дёргая её к себе. - Сейчас же.

Оливер, до этого момента замерший, подал голос. Не испуганный, как в прошлые столкновения с Монтгомери, а твёрдый, со сталью зазвучавшим в нём.

- Отпусти её. Ты разве не видишь, что ей больно?

Лукас оскалился. Его пальцы сжались в кулаки до хруста. Он представлял, как бьёт этого засранца, как его кровь смешивается с пылью на дороге и он увидит снова страх в этих разноцветных глазах. А потом удар... удар... и ещё удар. Но больше всего Монтгомери ненавидел то, как Катрин смотрела на Оливера. Неужели, Леруа думала, что Марлоу понимает её и между ними что-то возможно? Даже если это просто дружба. Нет... Девчонка просто привыкла рассыпаться в любви к подобным бродяжкам.

Ярость наполняет его, как кипяток в старом котле - горячая, готовая выплеснуться наружу и обжечь всех вокруг.

- Вали, пока целый. Или до тебя доходит туго? Не понял, что приближаться к ней нельзя?

Они застыли друг напротив друга в напряжённом треугольнике: Лукас, сжимающий Катрин, Оливер с выражением решимости на лице, и она сама, чье сердце колотилось настолько сильно, что его можно было услышать в мгновении тишины, смешанном с тяжелым, прерывистым дыханием Монтгомери. Леруа делает глубокий вдох, больше не пытаясь высвободиться из хватки Лукаса и осторожно повернулась лицом к нему.

- Хорошо... Лукас, поехали домой. - прошептала она, но вместо покорности в голосе зазвучала обида и усталость.

Она дёрнула рукой, зовя его за собой, и с подчёркнутой неохотой сделала шаг в сторону машины. Монтгомери провёл свободной рукой по волосам в нервном жесте, почёсывая шрам на затылке, и ослабил пальцы на локте девушки, но не отпустил совсем. Словно он боялся, что Леруа передумает и сбежит.

Катрин села в автомобиль, нарочито медленно, каждое движение давалось ей через силу и всё её существо чувствовало некое отторжение при мысли ехать с парнем в одном пространстве, после той сцены, которую он сделал, и всего что ей рассказал Марлоу. Хотя, на счёт последнего, девушка решила проверить сама чердак позднее, когда выпадет такая возможность. Вдруг там ещё один секрет, который прячет Монтгомери, как тогда свою заветную шкатулку с её вещами.

Дверь захлопнулась, отрезав её от Оливера, который стоял на дороге и смотрел ей в след с беспокойством. Парень сжал губы в тонкую линию и неуверенно помахал на прощание, прежде чем свернуть направо и пойти по обочине в сторону речушки, где его ждал старенький трейлер. Он просто надеялся, что с Катрин всё будет в порядке...

- Ты вообще понимаешь как это выглядит? - сквозь зубы процедил Лукас, заводя двигатель. - Ты пропадаешь на пол дня, не берёшь трубку, а потом я нахожу тебя с этим ублюдком?

Катрин не ответила. Девушка отвернулась к окну, прислонившись лбом к прохладному стеклу. В груди всё сжималось от невысказанных слов, которые могли бы только сильнее разозлить парня и подлить масло в его огонь. Она не хотела этих ссор, разборок в отношениях, вспоминая невольно, как в подобных участвовала её пьяная мать, потому и молчала, надеясь, что он скоро успокоится и забудет про свою вспышку ревности.

Лукас тронулся с места, и машина рванула вперёд, подбрасывая их на ухабах. Леруа отодвинулась ближе к двери, пытаясь создать как можно больше расстояния между собой и Лукасом. Пальцы бесцельно скользили по обивке сиденья, а в горле стоял колючий ком. Ладони слегка дрожали, на коже выступили крошечные капли холодного пота то ли от духоты в салоне автомобиля, то ли от собственных расшатанных нервов. Катрин украдкой взглянула на Лукаса. Его руки мертвой хваткой сжимали руль, лицо было каменным и ничего не выражало, только челюсть ритмично двигалась - он стискивал зубы, словно перемалывал всю свою злость.

И вдруг, неожиданно для самой себя, Катрин почувствовала, как по щеке скатывается первая слеза, а за ней вторая и третья. Девушка не дрожала и не всхлипывала. Слёзы текли тихо и беспрерывно, как дождь по оконному стеклу. Монтгомери заметил и слегка повернул голову - вся его ярость мигом испарилась, так же быстро, как и появилась. Он протянул руку в её сторону, но на полпути передумал, и ладонь беспомощно упала обратно на руль. Впервые Лукас не знал что сказать, потому что слёзы Леруа были не такими, как раньше. Они не взывали к утешению, а обвиняли.

И вдруг - резкий поворот.

Машина накренилась, шины слегка взвизгнули по асфальту, когда Монтгомери круто взял вправо, свернув с полосы, которая держала путь к ферме. Катрин едва успела ухватиться за дверцу, вздрагивая от испуга. Сердце на мгновение замерло, пока она пыталась осознать что происходит.

- Лукас!? - дрогнул её голос.

В серых глазах юноши промелькнул намёк то ли на вину, то ли на упрямство.

- Мы едем в город. - коротко отрезал он.

Леруа нахмурилась, не понимая что на него нашло снова.

- В город? - повторила она в замешательстве, строя догадки. Решил заехать в бар, чтобы залить раздражение алкоголем? Да, иногда он и впрямь так делал за спиной отца, имея парочку своих связей между парней постарше или мужчин, которые могли за пару баксов или починку техники купить подростку выпивку. - Зачем?

- В книжный. - пробормотал он, уставившись на дорогу. - Ты же любишь книги.

Катрин сдвинула в недоумении брови и приоткрыла рот, но слов найти не смогла. Значит вот так он придумал извиниться перед ней?

Монтгомери приоткрыл окно, впуская свежий ветерок, когда они заехали на улочки Сент-Холлоу. В салон ворвался гул жизни - смех, музыка и лёгкий гул голосов. Городок, обычно такой серый и сонный в будни, сегодня пульсировал энергией выходного дня, что резко контрастировало с тихой, почти чуждой и далёкой атмосферой у чёрного озера. Люди заполонили тротуары. Парни в выгоревших на солнце футболках и шортах болтали у пивного ларька, пока девушки в лёгких сарафанах смеялись и попивали лимонад из запотевших стаканов. Где-то играл блюз, а на углу улицы собралась небольшая толпа - местный артист в соломенной шляпе разыгрывал представление, жонглируя разноцветными шариками под одобрительные возгласы детей.

Лукас притормозил у площади, где в центре, окружённый скамейками, стоял неброский фонтанчик. Вода в нём журчала лениво, почти в такт блюзу, что доносился из-под навесов у кафе через дорогу. Здесь стоял и книжный магазинчик под названием «Страницы». Это было двухэтажное здание с деревянными ставнями, выкрашенными годами ранее в тёмно-красный, но теперь облупившиеся до серовато-коричневого. Над дверью висела вывеска с кованными буквами, которые хозяева стилизовали под старинный шрифт, а под ними, на верёвке, раскачивалась маленькая дощечка с нарисованной открытой книгой. Окна заставлены стопками томов, разложенными перед прохожими в немом приглашении.

Лукас заглушил двигатель и вышел из машины вместе с Катрин. Дверь магазина распахнулась, выпуская наружу пару подростков с охапками комиксов и провожая их звоном колокольчика. Изнутри потянуло запахом страниц, древесного лака и сладкой ванили. Леруа пропустила компанию, после чего зашла в книжный, а Монтгомери увязался следом. Парень знал, что этот маленький жест не исправит всего, но хотя бы даст им передышку. А пока, пусть она вбирает книгу.

Внутри магазин напоминал лабиринт. Высокие дубовые стеллажи, натёртые до блеска, тянулись к потолку, храня на своих полках плотно поставленные ряды книг. Между полками оставались узкие проходы, где двоим не разомкнуться, и люди сновали между ними боком или позади друг друга, словно муравьи, а пол слегка поскрипывал под ногами. Над этим царил второй этаж, где расположилась открытая галерея с резными перилами, куда вела винтовая лестница в углу. Там была коллекция редких экземпляров самого хозяина, скорее не для продажи, а чтобы показать каким сокровищем он владеет и позволить притронуться к ним, как к экспонатам в музее.

- Добро пожаловать. - раздался голос седого мужчины, который встретил их у двери. Он стоял за массивной конторкой и протирал очки тряпочкой. - Если ищите что-то конкретное, то всегда можете обратиться ко мне. Если нет, то просто наслаждайтесь. Только аккуратно рядом со стеллажами! Молодой человек вчера толкнул один, так я пол дня искал бедного Тома Сойера.

Лукас хмыкнул, кивнув старику в ответ, а Катрин сразу же потянулась к разделу классики. Её пальцы скользнули по корешкам с привычной уверенностью. Монтгомери шёл за ней, поглядывая по сторонам со скукой и всё также не мог понять, почему девушке нравится подобная чепуха.

- Ага, вот они! - голос Леруа оживился, и она бережно взяла с полки два томика в мягких обложках - «Маленькие женщины» и «Хорошие жены». Она прижала их к груди, и на её губах расцвела искренняя улыбка, ради которой Монтгомери и свернул на дорогу в город.

- Опять эта? - парень тыкнул пальцем в первую книгу, с недовольством замечая, что это тот самый проклятый том, который дарил её в прошлый раз Марлоу. Катрин издевается на ним? - Может выберем что-то другое?

- Нет, я всегда хотела прочитать эту историю. - Катрин покачала головой, проводя пальцем по обложке.

- И что в ней такого? - поинтересовался он с долей сарказма и скрестил руки на груди. - Там же просто кучка девчонок, который шьют, читают и.. больше ничего?

Девушка повернулась к нему и её глаза заблестели так, будто она была готова рассказать весь сюжет прямо здесь, между стеллажами. Она уже брала эти книги в школе у учителя по литературе, поэтому знала имена героев и все невзгоды через которые они прошли. Просто ей хотелось иметь собственные экземпляры и однажды собрать свою уютную библиотеку с прочитанными книгами и с теми, которыми ей только предстоит познакомиться.

- Они не просто шьют и читают. - Катрин понизила голос, будто делилась секретом. - Они живут. Ссорятся, мирятся, мечтают, ошибаются... Они как настоящие. И когда читаешь, кажется, будто ты сидишь с ними у камина, завернувшись в плед, а за окном снег... и внутри становиться так тепло...

Лукас слушал, слегка наклонив голову. Он не до конца понимал о чём она, но видел, как лицо девушки преобразилось, когда она говорила о любимых книгах столь горячо и страстно. Как будто страницы могли перенести Леруа в иной мир, где было спокойно и безопасно, а персонажи принимали её в свои объятия и рассказывали как прошёл их очередной день.

- Ладно. - он пробормотал, делая вид, что сдаётся. - Значит берём?

- Берём. - Катрин кивнула, и в её голосе зазвучала та самая лёгкость, которую любил Монтгомери.

Это дало ему надежду, что всё ещё не поздно исправить.

Лукас сунул руки в карманы, потом вынул их, не зная куда себя деть. Его взгляд задержался на лице девушки, потом в сторону, к корешкам книг на полке.

- Слушай... - прозвучал он с грубоватой ноткой, которая выдавала его смущение. - Я..Я понимаю, что был не прав.

Катрин тихо вздохнула, сжимая книги в руках. Её улыбка померкла.

- Эти твои дурацкие сцены ревности... - она начала, но он резко перебил, не давая договорить.

- Их больше не будет. Точка. - отрезал Монтгомери, глубоко в душе понимая, что это ложь. Иначе в его голове не назревали бы планы о том, чтобы сделать Оливеру дружеский визит. Но... Главное всё уладить сначала между ним и Леруа, а с остальным можно разобраться потом.

- И я должна в это поверить? - прошептала она, поднимая бровь.

- На этот раз всё будет по-другому.

Лукас не умел красиво извиняться. Не знал, как подбирать правильные слова, как делали это другие мужчины. Всё что у него есть - это настойчивость и обещание, брошенное как вызов. И в этот раз он не лгал, но заложил в эти слова другой смысл, который Леруа лучше никогда не узнать.

- Хорошо. - она кивнула, не поднимая взгляд.

Монтгомери вздохнул с облегчением и наклонился вперёд, мягко прикоснувшись губами к её лбу.

- Ты у меня единственная. - голос Лукаса дрогнул, он положил ладони на её плечи и мягко сжал. Признания никогда не давались ему легко. - Единственная кто не бросил меня. И только ты знаешь меня настоящего. Я боюсь потерять тебя. Вот и весь секрет.

- Ты не потеряешь. - Катрин положила ладонь ему на грудь, чувствуя под пальцами ровный, сильный стук его сердца. - Но только если ты перестанешь сходить с ума из-за каждого моего разговора с Оливером. Он хороший парень и между нами ничего кроме дружбы.

Лукас фыркнул.

- Постараюсь.

Леруа рассмеялась, заметив гримасу, которую состроил парень, и этот звонкий смех растворил последние остатки напряжения.

- Ладно, фермер. - Катрин встала на цыпочки и быстро поцеловала его в щеку, вручая ему в руки книги. - Пошли на кассу.

Они вернулись к хозяину магазина. Старичок начал аккуратно заворачивать книги в коричневую бумагу, пока Монтгомери потянулся за кошельком в кармане джинс. Пальцы пожилого мужчины, узловатые от возраста, двигались удивительно ловко. Он загибал уголки, подравнивал края, и каждый томик становился чудесным свёртком. Потом он сложил их в холщовый пакет и протянул девушке с доброй улыбкой.

- Отличный выбор, юная леди. Читайте с удовольствием.

Леруа поблагодарила старичка и они с Лукасом вышли из магазина на площадь, залитую золотыми луками, которые смогли выиграть бой с хмуростью неба и стеной облаков. Тёплый ветерок запутался в волосах Катрин, пока она радостно несла пакет по пути к машине. А Монтгомери нежно обвил её плечи рукой, притягивая ближе, и в этот момент всё казалось простым и правильным - шелест страниц, далёкий смех на улице и их шаги, сливающиеся в такт с музыкой. Мир, пусть ненадолго, стал лёгким, как бумажный кораблик на воде... Если не считать настоящих мыслей Лукаса, которые становились всё более заманчивыми к исполнению.