КАННИБАЛЫ

Дэвид уже собирался будить Сюзи, но шкаф кто-то отодвинул. И в это время Сюзи подняла руки, прижала ладони к вискам и глубоко вздохнула. В следующее мгновение ее глаза открылась, и так как голова перевалилась с кровати, она увидела Дэвида. Он выглядел усталым и испуганным: вздрагивал при каждом шорохе. Жалкий остаток общества выживших.

Сердце Сюзи бешено колотилось, кровь прилила к голове, а в шее что-то кололо. В первую секунду перед глазами стоял Бог из сна, потом растворился в темноте и остался только Дэвид. Помог развеять этот чудовищный образ шум на лестнице. Но разбудил ее вовсе не он.

В первую очередь она подумала о кровавом парне. Томас! – прозвучала в голове мысль. Его зовут Томас Фостер! Она попыталась сесть, шумно глотнула и поморщилась. Шея, справа и ближе к плечу отозвалась болью. Словно мышцы вжались в ком, и при любом движении в область вокруг него вонзались иглы. Она переменила позу, положила голову на матрас, чтобы оказывалось меньшее давление на затекший участок. Для этого Сюзи пришлось закусить губу, чтобы не закричать от боли.

Когда решетка распахнулась. Она не рискнула повернуть голову, осталась лежать в позе солдатика. Взгляд сильно скосился влево, и она увидела, что к ним вошел Билл с сумкой в руке. В первое мгновение Сюзи пришла пугающая мысль, что в сумке может быть оружие или что-то такое, чего ей не следует знать. Билл остановился, слегка повернув голову, и Сюзи увидела, что он смотрел – наверное, смотрел – на кувшин с водой и хлеб. Взгляд его был короткий, как будто случайным, но Сюзи показалось, что смотрел он чрезвычайно долго. Она испугалась, что он пришел забрать у них то, единственное, что спасало им нахождение здесь. Насчет хлеба она не беспокоилась, от него осталась лишь упаковка, которая укрывала горло кувшина, чтобы за ночь внутри не скопились насекомые. Наконец он оторвал взгляд от еды, и Сюзи испытала такое облегчение, что поворот головы влево показался ей почти терпимым.

Беспокоилась она зря, из-за дальнейших слов Билла:

-Я принес вам еды, - сказал он, без всякого выражения на лице и эмоций в голосе. Голос в голове предположил, что у Билла останется смутное воспоминание о том, как он убивал и ел людей, совсем молодых и уже взрослых. А проводили свои последние часы они в этом подвале, это ей сказал Бог, вместе со всем остальным.

-Отпусти нас. Ты не можешь держать нас здесь вечно. Выпусти, - попросил с верхней койки Дэвид. Но попросил не требовательно, как того требовали обстоятельства, а тихо и умоляющие, как загнанный волком в угол кролик.

Вместо ответа Билл вытащил из сумки две упаковки орехов, батон и бутылку воды. Сюзи чувствовала себя отвратительно, из-за больной шеи она не могла даже встать. Она помнила, что Бог ее предупреждал, но не думала, что шея может болеть настолько сильно. Когда он уйдет, я попытаюсь встать. Если получится, сделаю зарядку, разомну ее, - решила она, следя за тем, как Билл нагибается, кладет продукты на то же место, где их оставил Томас. Им понадобится около недели, чтобы съесть человека, - неожиданно подумалось ей. Но если готовить три раза в день на четырех человек, - в мозгу всплыл образ Деборы Фостер, про которую она узнала из сна, - хватит трех дней. Если мыслить объективно, через два дня, не считая этот, я и Дэвид помашем друг другу ручкой.

-Что вы сделали с нашей мамой? – снова спросил Дэвид, когда тот собрался уходить.

У Сюзи всплыл вопрос: рассказать ли Дэвиду обо всем, что она узнала во сне? Не исключено, что правда может его, мягко говоря, расстроить. Она пришла к выводу, что стоит с этим повременить, хотя бы пару часов. А пока, раз уж шея, нынче не жалующаяся на боль, мешала ей двигаться, времени на размышления у нее полно. Вероятно даже больше, чем она рассчитывает.

-Пока сказать не могу. Но если вы будете вести себя благоразумно, я, конечно же, все поведаю вам, а может даже, отведу вас к ней - его тон насторожил как Дэвида, так и Сюзи, они обменялись взглядами и смолчали.

Глаза Сюзи быстро блуждали по подвалу, как в тот раз, когда она только попала сюда. Вдруг взгляд остановился на закрывающим решетку Билле, она вздохнула с облегчением. Облако забытия едва не вернулось, в результате нескончаемой шейной боли. Она почти хотела вернуться обратно в мир мертвых, лишь бы не было больно. Сюзи не стала бы убегать от Бога, она спросила бы его, как ей выбраться отсюда, и не уйдет, пока он не даст четкий ответ, а не: «ты узнаешь все позже, когда придет время». Почти надеялась, что так и будет. Не надо памяти, не надо боли, не надо ужаса, не надо Билла Фостера. Лежала в темноте абсолютно неподвижная. Если не шевелиться и не издавать никаких звуков, она будет в безопасности. Если она замрет совсем, то окажется в стране мертвых не во сне; может она и вправду мертва?

Я заперта в тесном подвале, вокруг меня толстый слой земли.

-Он ушел, Сюзи, - раздался звонкий голос брата с верхней койки.

Я не могу пошевелиться и повернуть голову; если мои глаза и открыты, я этого не знаю; я не смею протянуть руку и пощупать каменные стены, смыкающиеся здесь.

-Сюзи?

Я попробую заговорить в оглушающей тишине; я попробую повернуть голову и поднять руки, и тогда меня будут держать крепко-крепко...

Дэвид спрыгнул на землю, и дотронулся до плеча Сюзи:

-Сюзи, что с тобой!?

Сквозь облачную пелену она услышала его, а потом все растворилось. Мысли уплыли прочь, и она вновь лежала на нижней койке, так, что слева простирался весь грязный подвал.

-У меня ужасно болит шея. Я не могу даже повернуть голову, чтобы посмотреть на тебя, разве что глазами.

-Я когда тебя будил, твоя голова свисала. Думаю, там что-то защемило... мышцу? Тебе будет лучше сейчас полежать, дать ей отдохнуть, - с серьезным видом сказал Дэвид. -Хочешь пить? Или есть? Орехи, лежа точно сможешь съесть.

-Не сейчас. Я бы еще поспала.

Впрочем, в ее теперешнем положении любые занятия могли дурно сказаться. Один раз она уже попыталась встать, так что в ближайший час, пока шея не сбавит обороты, самое меньшее, что она может сделать, это поспать. К тому же, у нее осталось два незаконченных дела. Пока сон не начал выветриваться из головы, ей надо было вспомнить, проанализировать и пересказать его Дэвиду. Он должен знать правду.

-Хорошо, я постараюсь, есть тихо. Что-то будет нужно – зови.

Она слышала, как Дэвид возится с подачками Билла. Вот он открыл первую пачку орехов, шумно открыл, что от неожиданности вжал голову в плечи и покосился на Сюзи (ей не нужны были глаза, чтобы знать это). Воду из бутылки, принесенную Биллом, он пить не стал, - сбросил пустой пакет с кувшина, проверил, не пробрался ли туда паук, и, убедившись, что в воде никто не плавает, с огромным удовольствием сделал три больших глотка. Теперь, когда Сюзи знает, что случилось с их мамой, слушать, как в груди Дэвида бьется сердце надежды, омрачало ее разум пустой жалостью. В мозгу она прокрутила сон, от момента, как она шла по городу, убегая от Томаса, и до того, как Бог завел ее в дом Билла. Они каннибалы. Моя мама в стране мертвых. Ее убили ударом по голове, и либо съели, либо все еще едят. Капелька пота покатилась с правого виска и попала в уголок глаза. Сюзи стерла ее суставом пальца. А когда доедят, придет либо моя очередь, либо Дэвида. Билл позаботился о том, чтобы сбежать отсюда было невыполнимой задачей, но Бог сказал, что я скоро все пойму. У Билла Фостера имелись свои представления о порядочности, он был по-своему безукоризненно честным. Он мог заставить их есть его еду, спать на грязном матрасе, - на котором до меня спали люди, и которых сейчас нет в живых, - мог мучить их неизвестностью дальнейшей судьбы; но ни за что не расскажет о том, что он сделал с мамой.

С этими мыслями Сюзи начала засыпать, молясь, чтобы она попала в тот же сон. В стране мертвых у нее осталось много незаконченных дел: надо было обнять маму, надо было найти Бога, задать ему вопросы, вертящиеся на языке с момента пробуждения. Но вместо желанного сна, перед глазами стояла темнота, а издалека до нее доносилась боль шее, маленькая и не очень заметная. Проснувшись, первым делом она обнаружила прогибающийся матрас над собой. Лежала она в той же позе, в какой и уснула. Сковывающие шею чувство, каким-то образом лишившее ее подвижности, ушло. Шея болела гораздо меньше, что Сюзи рискнула сесть. Пододвинув к себе ногу, она схватилась за нее руками, чтобы снизить напряжение в шейном отделе и одним резким рывком подтянулась. Лицо ее осталось невозмутимо. И только губы сжаты так, что их почти не видно, что выдает какое-то сдерживаемое чувство. Свесив с кровати ноги, она встала. Головой покрутить не рискнула. Подумала, что в ближайшее время будет довольствоваться тем, что при необходимости посмотреть в сторону, она будет поворачиваться всем телом. Она подошла к месту с едой: кувшин был пустым, пропала одна пачка орехов, а батон, к слову, нарезанный, - был распакован. Дэвид съел только один кусок. Открыв бутылку, она сделала несколько глотков, чуть не облив себя. С орехами в руке она подошла к дырам в стене, через которые пробивался свет с пасмурной улицы. Встала на цыпочки, подставила лицо к лучу и вдохнула. Ощутила, как более-менее свежий воздух проникает в, наглотавшиеся пыльного запаха легкие. Побелевшая кожа, на которой кое-где появлялись небольшие пролежни, бормочет от удовольствия и шепчет благодарные слова. Сюзи протянула свободную руку и почувствовала, что от отверстия веет теплом. Это чувство освежило ее и напомнило прежнюю жизнь, как будто она получила весточку от старого друга.

-Как шея?

От неожиданности она обернулась. Из-за неосторожного движения проснулась боль и тут же тупо вгрызлась в мышцу плеча, проворочалась там, заползла опять в свое укрытие и там задремала.

-Пока болит.

-Болит, - эхом откликнулся Дэвид.

Сев, Сюзи придвинулась к стене.

-Иди сюда, - позвала она.

Тот спрыгнул, и она похлопала рукой по свободному пространству перед собой, приглашая его.

-Ты хочешь что-то мне сказать? – лениво поинтересовался он, сложив ноги по-турецки.

Она кивнула и задумалась: стоит ли ему рассказывать про сон или сразу перейти к делу? Остановила выбор на том, что надо рассказать все, ничего не утаив. Даже про маму и его игрушку, которую она там подобрала.

-Мне приснился сон этой ночью. Я оказалась в стране мертвых, где разговаривала с Богом. Он мне сказал, что семья Фостеров – каннибалы. - Ощутила знакомое чувство вины – за то, что заставляет брата плакать, когда он как никогда нуждается в поддержке.

-И ты серьезно думаешь, что это правда?

-Я знаю наверняка, а не гадаю на кофейной гуще, - ответила Сюзи. Лицо ее побелело. Она ясно видела, что глаза Дэвида смотрят на нее недоверчиво, но ее серьезный тон, должно быть, сделал свое дело, потому что в них появился страх и легкая заинтересованность. - Билл убил маму, но папа все еще живой и ищет нас.

-Наверняка мы этого не знаем, Сюзи. – Однако словам Дэвида не хватило убедительности. Он чувствовал нарастающую нервозность. Никуда ему от этого не деться, неизбежное свершится, он взошел на натянутую проволоку и шел по ней, пытаясь сохранить равновесие. Не порть мне жизнь, Сюзи, - хотелось сказать ему. Но вслух сказал: - Мы не должны терять надежды, но, боюсь, ты права.

-Она мертва, но не знает покоя. И не обретет его, пока ее тело будут поедать. Спасти мы ее не сможем. Папа будет продолжать нас искать, несмотря ни на что. Но время поджимает, и когда они ее съедят, настанет черед кого-то из нас.

-И что ты предлагаешь? Бог сказал тебе, как сбежать? – бросил Дэвид. Голос звучал резко, но он и не хотел смягчать его. Благодаря такому тону он боролся со слезами, неожиданно хлынувшими наружу. Не хотел, чтобы Сюзи видела их.

-Он сказал, что я скоро все пойму сама.

— Это же бред! Понятное дело, ты поймешь! Поймешь тогда, когда ни меня, никого в живых не останется. Но будет поздно.

-Не знаю, как и когда я пойму. Я даже не знаю, имеет ли это хоть какое-то значение. Главное, что он сказал мне правду. Тут у меня нет никаких сомнений, - произнесла Сюзи.

-Ладно, но можешь на этом закончить?

-Нет. Билл Фостер – это его настоящее имя. Также у него есть жена – Маргарет Фостер, сын – Томас Фостер, и дочь – Дебора Фостер. Томас болен, помнишь, как он сочился кровью? Так вот, я видела его в стране мертвых. Также я там видела маму и Котю.

-Котю? – переспросил Дэвид. - Моего Котю?

-Да, - прохрипела Сюзи, чувствуя, что шея уже не выдерживает нагрузки. - Еще, что немало важно. Билл работал в полиции, и у него остались там хорошие связи. Сейчас он контрабандист, продает оружие без разрешения. Я не знаю, как они пришли к тому, чтобы есть людей, и не хотела бы это знать.

-Заткнись, я не хочу слышать. – Если Дэвид и сожалел, что эти слова сорвались у него с языка, то не подал виду. Слишком сильно было желание заткнуть уши, и жить со слепой надеждой, нежели знать такое, до чего здоровый человек просто не додумается. Желание это сильно смахивало на панику.

Дэвид оглядел Сюзи. Ее правое плечо было приподнято, а голова слегка наклонилась вбок. Он пришел к неутешительному выводу: они должны быть заодно. Если она свято верит, что говорит правду, он обязан поверить. Пусть эта правда жестока и вызывает у него, девятилетнего мальчика, слезы. Он видел, как Сюзи смотрит на него. Сурово, но в то же время нежно. Смотрит также, как на него смотрели окружающие, когда умер Скотт Браун, его лучший друг. Он-то думал, что привык к этим взглядам, и, возможно, так оно и было, но сейчас дело обстояло несколько иначе. Это Дэвиду очень не понравилось. Он решил, что ему больше нравится другая Сюзи: с сощуренными глазами и улыбкой, как пару дней назад, ровно до того, как они угодили в лапы Билла.

-Полиция нас толком не ищет, Дэвид, - тихо, без надрыва сказала она. - А вот папа ищет. Но, в любом случае, нам надо выбираться.

Пока не настанет наш черед стать для Фостеров обедом, - добавила она про себя.

-Нас сюда привел Бог, - продолжила она.

-Что?

-Билл думает, что это он привел нас, но это не он.

-Что ты такое гово...

-Нас привет Бог. Чтобы остановить его. На нас должна закончиться цепочка похищений людей. Бог выбрал нас. Да, мы не знали этого раньше, но знаем теперь.

-Я тебя понял, - сказал Дэвид, смахивая слезу. В последние пять минут он слушал ее в пол уха, был поглощен мыслями о маме, про которую ему удалось забыть, но сейчас он вновь вспомнил. От порыва разрыдаться в голос его удержала лишь черная решимость скрыть от сестры, что ему страшно и одиноко. - Ты хочешь... хочешь сбежать. В ближайшее время, если это возможно. Как мы это сделаем?

-Сейчас, дай мне лечь. Шея снова начала болеть.

Дэвид освободил ей место, и она легла, но голова все равно осталась наклоненной вбок, а плечо приподнято.

-Ты уверена, что ты хорошо себя чувствуешь, для побега? – спросил он, понизив голос до шепота.

-В том то и дело, что нет. Мне сказали, что у меня будет болеть шея, но я не думала, что так сильно. – Сюзи скосила глаза на Дэвида, и то видела только его голову. - Я даже не могу нормально на тебя посмотреть.

-А так? – Дэвид подошел к койке, и наклонил корпус вниз.

Сюзи засмеялась и оттолкнула его. Ногтем мизинца зацепила упаковку орехов, к счастью, не распакованную. Она упали на пол. Дэвид наклонился и подал их ей.

-И сколько ты так будешь лежать?

-Не знаю, но пока я хочу подумать, как отсюда выбраться. – Если долго думать, то обязательно найдешь решение. Пока Дэвид, повернувшись лицом к стене, делал зарядку, Сюзи вскрыла пачку орехов, набрала горсть в руку и положила их в рот. Арахис, чересчур соленый. Есть ей не очень хотелось. Аппетит куда-то пропал уже давно, но совсем не есть она не могла. Глотать лежа было неудобно, один раз арахис застрял в пищеводе, застрял так, что слюнями было не протолкнуть. Следующая пригоршня помогла протолкнуть предыдущую. Опустошив пачку, ей захотелось пить. Дэвид подал бутылку, но, чтобы освежить рот, потребовалось сесть.

Час спустя, проанализировав варианты побега, наполненная мыслями и сползающая в сон (теперь скорее пугающим, чем успокаивающим) она пришла к выводу: Я не убегу. Нет возможности. Чтобы перелезть через решетку, нужно быть Гудини. Подкоп – нет. Пронеслось воспоминание о том, как мама прижалась спиной к стене, намереваясь сбежать, когда Билл войдет. - Идея хорошая, но как показала практика – довольно рискованная. Она задумалась. - А если, также прижаться к стене, но войди он, не убежать, а ударить его по голове? Тогда нужна какая-то палка, потому что моей или Дэвида силы не хватит. Может, в первый день, как мы сюда попали, ее бы хватило, но не сейчас. Хорошо, допустим, получилось вырубить его. Но не пойду же я через дом, где в это же время будут находиться еще три человека! Тем более они запирают дверь и калитку. Сюзи представила себе смех Билла. Грязный, вонючий идиот! Но в том то и дело, что Билл идиотом не был. Она стукнула кулаком по стене. Удар вышел болезненным, и она зажала ладонью рот. Терпеть не могла, когда подступившие слезы застилали ей глаза, но ничего с собой поделать не могла. Слезы неимоверной грусти, принятия поражения. Паника поднималась во весь рост и спрашивала, что же она намерена делать, что же она теперь намерена делать, когда на счету осталось не так много дней, и это ее последний шанс... Сюзи протерла глаза – рыдания не помогут ей выбраться отсюда – и осмотрела стену с тремя нацарапанными буквами. Если выйти не через дверь, а через окно? Порывшись в памяти, ей не удалось восстановить образ окон в доме. Вдруг на окнах нет ручек? Они могли специально их снять, на первом этаже. На втором то и третьем вряд ли.... Выпрыгнуть из окна второго этажа?

А что потом? Самоубийственный прыжок на заднее крыльцо? Великолепная мысль. Если она разобьет спину, это заставит ее забыть о боли в шее, будь она на тот момент. Да и недолго она пролежит на улице, дожидаясь смерти от переохлаждения или болевого шока. А может и того и другого вместе. Тем и кончится это гиблое дело.

Нет выхода. Увы, нет выхода.

Настроение у нее упало и стало ниже среднего. Она пустила ход мыслей на самотек. Решила полежать так час – другой, и, если станет лучше, поесть батон и походить по подвалу – размяться. По ощущениям время близилось к одиннадцати пополудни. Дэвид, вначале ее мысленного пути, сделал зарядку, немного походил по подвалу, уделив особое внимание решетке (он постоял, держась руками за прутья, вглядываясь в выдвижной шкаф). Сейчас он, чтобы не смущать Сюзи, лег на верхнюю койку. В мозгу Сюзи беспорядочно мелькали воспоминания, даже самые ранние. Представляла себе несуществующие ситуации, додумывала к ним всякое.... Мелькнула несвязная мысль: скоро придет Билл. Захочет посмотреть, действительно ли Сюзи Паттерсон превратилась в калеку, или ему только так показалось.

Она села на краешек койки. К ее удивлению, голова почти приняла нормальное положение. А боль, разве что, когда она подтянулась, исчезла. Плечо опустилось, доставив Сюзи несказанное облегчение. Но оно тут же сменилось ужасом, потому что взгляд ее зацепился за крысу. Крыса смотрела на нее своими красными бусинками-глазками. Сюзи смотрела на нее, распахнутыми, оттого казалось, что глазные яблоки на грани вылета, глазами. Она есть нашу еду! – мимолетно подумала она, глядя на то, как крыса пролезает под решеткой. Мгновение, и длинный розовый хвост исчез из зоны видимости. Сюзи подошла к месту с едой, склонившись, начала перебирать пустые пачки, готовясь в любой момент отдернуть руку, если там окажется крыса или насекомое. Там никого не оказалось. Бутылка воды, успевшая опустеть на одну треть, была плотно закрыта. Батон целый, не пропало ни одного куска (кроме того, что утром съел Дэвид). Немного подумав, прислушиваясь к своим ощущениям, она взяла кусок батона и тремя укусами поглотила его. Из глубин мозга пришло чувство восхищения к Биллу: надо же, он принес нарезанный батон!

Доев, она встала в центр подвала и начала делать зарядку. Начала не с разминки шеи (шею она вообще предпочла бы не трогать), а с приседаний. По ходу дела смотрела на Дэвида. Он свернулся калачиком, прижав к себе ноги в грязных, когда-то ярко синих носках. Ботинки она нашла аккуратно поставленными у стены. Лица Сюзи видеть не могла, но что-то внутри подсказало, что тот плакал. Желудок ее как будто обледенел изнутри. Глаза расширились, и на мгновение промелькнуло сочувствие и сознание несправедливости.

-Отчего ты плачешь? – спросила она, понимая, насколько бессмысленным кажется вопрос. Черт, в их положении можно заплакать от чего угодно!

-Я не плачу, - ответил он, абсолютно спокойно. - По крайней мере, стараюсь не заплакать. – Дэвид перевернулся на другой бок, к ней лицом, и Сюзи увидела, что он пытается улыбнуться. Улыбка получилась натянутой, но доля искренности в ней все же была. Затем он помахал ей рукой. Она помахала в ответ. Вот и хорошо. Он хочет пить, - вполне серьезно подумала Сюзи. Пусть это безумие, абсурд, но она решила, что это правда. Она подошла к бутылке, взяла и подала Дэвиду.

-Надо?

-Потом. Она, к тому же, скоро кончится.

Следующие три часа Сюзи то лежала на кровати, то ходила по подвалу вместе с Дэвидом. Порой, чтобы уйти от мыслей они играли в «города» и старые добрые «крестики нолики». Расчерчивали подошвой поле на земле и играли.

Мне надо знать, как выбраться отсюда. – Это мысль преследовала ее, не давая покоя. - Надо. Мерзкое ощущение, как от блевотины в грязном общественном туалете. Верно поется в песне, и рассказывают в стихах – не будет ничего, пока не сделаешь, что надо. Лежа на кровати, ее преследовали призрачные образы, которые выводили ее из реальности; именно призрачные, ибо в них нет определенной логики, они так и останутся тенями и будут бродить, не находя успокоения. Мороз. Мошки. Мухи. Сюзи захихикала, потому что два слова подряд оказались насекомыми. Эти буквы не могут означать насекомых. Да, они водятся в этом подвале, но под буквами подразумевается нечто, более серьезное. Она не могла бы сформулировать или даже осознать эту мысль. Но разве она не знала, что так оно и есть?

Бутылка почти опустела, воды хватало только на три глотка. Батон постепенно исчезал у них в желудке, в лучшем случае, его, вместе с водой хватит на день. Ветер завывал за стенами, благодаря дырам, она знала, какая погода снаружи. Но это знание ничего ей не давало. Сюзи вспоминала фильмы ужасов про жертв маньяка, которым не посчастливилось жить у них в подвале годами, в редких случаях – десятилетиями. И не представляла, как они выдерживали это. Жить в постоянном страхе, что тебя убьют, или сделают что-то такое, от чего смерть покажется облегчением.... Смотри на это с иронией, Сюзи, - полезно для здоровья. И подумай о том, что все могло обернуться намного хуже. Например, Билл мог бы морить вас голодом.

В шесть вечера, когда от еды осталось ровным счетом ничего, к ним пожаловал Билл. На этот раз в руке он держал две консервы с тушёнкой, не нарезанный хлеб (самый дешевый, какой только можно найти) и еще одну бутылку воды. Сюзи сомневалась, что он дает им не просроченную еду и питьевую воду, но, с другой стороны, плохо ей не становилось. Она следила, как Билл подходит к месту с пустыми пачками. Вот он недовольно покачал головой, отшвырнул их ногой, присел на корточки и положил все, что принес с собой. Вернее сказать, не положил, а кинул. По телу Сюзи невольно прошли мурашки. Они поменялись местами с Дэвидом, и теперь лежала на верхней койке. Здесь она чувствовала себя в большей безопасности, чем внизу. Перед глазами простирался весь подвал, и особенно выделялся Билл, с револьвером, торчащим из кармана штанов.

Она перевела взгляд на решетку, конечно, не распахнутую настежь, мол – давайте, убегайте, пока я отвлекся! Нет, она была лишь слегка приоткрыта. - А если мне сейчас спрыгнуть и рвануть к выходу? – спросила себя Сюзи. - Биллу понадобится несколько секунд, чтобы встать и побежать за мной. Либо также несколько секунд, но уже на то, чтобы достать оружие и выстрелить в меня. Она прокрутила в голове несколько вариантов плана побега. - Он может пристрелить меня на лестнице, или пока я буду протискиваться в узкое отверстие между выдвижным шкафом и стеной. Но как же Дэвид?

В любом случае, что-либо предпринять у нее не вышло. Резкое движение со стороны Билла вывело ее из задумчивости, заставив прочувствовать беспримесный страх.

-Они приходят сюда во время дождя. Либо ночью. Предпочитают прятаться в норах, - произнес он дружелюбным тоном, таким, какой ни при каких обстоятельствах не понравился бы Сюзи и Дэвиду. Таким, который они слышали в тот день, сидя в его машине.

Умирающая крыса слева от него тихонько пищала и ловила ртом воздух. Ее черные глаза, куда более живые, чем глаза ее мучителя, бегали по сторонам. Лапки беспомощно дергались. Билл ударил ее, переломав спину. Сюзи подумалось, что это была та самая крыса, что напугала ее сегодня днем и убежала за решетку. Но облегчения это не принесло.

-Чудные дела с этими крысами – многие считают, что они к богатству, также, как и тараканы. Что ж, пусть так, - засмеялся Билл; он явно затронул интересующую его тему и ударился в воспоминания. - Иногда они пробираются в дом. Эти мелкие умные создания везде пролезут. Гребаные переносчики заразы. – Он обхватил тельце рукой, а другой приподнял ее за хвост. Крыса вертелась, стараясь укусить. Писк ее стал еще более пронзительным и нестерпимым. Сюзи зажала ладонью дергающиеся губы. Перед глазами пронеслась сцена, где Билл кидает в кого-то из них это существо. Как у крысы бьется сердце! Как она старается вырваться. - И мы также, - произнес внутренний голос. - Точно также и мы. Мы думаем, что очень много знаем, а на самом деле знаем ровно столько же, сколько и крыса с переломанной спиной, которая думает, что все еще хочет жить. На всякий случай Сюзи прижалась к стене, и не сводила глаз с Билла. Она старалась предугадать его движения, чтобы быть готовой ко всему.

Билл встал и небрежно кинул крысу на пол. Затем вытер грязную ладонь о штаны, оставив на них черно-красные следы.

Сюзи чувствовала себя так, словно она в страшном сне. Ей приходилось видеть истинное лицо Билла, истинную фигуру мужчины – гиганта. Подобное она видела в машине, и это было ужасно. Я еще ни разу в жизни не была так близка к смерти. Пожалуйста, заставь его уйти. Ей хотелось, чтобы он ушел. Она ощущала его присутствие, как присутствие ангела смерти. Серебряная ручка револьвера делала свое дело, заставляла лежать неподвижно, вжавшись в стену насколько, насколько это было возможно. Сюзи не успокоилась, когда он ушел, закрыв на замок решетку и задвинув шкаф, потому что крыса, оставшаяся лежать здесь, вдруг поползла. Задними лапами она двигать не могла, хвостом – еле-еле, подтягивала тело передними лапами. Ползла к себе в нору, за решеткой.

-Фу! Сюзи, как она до сих пор жива? – Дэвид мимолетно вскочил с нижней койки и запрыгнул на верхнюю с гримасой отвращения. - Она была так близко. Я так испугался, когда Билл схватил ее за хвост, я думал он кинет эту тварь в меня! - Дэвид лег на живот, уткнувшись лицом в матрас. - Меня тошнит. Скажи, когда она уползет.

-Хорошо, - ответила она. А крыса тем времени уже доползла до решетки, и спустя некоторое время скрылась за ней. У такой большой крысы должен быть очень большой домик, - без каких-либо эмоций подумала она. - Ее больше нет. Можешь смотреть.

-Я теперь боюсь даже встать с койки, - пожаловался Дэвид. - Их может быть куча, просто та оказалась одной из немногих, которых покалечил Билл. А здесь безопасно, они сюда не доберутся.

-А как же насекомые? – заметила Сюзи.

-Нет, это другое. И насекомых я не боюсь.

Пятнадцать минут прошли. Сюзи, как и Дэвид, не спешила покидать это укромное место, думала, подождать и удостовериться, что крыса не вернется. Потом, набравшись смелости, перелезла через Дэвида, спрыгнула и подошла к месту с едой. Взяла в руки консервы и осмотрела. Особое внимание уделила сроку годности. Остался год. Пойдет. Пришла мысль, а как она будет это есть? Открыть то откроет, но не будет же она грязными руками (руками, которые трогали стены подвала, матрасы, в которых непонятно, какая живность водится, ржавую решетку) есть это. Бросила мимолетный взгляд на раковину, и еле заметно покачала головой. Я живу в тюремной камере. Казалось бы, есть все, что требуется, но все из этого не пригодно к использованию. Я не могу даже помыть руки. Значит вот как живут заключенные... - рассуждала про себя Сюзи, сжав челюсти. Она вновь посмотрела на тушенку и тяжело вздохнула. Подцепив ногтем указательного пальца кольцо, она потянула. Банка незамедлительно открылась. Я раньше не любила тушенку, - подумала Сюзи. Подставив банку ко рту, она языком подцепила что-то склизкое, прожевала и проглотила. - Никогда не думала, что мне придется так есть консервы. Она дико расхохоталась. Хохотала, пока у нее не разболелся живот. Хохотала, пока не разболелся мозг. В какой-то момент смех ее перешел в отдельные сухие всхлипы, отозвавшиеся болью в челюсти, и только тогда ей удалось остановиться. Она отстраненно спросила себя, далеко ли ей еще до настоящего безумия. Вероятно, это не имело значения.

Она перевела глаза на Дэвида; он сидел на краю койки, спиной к стене и удивленно, можно сказать с испугом смотрел на нее. Сюзи не знала, как объяснить ему причину внезапного смеха, и решила, что это необязательно. Протянув ему тушенку, она сказала:

-Будешь? Вроде бы вкусно.

-Нет, лучше подай хлеб.

Через час у них осталась наполовину пустая банка тушенки, погрызенный хлеб и бутылка воды, в которой не доставало нескольких глотков. Дождь, как Сюзи предполагала, не полил. Но ветер завывал такой, что она начала мечтать, что он обрушит дом. Озарение о том, как отсюда выбраться, ни ей, ни Дэвиду не пришло. А глупые идеи, у которых процент поражения выше, чем процент удачного исхода, они отвергали.

В десять часов, когда улицы города погрузились во мрак, а люди готовились ко сну, Сюзи сделала глоток воды, и легла на нижнюю койку. Как она не пыталась переубедить Дэвида, сказать, что несчастная крыса больше не вернется. Он разлегся на верхней койке, не оставив ни одного свободного сантиметра.

Эта ночь для Сюзи выдалась беспокойной. Как только она слышала какой-то шорох, вздрагивала, открывала глаза и оглядывала весь подвал. Мышцы ее напрягались, готовые бежать. Образ окровавленной крысы, которая толком не могла передвигаться, преследовал. Иной раз, закрывая глаза, вместо обещанной темноты, она видела крысу. Не знала, во сколько уснула, но к этому времени свет в подвал не проникал, а Дэвид похрапывал.