КАННИБАЛЫ

Минут десять Сюзи была абсолютно беспомощна. Она не знала, как помочь себе, Дэвиду, а главное - маме. Все, что она могла сделать и сделала – сидеть на койке опустив голову на руки, в безуспешных попытках унять слезы и заставить голодный, уставший мозг работать. Она могла бы просто забыться сном, попросить Бога спасти ее, но она уже выяснила, что Бог оставил ее, бросил, как дети выбрасывают надоевшую или сломанную игрушку. А сон мог только усугубить ситуацию больной головой или чем-то похуже. Нужно было, как следует обдумать сложившуюся ситуацию, пока она еще в состоянии связно мыслить. Как выяснилось, хуже всего было то, что она не хотела думать даже когда могла, хотя и осознавала, что выбраться из этой ситуации невозможно, не обдумав ее как следует. Ее разум старался вытолкнуть эту истину, потому что даже находиться здесь было невыносимо. А думать об ужасном, том ужасном, в котором находишься ты, означало с головой погрузиться в мир безумия, где кроме ужаса, страха и отчаяния нет ничего. Перед лицом Сюзи возникали весьма неприятные картины: полиция либо не может их найти, либо им попросту плевать. Билл по одному забирает их, и один Бог, который позволил этому случиться, знает, что он делает. Не повезет тому, кто останется последним. В темноте, окруженный крысами и сороконожками, уже не надеется, что его найдут и спасут, тихо ждет, а чего – не знает сам. Если она будет думать об этом, то тем самым не изменит ситуацию. И все же стоило ей подумать о Билле Фостере, о своем положении в его доме. Ее сердце начинало биться чересчур быстро, конечно, от страха, но отчасти и от стыда. Она мысленно видела, как ее губы дергаются, в попытке помочиться безболезненно. Никогда и никому она об этом не расскажет (если предположить, что ей удастся отсюда выбраться). Но в каком бы плачевном положении она ни находилась, ей хотелось жить. Сюзи вспомнила, как они сели к нему в машину, не имея ни малейшего представления о том, чем им обернется эта поездка. Вспомнила, как Билл заставил ее возненавидеть собственную мать, якобы – она и только она виновата в случившемся. Тотчас почувствовала, как щеки заливает краска стыда и унижения. По лицу потекли непрошенные слезы, что ей недавно кое-как удалось унять. Тоска и беспокойство по матери опять поднялись в ней, отдавшись первой вспышкой тупой болью в почках.

На мгновение мысли оборвались. До нее донесся отдаленный писк крыс.

Гнев вспыхнул в ней. Гнев на злого Билла, на то, что он смог удержать ее в своей власти, как узника, запер в грязном подвале без еды и воды, а потом, в довершение всех унижений, найти ее самое уязвимое место и увести мать. Мысль, совершенно не утешающая; в данных обстоятельствах она могла только усугубить ее веру в хороший исход. А злиться на него – лучше, чем бояться его. Сюзи было больно это признавать даже себе, но, если бы он забрал Дэвида, она бы, безусловно, горевала, но не так сильно, как по матери.

Из темных глубин всплыло жуткое воспоминание: однажды родители повели ее и Дэвида в парк развлечений в соседнем городе. И там, среди бесчисленных каруселей был небольшой живой уголок. В одной из клеток Сюзи увидела птицу. Она спросила тогда у мамы, где родина этой птицы, и та ответила: далеко. Чуть позже они узнали, что птица умерла в этой клетке, далеко от родины, в которых Господь предназначил ей жить. Дэвид расплакался, и мама купила ему мороженое.

С верхней койки исходил шум. Видно, не было, что Дэвид там делал, но подозревала, что он старается принять удобную позу для сна. Встав ногами на нижнюю койку, она подтянулась и залезла к нему, едва не придавив его. Дэвид смотрел на нее, пытаясь улыбнуться. Пепельные щеки блестели от слез, красные круги под глазами все ширились, как у енота. Он придвинулся к стене, освобождая место. Она улеглась рядом, перевернувшись на спину, и слегка сжала его руку. Его теплое дыхание касалось шеи, сердце стучало, как паровой молот.

-Как думаешь, Билл послушается маму и отпустит нас? – с надеждой в голосе спросил Дэвид.

— Это было бы здорово. Будем ждать.

Так они лежали, тесно прижавшись друг другу, пока глаза Сюзи сами собой не закрылись и она не уснула. Разбудил ее Дэвид, тыкающий пальцем в бок. Она тут же приподнялась на локтях и вопросительно взглянула на него. Ничего не говоря, тот указал пальцем на решетку. Там, вдалеке доносился шум отодвигающегося шкафа. На лице у Дэвида ясно читался страх и надежда, что Билл пришел, чтобы освободить их. Но шаги на лестнице даже близко не походили на шаги Билла. У того они были тяжелые и медленные, а эти частые и легкие. Когда решетка распахнулась, Сюзи подумала, что у нее начался бред. То, что она увидела, было слишком дико, чтобы происходить на самом деле. Вместо Билла предстал его сын, держа в руках кувшин, доверху наполненный водой и хлеб. Ватный тампон он потерял где-то на лестнице, и теперь кровь текла по подбородку и капала на стенку кувшина. Сюзи была слишком обрадованной еде и одновременно напуганной, чтобы заметить это. По ее сухому горлу прошла слюна, в животе неприятно закололо. Она почувствовала, как Дэвид прижался к ней еще больше, словно хотел спрятаться.

-Я принес вам еду, - сказал Томас, глядя на них добрыми глазами. Сюзи даже показалось, что он улыбается. - Я не причиню вам вреда, в отличие от папы. Хлеб самый обычный, мама его только вчера утром купила. Вода, пропущенная через фильтр. – Он протянул кувшин Сюзи.

Та покачала головой, боясь, что уронит его.

-Ну да, - согласился он. - И в правду очень тяжелый. Куда мне его поставить?

-Лучше скажи нам, что он сделал с нашей мамой. Раз ты такой хороший, как говоришь, докажи это. – Сюзи испугалась, что это прозвучало слишком уж резко. Как бы не отпугнуть его.

Томас положил кувшин и хлеб на землю у стены и снова повернулся к ним.

-Я скажу, только спустись вниз. – Он показал ей руки с двух сторон, показывая, что он безоружен и не причинит ей боли.

Сюзи на миг задумалась, потом помотала головой.

Томас обнажил окровавленные зубы в улыбке, которая не доставила девочке ни малейшего удовольствия.

-Ладно, хорошо... просто, дело в том... Я могу даже отпустить тебя с братом. Тебе бы это понравилось? Родители сейчас заняты своими делами, и коридор пустой. Снаружи тебя ждет отец или другие родственники, которые наверняка волнуются. И я уверен, что по прошествию некоторого времени ты выкинешь из головы это маленькое приключение. Тебе бы этого хотелось? Тебе и брату? Вы хотите, чтобы я вас отпустил?

Сюзи и Дэвид переглянулись. В глазах Дэвида стояло замешательство и вера в хороший исход. Он будто беззвучно говорил: Соглашайся Сюзи. Такого шанса у нас может больше не быть.

-Что ты хочешь? – осведомилась она.

-Ты сначала спустись.

Она свесила ноги, и оттолкнувшись руками, спрыгнула на землю. Этот тип явно был болен. Вчера кровь из глаза, сегодня из носа и из десны. Притом он и не пытался ее остановить, хотя бы смахнуть. Сюзи, впрочем, не верила, что у Томаса есть желание отпустить их. Но она знала, что с каждой минутой в его больном теле остается все меньше и меньше и крови.

-Хорошо. Предлагаю сделку. Дашь на дашь. Пососи мой член, и я вас отпущу и расскажу, что стало с вашей матерью.

Томас расстегнул молнию и спустил штаны. Наружу вывалилось что-то похожее на мертвую змею. Сюзи изумилась, увидев сочащуюся с конца струю крови. Должно быть, она пошла только что, потому что мокрого пятна на штанах не было. Он наверно не понимает, - подумала Сюзи. Мне никогда не удавалось видеть ничего хуже этого. Если бы в желудке сейчас была хоть какая-то еда, ее бы тотчас вырвало. А так, она с трудом подавила отрыжку. Она поняла, что в ней выступает злость. Естественно, по-другому и быть не могло. И дело даже не в Томасе. Сюзи терпеть не могла, когда ее заставляли делать что-то, по ее мнению, нехорошее. И главное, он посмел снять штаны при Дэвиде!

-Если хочешь, я могу встать перед тобой на колени. – Сюзи говорила ровным голосом, но что-то в лице парня изменилось. Относительно добрые глаза сощурились.

-Почему ты так смотришь на меня? Что дает тебе право так на меня смотреть!

-Не важно, как я смотрю. Заруби себе на носу: через три секунды после того, как я возьму в рот твою дохлятину, она будет лежать на земле. Это ясно?

Томас не просто удивился, его словно громом поразило. Из ноздри выплеснулся сгусток крови, взорвался, и несколько брызг попали на Сюзи. В ту секунду она подумала, что он ее ударит, как водитель ударил маму. Уже успела пожалеть о том, что не согласилась, уже представила кулак, летящий в лицо. Пронеслась мысль, что лучше бы ее тошнило целый день, уж лучше бы от вкуса члена у нее наворачивались слезы на глаза, но он не ударил ее. Далеко не факт, что он сдержал бы обещание и отпустил их, рассказал про маму – возможно, но не отпустил. Инстинктивно она отстранилась, вжала голову в плечи и зажмурила глаза. К ее удивлению и безмерному облегчению, он остался стоять, исподлобья глядя на нее.

-Что ж, зря. Ты пожалеешь. Я ведь могу сказать папе все что угодно про тебя, а он решит, что с тобой и братом делать дальше. Оставить тебя одну здесь до конца жизни, но при этом давать еды и воды, или...

Томас замолчал. Он окинул взглядом Сюзи, повернулся к ней спиной и через минуту уже шел по лестнице за закрытой решеткой. Только шкаф закрылся, Дэвид спрыгнул и подошел к ней:

-Он ведь мог отпустить нас, - без единой эмоции в словах проговорил он.

-Нет, он бы такого не сделал. Неужели ты этого до сих пор не понял? Если бы я сделала свою часть уговора, он бы просто ушел, как ушел сейчас.

-А так он расскажет про нас Биллу. И о том, что будет дальше, я уже боюсь думать.

-Я тоже боюсь, - ответила она, садясь на корточки и беря в руки кувшин. - На, пей первый. Но осторожно, не пролей и оставь на потом.

Он кивнул. Как показалось Сюзи, пил он долго, настолько долго, что ее зрачки расширились в предвкушении. Тогда она поняла, что вода может быть отравлена. Или они могли что-то в нее подмешать, что не отравит их, но будет долго тошнить или еще что похуже. Но делать что-либо было поздно, и даже если там действительно яд, быстрее она умрет он обезвоживания. Сделав пять огромных глотков, Дэвид передал кувшин Сюзи. Место над верхней губой стало влажным, он довольно смахнул капли воды и принялся осматривать хлеб.

-Ничего себе, он даже нарезанный. Десять кусков. Пять мне – пять тебе, - он ухмыльнулся. - Нас, оказывается, здесь любят.

Сюзи его не слышала, она глотала и глотала воду так быстро, как только могла, как будто не напивалась, а жажда становилась все сильнее. Вкус был странный, пыльный и застоявшийся, но ей было все равно. Кое-как она заставила себя остановиться. Ей подумалось, что, если бы Томас принес воду в ведре, которой они вчера мыли пол, она бы выпила даже ее.

-Держи, - с полным ртом промямлил Дэвид, протягивая ей хлеб.

Мельком взглянув на него и убедившись, что тот не заплесневел, она двумя большими укусами проглотила его. Неприятные колики в животе только усилились, и голод стал просто невыносим. Минутой позже она уже жевала второй кусок. Старалась есть его медленно, как бы «растягивая удовольствие». На самом же деле, она где-то слышала, что, если долго не есть, а потом быстро умять, к примеру, целую тарелку супа, может вырвать или будет мутить. Очень скоро она съела третий кусок – с отвращением, но и с вожделением, сама не понимая, в какой момент ее настроение изменилось. Как бы сильно ей ни хотелось съесть оставшиеся куски хлеба, она переборола это желание. Больше еды им могут не принести. Билл и вся его семья сумасшедшие, но сумасшествие и глупость не одно и то же.

-Хватит, Дэвид, ты же не хочешь все съесть за раз?

На дно ее живота словно опустился тяжелый камень. Сюзи легла на нижнюю кровать, повернувшись на левый бок, чтобы видеть весь подвал, а не стену, испещренную трещинами (трещины образовывали узор, напоминающий три пересекающих буквы М и царапинами, как она думала прошлый пленников). Руку засунула под голову, имитируя подушку. Ноги прижала к себе, раз уж нет одеяла. Она смотрела на Дэвида. Тот сделал еще глоток воды и подошел к решетке. Там он постоял минут пять, разглядывая замок. В голове пронеслась смешная мысль, что Дэвид сейчас потрясет решетку и она откроется. А все потому, что тот парень, чей член все еще всплывал у нее в мозгу в самый неподходящий момент, плохо запер ее. Так могло быть. Вполне могло. Она снова увидела Томаса с его кровоточащим телом, ощутила запах гниения, мочи – и заскрежетала зубами, пытаясь выбросить из головы воспоминание; живое воображение – это не всегда хорошо.

Да мне хотелось узнать, что Билл сделал с мамой. Но что мне даст это знание? Допустим, он сказал бы, что она мертва, неужели бы мне стало легче?! Или если она жива, но с ней делают ужасные вещи? – Сюзи передернуло, при мысли об этом.

Тот парень не дурак, мы, пожалуй, оба так считаем. Он слишком гордится собой; у него не просто большое самомнение. Его самомнение было поистине огромно. Он считал, что пососать член – это правильно, и ему действительно не пришло в голову, чем это может обернуться. И теперь, я думаю над этим вместо того, чтобы... делать что-то нужное, пытаться выбраться отсюда на худой конец. Некоторые вещи лучше сразу забыть. И большее не вспоминать.

Через несколько десятков минут наступило время отлива. Попросив Дэвида отвернуться, Сюзи облегчилась, глядя на стену у нижней койки. Три М плясали перед глазами. В голову закралось подозрение, что это какое-то послание. Три слова, начинающиеся с буквы М вероятно, помогут ей выбраться. Вдруг тут есть секретный проход. В уме она начала перебирать: Морс. Мороз. Машина. Она покачала головой. Ерунда все это.

Спустя десять минут, пока Дэвид сидел на верхней койке, свесив ноги и поедая хлеб, Сюзи делала зарядку. Элементарные упражнения – приседания, бег на месте, растяжка. Помогало согреться, отвлечься и скоротать время. Выдохлась она быстро, и чтобы прийти в себя, подошла к решетке. Взявшись за прутья обеими руками, она вглядывалась в даль. Там, на шкафу виднелся выступ, если за него потянуть, шкаф откроется. Мешала только она единственная вещь. Сюзи попробовалась просунуть между прутьями голову. Не считала эту попытку спастись – глупой, в конце концов, любая попытка к чему-то да приведет.

Она отошла от решетки, села на кровать, сняла обувь и легла лицом к стене. По ощущениям, время близилось к вечеру. Даже свет, пробивающейся через дыры стал другой, более оранжевый, как при закате. А если это действительно так, спать сейчас была не лучшая идея. Утомленная голова отзывалась болью. Ноги после тренировки сделались ватными и отказывались шевелиться. Ногтем указательного пальца правой руки она вела по трещинам. Быть может, они станут глубже? Морковь. Мята. Мотоцикл. Казалось, они заточены в подвале целую вечность, хоть Сюзи и знала, что прошел лишь день. Вчера вечером они попали сюда, и за это время успело произойти столько всего. А полиция никак не могла найти их. Целых пять минут она пребывала в прострации, прокручивая в голове последние события. Скоро я буду не лучше Билла, - подумала она. Ее мозг лениво ответил: и что с того?

-Дэвид, - тихо позвала она. - Ты там спишь?

-Нет, просто лежу. Но что-то, чувствую себя не очень. У меня нос заложен.

Внутрь закрался холодок паники. Заболеть, да еще и в таком месте, никого бы не удивило, но испугало – еще как.

-Только нос?

В другой ситуации Сюзи бы хихикнула, якобы заботливая мама. Сейчас она чувствовала за него ответственность, раз маму увели – а жива она или мертва, остается неизвестным, у нее остается только Дэвид. Где-то в Камберли был папа, про которого она порой думала и, бесспорно, скучала.

-Ну... может еще голова болит.

Сюзи вздохнула и встала с кровати. Отпила немного воды, затем взяла в руки два куска хлеба, один себе, другой Дэвиду.

-Поешь, легче станет.

Он кивнул, делая маленький укус. Ничего на свете не было ужасней, как смотреть на младшего брата, любимого младшего брата – бледного, худого с красными от нахождения в постоянной темноте глазами.

-Принести воды?

-Нет, ты, итак, слишком много для меня делаешь.

Оставшиеся часы Сюзи провела в раздумьях. Она лежала на койке, а когда простуженная спина отдавалась болью, вставала и наворачивала круги по подвалу. Это согревало. Иногда к ней присоединялся Дэвид, они разговаривали, по большей части о том, как отсюда выбраться. Раз или два смеялись, но смех выходил сухим и безрадостным. Свет уже практически не проникал к ним. По подсчетам Сюзи, сейчас около десяти вечера. Скоро осень, темнеть начинало поздно, а ночи предвещали понижение температуры. Сюзи спросила Дэвида, не хочет ли он спать. Тот кивнул. У нее самой слипались глаза, вопреки тому, что ей довелось поспать перед прибытием Томаса. Они устроились, как и днем – она снизу, он сверху. Это первая ночь без мамы, - подумала она и снова, на глаза накатили слезы. - Мама, где бы ты ни была, и что бы с тобой ни случилось, желаю тебе спокойной ночи.