Кукловод

Утро понедельника выдалось ясное: на небе ни облачка, хотя снаружи стоит пронизывающий до костей холод. Приоткрытое окно в комнате Эрики запотело изнутри, хоть картины рисуй. Но рисовать она не собирается — лениво выходит из душа, кутаясь в полотенце, и боязливо оглядывается вокруг. Но Уильям не сидит у нее на кровати, как у себя дома, не прячется в шкафу и не машет ей из-за окна. Она не видела его уже неделю и благодарна за это всем богам, если они все-таки существуют.

С тяжелым вздохом она натягивает блузку, подрагивающими пальцами застегивает пуговицы, — как всегда, кроме первых двух, — влезает в любимую юбку и туфли. И вроде бы ничего не изменилось, она все та же Эрика Торндайк, — Снежная Королева колледжа Лейк, уступившая только назойливому Патрику Гордону — но что-то не так с ее глазами. Взгляд как у загнанной в угол лани, а ведь ничего толком не случилось. Зачем так нервничать? Но уже неделю она места себе не находит, спит плохо и часто просыпается по ночам. И если раньше Эрика с легкостью выглядывала в окно посреди ночи, — смотрела, не курит ли где-нибудь за оградой кампуса Лесли, не бродит ли кто-нибудь из ребят поблизости — то сейчас она и подойти к нему боится. Кажется, будто из-за угла обязательно сверкнут желтые глаза или мелькнут светлые волосы.

В памяти раз за разом всплывает тот вечер в комнате, до безумия уверенный взгляд Уильяма и, что гораздо хуже, его слова. Никто в здравом уме не заявится к бывшей спустя шесть лет, чтобы признаться в любви. Да и какая любовь? Вбил себе в голову черт знает что и кичится этим. Права была миссис Эвергрин в свое время, у Билла уже тогда не все было с головой в порядке, а теперь он будто совсем с катушек съехал. И если бы не он, никогда Эрика не пошла бы на свидание с Патриком.

Воспоминания о заунывном вечере в кафе едва ли не хуже ее страха перед Уильямом. Патрик тогда болтал о себе без умолку, закидывал Эрику футбольными терминами и гордо вздергивал подбородок, словно ждал от нее аплодисментов. Как же, раз десять встала и похлопала ему, молодцу такому. Но она улыбалась и вежливо кивала, лениво потягивая колу через соломинку, пока Патрик любовался собой на протяжении всего вечера. Иногда можно пожертвовать толикой комфорта ради безопасности.

Никто в здравом уме не полезет к Патрику Гордону. Здоровый, спортивный и богатый, при связях — идеальный вариант, чтобы спрятаться за ним как за каменной стеной. Но Эрика все равно оборачивается через плечо, прежде чем выйти из комнаты, потому что не верит, что Уильям в здравом уме. Таких, как он, не остановит даже вышедший перед ними с транспарантом президент. Они прут на таран, ничего перед собой не замечая. С него станется поджидать ее за углом или следить откуда-нибудь из парка.

Буквально пробежав по дороге от кампуса до главного здания колледжа, Эрика с трудом переводит дыхание. Плевать, если кто-нибудь видел, как она мчалась по аллее, как ошпаренная. Плевать, если после этого кто-то посчитает ее немного чокнутой. Плевать. Скажет, что решила немного размяться после выходных — раз уж связалась со спортсменом, надо соответствовать. В этот бред никто не поверит, да и черт с ним. Все могло быть иначе, изволь Патрик зайти за ней сегодня утром, но его опять где-то носит.

Наверняка дрыхнет у себя в комнате, а то и где-нибудь в городе. Поговаривают, родители предлагали ему снять дом в Олд Милл Крик, только Патрик отказался, сославшись на желание пожить как все. Только жизнь в кампусе разочаровала его в то же мгновение, когда он узнал, что у него будет сосед по комнате — и вовсе не из числа товарищей по команде. Эрика криво ухмыляется и останавливается у вывешенного в холле расписания. На первом занятии можно будет немного поспать — профессор Смит все равно ни слова ей не скажет, а потом она уже придет в себя. Что ж, не самое плохое начало дня.

— Ты сегодня рано, — смеется позади Лесли. Едва она подходит поближе, чувствуется аромат ее свежего парфюма и совсем немного — табачного дыма. Интересно, Уильям до сих пор курит как паровоз? Черт побери, Эрика, не вздумай даже вспоминать о нем. Шесть лет его не существовало, не существует и теперь. Ты видела, во что он превратился? Но подумать она не успевает, потому что Лесли молчать не собирается: — А я уж думала, ты где-нибудь с нашим главным придурком зависаешь. Парни его с пятницы не видели, я была уверена, что у вас там веселые выходные в местном мотеле. Но что-то ты не похожа на помятую бурными ночами.

— Очень смешно, — кривится Эрика. — Я отшила его в пятницу, хотя он явно был не против бурной ночи.

— Боишься, что твоя репутация развалится, если дашь ему после первого свидания? — Похабный смех Лесли разносится по всему коридору, и Эрика корчит до жути кислую мину.

— Легко жить, когда разваливаться нечему, да? — Она качает головой и отворачивается от расписания.

— Ой, да ладно тебе, Эрика. Хрен с Патриком, лучше расскажи, как там твой тайный поклонник-психопат.

В коридоре полно народу, говорит Лесли в полный голос, но никто и не думает оборачиваться в их сторону. Ребятам вокруг глубоко наплевать, о чем болтают девчонки — у каждого на уме собственные проблемы. Кто-то не выспался и потягивает кофе из пластикового стаканчика, перехваченный в автомате на первом этаже, а кто-то буквально спит на ходу. Марк Ричардс со второго курса прислонился к стене неподалеку, прикрыл лицо тетрадью с конспектами и посапывает так, что даже Лесли не может его перекричать.

И все-таки Эрика с опаской оглядывается и прикусывает нижнюю губу, прежде чем ответить. Лесли имеет право знать, так ведь? Она приютила подругу у себя в комнате на пару ночей, когда Эрика не могла уснуть в собственной комнате и дрожала от страха. Стоило только сомкнуть веки, как перед глазами вставал яркий образ Уильяма. И дело никогда не заканчивалось только легким поцелуем.

Она невольно вздрагивает, чувствуя пробежавший вдоль позвоночника холодок.

— Надеюсь, они с Патриком провалились в одну дыру, и больше я их не увижу, — с долей мрачного веселья произносит Эрика. — Впрочем, Патрика можно еще и вытащить, но попозже.

— Это уж точно. Проветрить тупую голову ему не помешает. Как ты с ним несколько часов-то выдержала? Все ж знают, что он в любой ситуации сам на себя передергивает.

Да пусть хоть буквально руку в штаны запускает и наслаждается своим великолепием, лишь бы отпугивал Уильяма. Но вслух Эрика не произносит ни слова, только закатывает глаза, разворачивается и шагает в сторону лестницы. Лесли может болтать часами, и если не остановить ее вовремя, то торчать им в коридоре до обеда. А как бы профессор Смит ни опасался жалоб Эрики, опоздания он все-таки не любит. Может, простит за семестр парочку, но не больше. А свой лимит она уже исчерпала.

Лекция тянется невероятно долго. Ребята вокруг стучат по клавиатуре, скрипят карандашами по бумаге, шуршат одеждой и едва слышно переговариваются друг с другом. А монотонный бубнеж профессора успокаивает, усыпляет, и несколько раз Эрика проваливается в сон.

Перед ней простирается родной городок: вот длинная Шестая улица, в конце дороги стоит их с родителями дом, но сейчас он заброшен — подъездная дорожка заросла травой, кусты на заднем дворе разрослись и заполонили собой все пространство до самого забора, окна заволокло паутиной, а некоторые и вовсе треснули. Позади возвышается лес, только деревья в нем теперь раз в десять выше, и они манят Эрику к себе. Шагая все дальше, она поворачивает голову и вдруг оказывается посреди старого шалаша. На земле валяются яркие фантики от шоколадных батончиков с клубничной начинкой, любимая кукла Эрики, помятая пачка сигарет и обрезки веревки.

Она хочет поднять куклу, но когда дотрагивается до нее, та расплывается кривой восковой лужицей, словно пальцы у Эрики — раскаленное железо. Вздрогнув, она оборачивается и сталкивается взглядом с Уильямом. Отчего-то ярко-желтые глаза сверкают в полумраке шалаша, а потом он вдруг щелкает пальцами, и Эрика просыпается в знакомой аудитории на втором этаже главного здания колледжа Лейк.

Сердце грозится в любой момент выскочить из груди, дыхание сбилось, а на лбу выступил пот. Господи, она будто кросс за пару минут пробежала. Но никто вокруг ничего не заметил: профессор Смит продолжает лекцию, маркером рисует какие-то формулы на доске, Лесли без энтузиазма чирикает что-то в тонкой тетради, отложив в сторону ноутбук, и прикрывает рот свободной рукой, чтобы спрятать зевок. И приснится же такая дрянь.

Прикорнуть второй раз Эрика не рискнула, так и проходила весь день уставшая и недовольная. Огрызалась на ребят и пару раз послала Лесли к черту, хотя обычно их дружеские перепалки не переходят тонкую грань между откровенным хамством и тонкими издевками. Нервы натянулись до предела, как плохо прилаженные гитарные струны.

И только во дворе, полной грудью вдохнув холодный осенний воздух, Эрика слегка расслабляется. Пусть бы этот урод выглянул из-за угла, заявил о себе. Пусть бы показался, и тогда она накатала бы на него заявление в полицию. Следы на запястье уже сошли, но чего проще поставить пару новых — можно даже попросить кого-нибудь из ребят. Придумать глупую историю, будто она хочет заставить Патрика ревновать... Но из задумчивости Эрику выводит гул настоящей полицейской сирены.

Копы — нечастые гости на территории колледжа, и глубоко внутри не хуже сирены завывает чувство опасности. Серый, дождливый день, — тоже осенний — собравшиеся у третьего дома по Шестой улице соседи, обтянутый желтой лентой дом Билла. История сделала круг, и Эрике уже никуда не спрятаться от ненавистного прошлого.

— Никак в третьем корпусе кто-то снова затеял драку и перестарался, — весело замечает Лесли.

Подруга стоит у забора, облокотившись на него спиной и глубоко затягивается тонкими сигаретами. Ментоловыми, судя по запаху. А ведь когда-то Эрика представляла, что курить она должна что-нибудь вроде «спирита». Как Билл, да? Черт бы его побрал.

Но полицейские, припарковав служебную машину неподалеку от ворот, не шагают к кампусу — они идут прямиком к главному зданию колледжа, мрачные и понурые. Двое грузных мужчин, у одного в руках набитый бумагами планшет, второй теребит в руках рацию, будто готов в любой момент вызвать подкрепление. Или просто нервничает.

— Видать, серьезное что-то. — Лесли разве что голову не сворачивает копам вслед. — Послушать хочешь?

— Еще чего не хватало. Ничего серьезного у нас тут произойти не может, только если кто-то все-таки прижал профессора Смита к стенке за сексуальные домогательства, — ухмыляется Эрика, хотя на душе у нее скребут кошки. Когда-то она думала, что и в родном городе не может случиться ничего серьезного.

Тогда-то ее жизнь и пошла под откос. И сон этот еще дурацкий, отзвуки щелчка до сих пор отдаются в ушах, а от довольного, до безумия радостного взгляда Билла по телу бегут мурашки. Да это просто совпадение. И где чертов Патрик, когда он так нужен?

Попрощавшись с Лесли у дверей кампуса, Эрика кисло улыбается миссис Уайт за стойкой на первом этаже и плетется к своей комнате. В коридоре на удивление тихо — не шатаются туда-сюда ребята после занятий, не доносится голосов из комнаты напротив, а там ведь девчонки вчетвером живут. Наверное, еще не вернулись. Это Эрика не ходит на факультативные занятия, а большинство предпочитает выпрыгивать из штанов ради какого-то там будущего. Какое вообще будущее ждет их после такой дыры, как Лейк? Примерно никакое.

Их колледж — то еще дерьмо, и после него можно устроиться разве что на заправку сэндвичи продавать, и все об этом знают. Потому и звезда у них сомнительная — Патрик Гордон, поступивший сюда только из-за родителей. Могли бы и в нормальное место его впихнуть, наверняка у него со школы был спортивный грант, а то и не один. Эрика устало качает головой, стараясь попасть ключом в замочную скважину. Руки все еще трясутся.

Может, успокоительных попить? Да нет, ерунда. И так справится, ей же не тридцать лет.

— Ты сегодня долго, — от тихого, бархатистого голоса мурашки по коже. Ключи со звоном валятся на пол у дверей.

Эрика непроизвольно делает шаг назад и покрепче хватается за ручку, готовая в любой момент захлопнуть дверь и оставить Уильяма в комнате одного, но не может оторвать от него взгляд. В льющемся из окна свете закатного солнца он даже кажется красивым: волосы отливают обманчивой рыжиной, в желтоватых глазах пылает огонь и даже улыбка не выглядит такой пугающей. Снова он сидит у нее на кровати, будто заявился к себе домой, а под ладонью у него резная деревянная шкатулка. Симпатичная, если не считать, что сюда ее притащил сумасшедший придурок. Сталкер.

— Я сейчас закрою дверь, — с трудом говорит Эрика, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, — а когда открою, ты вылезешь обратно в окно или как ты там сюда попал. Я еще в прошлый раз сказала, что видеть тебя не хочу.

— Но я принес тебе подарок, Эрика.

Только подарков от него не хватало! Она с таким грохотом захлопывает дверь, что с потолка осыпается штукатурка, а из соседней комнаты выглядывает заспанная и недовольная девчонка. Рыжие волосы растрепаны, а повязка для сна кое-как натянута на лоб.

— Потише можно, а?

— Прости, — выдавливает из себя улыбку Эрика, хотя куда сильнее ей хочется броситься в комнату этой девчонки и просидеть там до утра.

Но та качает головой и закрывает дверь. В тишине коридора отчетливо слышно тяжелое дыхание Эрики. Может, сбежать отсюда? Пересидеть где-нибудь, хоть в кабинете профессора Смита, пока Уильям не исчезнет ко всем чертям. Заглядывать к себе снова — то же, что лезть в пасть к разъяренному льву. Эрика вовсе не подготовленный дрессировщик, чтобы проворачивать такие трюки.

Я принес тебе подарок. Да пусть в задницу себе этот подарок засунет, господи! И все-таки это лучше, чем глупая болтовня Патрика. Совсем немного. Вдох, выдох, вдох, выдох, но успокоиться Эрика не в состоянии. Едва касается пальцами дверной ручки и сразу же их отдергивает, будто та расплавится и потечет вниз уродливым восковым пятном, как кукла из сна. Раз, два, три. Вперед!

Эрика жмурится изо всех сил, а когда открывает глаза, по комнате гуляет только холодный ветер из открытого нараспашку окна. Уильяма и след простыл — о нем напоминает лишь резная шкатулка на кровати. Если это его подарок, то вкус у него не худший: красное дерево, наверняка внутри еще и обивка из приличной ткани. Только трогать его Эрика не спешит. Кто знает, чего он в эту шкатулку напихал. Может, там все насквозь хлороформом пропитано, и она отключится, едва нос туда сунет.

Нет уж, так дело не пойдет. Она закрывает окно и поворачивает защелку до предела, — теперь открыть его снаружи будет не так-то просто — запирает входную дверь и без сил опускается на кровать. За что ей все это? Только жизнь начала налаживаться, а тут на тебе — привет из прошлого, который никто не заказывал. Хоть переводись из Лейка, да только со своими оценками мечтать Эрика может в лучшем случае о еще большей дыре.

Он все равно ее найдет. Куда бы она ни перевелась, Уильям ее из-под земли достанет. Даже если она бросит колледж и укатит в Техас, станет перекидывать навоз у кого-нибудь на ферме, он ее достанет. Выследит по отпечаткам шин или чем там еще занимаются такие поехавшие, как Уильям. Уже не Билл, да? Заткнулся бы этот внутренний голос наконец, ну честное слово.

Еще пара глубоких вдохов, и Эрика рывком садится на кровати, хватает шкатулку и задумчиво крутит ее в руках. Маленькая, туда едва ли поместится что-то крупнее ожерелья, но воняет от нее странно. То ли больницей, то ли кабинетом химии из второго корпуса колледжа. Противно. Страшно представить, что он туда запихал. Но открыть подарок Эрика не успевает.

От стука по оконному стеклу сердце в груди переворачивается. Неужели он и не думал никуда уходить? Ждал, пока она возьмется за шкатулку? Но за окном маячит знакомый силуэт Лесли Тиссен — волосы растрепаны в художественном беспорядке, безразмерная толстовка сидит на ней как на корове седло. Все в порядке.

— Пока ты тут расселась, копы ставят на уши весь колледж, — говорит она, только Эрика приоткрывает окно.

Пусть заглянут к ней в комнату, она с удовольствием расскажет им о том, как к ней уже дважды залезал Уильям. Ему ведь и на территории колледжа находиться запрещено.

— Кто-то пропал, что ли? — спрашивает Эрика наугад. Если у них кто-то и пропал, то скорее всего объявится спустя пару дней, когда устанет прохлаждаться где-нибудь в Олд Милл Крик или соседнем городке. Или когда проспится.

— Патрик. Пошли, я обещала поболтать с офицерами.

— Иди, Лесли, я догоню.

— Что, макияж смазался? Не можешь в таком виде перед копами показаться? Давай быстрее, они ждать не будут. По кампусу им пока шарить не разрешили.

Но Эрика только отмахивается, с подозрением глядя на подаренную Уильямом шкатулку. Патрик Гордон — главная звезда колледжа Лейк, самовлюбленный парень, вместо мозгов у которого футбольный мяч, но вряд ли он заплутал в трех соснах в Олд Милл Крик или нашел себе новую пассию, едва добившись Эрики. Да и когда это он проводил выходные в одиночестве? Патрик — заводила вечеринок, вокруг него всегда вьются девчонки из группы поддержки, парни из футбольной команды или неудачники, готовые погреться в лучах чужой славы. Мало ли ребят надеются, что когда-нибудь Патрик возьмет их в свою компанию.

Да и никогда его родители не обратились бы в полицию, если бы знали, что их сын лежит пьяный где-нибудь в мотеле и пускает пузыри. Они же его еще и покрывают его, когда он забывается на гулянках. Но не мог же Уильям похитить его, в самом-то деле. Это просто смешно.

Откидывая замок на шкатулке, Эрика ожидает увидеть внутри записку или еще какую-нибудь глупость, но с подложки из красного бархата на нее смотрит пара глазных яблок. Когда-то серые радужки подернуты мутноватой дымкой, а кое-где болтаются ошметки красноватой плоти, еле заметные на подложке. Господи!

Рвет Эрику прямо на мягкое покрывало. Она откидывает шкатулку в сторону, но делает только хуже — глаза разлетаются по полу, один из них безразлично поглядывает на нее из-под туалетного столика. В кармане назойливо вибрирует телефон. Не соображая, что делает, Эрика поднимает трубку. Наверное, это Лесли. Что ей сказать? А что сказать копам?

— Тебе нравится, Эрика? — шепчет Уильям на том конце провода. — Я предупреждал его, что не стоит на тебя пялиться, но твой друг туповат оказался. Никто не имеет права так на тебя смотреть.

— Что?.. — севшим голосом переспрашивает Эрика. У нее в голове не укладывается.

Кто-то пропал, что ли? Патрик. К горлу подступает новая волна тошноты, в приступе кашля тонут сказанные Уильямом слова. Да кого волнует, что он там болтает? Особенно теперь?

— Ты псих, мать твою! — кричит она, прежде чем бросить трубку.

К черту, к черту все это дерьмо. Нужно выбираться отсюда, поговорить с копами — пусть все это глупая шутка слетевшего с катушек Уильяма, им интересно будет о нем послушать. Подумать только, достал где-то ее номер! Но из головы никак не идет пустой взгляд когда-то серых глаз на дне шкатулки. Это же муляж, правда? Просто подделка, чтобы запугать ее и заставить думать, будто Уильям готов пойти на все.

Даже на убийство.

Когда Эрика возвращается в свою комнату вместе с двумя офицерами полиции, на полу нет ни следа от оставленного Уильямом подарка. Ни глаз, ни шкатулки. А когда они набирают его номер, то попадают на знаменитое среди студентов кафе «У Мелоди».

— Нам сейчас не до шуток, мэм, — с укоризной говорит тот, что с планшетом. — Ими делу не поможешь.

— Если вспомните что-нибудь о мистере Гордоне — сообщите нам.

Но вспомнить Эрика ничего не может. Подрагивая от страха, она забивается в душевую кабину и оседает на пол, не раздеваясь. Горячая вода забивается в рот, обжигает кожу, и хочется выкрутить температуру на максимум. Сделать себе больно. Только не помогает. Кое-как выпрямившись во весь рост и бросив взгляд на небольшой шкафчик над раковиной, Эрика давится истошным криком.

Этот подарок только для тебя, милая, — аккуратно выведено на запотевшем зеркале. А за приоткрытой дверцей на нижней полке виднеется уже знакомая резная шкатулка.