Глава 22
Доктор Синглтон купил билеты на представление и вручил их Джесс. С каждого из бумажных прямоугольников на нее смотрел печальный лунный клоун.
В какой-то момент Джесс показалось, что он покачал головой. Но это была всего лишь игра теней и света.
- Пусть хранятся у вас, - сказал с улыбкой доктор Синглтон, мимолетом касаясь кончиков пальцев девушки. – Думаю, шоу понравится вам. И отвлечет от ненужных мыслей.
- А от страшных? – спросила она, со сдвинутыми глазами глядя на лунного клоуна.
Он больше не шевелился. Застыл в своей нежной готической грусти.
- И от страшных. Или, - прищурился доктор Синглтон, но вышло это по-доброму, - вы боитесь клоунов?
- Клоунов? – Джесс пожала плечами. – Пожалуй, нет. Я боюсь пугал.
- Тех, которые отпугивают ворон на поле? – весело уточнил доктор Синглтон.
- И снеговиков, - добавила Джесс, глядя на мужчину в костюме снеговика, который раздавал флаеры в кофе-мороженое.
Доктор Синглтон хотел развить тему, но Джесс вновь замкнулась.
До шоу оставалось еще около получаса. И доктор Синглтон предложил походить немного между павильонами.
Джесс согласилась.
Постепенно ее захватывала эта особая атмосфера вокруг шапито, чем-то напоминающая рождественскую.
Здесь реальность соединялась со сказкой. Границы между действительностью и зазеркальем размывались. Среди людей в повседневной одежде встречались клоуны, мимы и персонажи комедии дель арте. Всюду раздавались веселые голоса и смех. Зазывно играл цирковой марш. В такт барабанам бились на ветру транспаранты.
«Спешите! Спешите! Спешите!»
И люди спешили. Люди ждали начала представления. Люди сливались в единый организм.
Однако было в этой атмосфере и что-то опасное. Как знать, где произойдет слом между реальностью и злой сказкой. И что будет, если попадешь туда.
Кто-то продолжал настойчиво прожигать в Джесс дыру.
Она пыталась затеряться в толпе и тянула доктора Синглтона то в одну сторону, то другую. И он покорно следовал за ней, не понимая, что происходит.
В какой-то момент Джесс столкнулась с еще одним снеговиком, держащим в руках флаеры.
Она отчего-то испугалась, споткнулась и полетела вперед – прямо на человека в костюме снеговика. Но тот умудрился подхватить ее и поставить на ноги.
Возможно, ей показалось, что его глаза сверкнули лиловым огнем.
- Вы в порядке? – поспешил к Джесс доктор Синглтон, держа в руках сладкую вату.
Однако после этого ощущение того, что ее преследует чей-то взгляд, пропал.
И Джесс смогла выдохнуть. На самом деле, она уже жалела, что согласилась сюда прийти. Лучше бы поехала домой.
Но уходить она не стала – посчитала, что это будет не слишком красиво.
Они с доктором Синглтоном побывали в хрустальном лабиринте и в тире, но Джесс наотрез отказалась идти в лабиринт ужасов, откуда люди выбегали испуганные и растерянные – «Лунный цирк» не зря считался одним из лучших.
Около лавки с сувенирами и безделушками их даже приняли за пару, что Джесс невероятно смутило, а Ричарда насмешило.
На нее вновь смотрели.
Между лопатками то горело огнем, то становилось холодно, будто по коже водили льдом.
- Все в порядке? – спросил доктор Синглтон, видя, что Джесс в который раз резко оборачивается.
- Да, - соврала она.
Ее взгляд вдруг упал на небольшой шатер, стоящий чуть поодаль от остальных павильонов. Почему-то очереди к нему не было.
- Я хочу к предсказательнице Хельге, - сказала Джесс, прочитав вывеску.
А вдруг та... действительно обладает каким-то даром?
Вдруг подскажет, что происходит?
Поможет?
Глупости. Магией не оправдать отклонения в психике.
Однако Джесс буквально тянуло к шатру.
Доктор Синглтон смотрел на нее удивленно – так, будто Джесс не должна была его видеть.
- Давайте сделаем так, Джессика, - решил он. - Я отлучусь ненадолго. Мне нужно позвонить. А вы пока побудите в шатре у этой самой предсказательницы. Только, прошу, дождитесь меня. Договорились?
- Договорились, - кивнула Джесс, отгоняя прочь детское воспоминание.
Доктор Синглтон как-то странно взглянул на нее и ушел, а она с болезненным любопытством в груди зашла в шатер, открывая штору за шторой.
Ее встретила спокойная музыка и слабый аромат роз.
Изнури шатер был задрапирован коралловыми и алыми тканями. Горели подсвечники в форме фонарей. Свешивались связки сухих растений.
Совсем ничего общего с тем, что она помнила из детства – разве что хрустальный шар на круглом столе, внутри которого проскакивали синие и голубые молнии и искры.
И прорицательница больше похожа на современную фею: длинное белое платье в греческом стиле, украшение в виде оливковой ветви на собранных белокурых локонах.
Или на греческую богиню.
Хельга с тонкой улыбкой взглянула на Джесс и пригласила на стул напротив.
- Приветствую. Не думала, что ко мне кто-то зайдет. Что ты хотела узнать, девочка? – спросила она.
- Я хочу узнать свое будущее. И найти одного человека, - нервно облизнув губы, сказала Джесс. – Он пропал.
Прорицательница Хельга благосклонно кивнула.
- Думаю, я могу тебе помочь. Дай мне свою руку, - сказала она.
Ее пальцы коснулись запястья Джесс. Ресницы сомкнулись.
Несколько минут Хельга молчала. Слушала. Видела. Чувствовала.
А когда заговорила, голос ее стал хриплым и прерывистым.
- Страх. Боль. Утрата. Это все в тебе, девочка. Ты видела кровь. А скоро увидишь свой старый дом. Ты ищешь того, кого нельзя искать. Потом ты будешь бежать... Бежать... От... Него... Боль... Безумие... И...
Провидица тяжело задышала
И вдруг одернула свою руку. Будто кожа Джесс ее обжигала.
Ее глаза резко распахнулись.
Они казались теперь черными – так широко расплылся зрачок.
- Ты... - Прошептала она удивленно.
- Что? – подалась вперед Джесс.
- Уходи.
- Что?
- Уходи, - жестким голосом повторила хозяйка шатра.
- Но почему? – растерялась Джесс. – Ведь я заплатила и...
Ее перебили.
- Приведешь таких же, как и ты. Нам не нужны неприятности.
В черных влажных глазах Хельги искрились злость и досада.
И страх.
Она кинула на стол перед Джесс крупную купюру и сказала:
- Возьми и уходи.
Джесс чувствовала себя прокаженной, которую гонят отовсюду. Но она не хотела бежать.
Она устала бегать.
- Я всего лишь хотела узнать будущее, - с едва скрываемой яростью сказала она, поднимая взгляд с купюры на лицо предсказательницы.
- У тебя нет будущего! – нервно выкрикнула та. – У таких, как ты, есть лишь прошлое и настоящее!
Таких... как она?
Джесс словно током ударило.
- Кто я? – спросила пересохшими губами она.
Предсказательница, глядя на нее блестящими влажными глазами, жутко улыбнулась. И достала карту из колоды рубашкой к себе.
Не глядя на карту, но будто точно зная, что вытащила, гадалка швырнула ее Джесс.
Карта соскользнула со стола и упала у самых носков ее кед.
Джесс подняла ее.
От карты веяло холодом. И опасностью.
Карта была страшная – скалящийся скелет в доспехах смотрел на Джесс с безумной ухмылкой, сидя верхом на лошади.
Рисунок говорил о многом.
- Смерть, - прочитала шепотом Джесс. И отшвырнула карту обратно к предсказательнице. Та лишь усмехнулась.
- Что это значит?.. - прошептала она. – Что это?.. Вы в своем уме?
-
- Такие, как ты, несут хаос, смерть и разрушение, - зашептала горячо Хельга, то и дело беспокойно оглядываясь. – Такие, как ты, не люди, всего лишь тени.
- Я человек! – сжала зубы Джесс.
- Пока что человек. Ты тоже скоро станешь чудовищем.
«Чудовищем, чудовищем», - зашептало отовсюду. Свет фонарей померк под порывом ветра, пробравшегося в шатер.
Карты с грохотом упали на стол. Цепкие пальцы Хельги выхватили золотую пыль из мешочка, лежащего на столе. И бросила пыль в лицо Джесс.
Она зажмурилась – золотая пыль въедалась в ее лицо, как краска.
Последнее, что она запомнила – карта с изображением обнаженных мужчины и женщины, над которыми всходило солнце.
...а когда Джесс открыла глаза, оказалось, что она стоит около огромного белого шатра. Мимо идут люди, спешащие внутрь.
И вот-вот начнется представление.
Две карты все еще стояли перед ее глазами, но никакой золотой пыльцы не было ни на лице, ни на одежде.
***
Доктор Синглтон спешил уйти подальше от людей – туда, где было меньше шума. Лицо его, только что веселое при Джессике, стало озабоченным.
Она смогла увидеть то, чего не должна была видеть. И это притом, что жило внутри нее.
Доктор Синглтон не понимал, как это сочеталось – две ее противоположности. Но отчего-то очень хотел помочь этой девушке. Не дать утонуть, смотря, как она барахтается в темной мутной воде. А протянуть руку помощи.
Джессика привлекала его внимание. С ней хотелось разговаривать. До нее хотелось дотронуться. Ею хотелось любоваться. Она даже снилась ему пару раз во снах весьма фривольного содержания, но даже там доктор Синглтон не позволял себе лишнего, разве только что от чувственного поцелуя не удержался.
Он вообще отлично контролировал себя, отследив эти неосознанные желания еще в первую их встречу. И дело тут было не в красоте, хотя, безусловно, Джессику Мэлоун можно было назвать привлекательной девушкой. Она обладала особым редким магнетизмом, сама того не осознавая. И именно поэтому она стала музой серийного убийцы.
При условии, что тот вообще существовал.
Доктор Синглтон быстрым шагом спустился с холма, на котором расположился цирк, и оказался на пустой узкой аллее. Гирлянды на деревьях перемигивались друг с другом голубыми огнями. Всюду царила предрождественская атмосфера.
Остановившись у одной из лавочек, мужчина достал телефон и набрал чей-то номер.
- Арчи? Здравствуй. Я привел ее, - тихо сказал доктор Синглтон. – Посмотри на нее. Она кто-то из вас. Но... кто?
Собеседник что-то ответил.
- Встретимся после представления, - отозвался, выслушав его, мужчина. – Отлично выступить, Арчи.
Ровно тогда, когда доктор Синглтон бросил вызов, кто-то ударил его в спину.
Что-то острое вонзилось в плоть, рассекая одежду и кожу.
А потом еще раз и еще. И еще.
Боль была такая острая, что казалось, лучше умереть, чем терпеть ее.
Доктор Синглтон упал на сухую холодную землю. Светлое пальто тотчас пропиталось кровью. С его губ сорвались хрипы.
Боль росла, увеличивалась, множилась.
Последнее, что он видел, перед тем, как боль, превратившись в алый шар, взорвалась внутри него, – человека в костюме снеговика – еще недавно он зазывал гостей в популярное кафе-мороженое.
А теперь убил человека.
- Не стоит лезть не в свои дела, док, - прошипел мужчина, скрывающийся за маской, вытирая окровавленное лезвие о пальто Синглтона. – Забирать чужое – моветон.
Снеговик спешным шагом пошел прочь. Изредка он приглушенно хихикал.
Докторишка не должен был ошиваться рядом с его крошкой Джесс.
Его персональной Джессикой Мэлоун.
Его маленькой шлюхой.
Надо найти ее. Девочке не стоит встречаться с ликами.
- Стоять! Лечь на землю! – раздался вдруг позади громкий мужской голос. – Стоять, твою мать, или я тебе башку прострелю!
Снеговик нервно оглянулся – около тела доктора Синглтона стоял крепко сбитый мужчина с пистолетом в руках.
Детектив Гиббз.
- Ляг на землю лицом вниз.
Снеговик помотал головой - не собирался сдаваться. Словно не слыша криков, он поспешил прочь – и со стороны это выглядело довольно комично.
Коп сдержал слово – пистолет уверенно выплюнул пулю, и та полетела в убийцу, однако необъяснимым образом попала в дерево. Полицейский промахнулся. Как – и сам не понял.
И в следующий раз – тоже.
А потом еще и еще.
И снова.
Убийца убегал довольно резво для человека в костюме снеговика, а пули не доставали его. Необъяснимым образом он вдруг оказался в конце аллейки и скрылся за поворотом, а когда обескураженный капитан выбежал следом за ним, то увидел лишь ошарашенных людей, слышавших звуки выстрелов.
Человек в костюме снеговика пропал.
Капитан выругался сквозь стиснутые зубы, обвел прищуренным взглядом толпу, не найдя снеговика, и бегом вернулся к раненому.
Как бы ни хотелось ему сейчас пуститься в погоню и обшарить весь парк, он должен был оказать первую помощь еще живому, но истекающему кровью доктору Синглтону, вызвать «911» и коллег.
Слежка за Джессикой Мэлоун все-таки дала результат.
Но не такой, о котором капитан Гиббз думал.
***
Джесс нервничала.
Представление вот-вот должно было начаться, а доктора Синглтона все не было и не было, и на звонки он не отвечал. Возможно, у него появились какие-то срочные дела, и он должен был уйти, а, может быть, просто встретил кого-то знакомого, но Джесс не давала покоя непонятная смутная тревога, затаившаяся где-то на дне души. Ей казалось, будто что-то произошло – что-то страшное.
Отчего-то ныли запястья, и в груди было тяжело.
Кроме того, произошедшее в шатре предсказательницы изрядно повлияло на девушку.
Что в очередной раз ей довелось увидеть: галлюцинацию или?..
Ответить на этот вопрос Джесс так и не могла. Она попыталась вновь войти в шатер Хельги, но так и не смогла найти его.
Шатер пропал. Будто его и не было. И никто не видел его, сколько бы Джесс не спрашивала.
Когда представление «Лунного цирка» началось, у нервничающей Джесс вдруг возникли сомнения – может быть, доктор Синглтон уже ждет ее внутри? Может быть, ему удалось пройти без билета? Может быть, она что-то не поняла, когда он объяснял, где они встретятся.
Она ведь ненормальная.
Могла все перепутать. Потерять нить мысли. Забыть.
Кто-то внутри нее гадко засмеялся.
Тревога усилилась, и Джесс потребовалась вся своя выдержка, чтобы не превратить эту тревогу в панику.
«Все хорошо, - говорила она себе, прижимая к груди руку с зажатыми в пальцах билетами, - ты просто переволновалась. Успокойся. Все хорошо. Здесь много людей, здесь нет монстров.».
С этими мыслями Джесс зашла в шатер, в котором громыхала задорная музыка. Она с трудом нашла свое место в одном из рядов посредине – прямо напротив арены, однако место доктора Синглтона рядом пустовало.
И куда же он делся?
Джесс решила, что подождет его здесь. К тому же ей было интересно то, что происходило внизу на арене, озаряемой софитами. Представление отвлекало от ее ненормальных вязких мыслей.
Она не думала, что в шапито ей может понравиться, но «Лунный цирк» оказался прекрасен. Театрализованное яркое шоу будоражило нервы и фантазию. Манило и притягивало. Заставляло влюбляться.
Джесс смотрела, не отрывая взгляд от арены, и от тех, кто творил на ней – или над ней – настоящую магию, доказывая, что цирк – это искусство.
Это была настоящая феерия: необычайные персонажи, красочные декорации, впечатляющие номера. Впервые в жизни клоуны показались Джесс смешными. И она, затаив дыхание, наблюдала за тоненькими акробатками, которые без страховки выделывали под самым куполом шатра невероятные трюки, заставляя сердца сжиматься.
Джесс, как маленькая, хлопала в ладони.
А потом появился волшебник – мужчина в черном плаще. Мастер иллюзий. То, что он делал, не поддавалось никакой логике. Его театрализованное магическое шоу срывало аплодисменты и крики. И Джесс лишь оставалось большими глазами наблюдать за тем, что происходит на арене.
Последнее, что сделал иллюзионист – помог выйти из волшебного ящика непонятно откуда взявшейся там женщине.
Но то, что опустело, должно заполниться.
И Джесс, не понимая, как это произошло, оказалась вдруг на месте этой женщины в тесной темной коробке, в которой почти не было воздуха.
Она била по стенкам руками и ногами, кричала – все без толку. Казалось, ее заперли в волшебном ящике на веки.
Джесс слышала аплодисменты и музыку.
И чувствовала, что кислорода становится все меньше и меньше.
А потом в ее глазах потемнело, и сознание уплыло.
***
Они находились на пустынном берегу океана: Джесс и Лунный клоун.
Волны неистово бились о камни. Вдалеке кричали чайки. Соленый ветер развевал волосы: темные - Джесс и серебряные - Лунного клоуна. Того самого, с транспаранта, - он ожил.
Они стояли друг напротив друга.
Он смотрел на нее спокойно и изучающее. Она – со страхом и вызовом.
- Не бойся, - сказал Лунный клоун тихо. – Я не причиню тебе вреда. Я не тень.
- Кто вы? – прошептала Джесс, обхватывая себя за плечи. – И что вы от меня хотите?
- Мой друг просил помочь тебе.
- Ваш друг?
- Ричард. Он понял, что ты, не такая, как остальные. Он думал, я помогу. Но я бессилен.
- Поможете – в чем? – спросила Джесс.
- Понять, кто ты. Найти себя. Справиться с собой. Но ты не такая, как я, не лик, и не такая, как тени.
Его голос был грустным. И глаза – тоже.
- Я не понимаю вас, - сглотнула Джесс.
- Я могу помочь тебе, дитя, - продолжал Лунный клоун. – Тени вьются вокруг тебя. И я не могу отвадить их. Но я могу изменить тебя. Избавить от груза памяти.
Он сделал шаг к Джесс, и их лица оказались совсем близко друг от друга. Лунный клоун казался ожившей игрушкой с ровным белым гримом на лице.
- Я могу сделать так, что ты обо всем забудешь, - продолжал он неспешно. – Если ты все забудешь, твоей тени ничем будет питаться. И она исчезнет. Не одолеет тебя. И тени, что вокруг тебя, не смогут больше приходить и управлять тобою.
- Все... забуду? – переспросила Джесс.
- Все. Все что связано с этой историей.
- И Брента?
- И его.
Казалось, Лунный клоун знал, кто это.
- Будешь жить так, как жила раньше, забыв обо всем. Что ты выберешь, дитя? Забыть любовь и жить счастливой жизнью? Или оставить его в своем сердце навеки и мучиться?
«Сумасшедшая или убийца?» - мелькнуло в голове девушки.
Может ли быть жизнь без любви счастливой?
- Я не могу забыть его, - призналась она вдруг. – Он все, что у меня есть. Понимаете? Не забирайте у меня память о Бренте.
Лунный клоун будто знал, что она так ответиь.
- Твой выбор воистину чудесен, - улыбнулся он грустно. – Твоя честность щемит душу. За это я хочу подарить тебе подарок.
- Какой?
- Ты не сумасшедшая, дитя. Ты просто не понимаешь, что происходит, и кто играет с тобой, - Лунный клоун погладил ее по волосам.
Как отец – ребенка.
И все померкло.
Джесс погрузилась в темноту и беспечно плыла по ней, как рыба – в черной воде.
«Что с моей дочерью? Что с ней?! Отвечай!» - слышала она голос матери сквозь ватную пелену и треск.
«Она... Больна. Я должна это сделать, иначе твоя дочь станет... другой», - отвечает голос тети.
«О чем ты говоришь?!»
«Она станет не человеком, если я сейчас не помогу ей!»
«Ты ненормальная. О, Господи боже, ты ненормальная»
«Просто посмотри на свою дочь. Посмотри на нее. Ты же видишь – она уже меняется. А ей нельзя... Нельзя... В ней кровь ликов».
Голоса замолкают.
***
Джесс открыла глаза - солнце ярко светило в ее лицо. Оно заливало золотым осенним светом комнату, вольготно заглядывая в каждый уголок, изгоняя тени прочь.
Солнце было всюду.
И в груди Джесс тоже было солнце.
Она находилась в своей комнате в одной кровати с человеком, которого любила больше жизни.
Джесс перевернулась на бок – осторожно, стараясь не разбудить Брента. Он лежал рядом – на животе, положив голову на согнутую руку. Светлые волосы падали на лоб, доставая до самых темно-коричневых, загнутых к верху ресниц. На предплечье была видна татуировка с ее именем, над которой был искусно набит ловец снов.
Джесс любила наблюдать за тем, как Брент спит, хотя это у нее получалось не так уж и часто. Он становился трогательным и совершенно очаровательным.
Она любила слушать его дыхание.
Класть голову на грудь и слушать стук сердца.
Целовать в неподвижные губы – осторожно, почти невесомо.
Просто ощущать его рядом.
Брент словно почувствовал, что Джесс смотрит на него и распахнул глаза. Потянулся, разминая мышцы. Перекатился на бок – так, чтобы видеть девушку.
- Доброе утро, - улыбнулся он сонно. – Как спалось, сладкая?
- Не называй меня так, - нахмурилась почему-то Джесс.
Она не помнила, что ей снилось, но казалось, это был кошмар.
Кошмар длиною во много лет.
Брент улыбнулся. Он протянул руку к ее лицу и ласково погладил по щеке.
В каждом прикосновении – нежность.
В каждом взгляде – любовь.
- Не злись. Ты красивая, когда улыбаешься, - сказал он, смотря на нее зачарованно.
- А когда не улыбаюсь – не красивая? – с шуточной угрозой спросила Джесс.
Она взмахнула распущенными волосами и повалила Брента на спину. Сама уселась на него сверху, уперев колени в кровать, и склонилась над парнем так, что кончики ее волос касались его груди.
- Значит, я некрасивая? – осведомилась Джесс, щурясь. И словно невзначай скинула с плеча тонкую лямку сорочки, оголяя плечо.
- Красивая, - положил ей на шею обе руки Брент. Его взгляд был переполнен любовью.
Чистой квинтэссенцией любви. Все ради нее. Жизнь – ради нее.
И смерть – тоже.
- Убери, - игриво приказала Джесс. – Дождись моего разрешения.
- Не хочу. Ты ведь моя.
- Скажи еще раз.
- Ты – моя.
- Еще!
- Моя.
Джесс первой поцеловала его: требовательно, терпко, с неожиданной – или с вполне ожидаемой? – утренней страстью.
«Ты мой», - было в каждом ее откровенном касании, в каждом вдохе и выдохе.
Она знала, что ему нравится, делала так, что каждая его мышца напрягалась от ее прикосновений.
– Самая красивая, - прошептал Брент, отстранившись и тяжело дыша.
Она сводила его с ума.
Он вдруг резко перевернул Джесс на спину, полностью завладев инициативой - больше не мог сдерживаться. Ему хотелось заполучить эту девушку всю и сразу – прямо сейчас.
Немедленно.
Она не сопротивлялась.
Брент проложил нетерпеливую дорожку от линии подбородка, по шее, ключицам к груди Джесс, нетерпеливо сдвигая податливую мягкую ткань вниз, обнажая кожу, и вновь целуя, захватывая губами, бережно гладя.
От таких простых, казалось бы, прикосновений, Джесс едва не закричала. В какой-то миг ей показалось, что она тонет – дыхания не хватало, виски сдавило невидимым обручем, и казалось, будто ее куда-то уносит теплой водой.
Ее сорочка и без того задралась, обнажая тонкую полоску загорелой кожи, и когда Брент положил горячую ладонь на живот, Джесс сама потянула ее вверх – каждую минуту ей требовалось все большего.
Все глубже она тонула.
Он улыбнулся, как сумасшедший, глядя, как пальцы Джесс сминают простыни от нетерпения, и подался вперед. Замер, услышав ее тихий вскрик. Поцеловал в висок.
- Люблю, - неразборчиво проговорил он.
Джесс сжала пальцы на его напряженном предплечье, показывая тем самым нетерпеливо, чтобы он продолжал. Потянулась за поцелуем. Но почти тотчас откинула голову назад, чувствуя, что ее утягивает на глубину.
Ее пальцы зарылись в светлые волосы Брента. И она повторяла его имя – то ли вслух, то ли про себя, полностью отдавшись ощущениям и чувствам. И не переставала целовать его, наслаждаясь ласками: сначала неспешными, нежными, тягучими, как дикий мед, а затем все более торопливыми, рваными, жадными.
Время перестало существовать. Пространство перестало существовать.
Им было хорошо вместе. И ничего, кроме друг друга и их всепоглощающей любви, и не нужно было.
Кошмар исчез.
Все стало на свои места.
Все так, как и должно было быть.
Это утро было божественным.
И богами были они сами – Джесс и Брент.
Только какими богами – не знали.
Джесс больше не тонула – она растворялась в теплой глубокой воде, чувствуя, как попадают в нее солнечные лучи, готовые, было, вот-вот взорваться. И каждое движение, каждое прикосновение Брента делали эти чистые лучи все ярче и ярче. Ненасытнее.
И когда лучи все-таки разлетелись на миллиарды бликов, исчезая в прозрачной воде, Джесс закричала – прямо в губы Брента.
Ему оставалось лишь крепче прижаться к ней.
Он наслаждался звуками ее голоса. И телом. И душой – тоже.
Когда они молча лежали в кровати, укрывшись невесомой простынею, прижимаясь друг ко другу и держась за руки, Джесс едва не заплакала.
Почему – она и сама не знала.
На душе стало так судорожно-больно от переполняющего ее счастья, что хотелось рыдать.
- Что с тобой? – удивленно спросил Брент, заметив, что по ее щеке ползет слеза.
Джесс тотчас смахнула ее.
- Ничего. Просто...
- Я сделал что-то не так? – испуганно спросил он. – Я сделал тебе больно?
- Нет, - улыбнулась Джесс. – Что бы ты ни делал – мне будет только хорошо.
Она сильнее прижалась к его плечу, поцеловав мимолетом. Он лишь осторожно гладил ее по обнаженной спине, с которой сползла простынь.
Их идиллию прервал телефонный звонок.
- Твой мобильный, - шепнул Брент. – Возьми.
- Не хочу, - шепнула Джесс, в нетерпении обнимая его. – Пошли все... Хочу только тебя.
- Возьми, моя сладкая. Нехорошо, если это родители.
- Я – горькая, - улыбнулась Джесс и, села и, дотянувшись до прикроватной тумбочки, все же взяла телефон.
- Слушаю, - сказала она.
- Как дела, Кэнди? – весело спросил знакомый мужской голос.
- Вы ошиблись номером.
- Нет, сладкая, не ошибся.
- Вы это... мне? – спросила Джесс в какой-то странной нарастающей панике.
- Тебе, Кэнди, - подтвердил голос.
Но теперь он разносился не из телефона.
Человек, который звонил ей, находился в комнате.
Джесс в страхе оглянулась. На окне сидел тот чудовищный человек с темными волосами и лиловыми глазами, так отчаянно похожий на Брента. Он закинул ногу на ногу и улыбался так широко, что казалось, губы вот-вот порвутся.
- Вы?.. Как?.. – только и сказала она и перевела взгляд на Брента.
Он был уже мертв.
Лежал неподвижно – в лужи крови. Из его живота торчала рукоятка ножа. Стеклянные глаза смотрели в одну точку в потолке.
Джесс похолодела.
Ей показалось, что что-то внутри нее раскололось надвое. Как льдина.
А может, она и вовсе перестала существовать.
Брента не стало – и ее тоже не стало.
- Нет, - прошептала она в отчаянии, бросаясь к его телу и хватая за теплую еще руку. Руку, которая недавно дарила ей ласку. А теперь неподвижную. – Нет... Нет. Нет! Нет!!!
- О, да, - произнес гость с удовольствием.
Воспоминания обрушились на Джесс ледяным водопадом.
Воспоминания убивали ее – волна за волной.
Воспоминания уничтожали не только Джесс, но и ее мир.
- Лучше меня, меня убей! – закричала она, переплетя сви – живые – пальцы с пальцами Брента.
Брови мужчины удивленно приподнялись.
- Могу и тебя, - пожал он плечами.
Брент стал таять. Джесс закричала. Она до последнего хваталась за его теплые еще руки – пока он окончательно не исчез.
На кровати остались лишь кровь и нож.
И воспоминание.
- Нет-нет-нет, - шептала Джесс, чувствуя, что умирает (или исчезает?) вместе с Брентом. – Брент, нет, прошу... Останься... Со мной...
Она не могла плакать – море внутри нее заледенело. Стало ненужным куском льда размером с целую страну.
Мужчина с лиловыми глазами бесшумно спрыгнул с окна. Плавно и неслышно ступая – как хищник, он подошел к сидящей на кровати Джесс, которая, кажется, находилась на грани. Она раскачивалась из стороны в сторону, не в силах поверить в увиденое.
Мужчина подобрал нож и опустился на смятые простыни рядом с Джесс, с интересом заглядывая ей в лицо.
- Ну как? – спросил он, чистя ножом черные ногти, будто ничего не произошло. Но глаза его выдавали – горели жадно, почти неистово.
- Зачем... ты... это делаешь? Кто ты? – спросила Джесс едва слышно.
- Приглядись, Кэнди, - прошептал он, склонив голову на бок, и протянул к ней руку.
Она отшатнулась в сторону – как от заразного. Его губы скривились в злой улыбке.
Как посмела?
- Кто ты?! – выкрикнула Джесс вновь, с трудом сдерживая визг.
Внутри истончались струны. Бесшумно рвались. Лопались одна за другой.
- Моя прекрасная гадкая Кэнди. Не стоит так волноваться. Ты знаешь, кто я. Смотри в глаза, - тихо приказал мужчина.
Она отвернулась, закрывая ладонями лицо.
- Смотри в глаза, - зловеще повторил он. Сел перед ней на колени и схватил одной рукой за предплечье, а второй – за подбородок.
Их взгляды встретились.
Ненависть против ненависти.
Боль против боли.
Слезы против улыбки.
- Ты убила Брента, сладкая. Ты грязно поступила с ним, - зашептал мужчина зловеще, больно сжимая Джесс за подбородок и зная, что она не сможет отвести от него взгляд. – Он попал в Диспатер вместо кое-кого другого. А во всем виновата ты, Кэнди. Ты.
Она молчала, а он наслаждался ее выражением лица. Блеском ее лихорадочно горевших глаз. Частым дыханием.
Наслаждался всей ей.
- Ненавижу, - прошептала она сквозь силу.
Он скинул ее с кровати, которая все еще хранила тепло Брента. И вдруг крепко поцеловал ее в губы – до боли, без капли нежности, но требовательно и властно, не слыша ее протесты и без труда подавляя сопротивление. Без труда откинул на спину, оказавшись сверху – уперся ладонями об пол около ее головы. Склонился, укусил за нижнюю губу – до крови. И вновь поцеловал – с какой-то невероятной, почти глумливой мягкостью, на которую способен был только тот, от кого осталась лишь лужа крови.
Оттолкнуть это существо от себя Джесс не смогла: сначала не было сил, затем - желания.
У этого поцелуя был слабый привкус крови и боли. И горьких трав – будто он пил абсент прямо из горла.
У унижения был вкус полыни.
У ненависти – властные губы.
У ненависти – лиловые сверкающие глаза.
- Ты, - оторвавшись от ее губ, зачаровано проговорил мужчина. – Только ты. Гадкая девочка. Слишком гадкая.
- Оставь меня в покое, - проговорила неожиданно зло Джесс, чувствуя, что этот странный поцелуй начинает уносить ее куда-то: сознание плывет, но хочется еще и еще. А она не может хотеть этого. Не должна!
- Никогда, Кэнди, - ответил он.
И все померкло.
***
... и Джесс проснулась.
В который раз.
В который раз – с гулко бьющимся сердцем.
В ее комнате было тихо и темно. В окно вместо солнца светила неполная луна. А вместо Брента рядом была пустота и неподвижные тени.
Джесс лежала на кровати, откинув одеяло в сторону. Ее грудь часто вздымалась, а лицо стало мокрым от слез.
Снова кошмар. И снова слезы – в кошмаре она не плакала, а наяву оказалось, что да.
И снова она видела Брента.
Но разве может быть кошмар быть столь реалистичным? Она все помнила до мельчайших подробностей.
Джесс готова была поклясться, что чувствовала все, как наяву – и прикосновения, и поцелуи, и наслаждение.
Ее вновь обвели вокруг пальца.
Она услышала собственный смех – он раздавался из зеркала.
Прекрасно осознавая, что не должна делать это, Джесс встала, спешно вытерла слезы и осторожно подошла к зеркалу, с трудом поборов колкий едкий страх, живущий в левой стороне груди.
Не-Джессика уже ждала ее. Стояла, уперев руки в боки. В волосах – серебряная заколка в виде лилии с шестью лепестками. И улыбалась глумливо. В ее комнате тоже было темно – лишь круглая луна, повисшая в черноте за окном, серебрила комнату слабым светом.
- Как путешествие в безумие? Понравилось? – спросила она весело.
- Я тебя уничтожу, - пообещала вдруг тихо Джесс, поняв, что не хочет больше видеть свою вторую личность. Перед глазами до сих пор стояла картина – мертвый Брент в крови, медленно таявший в воздухе. Его застывший взгляд и – как контраст! – еще теплые руки.
Это предало ей сил.
- Что? – картинно приложила к уху ладонь не-Джессика. Ее длинные ногти искрились алым.
- Я. Тебя. Уничтожу, - повторила громче и увереннее Джесс.
Нужно разбить зеркало.
Она не будет больше бояться.
Она не сломается.
- Что ты сказала? – приподняла и без того изогнутую бровь не-Джессика.
- Уничтожу.
Эти слова были сказаны со всей уверенностью, на которую была способна Джесс, крепко сжимающая кулаки.
- Ты. Меня. Никогда. Не. Уничтожишь.
- Посмотрим.
- Посмотрим.
Джесс все-таки смогла поднять руку и разбить ею зеркало.
Не-Джессика страшно закричала – ее глаза горели в каждом осколке.
Среди них на полу лежала заколка-лилия с шестью лепестками, некогда подаренная Вивьен.
- Убийца! – крикнула не-Джессика напоследок искаженным злым голосом.
И исчезла.
Джесс устало опустилась на пол, рядом с окровавленными стеклами. Луна светила прямо в ее лицо. Боли в руке Джесс не замечала.
Это глупости.
Бред.
Всего лишь страшный сон.
Она едва не поверила ожившему кошмару.
Ведь в самом первом воспоминании на поле не было луны.
А в воспоминаниях, которые подсовывала ей не-Джессика, луна светила во всю свою мощь.
Но Джесс прочно уцепилась за эту мысль. Воспоминания не-Джессики – ложные. А значит, ей так и неизвестно, что произошло в ту ночь на поле. Кто убил Алису, что там делал Джеймс и куда пропал Брент.
Но она выяснит, что было на самом деле.
Она больше не будет жертвой.
Она найдет Брента.
Только он имеет значение.
Брент.