Страница, вырванная из жизни. Часть 2.
НИКА.
Мы с Давидом сели в машину его отца. Заднее сиденье салона встретило нас с теплотой, что оказалось очень приятным после прохлады на пустой дороге. Я расслабилась. Проблема осталась позади, как и наша Кнопка. Мама достала из багажа самое необходимое и заперла все двери, прежде чем сесть рядом с Альбертом.
Он вёл себя достойно, не торопился, аккуратно набирая нужную скорость, и не позволял себе лишнего в беседе с мамой. А она, как мне показалось, наоборот, ждала чего-то большего от него. Мама улыбалась, как никогда раньше, открыто обсуждала с новым знакомым разные темы, начиная с того, откуда мы, и заканчивая тем, почему мы решили вернуться в Смоленск.
Я смотрела в окно и провожала взглядом живописную ленту из кустов и деревьев, время от времени прерывающуюся столбами, домами и поворотами на второстепенные улицы. Мой нос учуял запах сладкого апельсина, и с моими слюнями начало происходить что-то невероятное. Я представила кисло-сладкий вкус у себя во рту, от чего мой аппетит начал сходить с ума, будто только и ждал этого момента.
Я непринуждённо посмотрела на Давида, который сидел как можно дальше от меня, словно боялся, что я на него наброшусь. А ведь я была хрупкой девушкой, а не злой собакой с намордником, и не сразу поняла, что даже таких, как я, люди сторонятся.
Давид тихо сидел, иногда заглядывая в окно машины, и неспешно очищал крупный апельсин от ярко-оранжевой кожуры.
– Это лучше сделать ножом, – привлекла я его внимание. – Пальцы станут жёлтыми.
– Я знаю, – улыбнулся он, затем отдалил дольку фрукта и протянул мне. – Хочешь?
Я не могла не ответить взаимностью на его улыбку. Пытаясь не быть жадной в своих движениях, я аккуратно взяла кусочек. В один момент наши пальцы соприкоснулись, и я замерла, не в состоянии понять, что испытываю. Возможно, это было и смущение, и волнение, смешавшиеся в одной новой и острой для меня эмоции. Мыслей не было, или их было слишком много.
Мы оба решили, что это был нормальный жест. Неловкость и стеснение между нами долго не держались. Однако остались тепло и мирная атмосфера, которые позволили нам немного раскрепоститься друг с другом.
Апельсин мы доели вместе и уже сидели достаточно близко. Мы смотрели не в свои окна, а в лобовое стекло. Наши родители не переставали разговаривать между собой, будто нас не было в этой машине.
– Так ты в той же школе, что и я? – спросил Давид, приблизившись к моему уху.
Я кивнула.
– Дай угадаю: одиннадцатый А?
– Как ты понял?
– Ходили слухи, что будет новенькая. Вот и подумал, что это можешь быть ты.
– Слухи? И какие же слухи ходили обо мне? – поинтересовалась я, едва сдерживая улыбку.
– Ничего плохого, - ответил Давид, который точно фильтровал свои слова. – Мы только вчера узнали подробности. Ты не волнуйся, у нас хороший и дружный класс. А классная руководительница вообще огонь, она всегда стоит за стоит впереди.
Меня умилило, как он отзывался о своей школе, как тепло он воспринимал одноклассников и учителей. Он не жаловался, как кто-то другой на его месте, а забавно подчеркивал черты каждого, оставляя почву для размышлений.
– Я знаю, – улыбнулась я ему. – На самом деле я не новенькая. Не совсем. Я уже училась в сороковой школе.
– Когда? – удивился Давид, а яркое выражение его лица придало разговору артистичности. – Почему я не помню?
– Три года назад, – ответила я, сдерживая смех.
Но у меня не очень хорошо получалось.
– Тогда понятно, почему я тебя не помню. Я перевёлся только в десятом классе, – посмеялся он вместе со мной.
Наш смех привлек внимание родителей, и они сделали нам не первое за короткую поездку замечание. Мы перестали шуметь и снова перешли на полушепот.
– Тогда многие точно будут рады тебя видеть.
– Думаю, они уже забыли обо мне, – призналась я, но решила пока не рассказывать о своем поступке малознакомому парню.
– Почему ты так думаешь?
– Ты за все это время слышал обо мне хоть раз?
– Я понимаю, тебе немного страшно, – спокойно ответил Давид. – Но как только ты увидишь учебники, забудешь о своих переживаниях. В этом году столько всего, что нужно пройти... – он сменил тему. – Сдача ЕГЭ уже кажется невозможной.
– Да, ты прав, – улыбнулась я в ответ на его попытку поддержать меня.
– Ника, ты можешь обращаться ко мне, когда захочешь, – вставил он слово за себя. – Я, может, и не силен в науках, но точно смогу набить морду твоим обидчикам.
Я чувствовала себя очень хорошо в те двадцать минут, за которые мы доехали до школы. Давид быстро стал для меня другом. Он пообещал мне и руку помощи, и жилетку, и конспекты по литературе, в которой он единственный хорош. Я тогда поверила ему и успокоила себя тем, что хоть кто-то в старой школе не отвернется от меня. А когда узнает правду... Я не хотела думать об этом.