Дорогая краля

- Что Олежек сделает с тобой, если не сдашь экзамен? - спросила равнодушно Ляля.

Вот уже третью ночь подряд Мария молчаливо наблюдала за работой блудницы, всё бестолку.

"Действительно, бревно", - согласилась впервые с нквд-шником его любимица.

Маша здесь никому не нравилась, никто не жалел бедняжку. Заносчивая певица корчила из себя особу голубых кровей, сторонилась откровенных разговоров и не прятала осуждающих взглядов. Поначалу девчонки шептались у нее за спиной, насмехались, вскоре привыкли и относились, словно к мебели - равнодушно, предпочитая не замечать.

Ляля причесывала вьющиеся платиновые локоны и смотрела на странную протеже в отражении.

- Чего молчишь, воды в рот набрала?

Маша подняла черные жгучие очи, полные горя и тоски. Вот-вот глупышка расплачется.

- О! - протянула цинично путана. - Давай, зареви! Только Олежек представление не оценит.

Мария смахнула набежавшие слезинки, ей было до боли одиноко и горько.

- Мне таки интересно, - продолжила Ляля, смотря в отражение, - что ты натворила? Чем Олежек держит тебя?

- Ничего, - прошептала Маша в ответ, - совершенно ничего.

Ляля удивленно вскинула бровь и наконец-то повернулась к девушке.

- Да ну, не ври! Что просто шла по улице, капитан схватил и заставил подчиниться?

- Можно и так сказать.

Путана накинула шелковый пеньюар, закурила, выдернув сигарету из мундштука и села рядом.

- Ты что-то не договариваешь, - подозрительно заметила девица. - Как познакомилась с капитаном?

Маша тяжело вздохнула и поведала о кошмарной ночи в ресторане и допросах.

- Стоп! - воскликнула Ляля. - Хочешь сказать, ты есть та самая краля?!

Она не верила глазам. Как-то в выходной Ляля прогуливалась по набережной, заметила толпу, протиснулась и заглянула в витражное окно. Никогда прежде она не видела и не слышала ничего подобного. Девушка, выступавшая на сцене, была ангельски хороша, а голос - ни с чем не сравнить.

- Врёшь, зараза!

Не могла обворожительная певица и эта скромница в платье учительницы находится в теле одного и того же человека. Ляля присмотрелась, неужели правду говорит?

- Вот это номер! Значит ты и есть та самая краля?

- Да, - обреченно вздохнула певица.

- Так а чего ты тут забыла? Это я должна у тебя учиться искусству соблазнения! Ничего не понимаю.

Маша не знала, как объяснить свое раздвоение личности.

- Понимаете, сцена - это одно, я там совсем другая. А в жизни не могу перебороть стеснение.

Ляля задумалась, затянулась покрепче.

- Ты про Шекспира слыхала? - спросила она погодя.

Мария опешила, кто и должен был спрашивать о Шекспире, так это точно не продажная крашеная блондинка.

- Вы читали? - изумилась она.

Ляля не то, что бы обиделась, но громко фыркнула и съязвила:

- Ну куда уж мне, я же "букф" не знаю!

- Извините, - осознала ошибку Мария.

- Так вот, - продолжила начитанная путана, - как сказал Шекспир: "Весь мир театр, а люди в нём актёры".

Маша наконец-то улыбнулась, понимая, что имеет в виду наставница. И если она собирается выжить - надо притворяться и играть, так играть, чтобы никто и не подумал освистать, или бросить в актрису гнилым помидором.

***

"Добро пожаловать в акт первый"

Олег Владиславович гостей не ждал и очень удивился, когда в дверь тихо постучали. Еще более удивительным выглядел незапланированный визит Марии. Как раз в это время Леймах должен был везти девушку в бордель на обучение. Но нет, она стояла перед ним, скрывая часть лица под черной широкополой шляпой. Да и не Маша это вовсе, совсем другая привлекательная особа. К нему явилась та самая краля Мэри из ресторана. До чего разительные перемены периодически происходят с девушкой.

- Могу зайти? - спросила она ошеломленного капитана.

Мужчина ухмыльнулся и пропустил даму вперед.

- Никогда не приходи ко мне без предупреждения, - сказал строго Морозов и плотно задернул шторы.

- Хорошо, этого больше не повторится, - послушно согласилась Мэри и удобно разместилась поверх письменного стола.

Её вечернее платье с высоким разрезом распахнулось, обнажив стройную ножку в чулках. Мужчина на секунду замер, любуясь соблазнительным силуэтом и продолжал презрительно посмеиваться.

- Я была к вам несправедлива, - признала свою ошибку певица. - Вы достойны внимания.

- Неужели?

Капитан хитро сузил глаза, он догадывался в чём дело: девушка играет, пытается сдать экзамен раньше времени. Что ж, ей придется очень постараться.

- Это верно, - согласился он и облизал пересохшие губы, когда Мэри взяла его за руку, затем положила себе на бедро.

Мужчина с любопытством ждал, что будет дальше, абсолютно спокойный, уравновешенный, нисколько не собираясь ей подыгрывать. Раз изъявила желание проявить себя - вперёд дорогая, посмотрим на что ты способна.

Мэри работала по схеме, Ляля четко и ясно объяснила, что заставит этого бесчувственного чурбана в конце обмякнуть и всплакнуть. Дело, конечно, мерзкое. Мария больше всего боялась, что не выдержит, выплеснет содержимое желудка ему под ноги. И тут опытная путана дала пару проверенных советов - "не дышать".

Надменный капитан смотрел равнодушно, ладонь его мирно покоилась на бедре соблазнительницы. Здесь была та самая тонкая грань между лживым вожделением и искусным томлением. Мэри предстояла нелегкая задача, соблазнить того, кто до скрежета зубов противен, ненавистен. Для этого случая она изобрела собственную тактику и на какое-то время внушила себе, что является восходящей звездой кинематографа, которой против воли пришлось сниматься в откровенной сцене.

Ее грудь вздымалась под шелком, тонкая ткань создавала иллюзию наготы.

Она изгибалась и сжимала сильнее ноги, немного покачивая бедрами.

Выглядело это весьма эротично, у Морозова выступила испарина от перенапряжения.

Мэри дьявольски хорошо справлялась с ролью. Не прекращая, смотрела в его безжизненные глаза и сгорала от страсти. Казалось, поднеси сигарету - задымиться.

Краля нежно взяла его за руку, заставила ладонь скользить по телу, чувствуя каждый изгиб. Ее уста беззвучно шептали: наслаждайся мною, пока есть возможность.

Ладонь остановилась у зоны декольте, дыхание Мэри сбилось, впрочем как и Морозова. Он вошёл во вкус развратной игры. Она медленно оголила грудь, не позволяя к ней притронуться. Можно лишь любоваться. Повела его руку вниз, остановила на бедре, расслабив ноги. Капитан опьянел от возбуждения, обнаружив отсутствие нижнего белья под шелковым платьем.

- Трогать нельзя, только смотреть.

Он проигнорировал запрет и попытался просунуть руку между бедер, Мэри сомкнула ноги.

Прикусив нижнюю губу, красотка спрыгнула со стола, прижалась к капитану спиной и ласкалась, словно кошка. Сводила его с ума своими стонами, теперь уже позволяя трогать себя, где душе угодно. А возбуждённый мужчина вдыхал сладкий запах кожи и блуждал по всему идеальному телу, сдавливая ладонями то больно, то нежно. Мэри наконец-то сняла свою дурацкую шляпу, отбросив в сторону и не спеша опустилась на колени, не прекращая смотреть в безжизненные ненавистные глаза ....

Мэри не сдала экзамен. Она гениально перевыполнила учебную программу, превзошла самого учителя. Олег Владиславович проживший уже немало лет на своем веку, пробовавший многих женщин, в эту ночь наконец-то познал, что значит "быть на седьмом небе от счастья". Эта девушка не человек, она Богиня. На минуту суровый капитан НКВД даже запамятовал, кто кому подчиняется. Немного пришёл в себя и решил преподнести искусительнице подарок, показать свою хорошую сторону, которую тщательно скрывал и подавлял всю сознательную жизнь.

Он достал из секретера чистый лист бумаги, чернильницу и разложил на столе.

- Я умею быть благодарным, дорогая. Можешь написать родителям, а я передам письмо по своим каналам.

Мария, желавшая лишь одного - поскорее покинуть ненавистную квартиру, уставилась задумчиво на белый лист. Самообладание подвело и усердная работа над собой оказалась напрасной. Хрупкая слабенькая Маша вытеснила роковую красотку Мэри и взглянула с нескрываемой злобой на капитана. Он снова изумился резкой перемене.

- Спасибо, но нет! - выпалила она. - Я уже пятнадцать лет круглая сирота!

Морозов понимал в чём причина резкой смены настроения: обиды прошлого управляют его талантливой ученицей. До совершенства ей ещё расти и расти.

- Ты не нужна им, это верно, - холодно подтвердил ее слова прожженный циник. - Бедная, маленькая девочка.

Его слащавый, притворный тон только хлестал больнее. Он сел рядом и гладил ее волосы, без толики сочувствия, зато получая удовольствие, наблюдая растерянность одинокой девушки.

- Никому не нужная, брошенная Машенька. Теперь у тебя есть я.

"Не дай бог", - хотела воскликнуть Маша, вместо этого скомкала чистый лист и бросила на пол.

- Я могу идти? - спросила разрешения у наблюдавшего за ней с интересом Морозова.

- Конечно.

Сейчас он видел ее насквозь, читал, словно книгу и ему совершенно не нравилось прочитанное.