Тщетная попытка
Леймах привез её домой около трёх часов ночи. Выставил у подъезда, словно куклу. Дойдет девчонка до дома или нет, - лейтенанта не волновало, может так и дальше стоять каменным изваянием под окнами. Он развернул додж и помчался спать, слишком длинным оказался вечер, начальник судя по всему сегодня вдоволь порезвился. И чего эта пигалица за всю дорогу ни слова не проронила, язык что ли ей отрезал? Леймах ухмыльнулся, Олег Владиславович может. Хороша, конечно, чертовка! Но больно уж неприветливая и тихая.
Шаг, один, второй. Маша добралась до квартиры. Машинальным движением повернула ключ, вошла и медленно осела под дверью. Тело ломило от усталости и стыда. В ушах шумело, голова казалось сейчас разорвется от мучительных воспоминаний ночи.
"Господи, - взмолилась Мария, - дай мне силы забыть".
Но господь не слышал.
Она обняла колени, положив на них голову. Сидела в неудобной позе долго, пока за окном не начало сереть. Тело затекло и перестало слушаться. Надо рыдать в голос, рвать на себе волосы, биться в припадке о стену, чтобы забыться. А у неё не получалось даже слезинки выдавить, внутри сплошная пустота. Черная и бездонная, обволакивающая всё живое.
С трудом поднявшись на ноги, она ходила по квартире и не могла найти себе места. Вот какое будущее ей уготовано, - стать подстилкой для подонка. И с чего взбрело в голову, что особенная.
"Кто тебе это сказал?"
Так говорила каждый раз покойная бабушка. Обманула внучку. Разве могло произойти подобное с особенной? - Нет.
Часы на стене тихо отсчитывали секунды, двигая стрелку. Тик-так, девятнадцать лет она слышала это "тик-так". Больше не хотелось, хватит.
Маша брела по безлюдному городу, горожане мирно спали в столь ранний час. Им нет дела до блуждающей в потемках одинокой девушки.
Море легонько вздрагивало, в отличии от одесситов, оно никогда не спит. Редкие волны разбивались о пирс, оставляя белую пену. "Вот там моё место", - решила Мария, перебравшись через парапет. Где-то под толщиной воды удастся наконец забыться. Там наступит долгожданный покой и мир.
По плечу провели рукой. Маша резко обернулась - на пирсе ни души, пусто. Но она точно ощутила несколько секунд назад прикосновение.
Мария отвернулась, вновь уставился под ноги, в неспокойную гладь Чёрного моря. Похоже еще не время.
Маша осторожно вернулась на деревянный помост. Её час не пробил, надо бороться. И приняв окончательное решение, она побежала домой.
***
Поезд мчался и уносил Машу подальше от мерзких лап капитана. Она с интересом рассматривала пейзаж за окном, держа на коленях небольшой саквояж, где хранилось самое необходимое. Побег казался правильным решением. Надо только добраться до столицы и затеряться в огромном городе. Затем можно попытать счастье на границе. Ну в самом-то деле, не пустит же Морозов собак по следу. Они давно покинули область и похоже приближались к следующей большой станции.
- Николаев! Кто выходит? - прошлась по тамбуру проводница, поднимая задремавших пассажиров.
Поезд сбавил ход и окончательно остановился. Пора бы размяться, Маша вышла на перрон, вздохнула пусть и не свежий, но всё-таки воздух. Мимо сновали люди с детьми, чемоданами. У лавочек милые краснощекие тетеньки предлагали пирожки. Мария не помнила, когда последний раз ела. От едких запахов жареного слюнки потекли.
- Один! Нет, два с картошкой, пожалуйста, - заказала Маша.
Женщина искала сдачу, вытряхивая монеты. За ее тучным телом проскочил до ужаса знакомый милиционер.
Нет, это не могло быть совпадением - Леймах бродил по перрону, заглядывая в лица молодых женщин.
Сердце упало в пятки, Маша прижала к груди саквояж и быстро направилась к выходу.
Оживленный вокзал, будто заколдованный, не отпускал беглянку. Она бродила по кругу, не в состоянии найти выход, цеплялась за рукава прохожих, но голос снова подвёл. Наконец-то, заметила толпу спешащую к поезду, двинулась в противоположном направлении. Оставалось совсем немного.
Морозов схватил ее за шиворот у главного входа и потащил к машине, грубо усадил и развалился рядом.
Всю дорогу капитан молчал, изредка переговариваясь с помощником. Маша дрожала, как осиновый лист, но старалась держаться.
У главного отделения он так же грубо вытащил ее и заламывая руку завел в переполненную камеру. Толкнул ее в центр и захлопнул железную дверь.
С десяток голодных хищных глаз уставились на молодую девушку.
- Это шо еще за птица? - рассмеялся беззубый желтолицый зэк.
- Что же ты такое девонька натворила, раз тебя нам на растерзание бросили? - насмешливо спросил седой и спрыгнул с нар.
Мария попятилась к выходу, уперевшись спиной в железную дверь, что есть мочи забарабанила.
- Пожалуйста, выпустите меня! Выпусти!
Никто не спешил на помощь. Седой вытер слюнявые губы и стал медленно приближаться.
- Ну так а чё? - подключился лысый. - Давайте быстрее расчехляйтесь мадам, пока начальник не передумал и не забрал такое-то очарование.
Все дружно загудели, двое схватили девушку, развели руки. Седой и лысый расстегивали пуговицы пальто.
- Пожалуйста, не надо, - молила их Маша. - Отпустите меня!
В этой вонючей камере отъявленные уголовники сидели уже очень давно и никак не ожидали такого подарка небес. Девчонку было не жаль, раз оказалась в неприятной ситуации - значит сама виновата.
Раздели ее почти донага, их грязные руки больно щипали тело. Маша устала кричать и вырываться, насилие неизбежно. В камеру влетели конвоиры, не дали свершиться преступлению, разбросали зэков, избив дубинками. Леймах забрал девушку и привёл в кабинет капитана.
Морозов был доволен эффектом, Маша рыдала, готовая выполнить всё, лишь бы не оказаться вновь с десятью уголовниками в камере.
В завершение наказания, чтобы уже наверняка усвоила урок, он ударил кулаком в живот. Дыхание спёрло, бедняжка упала от боли на холодный пол, поджав под себя колени. Капитан подождал пару минут, пока её отпустит, затем резко поднял за волосы и прошипел на ухо:
- Ещё раз сделаешь что-нибудь подобное, станешь нужником для грязных и вонючих уркаганов. Ты поняла меня?
Маша не могла внятно ответить, он потянул больно за волосы.
- Я не слышу!
- Да-да, - беззвучно шевелила губами певица.