Глава 23
Тэхён
– Я говорил тебе, чтобы ты держался от этой девчонки подальше.
Я уставился в окно. Темные поля сливались с уже почти совсем голыми деревьями в одну темную массу. Примерно так же я ощущал себя сейчас. Мне было холодно и жарко одновременно, ладони вспотели, а в горле стало сухо. Я чувствовал себя больным, а ведь должно быть совсем наоборот.
Я хотел бы вернуться назад, к Дженни, к ее прекрасным губам и тому чувству, которое она успела подарить. Мысленно я все еще держал ее в объятиях, наслаждаясь тем, как она зарылась пальцами в мои волосы и нежно покусывала мне губы.
Если бы нас не прервали, я бы зашел намного дальше поцелуев.
– Я с тобой разговариваю, – повторил отец. Он того и гляди швырнет через весь салон автомобиля стакан. Сказать Джихёку, что я поеду домой с родителями, было большой глупостью.
– Тэхён, дорогой, ведь мы хотим для тебя только добра, – дипломатически добавила мать. Я не мог смотреть ни на кого из них. Иначе во мне вскипела бы ярость, и я не знаю, смог бы потом переключиться на пейзаж за окном.
Почему это случилось именно сегодня? Почему отец застал меня именно в эту секунду с Дженни?
– В мыслях о твоем будущем мы уж точно не представляли рядом с тобой стипендиатку из среднего класса с трагической семейной историей, – продолжила мама.
Я вскинул голову и посмотрел на нее. Я хотел спросить, откуда, черт возьми, она знает это о Дженни; но, вообще-то, меня это не удивляет. Меня вообще в этой семье уже ничем не удивишь.
– Ты заслуживаешь лучшего, дорогой. Кого-нибудь вроде Ким Джой. Я слышала, у вас с ней хорошие отношения – почему бы тебе не пригласить ее к нам домой? – Голос у матери спокойный и умиротворяющий. Она хотела сгладить трение, возникшее между мной и отцом, но с этим давно опоздала.
– Между мной и Джой никогда ничего не будет, мама. – Кроме того, я уверен, что она бросила учебу и пытается это от всех утаить. Она не может быть лучше Дженни только потому, что в ее венах течет голубая кровь. Дженни работает больше других ради того, чего хочет. Она умница, она хороший человек и... очень красивая. Как великолепно она целуется. А еще лучше она умеет слушать.
Дженни как бы сама собой возникает у меня в мыслях. Воспоминание о ее губах – единственное, благодаря чему я выдержал эту поездку. Как бы я хотел, чтобы у нас было больше времени. Тех нескольких минут с ней оказалось определенно недостаточно.
– Ты опозоришь нашу семью, если опустишься до этой золотоискательницы, – продолжил отец. – Я не могу поверить, что ты можешь так себя вести. Мы воспитывали тебя лучше.
Как я ни старался, я не мог больше игнорировать его. Когда он так говорит о Дженни. Во мне закипела ярость, и я посмотрел на отца глазами, полными гнева.
– Замолчи уже.
Мать ахнула, Джису, сидящая рядом, замерла. Она взяла мою руку, но я отдернулся от нее. Ей можно спать с учителем, а я еще ни разу не провел время с той, кто мне нравится, без того, чтобы меня тут же не привлекли за это к ответу?
Машина остановилась, и мы отстегнули ремни. Отец вышел сразу за мной, и не успел я сделать и двух шагов, как он взял меня за плечо и развернул к себе. Потом схватил за грудки и стал трясти.
– Как ты посмел заткнуть мне рот, – зарычал он и с такой силой отшвырнул, что я едва не упал. В следующий момент он сильно размахнулся и дал мне пощечину. Боль пронзила щеку, и пару секунд я ничего не видел из-за ярких точек перед глазами. Это и есть искры? Во рту возник металлический привкус.
– Боже мой, папа! – закричала Джису и побежала ко мне. Она крепко держала меня, чтобы я не успел совершить глупость – ответить на его удар. А с каким удовольствием я бы сделал это. Причинить ему ту же боль, какую он причиняет нам с самого детства.
Мать схватила отца за локоть. Он вырвался и развернулся, чтобы пойти в дом. После того, как он ушел, она посмотрела на меня с сожалением.
– Вот что происходит, Тэхён, когда ты путаешься со всяким отребьем.
С этими словами она приподняла подол длинной юбки, чтобы поспешить за отцом. Я смотрел им обоим вслед, пытаясь подавить в себе ярость, которая медленно, но верно перерастала в ненависть, которой я совсем не хотел. Я вытер рот ладонью и посмотрел на кровь, размазанную по руке. Казалось, будто это чья-то чужая кровь, а не моя.
Джису остановилась передо мной.
– Тэхён. Ну правда, стоит ли она таких нервов? – настойчиво спросила она.
Я смотрел на нее, слишком возбужденный, чтобы задуматься над вопросом.
– Беспокойся лучше о собственном дерьме, – рявкнул я и отдернулся от ее прикосновения.
Развернувшись, я пошел через двор к входным воротам дома. На ходу достал из кармана брюк телефон и набрал номер Чимина.
Мне срочно необходимо отвлечься.
Только после третьего стакана ярость во мне начала понемногу утихать. Я откинулся на стену в гостиной родителей Чимина, попивая скотч из хрустального стакана, позволил грохочущей музыке постепенно заглушить мысли.
– Смотри-ка. Блудный сын вернулся, – раздался позади голос Юнги. Я обернулся и увидел, как он шел ко мне с распростертыми объятиями и насмешливой ухмылкой. Так же, как и остальные, он уже наполовину освободился от своего костюма, оставшись только в брюках, сшитых специально на него, и в белой рубашке.
– Чему мы обязаны такой честью? – спросил он и хотел еще что-то сказать, но тут увидел мой рот и слегка присвистнул: – Э, слушай, да ты плохо выглядишь.
Я не ответил, а молча опрокинул остатки из стакана. Хотя я и привык к алкоголю, щеки все равно потеряли чувствительность.
– Оставь его в покое, Юн, – крикнул Чимин с дивана. Вплотную рядом с ним сидела белокурая девушка, что-то в ней привлекло внимание.
Она кажется мне знакомой, и когда девица подняла голову, я понял почему. Это Мина. Насколько я помню, она была с Хосоком, а не с Чимином, но такое у нас случается, ничего необычного в этом нет.
– Что с тобой стряслось, Ким? – продолжал расспрашивать Юнги, обнимая меня одной рукой за плечо и подталкивая к одному из диванов. Я послушно упал на него, потирая лицо, тем временем Юнги налил еще виски и подал стакан:
– Тэхён, с которым я вместе вырос, никому не даст себя в обиду. Он не позволит, чтобы его выперли из команды, и откажется делать за других грязную работу.
То, что он назвал грязной работой мои старания последних недель в организационном комитете, снова разожгло во мне ярость, но я сдержался. Такой уж Юнги, а я сегодня вечером и без того достаточно наволновался. Все, чего я хотел, – это напиться, причем до такого состояния, чтобы ничего больше не чувствовать. Ни руки отца, ни губ Дженни.
– У меня не было выбора. Ты же знаешь.
– Глупости, – вмешался Чимин. В глазах его вспыхнули веселые искры. – Ты просто втрескался в Дженни.
Вместо ответа я отпил глоток и закрыл глаза. То, что налил Юнги, было таким крепким, что оставило внутри жгучий след от горла до желудка.
– Ты это серьезно? Ты участвовал во всем этом дерьме, потому что поехал от Ким Дженни? – поразился Юнги.
– Поэтому он так переменился. – Говоря это, Чимин смотрел не на меня, а на Мину, осторожно поглаживая ее волосы.
– Он так к ней подлизывался. Вы бы его видели на последнем заседании, – вставила Мина и бросила сочувственный взгляд: – Или ты делал это только для того, чтобы тебе разрешили снова играть в лакросс?
Я замер со стаканом, поднесенным ко рту.
– Откуда ты это знаешь?
– Дженни сказала нам перед вечеринкой.
Нахмурившись, я посмотрел на Чимина, который продолжал гладить Мину. Так вот почему он затеял это с ней сегодня? Чтобы расспросить обо мне?
– Я вообще нисколько не изменился. – Язык уже начал заплетаться, и слова получались тихими и невнятными.
– Разумеется, ты изменился. – Рядом со мной на диван плюхнулся Джин. Его золотисто-белокурые волосы растрепаны, а щеки в пятнах от румянца. Либо он хорошо подвыпил, либо подцепил какую-то девушку и только явился из гостевой комнаты Чимина.
– Ну и в чем это я изменился? – спросил я, стараясь сохранять спокойствие и пытаясь уговорить себя, что мне безразлично, что они все думают.
Джин начал перечислять по пальцам:
– Во-первых, больше ты не приходишь на вечеринки или уходишь до рассвета, чего никогда бы не сделал прежний Ким Тэхён. Во-вторых, ты проводишь свободное время с выскочками из организационного комитета – не в обиду будет сказано, Мина. – Она показала ему средний палец. – В-третьих, тебе вдруг стало наплевать на наши договоренности.
– Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать этот бред.
Джин вскинул бровь:
– Это не бред, и ты это знаешь.
– Джин прав. Мы хотели насладиться последним школьным годом и оторваться по полной, – сказал Чимин. – Такая была договоренность. Carpe Diem – живи настоящим, лови момент. Каждый день, пока мы еще вместе. К сожалению, ты того Тэхёна, который подбил нас на стриптиз, где-то потерял по дороге.
Я откинулся на спинку дивана и сделал глоток. Теперь жжение от алкоголя было невыносимым. Смысл их слов доходит до меня, и желудок судорожно сжимается.
Они правы.
План был такой, чтобы сделать последний школьный год лучшим в жизни и наслаждаться временем, проведенным с друзьями. С ребятами, которые для меня как вторая семья. В план не входило влюбиться в того, с кем в любом случае не будет будущего.
Я все еще чувствовал на губах вкус Дженни, а на коже – ее ладони. К сожалению, это означало лишь то, что я слишком трезв.
Дженни подарила мне чувство, которого я прежде никогда не испытывал. А именно: когда она рядом, для меня нет ничего невозможного. Красивая, страшная ложь. Ибо, по правде говоря, я не всесилен. В отличие от нее, передо мной не открыт весь мир. Уже давно предопределено, какой будет моя жизнь.
Может, это было именно то, что с самого начала привлекало в Дженни. Пока она брала жизнь в собственные руки, мною манипулировали и я чувствовал себя шахматной фигурой. Пока она жила, я – существовал.
Мы не подходим друг другу.
Вот только хотел бы я понять это до того, как ее поцеловал.