Эхо | СюэСяо

"С удачей у Сяо Синчэня не слишком гладко, по-настоящему ему везло всего несколько раз в жизни. Например, когда он пару лет назад столкнулся с маленькой воровкой или чуть позднее спустился по придорожному склону за раненым незнакомцем. И то, А-Цин считает, что судьба одарила своей благосклонностью совсем не ее дорогого даочжана, так что вопрос до сих пор весьма спорный."

Или история о случайном стечении обстоятельств и их последствиях.

Предупреждения: сомнительный хэппиэнд, подъехавший на нервной почве ССЧ и условная некрофилия. И да, я не вхожу в клуб фанатов Сюэ Яна и не стремлюсь гладить его по всем местам, так что если вы его сильно жалеете, то с высокой долей вероятностью содержание вас травмирует.

---

— Какой-то ты невезучий, даочжан, всегда вытягиваешь короткие палочки! — цокает языком юный друг, легонько пихая локтем сидящего рядом с собой Сяо Синчэня. Мол, ну как же так?
Сяо Синчэнь же на шутливый упрек может лишь пожать плечами и улыбнуться. Да, с удачей у него не слишком гладко, по-настоящему ему везло всего несколько раз в жизни. Например, когда он пару лет назад столкнулся с маленькой воровкой или чуть позднее спустился по придорожному склону за раненым незнакомцем. И то, А-Цин считает, что судьба одарила своей благосклонностью совсем не ее дорогого даочжана, так что вопрос до сих пор весьма спорный.
— Ну раз ты опять проиграл, тебе и идти на рынок, — слышен хрипловатый смешок.
— Ничего не имею против, так что это не такой уж и проигрыш, — доброжелательно возражает Сяо Синчэнь, нашаривая ручку стоящей у его ног корзины, однако на запястье сжимается цепкая рука, останавливая.
— Даочжан, я же тебе специально короткую подсунул, а ты повелся на обман, — почти с обидой неизвестно на что тянет юный друг. Он тяжело вздыхает после признания и вдруг заявляет: — Знаешь что... Я сам схожу, тебя ведь как обычно облапошат и какое-нибудь гнилье всучат, и по итогу мне все равно придется туда идти!
Теперь он укоряет всерьез, недовольный даосской наивностью. Вот когда он сам обманывает Сяо Синчэня — это забавно, а когда кто-то другой — неприемлемо. Наверное, что-то истинное и отчасти приятное в этом есть, но на деле разница не такая уж и большая.
— И все же не утруждайся. Постараюсь сегодня не оплошать, — качает головой Сяо Синчэнь, мягко освобождая руку из хватки. Он поднимается на ноги, и слышит шорох: юный друг тут же вскочил за ним вслед.
— Даочжан, ты на меня что, обиделся? — тот с протяжным театральным стоном повисает на чужом плече и трется об него щекой, словно кот. Невозможно удержаться от того, чтобы не потрепать его по волосам.
— Как я могу на тебя держать обиду за такой пустяк? — совершенно искренне удивляется Сяо Синчэнь, опуская руку, дабы не дать себе увлечься.
— Тогда почему уходишь, отказавшись от помощи? — голос юного друга пропитан нотками подозрения. — Возгордился?
— Я же уже сказал, что совсем не против сходить. К тому же, если все пройдет гладко, я рассчитываю на награду. — Можно даже позволить себе лукаво ухмыльнуться, хотя никакой хитрости в этом нет.
— Ах, то есть от вонючих горожан за работу ты плату брать не желаешь, а от меня хочешь получить что-то за свои успехи?
Уместно было бы сделать замечание, что слепцу справедливей судить про чей-либо запах, и это преувеличение — оскорблять жителей таким словом, но Сяо Синчэнь уже давно не обращает на это внимания. Нелюбовь у его юного друга с местными отличается редкой взаимностью, и пытаться что-то исправить — пустая трата времени. Поэтому вместо нравоучений он иронично предполагает:
— Твоя награда будет явно поинтереснее пары слитков, верно?
Юный друг молчит, обдумывая вопрос, а затем заходится в заразительном смехе.
— А кое-кто, я гляжу, жаждет, чтобы мы ночью снова потягали палочки, только уже другие?
— В этом случае ты же будешь честен, как и я, и не подсунешь мне короткую?
Игривые беседы — отдельный сорт удовольствия от общения с юным другом, как и их закономерные последствия. Наедине, разумеется! Будь А-Цин где-нибудь неподалеку, Сяо Синчэнь ни за что бы не затеял сей разговор. Может, она и осведомлена больше других, но, тем не менее, не пристало смущать невинных дев подобной откровенностью.
А смех юного друга становится еще заливистей, и на долю мига кажется, что он растерял привычную хрипотцу. А может, и не показалось. Если честно, было бы любопытно услышать, как звучал его голос до того, как недоброжелатели повредили ему горло. Неужели так же, как сейчас?
— За это можешь не беспокоиться, — едва отдышавшись, заверяет юный друг и наконец отстраняется. И, прежде чем уйти в дом, весело напутствует: — Даочжан, когда будешь щупать капусту на прилавках, представляй меня, тогда точно выберешь самую лучшую!
Какой дивный совет! Сяо Синчэнь обязательно им воспользуется.

Сяо Синчэнь никак не может избавиться от навязчивой мысли, что что-то не так. Не мог же он заблудиться на уже сотни раз пройденной дороге от похоронного дома до рынка? Слишком уж нетипичные звуки для разгара рабочего дня: обычно стоит шум и гам, а сейчас словно над городом собирается туча и все надеются, что если примолкнуть, то и дождь не пойдет. Глупое сравнение, но ничего другого в голову не приходит...
Да, сравнение и правда глупое, потому что все вокруг затихает по мере приближения Сяо Синчэня. А еще он чувствует на себе пристальные взгляды прохожих. Первые луны после прибытия в город И это довольно неприятное ощущение его преследовало постоянно, но сейчас люди уже привыкли к его увечью и оно не должно привлекать к себе так много внимания... Тогда в чем же дело? Может, от ханьфу оскверненная кровь не до конца отстиралась? Вряд ли — юный друг бы о таком сказал... Ведь сказал бы, правда?
— Да вот же он идет, идите скорее! — слышен зычный женский голос вдали.
Сяо Синчэнь вздрагивает — сейчас он совершенно точно стоит под прицелом не одного десятка глаз — и замирает в раздумьях. Его кто-то ищет? Наверное, нужна помощь заклинателя... Но это же вроде бы тоже для всех довольно привычное дело, чтобы вести себя так странно. Значит, тот, кто его ищет, показался местным необычной персоной. Разумно будет не идти навстречу, а подождать, пока этот человек сам подойдет и скажет, что ему понадобилось. Хочется верить, что ему удастся помочь.
Всего через несколько мгновений Сяо Синчэнь еще раз вздрагивает, на этот раз от едва уловимо мазнувшей по плечу чьей-то руки и сдержанного обращения:
— Синчэнь.
Этот голос был прочно погребен в памяти под завалами новых воспоминаний, но не узнать его невозможно. Однако поверить в то, что рядом стоит его настоящий хозяин, а не порождение излишне бурного воображения, не легче. В голове тут же начинает роиться сотня вопросов, но сперва следует задать самый очевидный.
— Цзычень, это действительно ты? — неуверенно тянет Сяо Синчэнь, с силой сжимая ручку пока еще пустой корзины. В пальцы врезается грубая обмотка, даря странное и мимолетное чувство поддержки.
— Да, это я, — следует все такой же достаточно равнодушный ответ, но в нем проскальзывают нотки волнения. — Я уже давно тебя ищу, нам нужно поговорить. Не здесь, — резко выдыхает Сун Цзычень после короткой заминки. Можно предположить, что ему не приходятся по душе любопытные взоры зевак повсюду, и он уже порядком раздражен оттого, что ему пришлось сказать им больше двух слов. Задушевные беседы с посторонними никогда не являлись его любимым занятием, и сложно даже представить, как сильно он мучился во время своих поисков.
Признаться, Сяо Синчэнь пребывает в полном замешательстве. С одной стороны, он даже не уповал вновь повстречать старого друга, потому безумно рад, а с другой стороны.... Не то чтобы Сун Цзыченю нет места в его нынешней жизни, но близко к тому. Поэтому, если тот намерен предложить воссоединиться и продолжить путешествие, придется ему отказать. Прошлое осталось в прошлом, а свое настоящее уже Сяо Синчэнь ни на что не променяет.
— Думаю, есть место, где мы сможем поговорить без лишнего шума. – Вежливость обязывает его с улыбкой кивнуть. — Не уверен, что тебе понравится мой дом, но не пригласить тебя будет грубостью. Правда, вынужден предупредить, что я живу совсем небогато и предложить могу только скромный ужин и крышу над головой.
Юный друг будет очень недоволен, что Сяо Синчэнь привел с собой гостя такого толка. Кто бы что ни говорил про его даосскую наивность, он трезво осознает, что нельзя найти более несовместимых людей, чем Сун Цзыченя с юным другом. Впрочем, знакомство с А-Цин, вероятнее всего, тоже не сулит взаимного восторга. И многообещающие планы на ночь, судя по всему, придется отложить...
— Нет, — вдруг резко отказывается Сун Цзычень, легонько подталкивая собеседника в сторону. Судя по ощущениям и чуть утихшему гулу — в какую-то подворотню . — Твой дом — самое неподходящее место для разговоров.
— Не понимаю, в чем дело, — растерянно произносит Сяо Синчэнь, при этом послушно следуя в указанном направлении. — Я живу не один, но...
— Я говорил с местными, — непривычно неучтиво перебивает друг, и его голос становится все напряженнее по мере того, как он говорит: — Ты живешь в похоронном доме в северной части города вместе с другим бродячим заклинателем и маленькой слепой девочкой, верно?
— Да, — подтверждает Сяо Синчэнь, ощущая зарождающуюся тревогу. Кто-то будто нашептывает ему в ухо, призывая немедленно попрощаться и идти домой, позабыв об этой встрече, как о странном сновидении, какие случаются перед самым пробуждением — обрывочным и невнятным. — Они мне как семья, и им можно доверять. Но если ты хочешь что-то обсудить наедине, я попрошу оставить нас, и...
— Ты знаешь, кем является этот заклинатель? — Сун Цзычень снова не дает закончить фразу.
Вопрос ставит в тупик хотя бы потому, что сам Сяо Синчэнь перестал им задаваться больше года назад, заставив умолкнуть свое любопытство раз и навсегда. И это было одно из самых трудных сражений в его жизни! Да, он прекрасно понимает, что юный друг явно не принадлежит к числу праведных людей — за добродетель израненными в канаве не оказываются, — но если тот сам не пожелал о себе рассказывать, то и не нужно спрашивать! Лезть к кому-то в душу без приглашения — дурной тон.
— Мне неведомо его имя, однако я в нем и не нуждаюсь. Мне хватает знать, что я когда-то спас его от смерти, а он меня отблагодарил тем, что остался со мной, — уклончиво отвечает Сяо Синчэнь, чувствуя, как зыбкое желание развернуться и уйти нарастает с каждым мигом. Ноги сами собой предательски отступают куда-то в сторону, а решительная просьба выходит больше похожей на мольбу: — Если тебе известно больше чем мне, будь добр, ничего не говори, это не твоя тайна и у тебя нет права ее раскрывать.
Сун Цзычень не позволяет уйти, перехватывая Сяо Синчэня за запястье, — так же, как совсем недавно его пытался остановить юный друг перед походом на рынок, — и безжалостно чеканит:
— И все же я ее раскрою. Человек, которого ты называешь частью своей семьи — Сюэ Ян.
Каждое его слово отзывается иглами, пронзающими душу насквозь, а сердце стучит столь быстро и отчаянно, что готово разбиться о стену, удачно оказавшуюся за спиной. Нельзя придумать имени, что хотелось услышать еще меньше! Нет-нет-нет, Сяо Синчэнь никак не мог столько времени делить одну крышу — да и не только крышу, помилуйте Небожители! — с Сюэ Яном!
Его же объявили мертвым, и некогда эта новость принесла облегчение... С неким привкусом разочарования, но причины его до сих пор неясны. Должно быть, в понимании праведных личностей, далеких от политики и интриг, даже самые отъявленные злодеи не заслуживают казни. Или как он вообще погиб?
Также Сюэ Ян был гнусен во всей своей сути, а юный друг — пусть бывает вспыльчив и иногда даже жесток к тем, к кому испытывает неприязнь, но наедине с близкими заботлив и щедр на теплоту. Если это он, то почему не убил Сяо Синчэня, как только появились силы? У него была сотня шансов это сделать и не встретить никакого сопротивления! Разве только Сюэ Ян не лелеет какой-нибудь план, чтобы, втершись в доверие к ненавистному даосу, выкинуть нечто омерзительное и ужасающее... Ох, нет, это определенно просто какая-то дурная шутка... Очень несмешная, как раз в духе Сун Цзэченя, который никогда ничего не смыслил веселье, в отличие от Сяо Синчэня. Юный друг хороший учитель по части шуток.
— С чего ты взял, что это именно он? Ты его видел и можешь ручаться за свои слова? — безэмоционально интересуется Сяо Синчэнь, запоздало ощущая в руках пустоту. Ножны Шуанхуа с противным звуком чиркают по стене, когда его хозяин наклоняется за выпавшей из ослабевших пальцев корзиной. Хорошо, что он все же не успел дойти до рынка: было бы изрядно жаль извалять в грязи капусту, особенно окажись она не гнилой.
— Ты считаешь меня обманщиком, Синчэнь? — в вопросе друга можно уловить оттенок обиды.
Хм, как-то странно и даже неправильно называть Сун Цзыченя «другом» из-за того, что Сяо Синчэнь с некоторых пор вкладывает в это слово гораздо более глубокое значение. От этой мысли невольно дергается уголок губ и так и застывает в наверняка пугающем подобии улыбки. Сердце же никак не замедляет свой ход, не купившись на успокоения разума.
— Ни в коем случае. Просто хочу услышать основания твоих суждений, — прерывисто говорит он, качая головой.
— Нет, я его не видел, но описания горожан были весьма однозначны, чтобы обрести уверенность.
Сяо Синчэнь предпочитает промолчать. Он мог бы спросить, как же именно описывали жители безымянного заклинателя, который им доставляет немало неприятностей, но не делает этого, вынужденный мысленно согласиться с тем, что у Сюэ Яна была очень... характерная и запоминающаяся внешность. Настолько сильно, что Сяо Синчэнь не уверен, что сможет вспомнить, как выглядит он сам, но лицо своего врага узнает из тысячи. Если вдруг прозреет, конечно. И тем не менее, это все еще не доказательство того, что юный друг в действительности является Сюэ Яном. Мало ли что там сказали горожане и мало ли как истолковал это Сун Цзычень?
А тот, по всей видимости, неверно расценивает и молчание, потому что коротко спрашивает:
— Ты все еще в состоянии сражаться?
Сяо Синчэнь инстинктивно тянется к мечу за спиной, будто тот мог куда-то испариться, но спустя миг опускает руку и хмурится. Что за оскорбительный вопрос? Само собой, он все еще может сражаться! Разве отсутствие зрения — приговор для заклинателя? Если Сун Цзычень придерживается такого мнения, то как у него хватило духу бросить своего друга беспомощным и беззащитным после принесенной для него жертвы? А сейчас что, спохватился и пришел извиняться, при этом бросаясь обвинениями?!
Так, погодите... Как Сяо Синчэню это вообще на ум пришло?! Нужно меньше слушать юного друга, который вечно пытается убедить его, что милому и вечно услужливому даочжану пора научиться ценить себя... Или, наоборот, начать больше обращать внимания на его советы? Они ведь не такие уж и скверные, если задуматься!
— Да, я все еще могу сражаться, несмотря на слепоту, — тщательно сдерживая рвущиеся наружу эмоции, наполовину принадлежащие не ему, отвечает Сяо Синчэнь. Он глубоко вдыхает и выдыхает несколько раз, принимая непростое решение, и затем твердо заявляет: — Мне не нужна помощь, чтобы постоять за себя перед якобы Сюэ Яном, так что не трудись ее предлагать.
Сун Цзычень давится воздухом, будучи озадаченным непривычным холодом в голосе давнего соратника. Да, это слово подходит значительно лучше...
— Синчэнь, послушай, — с нажимом говорит он. — Я понимаю, что тебе больно поверить в то, что тебя использовали столь низким образом, и не могу тебя в этом винить. Я пойду с тобой, чтобы убедиться в...
Сяо Синчэнь поднимает перед собой ладонь, призывая прерваться.
— Цзычень, скажи, зачем ты меня искал? — спрашивает он и добавляет, чтобы внести ясность: — До того, как узнал, где я и с кем.
— Я хотел просить у тебя прощения за свой недостойный поступок. Я не должен был тебя оставлять.
— Тебе не за что у меня просить прощения, — после недолгих раздумий поджимает губы Сяо Синчэнь, не без усилий отмахиваясь от настойчивого голоса юного друга в своей голове, требующего перестать быть таким мягким перед всеми подряд. — Из-за меня твоя община и ты сам пали жертвами рук Сюэ Яна, и я рад, что ты принял мои глаза как плату за свои потери, пускай она и слишком мала. Ты мне ничего не должен и можешь идти своей дорогой.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что один раз я тебя уже втянул в свои дела с Сюэ Яном и не допущу этого еще раз. Кто бы ни скрашивал мою жизнь эти долгие луны, преступник или невиновный, я сам решу, что с ним делать. Прощай, Цзычень.
— Ты... Ты же не всерьез! — в голосе Сун Цзыченя наконец проскальзывает что-то живое и яркое. В последний раз подобное случалось, когда он гневно гнал Сяо Синчэня от себя прочь. Какая ирония.
— Отнюдь. И отпусти мою руку, мне пора идти.
— Синчэнь, если ты так жаждешь все прояснить без моего участия — твоя воля, но я не буду уходить, пока не буду уверен в том, что тебе и окружающим ничего не грозит. Если я ошибся, то я с легким сердцем оставлю в покое тебя и... твою семью. Однако я настаиваю, чтобы пойти сейчас вместе с тобой и...
Сяо Синчэнь издает выразительный шумный вздох. Как там когда-то говорил Сюэ Ян — «ублюдские даосы такие настырные и приставучие, вечно лезут не в свое дело»? Да, что-то вроде того... И в этом есть разумное зерно! Ну ради чего Сун Цзычень хочет копаться в чужом белье, когда ему ясно дали понять, что его участие не требуется? Чего он желает этим добиться? Справедливости? Она уже восстановлена (по меркам именитых Орденов, по крайней мере), а остальное же — забота лишь Сяо Синчэня, у которого было все хорошо и прекрасно до сей нежданной встречи!
— Не ходи за мной, я тебя прошу. Если мой юный друг и в самом деле Сюэ Ян, твое появление понесет за собой непредсказуемые последствия, и тогда кто-нибудь невинный точно окажется в опасности. Останься на постоялом дворе до завтра. Я дам тебе знать... об исходе, — поморщившись, заканчивает Сяо Синчэнь.
— Ты уверен, что сумеешь распознать ложь?
— Я потерял зрение, а не способность мыслить.
На этом разговор Сяо Синчэнь считает оконченным. Он искренне надеется, что успел отвернуться и сделать хотя бы пару шагов до того, как повязка на глазах начала пропитываться кровью. Что ж, быть может, его жуткий вид подействует должным образом на торговцев на рынке, и его не попробуют снова обвести вокруг пальца. Ведь, к сожалению, едва ли он сейчас в состоянии воспользоваться подсказкой юного друга, как верней всего выбирать свежую капусту...
А коли не подействует, то он просто достанет меч и вежливо поинтересуется, так ли сильно хочется местному населению еще сильней наживаться на увечье заклинателя, который их защищает по сути даром. С этого момента никто больше не посмеет обманывать Сяо Синчэня и насмехаться над ним.