Глава 14.
Омега схватился за изысканный резной ободок ледяного унитаза. Боже, только не опять. Вот уже больше трёх месяцев он страдал от внезапных приступов тошноты. И каждый раз, когда ему казалось, что он уже поправился, тошнота снова поднимала свою уродливую... Ох-ох. Тэ скрипнул зубами, чувствуя, как желудок колотится в горле. Вкус во рту был, как от прогорклых орехов. На лбу выступил пот.
В ванную зашёл медведь.
— Тэ, малыш, с тобой всё хорошо?
Он сплюнул в унитаз. Горло его горело.
— Ох. — Омега прислонился лбом к краю хрустальной чаши. Она была такой прохладной, такой гладкой. — Никогда в жизни больше не буду есть.
Видимо, пора завязывать с волшебными пиршествами. У него выросло пузико: теперь оно давило ему на резинку штанов.
Чонгук коснулся носом его влажных волос:
— Дыши глубже. Чем больше стараешься подавить тошноту, тем хуже будет.
Тэ ощутил его горячее дыхание. У него даже голова зачесалась.
— Перестань маячить тут. — Он помахал в воздухе рукой, словно отгоняя муху.
— Это скоро пройдет.
— Да уж скорей бы. — Ох, слишком много движений. Его внутренности все скрутились, и он снова нащупал унитаз. Желудок сжался, будто готовясь выстрелить лёгким через горло. Совершенно опустошённый, мальчишка откинулся назад. — Ты можешь заколдовать меня? Преобразовать мои больные молекулы?
— Я не хочу вмешиваться. Твоё тело реагирует самым естественным образом.
— Ага, естественным образом реагирует на ботулизм.
Медведь поморгал своими стеклянными глазами:
— Ты шутишь? Ты ведь должен знать, в чём дело. Тебя каждый день тошнит, твоя фигура меняется.
Ким вцепился в ободок унитаза. Когда альфа так говорит об этом... Но нет, омега был осторожен. Он вёл себя, как умница.
— Этого не может случиться. Это невозможно.
— Из-за химического дисбаланса? — Он прилег, свернулся вокруг него, как гигантская кошка, и положил голову ему на колени, словно успокаивая. — Я знаю. Я всё исправил. Теперь всё хорошо.
— Ты исправил? — У парня закружилась голова. Она была... нет. Он попытался вспомнить, когда у него в последний раз была течка, и не смог.
— Это было просто. Мне нужно было только отладить уровень гормонов. — В его голосе звучала неприкрытая гордость. — Это не сложнее, чем держать тебя в тепле или защищать от арктической воды.
Ким наклонился вперёд, и его вытошнило со всей силы, словно он хотел избавиться от зародыша в своём теле. Горло саднило от желчи, и он снова откинулся назад. Диафрагма болела от усилий. Тэ вонзил ногти в свой округлившийся живот и попытался его втянуть, но у него ничего не вышло. Он был упругим, точно мышца.
Медведь отошёл на шаг, пока парня тошнило, и теперь стоял рядом, бросая на него огромную тень.
— Ты... Ты разве не счастлив?
— Как ты мог так со мной поступить? — Альфа нарочно изменил его молекулы, чтобы он забеременел. Не спросив его, не сказав ему! — Этот «химический дисбаланс» был намеренным. Я принимал таблетки.
— Намеренным? Ты... Но как? — Он замотал головой. Настоящий полярный медведь. — Ты же сам хотел. Я спросил, уверен ли ты. Ты сказал, что да. Я думал, ты понимаешь.
Тэхён почувствовал, будто тонет. Его слова топили его. Медведь продолжал:
— Ты знал это с самого начала: мне нужны дети. Именно поэтому я искал себе мужа. В мире должно быть больше мунаксари. Ребёнок — будущий мунаксари — очень нужен миру.
— Я думал, ты... — Он чувствовал, что у него внутри всё так трясется, что он вот-вот развалится на куски. — Я думал, ты любишь меня. Ради меня самого. Не из-за...
— Конечно, я люблю тебя. Ты мой туваакван, мой муж, папа моего...
— Ты использовал меня. Ты даже меня не спросил. Ты просто... «исправил» меня.
А омега ему верил. Он думала, что они команда.
Альфа подошёл ближе.
— У нас будет ребёнок. Мы принесём новую жизнь в мир. Ты разве не видишь, как это чудесно?
— Просто... просто оставь меня.
Тэхён толкнул его в грудь (пальцы погрузились в мех), и он вышел из ванной. Парень запер дверь перед его носом. Прижавшись к двери спиной, Тэ соскользнул на пол. Тошнота накатывала, точно прилив. Ему хотелось вырвать из себя все внутренности. Включая сердце.
Он сказал через дверь:
— Я люблю тебя.
Его вырвало на пол, и он заплакал.
*************
Ему надо было вернуть всё, как было. Вот так просто. Он может управлять его молекулами; он может это исправить. Ким прогуливался по саду, и снег хрустел под муклуками. Если он смог исправить «химический дисбаланс» и не дать ему замёрзнуть в арктических льдах, сможет и вернуть всё на круги своя.
Омега нашёл его среди розовых кустов. Он стоял, повернувшись к неугасающему солнцу, и не обернулся, когда он подошёл. Ким сглотнул ком в горле. Он может это сделать, да. Но сделает ли? Он не знал. Он словно превратился в незнакомца; спрятался за чёрные глаза и молочно-белый мех. Парень опустил взгляд и принялся изучать розы. Отражение Медведя колыхалось в янтарных и фиолетовых лепестках, сияющих от лучей низкого солнца.
— Ты выстрелил в меня, — сказал он. — Помнишь? Ты выстрелил в меня транквилизатором, и всё же я вышел за тебя замуж. Ты когда-нибудь задумывался почему?
Нет, до этого момента он над этим не задумывался.
— Потому что ты выстрелил в меня. Потому что ты гнался за мной ещё до того, как узнал, кто я такой; ещё до того, как я осмелился тебе открыться. Ты был таким упрямым, таким несгибаемым, таким сильным. Не раздумывая ни минуты, ты рискнул жизнью, пытаясь догнать меня... И всё это ради своей работы, ради отца, ради его станции и ради полярных медведей, — сказал он. Тэ уставился на него, но он ещё не закончил. — А потом? Ты был так отважен, что решился выйти замуж за чудище, чтобы спасти мужчину, которого никогда не видел. Таким великодушным, что смог полюбить «ошибку природы». Таким умным, что смог стать моим партнёром, моим товарищем по команде, моим туваакван. По всем этим причинам я люблю тебя. Не за твои яичники или хромосомы; просто я знаю, что из всех существ в мире только ты подходишь мне.
Омега протянул к нему руку. Ему хотелось зарыться пальцами в мех и прижаться лицом к его шее. Но он остановился. Он так отчаянно хотел ему поверить. Он тоже считал, что альфа подходит ему. Он думал, что он его туваакван. Может, он был им до сих пор? Может, они просто не поняли друг друга.
— Если любишь меня, убери из меня это существо, — сказал омега.
Он покачал тяжелой головой:
— Ты не знаешь, о чём просишь. Это не «существо».
Кто знал, что в нём вообще росло? Это не был человек; это был наполовину мунаксари. Из-за «странностей» Медведя, он даже не знал, что это означает. Тэ обхватил его руками за грудь:
— Как я могу тебе поверить? Ты ведь даже не разрешаешь мне на себя посмотреть.
Впервые за много месяцев ему стало любопытно, что же скрывает от него тьма.
— Это ребёнок, и он нужен миру. — Он повернулся к нему лицом. — Когда ты поймешь, как важен этот ребёнок, ты будешь так же счастлив, как и я. Доверься мне. Всё будет хорошо. Дай ему время. Ты увидишь.
Ким вглядывался в его непроницаемые медвежьи глаза, но видел там только своё отражение, искаженное выпуклой линзой.
— Как давно я беременный?
— Ребёнок должен родиться весной, после равноденствия.
Он знал уже по меньшей мере три месяца. Месяца! Наверное, он «исправил» его в сезон спаривания полярных медведей; может, даже в первую ночь, когда они спали вместе. Его снова затошнило, закружилась голова. Он лгал ему. Он использовал его.
— Ты будешь папой, — сказал он. — Мы сотворим своё собственное чудо.
Он не знал, как быть папой.
— Я слишком молод, чтобы иметь ребёнка.
— А я, видимо, слишком старый? — Он бросил взгляд вдаль, через ледяные поля. Печальным тихим голосом он добавил: — Я думал, что ты будешь так же счастлив, как и я. Наверное, я заблуждался. Я надеялся... как только оно случится по-настоящему, как только ребёнок окажется в тебе, ты тоже будешь рад.
Он был счастлив. Был, пока всё было, как было; или, по крайней мере, так, как всё было по его мнению.
— Ты ошибался.
— Я не хотел причинить тебе вред. Ты знаешь, что я бы никогда этого не сделал. Я не какой-то монстр, Тэ. Ты ведь знаешь меня.
Ветер шумел в ледяной листве. Омега поёжился, а солнце продолжило свой путь по горизонту.
*************
Ты ведь знаешь меня. Подтянув простыню к подбородку, Тэ слушал, как он дышит. Он ощущал в груди напряженный комок боли. А знал ли омега его? Ему казалось, что да. Но теперь... Он правда им воспользовался? Или это было недопонимание? Был ли он тем человеком, каким Тэ его считал? А был ли он вообще человеком?
Он поднялся на колени; сердце его громко отбивало стаккато. Парень сомкнул ладони вокруг фонарика. У него было право знать, кем он был на самом деле и что находилось в его утробе, не так ли?
Мальчишка включил свет. Его рука, загораживающая луч, засветилась розовым. Теперь, в полутьме, Тэхён видел смутные очертания Медведя. Он видел, как поднимается и опускается его грудь. Собравшись с духом, он направил фонарик в потолок и убрал руку. Луч ударил в ледяной полог, и свет осколками разлетелся по всей комнате. Над кроватью закружились радуги.
И он увидел Чонгука.
Кожа у него была молочно-белой, а волосы — угольными с примесью белых прядей, разбросанных по всей макушке, как у полярных медведей. Фонарик затрясся в его руке и луч затанцевал на его мышцах. Он был прекрасен: такой же вечно юный и безупречный, как статуи Микеланджело. Омега смотрел на него, затаив дыхание.
Альфа был похож на ангела. Или на божество.
Ему хотелось коснуться его, почувствовать гладкость знакомой кожи и знать, что это богоподобное существо, — его Медведь. Его желание исполнилось. Но что с того? Парень узнал, что он прекрасен, но это не ответило ни на один из его вопросов.
Тэ хотелось вдохнуть его, проглотить его целиком. Ему хотелось обернуться вокруг него. Ему хотелось пощупать каждый сантиметр его кожи, понять, что он настоящий. Склонившись над ним, он легко поцеловал его в губы. Медведь открыл глаза:
— Тэхён, нет!
Тэ уронил фонарик. Он больно ударил его по бедру и скатился на пол. Медведь, кровать, комната, — всё погрузилось в тень.
— Ой! Чонгук, не делай так больше!
Фонарик, лежа на полу, отбрасывал на стены гигантские тени. Медведь встал, и тень его вытянулась. Ким непроизвольно вздрогнул. Он был похож на разгневанного бога:
— Я говорил, что тебе нельзя смотреть на меня. Ты должен был мне доверять!
Поднявшись на колени, он упёр руки в бока:
— Доверять тебе?
Приступ ярости у него закончился так же внезапно, как и начался. Он бессильно опустился на кровать и закрыл лицо руками:
— Ох, Тэ.
Он растерянно открыл рот и снова его закрыл. Похоже, мужчина и правда сильно расстроился. Но что же такого ужасного в том, что парень на него посмотрел? Он же так прекрасен. Настоящее совершенство.
— Тэхён, мой Тэ. — Он поднял голову. Похоже, он готов был расплакаться. Да что же случилось? Он взял его лицо в ладони. Его взгляд... Ого, омега смотрел ему в глаза. В его человеческие глаза. Рука на щеке была теплой и мягкой.
— Гуки? — неуверенно сказал он. Ему не нравилось, как он на него смотрел. Какой-то у него потерянный вид.
Он почувствовал, как туман коснулся его кожи. Он машинально вытер руку, но влаги не почувствовал. Альфа убрал ладони от его лица и вместо этого взял Тэхёна за руку. Пробежал большим пальцем по его ладони, задержавшись на безымянном пальце.
— Теперь я должен тебя покинуть.
Что он должен сделать?
Наверное, он плохо его расслышал. Он вгляделся Медведю в лицо, и сердце у него сжалось. Он всё правильно расслышал. Омега затряс головой. Он не может уйти!
— Пожалуйста, Тэ, послушай, — сказал он, не давая ему заговорить. — Это было частью сделки об освобождении твоего папы. Тебе нельзя было видеть меня в человеческом обличье. Даже знать причину этого тебе было нельзя. Тэ, это было единственным способом освободить твоего папу. Единственным способом выйти замуж за тебя.
— Да ну тебя с твоими идиотскими сделками. — Он хотел, чтобы голос его звучал зло и отстраненно, но у него не получилось. — Ты что, думал, я телепат?
Ким яростно заморгал. О Боже, что он там наобещал? Чем он рисковал? Что Ким наделал?
Медведь сказал, будто цитируя:
— Все связи между нами разорваны. Я должен жениться на принцессе троллей.
Он потряс его за плечи:
— Ты не уйдешь. — он плакал. Он знал это и не мог остановиться. Что за абсурд. Принцесса троллей! — Я не позволю троллям забрать тебя.
— Узнаю моего Тэ. — Он зарылся пальцами омеге в волосы. — Но ты не можешь бороться с этим. Я должен выполнить обещание. Это — плата за то, чтобы быть мунаксари.
Тэ услышал шорох, словно ветер шуршал в листве.
— Ты никуда не уйдешь! — яростно повторил парень.
Он прижался губами к его лбу:
— Позаботься о нашем ребенке.
— Я тебя не отпущу. — Странный ветер ерошил ему волосы. Он свистел и крутился вокруг Тэхёна и Медведя.
— У нас нет выбора. Это уже началось.
Чёрт побери, нет! Он не потеряет его!
— Тогда я пойду с тобой!
— Ты не можешь.
— Тогда я пойду за тобой.
Он печально покачал головой:
— Меня заберут в замок, который восточнее солнца и западнее луны. Ты не можешь последовать за мной. Это же за краем земли.
— Я найду тебя. — Простыни колыхались, словно буруны.
Медведь схватил его:
— Нет! Это слишком опасно.
— Не для меня, — ответил омега. — Я же разыскиваю полярных медведей, помнишь? Такая уж у меня работа.
Он уже преследовал его однажды, сможет и во второй раз.
Ветер вокруг них ревел, и Медведю пришлось крикнуть:
— Ты умрёшь прежде, чем найдешь меня! Пообещай, что не будешь пытаться!
— Я найду тебя! — Нет, Тэ не станет его терять. Не сейчас, не так.
Ветер крутился всё быстрее и быстрее; он подхватил Медведя с кровати.
Он висел в воздухе, словно возносящийся в небеса ангел.
— Если любишь меня, пожалуйста, отпусти. Пожалуйста, Тэ, не рискуй собой. Не рискуй нашим ребёнком.
Ким вскочил на ноги и обнял его за талию:
— Нет!
— Тэ, пообещай мне! Подумай о ребёнке!
Ему не нужен был ребёнок; ему нужен был он сам. Тэ не мог его потерять! Увлекаемый вверх, он выскользнул у него из рук. Тэ сжал его колени, а ветер поднимал его всё выше. Голова Медведя уже касалась балдахина, и лёд таял вокруг него, словно безе. Голова омеги ударилась о твёрдый полог.
— Нет! Вернись!
Его колени тоже выскользнули из его объятий. Он схватился за лодыжки:
— Нет!
Его унесло выше, сквозь потолок. Тэхён упал. Приземлился на шёлковые простыни, и голова его, откинувшись, ударилась о столбик балдахина.
Всё потемнело.