Глава 1
– Вот ведь зараза! – Лютик еще раз пересчитал заработанные за выступление деньги. Получилось не густо, а точнее – совсем мало. Впрочем, это было неудивительно: на захудалом постоялом дворе почти не было посетителей. Наступающая на пятки война изрядно потрепала простых людей и их кошельки.
Выбор стоял не самый радужный: или ему хватит снять комнату, но тогда есть будет нечего, или он может запастись провизией в дорогу (уж на запас сухарей- то и солонины ему хватит, а то и рыбкой вяленой удастся разжиться!), но ночевать в таком случае придется в лесу. Прикинув все «за» и «против» и придя к выводу, что на дворе самый разгар лета, и ночи очень теплые, Лютик решил закупиться едой, а то заячье-ягодная диета давно стояла у него поперек горла.
Видно, боги были к нему милостивы: ночь выдалась ясная, звездная и безветренная, так что бард был рад своему решению. В такие ночи одно удовольствие лежать на опушке у костерка и любоваться переливающимися огнями небесных светил.
Он лежал на сложенном в несколько раз одеяле, закинув руки за голову, и смотрел в бесконечную сияющую черноту. Рядом – драгоценная эльфийская лютня, бережно завернутая в чехол. Играть не хотелось, хотелось лишь тишины, разбавляемой тихим потрескиванием дров да стрекотом сверчков.
Лютик усмехнулся: «Геральт сейчас был бы доволен. Наверное...»
Больше года он не видел ведьмака, с того дня, как Белый Волк сорвал на пытавшемся поддержать его барде всю свою злость. И хотя Лютик понимал, что сорвался ведьмак просто на эмоциях, что с таким же успехом под горячую руку, скорее всего, мог попасться кто угодно, легче от этого понимания не становилось. Скорее напротив, задевало то, что Геральт вызверился на единственного человека, которому он был небезразличен, который хотел поддержать и утешить.
Тогда Лютик вдруг очень остро ощутил тщетность своих попыток достучаться до того, кого считал самым близким другом, и даже более того... Стало обидно за потерянное время, пусть двадцать лет и не срок для долгоживущих. Еще зло брало на собственную неискоренимую глупую веру в лучшее, за искреннюю привязанность, которая была нужна, как собаке – пятая нога.
А еще обиднее то, что этот случай умудрился так сильно повлиять на его характер, что прежде не сгибался ни под какими обстоятельствами. Неуловимо, постепенно, жизнерадостный солнечный бард стал более спокоен, задумчив, иногда даже мрачен. Одиночество стало привлекать Лютика куда больше шумных компаний, разудалых пирушек и театральных вечеринок.
Нет, он все так же любил писать музыку, сочинять баллады о любви и отважных воинах, с радостью исполнял их не только ради хлеба насущного, но и просто для того, чтобы порадовать и людей, и себя. Только вот после исполнения, собрав свои гроши, он тихонько ускользал, не прельщенный ни веселым загулом, ни хмельными готовыми на все девицами.
С заработком и впрямь стало посложнее, да и завалить ради пропитания оленя, как это делал прежде ведьмак, Лютику было не по силам. Хотя по установке силков на кроликов он стал настоящим мастером. Бард похудел, черты лица заострились. Необходимость защищать себя (больше-то рассчитывать стало не на кого) вынудила его приобрести простой, но прекрасно подходящий по руке и добротный клинок и вспомнить старую науку, которую когда-то вбивали еще в виконта Юлиана, много позже превратившегося в бродячего менестреля Лютика.
Регулярные тренировки сделали его не просто худым, а подтянутым и жилистым, так что постоять за себя, отогнав паршивых бандитов, прельстившихся одиноким и явно с виду небогатым бардом, он был более чем в состоянии.
Порой, ему остро хотелось вновь встретить Геральта, просто посмотреть на него, узнать, чем тот живет. Но потом ему представлялось, как ведьмак сообщает, что живет счастливо и не тужит со своей чародейкой. После этой мысли, все желание увидеться пропадает. А портить хорошие воспоминания, бережно сохраняемые бардом, как самые дорогие сокровища, не хотелось категорически.
Лютик уже начал засыпать, как вдруг поляну озарила яркая зеленая вспышка и на не успевшего даже дернуться барда свалилось чье-то костлявое тело. Бард резко сел и уставился на застывшего испуганно прямо у него на коленях перепуганного подростка. Тот был немного чумаз, черные волосы были отчаянно взъерошены, но самое невероятное: мальчишка смотрел на барда желто- зелеными змеиными глазами, что не отличались бы от ведьмачьих, если бы насыщенный цвет не заполнял еще и склеру.
Парень вдруг начал издавать жуткие шипящие звуки, от которых у Лютика едва волосы дыбом не встали, а по спине поползли неприятные мурашки, но потом мальчишка встряхнул головой, быстро облизнув губы, явно пытаясь прийти в себя.
«Раздвоенным, мать моя Мелителе, языком!» – с ужасом отметил Лютик.
– Простите, сэр, я не знаю, как здесь оказался, – дрожащим голосом на этот раз абсолютно понятно сказал мальчишка и поспешил сползти с колен, пылая щеками и ушами от смущения.
– Ну хоть разговаривать ты можешь нормально, – облегченно выдохнул Лютик и чуть улыбнулся парню, пытаясь его успокоить. – Как ты здесь оказался? И кто ты?
Зеленоглазый принялся озираться, потом внимательно рассмотрел барда, задержавшись взглядом на непривычном костюме и лежавшем рядом с ним самом настоящем мече, и признался:
– Я не знаю, сэр. Я упал в Арку Смерти. Вообще-то думал, что умру... Непривычное обращение резало слух, и бард попросил:
– Не надо называть меня «сэр». Давай просто по имени и на «ты», хорошо? Меня зовут Лютик, а свое имя ты так и не сказал, – выжидательно поднял бровь музыкант.
– Гарри Поттер, сэ... Ой! В общем, меня тоже зовите... зови, пожалуйста, просто Гарри.
– Рад знакомству, Гарри. Пусть и столь необычному. Мягко говоря, – усмехнулся бард, а потом озадаченно нахмурился: – А что такое Арка Смерти? Что-то мне уже не нравится это название.
– Никто точно не знает этого. Считается, что это прямой путь в мир мертвых... Я случайно туда упал, – с неописуемой горечью в голосе рассказал мальчик.
– Случайно? Что вообще детям делать возле такой страшной вещи? – потрясенно спросил Лютик.
– Я не ребенок! Мне уже пятнадцать! – вскинулся было тот, но тут же потух, сжался в комок, из зеленых глаз неконтролируемо покатились слезы. Он шмыгнул носом раз, другой, стараясь сдержаться. – Туда Сири упал, мой крестный. А я... не успел его удержать.
Лютик не представлял, кто перед ним, не скрывается ли под безобидной личиной коварный монстр, вроде тех, о которых его когда-то предупреждал Геральт, что завлекают в свои сети безобидным видом, опутывают паутиной лжи и лишающих волю чар, а потом сжирают без остатка. Но остаться в стороне, не попытаться помочь плачущему ребенку (Какие там пятнадцать! Этот тонконогий олененок и на тринадцать-то тянет с трудом!) Лютик не мог.
Он подсел к скукожившемуся, спрятавшему лицо в коленях пареньку и осторожно прижал его к себе за плечи. Видимо, это окончательно разрушило плотину его выдержки: Гарри горько заплакал, уткнувшись Лютику в плечо и отчаянно вцепившись в рукава дублета. А бард гладил потерявшего кого-то очень близкого ребенка, приглаживая тонкими пальцами торчащие вихры и тихонько шептал слова утешения.
– Прости, что я так на тебя... все это вылил, – все еще шмыгая носом чуть позже отстранился Гарри.
– Оплакивать близких – это нормально. Так мы можем хоть немного отпустить нашу боль, – успокоил его Лютик.
Они еще какое-то время посидели в тишине, причем Гарри так и не отстранялся от барда – так тепло ему было от объятий этого вроде бы совершенно не знакомого человека. Но потом он все же спросил, будто очнувшись:
– Лютик, а где мы? Что-то совсем не похоже на Англию?
– Я о такой стране и не слышал. Мы в Редании, относительно недалеко от Новиграда.
Мальчик дернулся и ошалело уставился на барда:
– Никогда не слышал таких названий. Неужели меня занесло в другой мир?! – он побледнел и схватился за голову. – Что же теперь будет?
Лютик с жалостью посмотрел на потерянного ребенка, уже зная, какое решение примет, пусть оно его и пугало своей серьезностью, тем, какую ответственность он примет не на один год. Он снова прижал к себе мальчика.
– Не тревожься, Гарри. Все образуется. Я представляю, как тебе страшно, но, полагаю, это все же лучше, чем смерть, верно? Я с радостью помогу тебе. Ты не против компании бродячего барда?
– Ты бард? – восхитился парень. Все же он был еще очень юн и не умел надолго погружаться в состояние глубокого уныния. Лютика очаровывала эта детская непосредственность, было даже жаль, что у людей она так быстро уходит под гнетом житейских проблем.
– Маэстро Лютик к вашим услугам, – со смешком склонил голову он и предложил: – Давай-ка сделаем так. Неспроста говорят, что утро вечера мудренее. Поэтому, ложись и попробуй поспать, детям нужно как следует отдыхать, а я сыграю тебе что-нибудь приятное и успокаивающее.
– Эй, говорил же, я уже не ребенок! – возмутился Гарри. – Я немногим младше тебя.
– Сильно сомневаюсь, – хохотнул Лютик. – Во-первых, что бы ты не говорил, выглядишь ты максимум на тринадцать. Тебе надо бы как следует отъесться, дружок... А во-вторых, мне, между прочим, почти сорок, так что я вполне гожусь тебе в отцы.
– Да ладно? Я думал тебе не больше двадцати... – не поверил парнишка.
– А вот так! Я полон сюрпризов, – кокетливо подмигнул бард и потянул Гарри на одеяло, укрывая его еще одним, которое до этого лежало свернутым, изображая подушку.
Мальчик послушно устроился, ложась на бок и подложив ладони под щеку, и выжидательно посмотрел на Лютика, с интересом и удовольствием наблюдая, как бард достает из чехла инструмент, который он прежде видел только на картинках, и начинает наигрывать какую-то нежную переливчатую мелодию. Когда же Лютик запел, Гарри невольно затаил дыхание: голос барда был невероятно, чарующе красив. Тихая колыбельная на незнакомом языке умиротворяла, навевала хорошие воспоминания и усыпляла. Через несколько минут Гарри спал спокойным сном без сновидений.
Как ни удивительно, но первым проснулся Лютик. Неожиданная встреча взволновала, сотни мыслей не покидали его до тех пор, пока не начало светлеть небо, и он наконец осознал, что надо хоть немного подремать.
Он не мог бросить мальчика. Кем бы он ни был, несмотря на странное появление и необычный внешний вид.
Последнее, кстати, беспокоило Лютика больше всего. Уже не первый раз до него доходили слухи, что король Радовид начинает все сильнее притеснять чародеев и нелюдей. Пока что все ограничивалось постепенным выселением всех неугодных за пределы Новиграда. Только вот гуляли пугающие сплетни про грядущие костры до небес, на которых слуги церкви Вечного Огня уничтожат все, оскверняющее королевские земли. Как бы потом и до чародеев не дошли.
А уж ребенок со змеиными глазами не мог не привлечь внимания даже в самой захудалой деревеньке. И что с этим делать, Лютик пока так и не смог придумать.
– Гарри, просыпайся! Пора собираться в дорогу, – он ласково потрепал мальчишку по плечу.
Парнишка опять странно пошипел, на этот раз, правда, не страшно, а скорее забавно, и распахнул глаза. Вытянутый змеиный зрачок сперва расширился, а потом резко сузился, фокусируясь на барде.
– Лютик! – улыбнулся сонно мальчишка, а потом чуть прихмурился, соображая. – Значит, мне не приснилось. Куда мы теперь?
– Хороший вопрос, дружок! По-хорошему, нам бы в первую очередь надо тебя переодеть, уж больно странная на тебе одежда, – Лютик обвел рукой необычные узкие штаны с непонятной застежкой, пошитые из ткани низкие ботинки на плоской подошве да вязаную кофту непривычного фасона.
– Для этого нам нужно добраться до какого-нибудь поселка, – задумчиво продолжил бард. – И желательно не самого маленького, где-нибудь, где ходят торговые караваны, а то я почти на мели, а нам кроме одежды нужна и провизия на двоих.
– Я могу хоть чем-то тебе помочь? – обеспокоился Гарри. – Ценного у меня ничего нет, но руками работать я умею. Может, можно кому дрова порубить за малую плату или еще что-то сделать по хозяйству?
Лютик отрицательно покачал головой и объяснил:
– Прости, но это опасная идея. У нас сейчас не лучшим образом относятся к тем, – он замялся немного, подбирая слова, чтобы не обидеть паренька, – в общем, к тем, кто не похож на людей. Это, кстати, вторая проблема, кроме отсутствия денег: у тебя довольно примечательная внешность и нужно придумать, как ее можно скрыть.
– А что не так с моей внешностью? – не понял Гарри.
– Ты что, сам не знаешь? – пришла очередь Лютика изумленно таращиться. Он покопался в сумке и нашел там крохотное зеркальце в изящной оправе с лютиками. Милую безделушку когда-то подарила ему графиня де Стель, да так и не поднялась рука у барда ее продать, даже когда были самые тяжелые времена. – На, посмотри.
– Ох ты ж!!! Какого дементора со мной случилось? – Гарри в шоке уставился на свое отражение, закрывал и открывал глаза, крутил головой и никак не мог поверить.
– Ты еще язык высуни, – посоветовал наблюдающий за происходящим бард. Не менее удивленный, но только тем, что, оказывается, парень раньше был вполне обыкновенным.
– Твою мать!
– Матушка моя тут точно не при чем. И не ругайся! Рановато еще.
– Прости, пожалуйста! Просто, это совершенно невероятно и невозможно! – причитал Гарри, продолжая смотреть в зеркало.
– То есть ты примерно представляешь, что с тобой произошло? Скажи-ка мне, Гарри, кто ты на самом деле?
Тот отложил зеркало, не переставая искоса поглядывать на него, будто то заколдованное и просто могло обмануть, и, глубоко вздохнув, принялся рассказывать:
– Тут, боюсь, быстро не объяснишь, – он собрался с мыслями и продолжил: – На самом деле я волшебник, у нас в мире таких не мало, но мы все равно старательно скрываемся от обычных людей. Кроме волшебников, существуют разные магические существа, другие расы и даже волшебные животные и растения. Иногда волшебники даже вступали с ними в связь. Не с животными, с другими расами, в смысле! – поспешил пояснить Гарри, покраснев как помидор. – Так вот... От связи волшебника и другого существа появлялись дети смешанных кровей, которые выглядели как обычные. Но эта кровь передавалась из поколения в поколение и могла просыпаться в потомках, тогда говорят, что он вступил в наследие. В волшебнике появлялись черты этих существ. И внешне и в плане характера, повадок. Так мой приятель Невилл был силен всегда в ботанике, а потом оказалось, что он потомок дриады и, вступив в наследие, он теперь и вовсе может повелевать растениями.
– Получается, в тебе тоже проявилась кровь какого-то существа?
– Выглядит именно так. Но это совершенно невозможно! Такое бывает, если оба родителя из волшебных семей с большой родословной. Но моя мама была из обычных людей!
Лютик окинул мальчишку чуть насмешливым взглядом:
– Ну, сдается мне, ты не все знаешь о маме, – фыркнул он.
– Подожди-ка, – озадачился Гарри, – и это все, что ты скажешь? То есть волшебство и все тому подобное тебя не удивляет?
– Не знаю, разочарует ли тебя это или обрадует, но ничего кардинально нового ты мне не сказал, – лениво протянул Лютик, развеселившись озадаченным видом, как оказалось, юного волшебника. – Чародеи (у нас они так называются), всякие монстры, другие, отличные от людей расы – этого добра у нас хватает. Кстати, колдовать-то ты, наверное, уже что-то умеешь?
Гарри резко скис:
– У меня нет волшебной палочки, она осталась там... А без нее я колдовать не могу, на это вообще способны единицы.
Использование каких-то специальных палочек Лютика позабавило, а все остальное, услышанное от паренька весьма порадовало. Было приятно знать, что тот как минимум из долгоживущих. Кстати!..
– А сколько живут волшебники?
– Не знаю, все по-разному. В среднем, лет 300 могут прожить, если не прибили в какой передряге. Вообще, если так подумать, у нас мало кто помирает в постели от старости, – озадаченно выдал парень, с таким видом, будто только об этом задумался. Почесал нос, еще сильнее растрепал волосы (Лютик уже понял, что это у него явно нервный жест) и добавил. – Говорят, что те, кто принял наследие, живут и дольше. От существа зависит.
– У тебя, значит, какие-то змеи?
– Хороший вопрос. Я кроме василисков никого не знаю, – на непонимающий взгляд Лютика Гарри пояснил: – Это змеи такие огромные, длиной до сорока футов и высотой как два меня. Вряд ли с ними кто-то мог...
И юного волшебника, и барда передернуло почти синхронно.
– Ясно. Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления, – беззаботно махнул рукой Лютик. – А насчет магии, кстати, не переживай. Может и найдем того, кто сможет тебя поучить. У нас-то чародеи без всяких палочек и тросточек колдуют.
К сожалению, неподалеку от подходящей деревни им пришлось на время расстаться. Гарри, снабженный остатками провизии, одеялами и сотней наставлений от взволнованного Лютика остался в близлежащем лесочке на очень удобно скрытой густым кустарником полянке. Он должен был дожидаться барда в том месте не более трех дней, старательно скрываясь в случае, если мимо будут проходить чужаки. Задерживаться так надолго Лютик не собирался, но мало ли что могло пойти не так...
Сам же бард отправился в местную корчму. У коновязи он заметил более полудюжины крепких хорошо седланных лошадей. По внушительным седельным сумкам да специальным крепежам, к которым обычно воины приторачивают оружие, он понял, что скорее всего отряд наемников решил остановиться да промочить горло прохладным элем, спасаясь от летнего зноя.
Это было и хорошо, и рискованно. Такие могли как щедро заплатить, так и устроить знатную свару, после которой в кружке у барда не было ни медяка, а под ногами на полу хрустели чьи-то зубы.
На этот раз, слава Мелителе, Лютику повезло. Хотя развезло жуткого вида мордоворотов капитально, а от их примитивных пошлых шуток в адрес смазливого барда было тошно, но платила эта пьянь очень щедро. Видимо, им только-только удалось сорвать изрядный куш, что они и поспешили отметить.
В итоге, ближе к ночи он смог заработать солидную сумму, да еще и часть из них золотом, чего у Лютика давненько не бывало. Когда дело запахло жареным и гулянка грозила перерасти в мордобой с поножовщиной, Лютик поспешил спрятать денежки, да смыться из корчмы, в последний момент чудом увернувшись от грязной лапы одного из наемников, что явно был готов в любой момент завалить красавца-менестреля.
Портного в столь позднюю пору не было смысла искать, и поначалу Лютик собрался было топать до Гарри, но наткнулся на небольшой реданский патруль, проезжавший через деревушку куда-то по своим делам. Одинокий бард с какого- то перепугу попершийся в темный лес среди ночи мог привлечь ненужное внимание, поэтому Лютик устроился на ночь в небольшом пустующем амбаре, стоявшем на окраине поселка.
Выспаться ночью ему не удалось. Бард ужасно волновался за Гарри, неожиданно сильно привязавшись к малознакомому вроде бы мальчишке, поэтому ворочался с боку на бок, задремывая лишь на краткий срок, чтобы потом снова очнуться и вертеться в поисках удобного положения.
Сонный портной, на пороге которого он появился, кажется, задолго до открытия лавки, хотел было прогнать странного помятого типа. Но стоило ему увидеть золотую монету, как на лице появилась благодушная улыбка и готовность начать трудовой день даже в такую несусветную рань.
Результатом демонстрации ассортимента, бурной торговли, ругани с переходом на личности и выяснения, у кого там жадные гномы в предках, стали: пара плотных добротных штанов, охотничьи сапоги, укрепленные металлическими вставками и набойками, плотная кожаная куртка с теплым подкладом и глубоким капюшоном, вроде тех, что носят частенько королевские следопыты, да несколько смен рубашек и белья.
В итоге оба разошлись довольными. Лютик – тем, что умудрился сбить цену почти вдвое, буквально измором взяв продавца, а портной – тем, что Лютик наконец-то ушел.
Немного подумав и оценив степень похудения своего кошелька, бард завернул к кузнецу. Он всю ночь обдумывал их дальнейшую жизнь и пришел к выводу, что если не появится лучшей перспективы и Гарри сам не захочет с ним разойтись, то они будут вместе еще не один год, а значит мальчишку нужно готовить к местным реалиям и учить защищаться в случае необходимости. Слишком ожесточились люди в последнее время, а творящееся в мире лишь подтверждает худшие прогнозы, так что им постоянно придется быть начеку.
Благодаря долгому общению с ведьмаком Лютик весьма недурно разбирался в клинках и сразу приглядел добротный стальной длинный кинжал, что в руках мальчишки будет смотреться практически как небольшой меч. Он уже достал кошелек, собираясь его приобрести, как взгляд ненароком упал на стоящий чуть в отдалении прилавок с более дорогими изделиями, каковые обычно делались мастером в единственном экземпляре.
Длинное обоюдоострое лезвие с серебряным напылением было украшено причудливой вязью из рун, согласно приметам, увеличивавшей прочность лезвия и сохранявшей дольше его остроту. Но намертво приковывал к себе взгляд крупный змеевик, украшавший ручку кинжала: камень и причудливым узором, и сложным сочетанием цветов один в один повторял цвет глаз юного волшебника.
Лютик зажмурился, закусил губу, но все же полез за кошельком. В конце концов на провизию им еще хватало, а у самого барда все необходимое есть...
Нагруженный обновками, бард поспешил к Гарри, надеясь, что за ночь с мальчиком ничего не случилось. Уже подходя к густым зарослям колючего кустарника, в котором скрывалась узенькая, ведущая на поляну тропинка,
Лютик услышал знакомое шипение, только вот теперь оно было каким-то более разнообразным. Или даже разноголосым?