Признание
– Хорошо, я закончил с осмотром, – кивнул мне Оттоги-сан, после чего отвернулся за стол, заполняя какие-то бланки.
Я встала с кушетки и быстро надела свою одежду, потому что в помещении было достаточно прохладно.
– Твои боли по-прежнему усиливаются? – обернулся мужчина, поймав мой взгляд своими серьезными глазами.
– Да, – ответила ему, кивнув головой.
Не молодой мужчина потянулся рукой в сторону и взял сделанные недавно снимки моего рентгена и задумчиво смотрел на них, иногда что-то шепча про себя или кидая на меня короткие взгляды. Доктор выглядел очень серьёзным, о чем символизировали его шевелящиеся скулы и сведенные к переносице брови, а также холодные, как лёд, глаза.
Я нервно сидела на кушетке, опустив взгляд в бетонный пол, и сжимала оранжевую робу на коленях, волнуясь о том, что скажет мне врач.
– Извини, четырнадцатая, – небрежно положил мужчина на стол итоги моего обследования, сняв свой монокль и помассировав пальцами переносицу, оперевшись локтем руки о письменный стол. – Я ничем не могу тебе помочь. Твоя болезнь... Странная. Она не является болезнью как таковой. Твои кости... Они...
– Пожалуйста, – перебила мужчину, не дав договорить ему, – не говорите об этом никому.
На глазах наворачивались слёзы, что пленкой покрывали мои глаза и взгляд становился мутным. Они крупными каплями стекали по щекам, обжигая лицо, а некоторые падали на тыльные стороны ладоней.
– Дорогая, – вздохнул врач тяжело, – даже если бы и хотел, - не смог бы. Ты же умная девушка, сама понимаешь, что моя работа – следить за состоянием заключенных. В случае, если я обнаружу какие-либо отклонения в состоянии здоровья наблюдаемых, я обязан должить об этом.
– Да. Понимаю, – кивнула головой. – Я просто не хочу распространяться об этом. По крайней мере, между заключенными.
– Разумеется.
– Полагаю, Вы сообщите об этом Хаджиме и Хякушики-саме?
– Верно. Можешь идти. Старайся не перенапрягаться. Если что-то случится или ты почувствуешь ухудшение состояния, то срочно приходи ко мне!
– Хорошо, я поняла. Спасибо, Оттоги-сан, – встала с кушетки и поклонилась в знак прощания, после чего вышла из медицинского пункта.
На выходе из кабинета меня ожидал Сугороку, который сложил руки у груди и оперся спиной о стену, сжимая в зубах, очевидно, не первую сигарету, потому как на полу, когда я опустила взгляд, валялось несколько бычков от выкуренных надзирателем сигарет.
– Поражаюсь твоим лёгким, Сугороку, – вздохнула я, апатично взглянув на мужчину, который свёл брови к переносице и открыл глаза. – А еще, здесь курить нельзя, – указала пальцем на стикер, приклеенный к стене рядом с головой гориллы о том, что курить, вообще-то, запрещается.
– Да блять! – завопил он и, бросив под ноги недокуренную сигарету, стал с яростью топтать её.
– Как ты ещё не помер от такого количества никотина, – прищурилась я, глядя в спину Сугороку.
– Вы с Киджи одно и то же говорите, – развернулся мужчина и двинулся ко мне, доставая из-за спины металлические браслеты, а после и застегнув их на моих запястьях. – И вообще, тем, кто лезет не в свое дело, знаешь что и куда засовывают? Пойдем.
Я понятливо кивнула, после чего последовала за Сугороку, который тяжелой походкой вёл меня в игровую комнату, где уже должны были собраться все наши...
– Ты сильно заболела? – неожиданно задал вопрос Сугороку, чем заставил меня озадаченно вздрогнуть.
Опустив голову, я тяжело вздохнула, после чего отрицательно кивнула головой.
– Нет, – после чего замолчала.
Прислушавшись к своим ощущениям, поняла, что невыносимо ломит кости, но предпочла игнорировать и терпеть эту боль как и раньше. Хотя, скрывать это от Хаджиме – глупо. Оттоги-сан же сказал, что он вынужден будет рассказать об этом Сугороку, так как он является моим надзирателем.
– Возможно, – поменяла свой ответ после недолгих рассуждений. – С недавнего времени, приблизительно чуть больше двух месяцев, я чувствую себя не очень хорошо. Я не понимаю, что со мной, но Оттоги-сан тебе в скором времени обо всём расскажет! – заверила я Сугороку, не рассказывая о подробностях своего состояния. Мы продолжили путь в тишине.
Хочу заметить, что с недавнего времени мою голову не покидают ещё некоторые размышления. И виной этим размышлениям и моим самотерзаниям никто иной, как главный надзиратель женской колонии «Намба» – Саузандо Шин.
Знакомству с новым персонажем я, определенно, не была рада. Такой важный человек как Саузандо-сама не предвещает ничего хорошего, особенно, как я понимаю, для Хякушики-самы.
Я ничего не слышала, однако из полученной крупицы информации, я поняла, что у Момоко-сан возникли определенные очень большие проблемы в связи со смертью Гокку-самы старшего, ведь именно после того инцидента мы с ней прекратили общение на два месяца, а вместо этого она отсутствовала в колонии, присутствуя на "важных совещаниях" в штабе.
Самон-сан после этого случая упомянул, что "начальница получает за нас всех", после чего торопливо перевёл тему разговора на мои посещения пятого корпуса, спарринги и тренировки. Разумеется, я обратила внимание на это и запомнила эту маленькую, но несомненно важную деталь разговора. Он выглядел подавленным и грустным, но всеми силами старался не выдавать этого, однако у него получалось из рук вон плохо. Состояние главного надзирателя пятого корпуса заметила не только я, но и Лян, Упа и даже Ци, пусть и делал вид, что ему на это плевать. Инори-сан, однако, ничего не говорил и отшучивался, как обычно пялясь на мою грудь, из-за чего моё мнение о нём с каждым днём ухудшалось. Однако, он тоже переживал и дорожил обезьяной, пусть и пытался скрывать это за маской извращенца, похуиста и любителя азартных игр.
Однако, получить большее количество информации я не могла, потому что я всего-лишь заключенная. Какими бы близкими отношениями между мной и любым из надзирателем не были, всё же имеется определенная грань, которую никто не может переступить. Разница в наших статусах и социальных ролях была слишком огромной, чтобы удовлетворять любопытство и беспокойство кого-то столь незначительного в этом мире, как я. Блять, да я даже не каноничный персонаж, который находится совершенно не там, где должен быть! Иметь шанс находиться весте со всеми этими людьми, общаться с ними - уже великое счастье и небывалый приступ удачи, которая всю мою жизнь убегала от меня, как полыхающая кошка. Как сказал Хаджиме: "Дела надзирателей касаются только самих надзирателей. Тебе о них знать не положено" и, к сожалению, я с ним согласна на все 100%, ведь таков мир.
Если высказываться просто, то Сугороку имел в виду, что всё, что происходит в стенах колонии, меня касаться совершенно не должно. Это не моё дело, а их, работников. Моё дело маленькое: смирно, молча в тряпочку, отбывать наказание в своей камере, не создавая проблем, и выйти спустя назначенный мне срок. Мне итак повезло, что мне не назначили смертную казнь, иначе бы моя новая жизнь окончилась даже не начавшись. Однако игнорировать атмосферу в колонии не было возможным. Любой человек, даже без особенных навыков наблюдательности смог бы понять, что атмосфера стала более... вяжущей. Усилилась охрана, увеличилось количество и опасность ловушек.
В колонии однозначно что-то происходило, однако заключённых не посвящали за ненадобностью. И всё же, я была слишком тесно связана с надзирателями и заключенными, чтобы спокойно оставаться в стороне ничего не предпринимая. Меня даже в какой-то степени оскорбляло то, как ко мне относятся надзиратели, ведь разве я не стала кем-то близким? Плевать, что я заключенная. Плевать, что мои руки в крови. Мне казалось, что я стала дорога им и я думала, что они хотя бы попытаются помочь мне, дать осознать происходящие и помочь избавиться от нарастающего беспокойства за них, за заключенных... За своих друзей! Даже болтливый Мицуру мне не говорил ровным счётом ничего, загадочно или растерянно улыбаясь, когда я пыталась выпытать у него хотя бы песчинку драгоценной информации.
Пока я размышляла на тему особенностей своих отношений с заключенными и надзирателями, о существе проблем, о которых мне не хотят говорить и разобраться с ними, но я их вижу, мы с главным надзирателем моего корпуса подошли к игровой комнате Уно, за дверью которой стоял уже привычный и характерный для этой комнаты шум и гам, смешивающийся обилием различных голосов разных тембров и высот в вакханалию шумов, становясь любимой какофонией.
– Хватит орать, – с диким криком ворвалась горилла в комнату, с грохотом и шумом раскрыв двери, призывая присутствующих к тишине. – Вас на всю колонию слышно!
Присутствующие в комнате обратили внимание на вопли Сугороку, на некоторое мгновенье повернувшись в нашу сторону, однако почти сразу вернулись к своим делам, продолжая шуметь и раздражать мои барабанные перепонки и играть на нервах Сугороку. Сняв с меня наручники, надзиратель беспощадно толкнул меня в спину, буркнув: "Развлекайся!", а сам пошел в сторону остальных надзирателей, которые находились в стороне от заключенных и что-то свое обсуждали. При этом он закуривал ещё одну сигарету, которых он по дороге выкурил штук пять, если не больше.
Глубоко вздохнув, я оглядела комнату отдыха, стараясь втянуться в атмосферу и на мгновенье забыть о проблемах насущных и на мгновенье отдаться безудержному и глупому веселью, которое как потом всегда уносит мне в проблемы и приключения, а выбираюсь я потом израненная и... Не важно.
Приличная по размерам комната имела приятное, чуть тусклое освещение, навеивающее домашнюю атмосферу. Слева находились дартс, настольные игры с большим столом, какие-то шкафы и полки с книгами, дисками, приставкой и телевизор, напротив которого стоял диван. Посередине комнаты стоял журнальный столик, окруженный несколькими уютными и внушительного размера диванами (которые стояли целого состояния, но одиннадцатый не поскупился и потратился), за зоной отдыха находился бильярдный стол, а справа некоторое пространство с креслами, на которых сидели надзиратели.
Не смотря на дикий шум, который был похож на какофонию, всё было на удивление спокойно и в воздухе царила уютная дружелюбная атмосфера с лёгкими нотками вдохновения, что заставило меня на мгновенье забыть и забыть о своих предыдущих размышления, терзающих меня уже некоторое время. Парни чувствовали, видимо, то же самое и поэтому развлекались и отрывались кто как мог.
Напротив телевизора расположился Ци, разложив свою тушу на уютном диване и, уверена, похрапывая уже от наслаждения седьмым сном. От него были видны только ноги, но я даже так способна различать людей. В дартс играли Хани и Уно, второй из которых ругался и намахивался на гостя из третьего корпуса, а тот не уступал и усмехался, тыкая в блондина своим средним пальцем, от которого тот в падал в буйство, но продолжал неравную игру. Джуго, почему-то лежал посередине пола, распластав свои руки и ноги в стороны, образовывая звёздочку. Около бильярдного стола стоял Цукумо, спокойно натирая верхушку кия специальным мелом, эффектно закрыв глаза и делая всё с максимальным пафосом. На свободном пространстве находились Лян и Упа, отрабатывая движения, вероятно боевых. Эх, ребята, здесь отдыхать нужно, а не тренироваться, однако у них тренировки - это отдых. В зоне отдыха (ну, посередине которая) были Нико, Року и Мусаши. Зеленоволосый мальчик лежал на диване, играя в недавно обновленную Казари-сан приставку, с несколькими новыми играми и возможностью смотреть аниме. А вот Мусаши что-то рассказывал внимательно слушающему Року со звездочками в глазах, к тому же что-то записывающему, уточняя какие-то проемы. Если Мусаши скажет шестьдесят девятому как варить пиво, то я буду... не очень удивлена. Справа развлекались ссорами надзиратели, на которых мне было не то, что пофигу, но и интересно тоже не было. Уверена, обезьяна с гориллой опять дерутся, а остальные пытаются их вразумить или пинков надавать. Однако, отсутствовал еще один персонаж...
Я почувствовала, как кто-то нежно и аккуратно взял меня за руку. Обернувшись, я с удивлением обнаружила Труа, который склонился над моей рукой и нежно поцеловал тыльную сторону ладони, после чего встал и оставил в покое мою руку.
– Здравствуй, Мезеко, – нежно улыбнулся мне юноша, вежливо поприветствовав. От радости непроизвольно улыбнулась, после чего смущенно отвела взгляд. Этот парень слишком красивый и доброжелательный, чтобы я злилась на него и на его способы романтического влияния на моё сердце. Если бы могла, то без задней мысли влюбилась бы в него безвозвратно, однако я имею чувство собственного достоинства:)
– Привет, Труа. Надеюсь, я не слишком опоздала?
– Нет, – отрицательно кивнул он. - Как видишь, самый разгар веселья. Присоединяйся к любой кампании.
Я повторно оглядела комнату, останавливая взгляды на всех персонажах, раздумывая, кого бы мне выбрать, чтобы провести с ними время, однако хотелось развлечься сразу со всеми.
– Я пока не знаю. Пойду со всеми поздороваюсь, - махнула я рукой молодому человеку в очках, улыбнувшись напоследок и прошла к Уно и Хани, яростно спорящими о чём-то друг с другом, как обычно. Подойдя к паре юношей, некоторое время подождала, в надежде, что они заметят меня или моё присутствие, однако это было провалено. Они продолжали яростно спорить о чём-то. – Привет, мальчики, – широко я улыбнулась подойдя к ним почти впритык. - Надеюсь, я вам не сильно мешаю?
– Мезеко? - выкрикнул Уно, радостно и задорно улыбнувшись. – Ты как раз вовремя. Конечно не отвлекаешь, кому вообще нужен этот смазливый оцелот, – съехидничал одиннадцатый, повернувшись ко мне всем телом.
– А ты вообще похож на картошку, – тихо прошептал Хани, взяв мою руку в своб ладонь, наклонившись и аккуратно поцеловал, повторяя действие Труа некоторое время назад, после чего выпрямился и блеснул превосходством над одиннадцатым.
– Не трогай Мезеко своими грязными ручонками. Мало ли где они могли побывать!
– А тебе что, завидно!? – усмехнулся фиолетово волосый, сложив руки на груди и покосившись на блондина, который уже дрожал от злости и раздражения.
Глубоко вздохнув, осознавая простую истину: эти двое пока не планируют останавливаться ссориться и ругаться, кашлянула в кулак, привлекая к себе их драгоценное (нет) внимание.
– Вы пока разбирайтесь, кто у кого и где ручонками полазил, а я пойду и поздороваюсь с остальными.
Отойдя от двух красавчиков, вздохнула. Парни они, конечно, хорошие, но в совместимости никакие, а может напротив, идеальная пара для яойного комикса или фанфика, однако здесь мы этим не промышляем. Надеюсь, что они когда-нибудь поладят или перестанут токсичить на столько, что трясутся от злости.
Подойдя к дивану, на котором сладко спал Ци, на мгновение почувствовала приступ сонливости, однако я отрицательно качнула головой и прошла мимо мужчины, бросив повседневное: "Привет", а получив ответное: "Здоров", стала ещё более спокойной и поплелась дальше. Всё-таки меня заинтересовало то, почему пятнадцатый валяется на полу звёздочкой, аки коврик, но поменьше. Подойдя, присела напротив него и оглядела лицо юноши: закрытые глаза, взъерошенные волосы, закрытый рот.
– Джуго, ты чем занимаешься, лёжа на полу? - поинтересовалась, озадачено склонив голову в сторону. Как ни посмотри, а мается он ничем иным, как мракобесием, мешаю нормальным людям пройти, не запнувшись о его тушу. Хотя, может, я слишком резка и могла бы послушать оправдание парня?
– Мне скучно.
Сказал, как в лужу пукнул. Снова. Если бы у меня сейчас настроение не было приподнятым, то я бы уже избила Джуго-руки-ножницы, как боксёрскую грушу и кинула бы в Хаджиме, чтобы добил. Однако злости я (почти) не испытывала.
– Поэтому ты решил лежать плашмяком на полу, надеясь, что это скрасит твоё время и избавит от скуки?
– Да.
Отрицательно помотав головой, принимая суровую действительность дебилизма брюнета, встала и пошла поздороваться с остальными, твёрдо решив, что развлекаться таким способом я уж точно не собираюсь. Подойдя к Ляну и Упе, стала внимательно наблюдать за процессом их тренировки. Лян поднял ногу и стал сосредотачиваться, чтобы нанести показательный удар. К счастью, я знаю как на его отвечать и контратаковать, потому что мы этот приём проходили совсем недавно. Выждав нужный момент, выпрыгнула и отразила удар молодого человека, с разворота сама атаковав, но мой удар отразили. Но это было недурно.
– Неплохо, – сложил руки на груди Лян, одобрительно покивав головой. - Я горжусь собой, и тобой тоже.
– Что ты здесь делаешь, Мезеко? – спросил у меня обладатель цигуна, подлетев и приземлившись рядом со мной.
– Я совсем недавно, вот и решила поздороваться и узнать, как у вас дела и решить, к кому не присоединиться.
– Здесь все одни придурки и извращенцы, которые покушаются на твою девичью невинность, – отвернулся мальчик, сложив рки на груди.
Заявление молодого человеко ввело меня в ступор, так что я какое-то время стояла, нервно улыбнувшись и истекала испариной. Нет, ну разумеется я знаю, что половина колонии уже несколько раз передернула на меня и имеет во все отверстия в своих влажный фантазиях, однако я не хочу внимать в эту мерзкую тему.
– Что, прости? – переспросила я. До последнего надеюсь,что выражение Упы – слуховая шиза.
– Не обращай внимания, – вздохнул Лян, решив разбавить обстановку. – Просто он имеет в виду, что ты же в мужской колонии. Так что будь осторожна. Даже среди нас есть извращенцы...
Многозначительный взгляд в сторону старика Ци, Уно и пары из третьего корпуса сразу всё разъяснили, так что я уверенно покивала головой.
– Будь уверен, сэмпай. я буду осторожна! А в случае, если кто-то посмеет на меня нарваться, веки на пятки натяну...
– Как мерзко....
– Ну что же, пойду поприветствую остальных. Ещё увидимся! – распрощалась с парнями и отошла в сторону.
Однако, что бы я ни говорила, всё равно я не могу справиться со всеми людьми, с которыми мне пришлось столкнуться. Вспомнить, хотя бы Рока, которого я не смогла остановить, когда тот был под печатью. С моей слабостью очень много грустных историй, за которые мне стыдно до безумия.
Из размышлений меня вновь вырвали, однако на этот раз это был голос Рока, который сидел на диванчике в зоне отдыха и что-то записывал, радостно фантанируя воплями. Рядом, на моё удивление, сидел небезызвестный Мусаши, с которым мне удалось пообщаться единожды.
Глубоко вздохнув и наполнив грудь воздухом, выдохнула и, морально настроившись на диалог с молодыми людьми, двинулась в их сторону, чтобы поприветствовать.
– Привет, – спокойным голосом произнесла приветствие, дружелюбно улыбаясь. Молодые люди отреагировали на мое приветствие вздрогнув и повернувшись в мою сторону.
Рок широко улыбнулся, обнажая ряд белых зубов с достаточно большими клыками на верхнем ряду по бокам.
– Привет, Мезеко! – произнес молодой человек.
– Здравствуй, – спокойно поприветствовал меня Мусаши, слегка кивнув головой. – Давно ты пришла?
– Нет, совсем недавно. Вместе с Хаджиме-саном, выбившим дверь и с порога кричащем о тишине, – пожала плечами, вспоминая события, произошедшие десяток минут назад. Переведя взгляд на блокнот и ручку в руках шестьдесят девятого, озадачено вскинула бровь: – Чем вы занимаетесь?
– Мусаши рассказывает мне рецепты блюд, о которых он когда-то читал или которые пробовал. На самом деле это круто! Запомнить столько всего!
– Это не так трудно, – смущенно почесал щёку указательным пальцем юноша.
– Надеюсь, ты не рассказал ему рецепт по варке пива?
На мой вопрос мужчина отвернулся, покрывшись испариной. Ах ты гад!
– Мусаши, ты чего затих? Разве ты не знаешь, что когда спрашивают, нужно отвечать?
– Ме...!
В наш диалог кто-то вмешался и я очень испугалась, когда голос громко раздался над ухом, так что я, как учил меня Лян, с разворота вдарила по нарушителю моего спокойствия, а после встала в атакующую позицию.
Как только я смогла осмотреть территорию, которая пару секунд назад была сзади меня, то с удивлением обнаружила Уно, который был вбит в стену. Через пару мгновений он отклеился от стены и упал на землю.
– Уно?
На нас все обратили внимание, после чего медленно подтянулись, а надзиратели забили ромашку и стояли, продолжая беседовать о чём-то своем, лишь взглянув на нас. Разве что Киджи присмотрел своих мальчиков, не ранили ли их, а потом тоже отвернулся. М-да.
Пятнадцатый присел на корточки и потыкал в тело одиннадцатого пальцем, после чего произнес: "Он мёртв". Я от такого заявления чуть не померла.
– Жив я! – подпрыгнул блондин, потирая место моего удара. – Больно, блин. Мезеко, ты чего дерешься?
– А ты чего пугаешь? Со спины подкрадываться – низко!
– Если бы ты его убила, то на тебя повесили бы ещё одного жмура, – констатировал факт Року, а я окоченела от ужаса.
А ведь точно. Я почти забыла, что Акико убила одиннадцать человек по указке Эльфа.
– Ещё одного? – приглянулись Хани и Труа, а я с ужасом осела на пол.
– Рок, придурок! – Уно с силой ударил шестьдесят девятого по голове, так что тот почти упал и схватился за голову.
– Прости, Мезеко...
– Ничего... страшного... – прохрипела я.
Я не собиралась никого судить за то, что рассказали о том, за что я отбываю наказание в "Намбе". Я никому не запрещала рассказывать это и это не является каким-либо секретом. Надзиратели и начальница знают, за что посадили Акико, а Мезеко в её теле действительно случайность и (не)удачное стечение обстоятельств.
– Хотите сказать, что...
– Давайте оставим её.
– Нет, – отрицательно качнула головой, тяжело вздыхая. Я должна была им сказать тогда же, когда я рассказала об этом своим ребятам, или Хаджиме с начальницей, или Самону. – Я должна была об этом рассказать ещё давно. Но... лучше поздно, чем никогда. Верно?
Передо мной склонился Уно и тихо прошептал над ухом: "Ты уверена, что хочешь рассказать им?". Его шёпот успокоил меня, так что я уверенно кивнула головой.
– Что случилось?
Я медленно поднялась с колен и оглядела всех присутствующих. Все мои друзья смотрели на меня очень обеспокоенно и настроенные на слушанье. Набравшись храбрости, я решила, что хочу им рассказать.... И показать. Даже ребята из тринадцатой не знают об этом...
– На самом деле, я не являюсь тем человеком, каким могла бы показаться. Моё имя – Айодзава Мезеко и я гражданка Японии...
– Мы все знаем это, – констатировал факт Хани, сложив руки на груди.
–... Погибшая в возрасте 22 лех по собственной неосторожности на дороге, сбитая автомобилем, пока торопилась на автобус, чтобы поехать на работу. Я очнулась в это теле чуть меньше года назад, а если быть точнее, то около 9 месяцев. Это тело... Её звали Акико Тобиичи и она работала на человека, который проводил жестокие опыты над людьми...
– Погоди, ты говоришь о...
– Да. Я говорю о человеке со шрамом на шее, – кинула взгляд в сторону озадаченного Мусаши, после чего продолжила своё откровение: – По неизвестной мне причине, эту девушку направили в мужскую колонию. Её называли не настоящим именем, а Джуён, говоря о ней, как о номере... эксперимента. Я... Давно хотела вам рассказать об этом и... показать, однако не решалась и стыдилась. Сейчас, когда настал момент моего откровения, то я хотела бы показать свой секрет.
Стыдливо отвернув голову в сторону, я убрала пряди волос, которые падали на мою грудь и плечи, после чего ухватилась пальцами за пуллер и потянула слайдер вниз, расстегивая молниевую застежку своей тюремной одежды. Когда я расстегнула молнию до конца, то слегка раздвинула груди в сторону, обнажая безобразного вида шрам, который расположен от начала груди и до низа живота.
– Это след от операции по пересадке органов, проведённый над этим телом прежде, чем она сбежала от своего хозяина. Она была одним из экспериментов, в котором люди, на которых она работала, хотели проверить, что будет с человеком, если ему пересадить металлические органы. К счастью для этого тела, они прижились и исправно функционировали, однако лишали владелицу тела репродуктивности. Однако, – на моих глазах появились слёзы, которые перекрыли мои глаза размывающей пеленой и стекали по щекам, оставляя неприятный пощипывающий след после себя на коже, – я знаю, что она хотела бы детей. Я помню её воспоминания... В скором времени, она ушла, сбежала, поняв, что всё, что они делают – неправильно. Она ощутила самую малость из тех страданий, что они причиняли людям, она решила отречься от того человека и подалась в бега, однако... На её руках была кровь одиннадцати человек, которых она убила по указаниям своих начальников и её арестовали. Девушка призналась во всех своих преступлениях и это сыграло не малую роль, потому что её могли казнить... Но она ни слова не сказала о своих боссах, потому что была тесно связана сознанием с Эльфом... и он мог бы убить её. Она уступила своё тело мне, в ту ночь, когда я погибла. Очнулась я в ночь, когда меня привезли в эту колонию...
Я почувствовала тёплые руки, которые убрали мои запястья от груди и стали застёгивать замок, поднимая собачку вверх. Обернувшись, я обнаружила Уно, который с серьёзным видом поправлял мою одежду, после чего нежно взял пряди моих волос по сторонам и скинул их вперед, как я обычно их спускаю.
– Тебе не обязательно обнажать своё тело перед нами, сообщил Уно, сведя брови к переносице.
– Однако мы безумно благодарны тебе за твою откровенность и честность, – спокойно ответил Труа, слегка улыбаясь. – Нам приятно, что ты нам доверяешь.
– Вы мне верите? – округлила я глаза, озадачено глядя на молодых людей, полукругом стоящих передо мной.
– А почему не должны? – пожал плечами Лян, категорично закрыв глаза. – Пусть в твою историю и трудно поверить, однако у нас нет причин проявлять к тебе недоверие.
– Верно. Пусть это и трудно, но мы верим каждому твоему слову. Просто потому, что ты наша подруга и не стала бы нам врать и пытаться нас запутать, – подтвердил Упа, кивнув головой на слова своего сокамерника.
Ещё раз оглядев всех присутствующих, я почувствовала в горле застрявший ком, вызывавший новую истерическую волну слёз, нахлынувших на меня неожиданно сильно. Не имея больше возможности и смысла сдерживаться, я закрыло лицо ладонями и расплакалась, как маленькая девочка, не скрывая своих эмоций. Оперевшись о Уно, который стоял рядом, закричала от вырвавшейся боли изнутри, скрывающуюся в сердце всё это время, пространство от которой заполнялось спокойствием и теплотой. С моей души словно убрали тяжкий груз, который с каждым днём становился всё увесистей, заставляющий погружаться в отчаянье больше.
– Я так счастлива и бесконечно благодарна, что в чужом для меня мире я смогла встретить именно вас, ребята– проблеяла я сквозь слёзы, шаркая запястьями нос и глаза. Однако меня остановили, несильно взяв за предплечье и, когда я подняла глаза, то обнаружила утешающе улыбающегося Труа, который вежливо протягивал белоснежный платок с бирюзовой вышивкой на окантовке. – Спасибо, – шмыгнула я носом, принимая платок.
Меня аккуратно потрепали по голове, взъерошив волосы на макушке. Взглянув на Уно, вздрогнула, когда обнаружила его тёплую и добрую, обезоруживающую меня улыбку на его лице, после чего не сдержалась и сама улыбнулась, принимая ласку поглаживания его рукой по голове.
– Пожалуйста, не плачь больше. Это ранит нас...
– Спасибо..!