Скандал. Часть 2
Предвкушение предстоящего полета. 5 часов... Ровно через 5 часов я буду в Москве, в самом родном и любимом городе на всем белом свете. Конечно, я должна была не так попрощаться со своим главным шансом жизни, но, как говорится: все, что ни делается — все к лучшему! Прикрыв глаза, мое лицо озарило подобие слабой улыбки. В своих фантазиях я уже представляла другую жизнь, далеко отличную от этой, но тут начало твориться черт знает что.
В салоне резко погас свет. Пассажиры стали издавать судорожные вздохи, а некоторые — нервно причитали о том, что «мы все умрем». Ребят, ну мне тоже страшно, ну что за дела? И пока я была на низком старте паники, то начала быстро оглядываться по сторонам.
— Вон они! — Заорала моя соседка, показывая пальцем в сторону выхода.
Двое в черном, просочившись в салон, успели навести шороху за пару секунд.
«По-моему, я угодила в полную задницу» — подумала я, когда они остановились около меня. Я тут же завопила, как потерпевшая, вцепившись в соседнее кресло. Пока один тип пытался заткнуть мне рот, второй сдавил мне горло локтевым изгибом. Воздуха стало не хватать, и я пыталась прокусить руку первому типу, но все было тщетно. Через пару секунд в мое лицо прилетела тряпка с раствором, а меньше чем через минуту я отключилась.
***
Разодрав глаз, я издала слабый стон. Внутри была тьма-тьмущая, и тяжело задышалось... ЧТОО? ЭТИ ПСЫ ОДЕЛИ МНЕ ПАКЕТ НА ГОЛОВУ? ДА ЕЩЕ И РОТ СКОТЧЕМ ЗАЛЕПИЛИ? А мы потом удивляемся, откуда такие козлы берутся...именно оттуда! В любом случае, я им устрою шабаш, как только... Так, стоп-машина... А почему я не могу пошевелиться? Немного поерзав, я поняла, что оказалась примотанной к стулу. Ну все...этим ублюдкам точно несдобровать, когда я освобожусь.
— Зашевелилась. — Раздался тихий голос.
— Пацаны, принимайте гостью!
Яркий свет ударил по глазам, и я зажмурилась, жалобно поскуливая. Более-менее привыкнув к свету, я начала осматриваться по сторонам, но когда в проеме гостиной появилась творческая бригада в полном составе... Тут моя челюсть чуть не свалилась вниз.
— Далеко намылилась, мадам?
Вспышка ярости разгорелась во мне за пару секунд, и я, мыча и дергаясь, попыталась высвободиться, но скотч безжалостно жег руки и ноги. Тип, стоявший надо мной, кривовато улыбнулся, а затем одним движением сорвал скотч с моего рта.
— АААААААААААААААААААААААААААААААААААА. — Протяжно заорала я. — СУКИИИИ! ВЫ ЧТО, ОХЕРЕЛИ СОВСЕМ?
Посыпался такой отборный мат, что парни, смотря на меня, округляли свои глаза все больше и больше.
— А ты думала, мы тебя просто так отпустим? — Отозвался Губерниев. — Да хренос два, дорогуша!
— Я все равно вам ничем помочь не могу. — Процедила я, а потом заорала: — ХОТИТЕ ОСТАВИТЬ МЕНЯ В КАЧЕСТВЕ ЭКСПОНАТА — РАДИ БОГА, НО РАБОТАТЬ Я С ВАМИ НЕ БУДУ!
— Пацаны, развяжите ее.
Пока типы срывали с меня скотч, я успела сорвать с них маски. И каково же было мое удивление, когда под ними оказались два брата Бё...
— Предатели. — Шикнула я. — Как вы могли?
Ответа не последовало.
«Ты — сама за себя. Остается только одно — бороться»
От бурного негодования я шмякнулась на пол. Илья с Лешей быстро меня подняли, и я успела съездить одному локтем в бок, а второму — в глаз. Я не успела вылететь из номера, потому что на выходе меня поймал Харланов.
— Отпусти! — Брыкаясь, завопила я.
Он толкнул меня в гостиную, и я снова оказалась на всеобщем обозрении своих коллег. Слезы безостановочно стекали по щекам, и я дрожаще заговорила:
— Твари... Как вы не понимаете, что вы меня предали... И ладно бы один, а то сразу все... А я вам верила, каждому старалась помочь, поддержать, а в итоге что? Нож в спину?
Вытирая слезы рукавом, Мотя хотел открыть рот, но я продолжила дальше:
— Я каждым из вас дорожила. Я каждого из вас любила по-своему. Я боялась вас потерять, но из-за моего ебанутого поведения этого не было видно. Да, я истеричка, ебанашка, перегибающая палку... Блять, я все прекрасно это осознаю, только вот ничего не могу с этим поделать!
Я дернула дверь на балкон, и она с легкостью открылась.
— БЫСТРО ЗА БАБИКОВЫМ! — Заорал Илья, а сам побежал за мной. Только вот было уже поздно.
Я хлопнула дверью прямо перед лицом Трифа. Оперевшись на перила, я посмотрела вниз и поняла, что высота в 5 этажей меня нисколько не испугала. Гораздо страшнее оказаться обманутой теми, кого ты искренне любила. Я слышала, как парни пытаются выломать дверь. Как они злостно ругаются. Как они пытаются докричаться до меня.
— И если нет другого выхода, тогда...
Я встала на ограждение. Ветер дул в лицо, проникая леденящим холодком за шиворот. И в этот момент, смотря вниз и вытирая слезы, мне вспомнилось замечательное стихотворение Владимира Высоцкого, которое я начала тихо шептать:
Я очень не люблю, когда мне лгут,
В глаза — одно, а за спиной — смеются.
Когда меня с улыбкой предают,
А сами тут же в верности клянутся.
Я не люблю, когда пообещав,
Обещанное сразу забывают.
Исподтишка наносят мне удар,
Меня же ещё в чём-то обвиняя.
Я не люблю тех сладостных речей,
Которые до ужаса фальшивы.
Держусь подальше от таких людей
Самовлюблённых, пафосных и лживых!
— ДЕРЖИ ЕЕ!
Дверь с треском открылась. Меня кто-то дернул за руку, а буквально через секунду я была в объятиях крепких рук.
— Ты совсем больная? — Начал орать Илья. — На кой-черт тебя туда понес? А если бы ты ебнулась?
— Не ори на нее! — Рявкнул Бабиков, крепко обнимая меня.
Триф чуть ли не начал рвать на себе волосы, а я по-прежнему плакала, но только в плечо Антона.
— Господи, ни улететь нормально, ни с 5 этажа скинуться. — Прогундявила я. — Что за жизнь?
— Хочешь скинуться?
Я посмотрела на биатлониста, а тот сделал пару шагов назад. Указав рукой на перила, он сказал:
— Давай, вперед. Я тебе даю право выбора.
Хлопая глазами, я переваривала сказанное Антоном.
— Что ты стоишь? Иди! Давай!
— Ты идиот? — Крикнул из номера Вострик. — Она реально спрыгнет!
— Пускай прыгает! — Кричал Бабиков. — Пускай! Это ее выбор, и я ее не ограничиваю!
Началась очередная перепалка, от которой у меня голова пошла кругом. Потерев виски, я надеялась хоть как-то унять боль, но это не дало никакого результата. Плюсом резко разболелся живот, и выглядела я сейчас так, будто килограмм лимонов сожрала... Гадство! Полное гадство!
— ХВАТИТ! — Заорала я, отчего головная боль запульсировала с новой силой.
Они замолчали. Схватившись за голову, я тихо застонала, и только после этого повисла всепоглощающая тишина.
— Я больше не могу так, понимаете? НЕ МОГУ!
Опять эти гребаные слезы... Они когда-нибудь закончатся вообще? Такое чувство, будто их — целый океан.
Я внимательно оглядывала каждого из них. Парни ждали дальнейшего поворота сюжета, полуоткрыв рты. Я хотела разразиться гневной тирадой, обматерить их с ног до головы, но вдруг... В моем мозгу что-то щелкнуло. Да так сильно, что я чуть не свалилась с ног, и если бы не Антон... Посмотрев в его глаза, моя жгучая злость куда-то испарилась.
«Если я сейчас оставлю свою команду, то совершу самую большую ошибку, за которую буду расплачиваться очень долго. Ведь неспроста меня жизнь свела с этими людьми. Неспроста Господь Бог послал мне все эти испытания, потому что знал, что я все это выдержу» — медленно диктовал мне внутренний голос.
Остаться или уйти... Эта дилемма будет вечной, душераздирающей, но, в конце концов, будет принято верное решение. И разрази меня гром, если я неправа!
— Антон, прости. — Прогундосила я в его плечо. — Пожалуйста, прости.
Я снова заплакала, а его дрожащие руки заключили меня в объятия.
***
Мы сидели в номере всей аравой, разбирая ситуацию последних часов от начала до конца.
Да, можете обвинить меня в пустословии, трусости и неспособности сдержать свое слово, но... Я сдалась. Зато с чистой совестью могу признаться, что это был мой заскок и моя психея, не вырубающаяся на протяжении нескольких часов. Конечно, нельзя исключать фактор беременности, хотя о чем я говорю...я и без нее была той еще идиотиной. Поэтому в этом мире даже нечему удивляться.
— Мда, Темнова, — процедил Илья, — я, конечно, догадывался, что ты психичка та еще, но чтобы настолько...
— Ой, сам будто дофига спокойный. — Заступился за меня Занин.
Господи, как же я обожаю этого парня!
— Просто, один вопрос: вы мне не стали ничего говорить, потому что вас реально Антон попросил?
Коллеги кивнули, опустив голову вниз. Запахло таким чувством вины, что я чуть не расплакалась от этого. Покосившись на Антона, я цыкнула.
— То есть, ты просто сказал им, ничего не объясняя?
Он тоже опустил голову.
— Господи, ребят, — завопила я, схватившись за голову, — ну это же полный капец!
— Да ладно? — Протянул Криворучко. — А я-то думал это так, херня на постном масле.
— Это ты про себя сказал? — Процедил Бабиков, сцепив руки.
Оператор замахнулся на него, но тут же был схвачен Востриком. Эх, хороша забава, пока кому-то не выбьют глаз.
— Причина? — Вопросил Денис. — Серьезно?
Все дружно покосились на биатлониста. Ну вот, пришла пора нам раскрыть главный козырь, который мы так тщательно скрывали. Заламывая пальцы, Антон произнес:
— Она носит под сердцем моего ребенка.
Коллеги шокированно смотрели на нас, будто не верили сказанным словам. После минуты адской тишины номер взорвался громкими поздравлениями и восхищенными возгласами.