До скандала
Бессонная ночь дала о себе знать. Я еле-еле заставила поднять свою задницу и начать новый день. Посмотрев на себя в зеркало, я вздрогнула от испуга.
— Господи, ну и чучело.
Кое-как приведя себя в порядок, я натянула первые попавшиеся шмотки и пошла в операторскую.
В нашей обители — ни души, и это мне было только на руку. Чем быстрее я закончу сведение сюжетов — тем быстрее я свалю отсюда. Казалось бы, не прошло и часа, как я практически все закончила, но с последним роликом возникли нешуточные неполадки: он упорно не хотел сохраняться в нужном мне формате. Что я только не делала, как я только не колдовала, но все было потрачено.
— Твою ж бабушку! — Выругалась я, ударив ладонями по столу. — Как так-то?
— Вокруг земли я пролечу,
Все будет так, как я хочу этого...
— Алло?
— НАТАША!!!
Я чуть не свалилась со стула, когда услышала этот дикий ор в трубке.
— Мам, тебе плохо что ли? — Начала заикаться я.
— Это тебе щас будет плохо. — Рявкнула она. — Ты почему нам ничего не сказала
Мой мозг не настолько проснулся, чтобы быстро соображать.
— Ты вообще о чем?
— НЕ ПРИКИДЫВАЙСЯ ИДИОТКОЙ! — Снова заорала она. — ТЫ ДУМАЛА, ЧТО МЫ НИЧЕГО НЕ УЗНАЕМ? ДА ХРЕНОС ДВА!
— Вот так и знала, что эта грымза сдаст меня с потрохами.
Мама чуть ли не зарычала в трубку.
— Мамуль, я хотела вам об этом сказать сегодня в скайпе, но кто-то не умеет держать язык за зубами. — Злость напала разом, и последние слова я цедила сквозь зубы. — Не удивлюсь, если сейчас ворвутся коллеги и начнут мне кидать такие же предъявы.
— Так, стоп, они не в курсе?
Я закатила глаза, но ответила:
— Мы с Антоном приняли решение пока никому не говорить об этом, во избежание лишних пересудов.
Послышались всхлипы, и тут я заметно напряглась.
— Мам... Мам, ты чего?
— Ты просто представить себе не можешь, насколько мы с отцом счастливы. — Прогундявила она. — Это лучшая новость за последнее время.
Получить нагоняев от мамы — бесценно, но еще бесценнее слышать ее слезы радости и осознавать, что скоро наступит новый этап в твоей веселой жизни.
***
Спустя час я станцевала победный танец, с грохотом свалив стул на пол. Пожав плечами, я поставила его на место, отправила законченный материал в Москву на проверку и отправилась восвояси. Теперь можно было наградить себя плотным завтраком с чашечкой ароматного кофе.
Столовая была заполнена наполовину, но даже среди этих людей меня заметили братья Бё и жестом пригласили к себе. Я улыбнулась, а через пару минут уже была с ними.
— Доброго утра, братцы-кролики. — Поприветствовала их я. — Как настроение?
— Как у тигра — боевое. — Ухмыльнулся Тарей, отправляя в рот конфету. — А у тебя, смотрю, просто потрясающее?
— Ты абсолютно прав, мой юный друг. Все задания выполнены, и теперь можно хоть немного расслабиться.
— Разве с твоими коллегами это хоть как-то получается? — Включился в разговор Йоханнес.
— Получается, когда они не достают меня по пустякам.
Да, с этими парнями можно поговорить и на такие темы, что мы частенько и делаем.
— О, Шипулин в прямой эфир вышел. — Весело сказал рыжий.
— Кстати, а как там ваш... Елисеев, вроде? Да? — Спросил Тарей.
Я поперхнулась кофе, изумленно посмотрев на него.
— В смысле? — Непонятливо переспросила я. — А с ним что-то случилось?
— А ты не в курсе?
Блондин взвизгнул и стал чесать свою ногу, после чего сердито посмотрел на братца. Тот покрутил пальцем у виска, показывая, что Тарей — идиот.
— В курсе чего? — Требовательно заявила я, переводя взгляд с одного на другого.
Они оба опустили свои глаза, и меня ударила волна стыда и страха. А тем временем мое настроение потихонечку отправляется в неизвестном направлении куда-то в далекие — предалекие края.
— Так и будем молчать? — Прорычала я.
— Он не подумавши ляпнул. — Нервно захихикал рыжий. — Не обращай внимания, пургу мелит.
— Пургу мелит? — Возмутилась я. — Вот ты щас серьезно сказал, да?
— Мне...
— Привет, парни. — Раздался голос, и надо мной навис Антон Игоревич. — Привет, дельфинчик.
Я улыбнулась, чмокнув его в щечку.
— Привет, тигруля.
С появлением Бабикова норвежцы стали менее разговорчивыми. Тучи сгущаются над нами все сильнее и сильнее, а мою голову атакует главный вопрос, поставленный на повестку дня: какого черта происходит в этом странном биатлонном мире?
***
Время сборов на стадион. Коллеги оборвали мне весь мобильный своими звонками, но я их игнорировала, злостно матерясь из-за всей этой дибильной ситуации. Не хотелось мне сейчас устраивать с ними разборок, а потому я решила добраться на стадион в компании женской сборной России по биатлону. Девчонки были совсем не против, но Подчуфарова очень сильно удивилась моему появлению.
— И с каких это пор ты решила стать биатлонисткой? — Решила подшутить надо мной подруга.
— С тех самых пор, как ты перестала справляться со своими обязанностями.
Жестоко, согласна, но Оля оценила этот подкол по достоинству, а потому и ударила меня в плечо.
— А если серьезно — что ты тут делаешь?
— Долгая история. — Нехотя, процедила я.
Взглянув на часы, Оля заявила:
— У нас в запасе как минимум полчаса. Тебе хватит?
Машина завелась, и мы отправились в путь. Выложив Оле все свои предположения, она как-то странно заерзала, а голос ее местами дрожал. Да и все девчонки вели себя подозрительно тихо.
— Оль, все нормально?
— Да. — Чуть тихо прошептала она. — А что, разве незаметно?
— Угу, заметно.
Теперь я была твердо уверена в том, что случилось нечто капитальное. Только вот что?
***
— Ты почему трубку не берешь, обезьяна?
Передо мной нарисовались Леша, Валера и Илья. Они, скрестив руки на груди, вперились в меня тяжелым взглядом. Под натиском этих глаз я должна была сдаться, но мой будущий родственник научил меня одной премудрости: дуракам всегда везет. Что ж, посмотрим, насколько эта премудрость окажется эффективной на практике.
— Кто? — Удивленно переспросила я.
Парни сердито зарычали.
— Дед Пихто! — Крикнул Валера. — Ты тупая или прикидываешься?
— А что, по ней не видно что ли?
Мои кулаки резко сжались. Мое терпение лопнуло.
— Видит Бог я не хотела. — Рыкнула я и вмазала секс-символу по всей дури по роже.
Он отшатнулся, но только на секунду, после чего вцепился в мои волосы, как последняя волчара. Леша с Валерой пытались нас разнять, и на эти возгласы прибежали остальные коллеги. Каким-то чудным образом он успел подбить мне губу, и, когда нас разнимали, я уже в открытую плевалась кровью.
— Вам что тут, бойцовский ринг? — Завопил Харланов. — Совсем страх потеряли?
— Ну, у меня его вообще нет.
— Оно и видно.
Еще секунда — и Триф получает в поддых с ноги.
— Охуевший конь. — Плюнула я, вытирая кровь рукавом.
— Уведите ее отсюда! — Сказал Валера, и, державшие меня Вострик и Криворучко оттащили в сторону. — Понабирают инвалидов по объявлению, потом мучайся с ними.
Меня не мучила совесть. Мне не было стыдно. Я просто была в ярости. Последние три дня я терпела этого выскочку, чтобы, прости Господи, не разнести ему ебало на молекулы. Бонусом к этому сыграла еще какая-то тайна, покрытая мраком, которую тщательно пытаются от меня скрыть. Вследствие этого встает вопрос: кто виноват и что делать?
***
Перед началом гонки наша «дружная» братия огребала по первое число от Губерниева. Никогда не видела начальника таким суровым, и я приложу все силы, чтобы больше его таким не увидеть. Раздача призов, так сказать, была завершена, и мы все вернулись к своим прямым обязанностям.
— Может быть, кто-нибудь объяснит, что это вообще было?
Все, как один, повернулись на меня. Ну конечно, у нас же Наташа — вечный козел отпущения, и я, собственно говоря, не была удивлена. Напряжение нарастало с каждой секундой в нашем коллективе. Боюсь, как бы кого-нибудь не шиндарахнуло молнией от такого напряжения.
— Так и будешь смотреть на нас, как баран на новые ворота? — Процедил Левко.
— Я хренею в нашем зоопарке. — Выдала я. — Выеживаетесь вы, а козел отпущения — я. Где справедливость?
— В смысле выеживаемся? — Возмутился Триф. — Ты первая начала!
— Да тебя вообще в вольер надо посадить, а то дюже бешеная! — Поддакнул Левко.
Кулаки снова сжались, и я только дернулась с места, как в меня тут же вцепились Востриков и Криворучко.
— Что ты несешь, придурок?
— Ой, скажи, что я неправ.
Поднялся невероятный галдеж, где каждый пытался доказать свою правоту. Денис чуть ли не с кулаками лез на Занина, Трифанов злобно кричал на Попова... Да и вообще, это все могло бы закончится мировой бойней, но...
— Заткнулись все!
Крик Леши был пропитан такой агрессией, что через секунду в микс-зоне наступила тишина.
— Значит так, весь разбор полетов будет вечером после гонок. — Жестко произнес он. — А сейчас — за работу.
Женская гонка преследования сопровождалась громкой поддержкой болельщиков, многочисленными промахами и сходом некоторых спортсменок с дистанции. Краем глаза мы наблюдали за происходящим, придумывая вопросы биатлонисткам, и старались не упустить ни единой детали.
Борьба за призовой подиум была жаркой, чуть ли не смертельной. Подъем, спуск, обход по внешнему радиусу, и вот, топ-5 девушек выкатывались к финишной прямой. Среди них была и наша Ирина Старых, которую мы поддерживали изо всех сил. Конкуренцию ей составили такие именитые спортсменки, как Дарья Домрачева, Лаура Дальмайер, Кайса Макарайнен и Габриэла Коукалова. В этой мясорубке ничего невозможно было разглядеть, и мы, скрестив пальцы, молились на лучший исход результата.
— Фотофиниш... — Чуть слышно прошептал Димас, и нам предстояло еще немного понервничать.
В таких ситуациях я всегда грызу ногти, и за это я всегда получаю по ушам. Вот и сейчас меня по рукам стукнул Ваня. Подскочив на месте, я посмотрела на него, захлопав глазами.
— В следующий раз я тебе их говном намажу.
— В следующий раз лучше пристрели меня, чтобы я так не нервничала.
Попов улыбнулся и легко обнял меня.
— Так просто захотела от нас избавиться? А не дождешься!
На табло высветился список победителем с подробной картинкой, и мы все разразились криками счастья. Ирина Старых — победительница женского пасьюта на этапе Кубка Мира в Холменколленне! Ура!
Поздравив очаровательную Ирину, Занин пообщался с ней в прямом эфире, после чего я отправилась к Кайсе Макарайнен и Лауре Дальмайер. Отсняв необходимый материал, мы официально завершили работу на женской гонке.
***
До начала мужского пасьюта оставался час, и мы пытались хоть как-то немного позабавиться. К нам на огонек заглянули Максим Цветков и Антон Бабиков, но ненадолго. Андрей Аносов быстро всех разогнал, а нам, журналистам, высказал вотум недоверия.
— Аносов — невыносимый мужик. — Возмутился Занин. — С ним даже договориться нельзя.
— Терпение и труд все перепрут, Димас. — Хлопнул его по плечу Валера.
Я занималась правкой очередной заметки, которую собиралась отправить в свой блог. Надо сказать, что это — очень удобная штука для журналиста: ты можешь писать в режиме реального времени, прикреплять видео и фотографии, проводить опросы на ту или иную тему. Мне нравилось этим заниматься, а потому я подходила к этому делу со всей серьезностью и ответственностью. Палец не успел нажать кнопку «Отправить», ибо на телефон поступил входящий звонок. Номер был не определен, и сказать, что меня это напрягло, значит, не сказать ничего.
— Алло?
— И как там поживает наш очаровательный корреспондент?
Мое лицо озарила глуповатая улыбка. Левко вместе с Поповым посмотрели на меня, как на чокнутую, но мне было все равно. Я была рада слышать своего новоиспеченного друга-хоккеиста, и пусть весь мир подождет.
— У очаровательного корреспондента все на мази, как говорится. — Хихикнула я. — А как дела у нашего игрока, входящего в топ-5 бомбардиров НХЛ?
Да, Панарин творил чудеса в своей лиге, а ребята, услышав эту фразу, открыли рты, и я чуть не загоготала в голос. Подмигнув им, я отошла от них подальше. Ну, мало ли чего.
— Сказать, что замечательно — совру, а сказать, что все плохо — тоже совру. Жить можно, и слава Богу.
— Тём, ты как-то грустно это произнес.
В трубке послышался тяжелое дыхание Панарина.
— Я просто устал. — Сказал он. — Я не могу дождаться финала сезона, чтобы можно было устроить перезагрузку.
— Как я тебя понимаю...
Это все, конечно, замечательно, но человеку иногда нужна смена обстановки, чтобы обновить свои мысли и чувства. По завершении сезона я обязательно этим займусь, а пока — трудимся в поте лица.
***
Гонка преследования у мужчин началась со снятия Матвея Елисеева. Это было настоящим ударом, но никто из коллег не подал виду, что что-то случилось. Серьезность и умение держать себя в руках — главный ключ в тяжелой работе журналиста, и этим навыкам мне нужно учиться да учиться.
Да, я была в глубочайшем шоке от такого поворота событий, но Валера Харланов строго-настрого приказа выкинуть эту информацию из головы.
— В любой ситуации всегда нужно соответствовать интонационно.
— Ты хоть сам понял, что сморозил, умник? — Хмыкнул Триф, почесывая макушку.
Пока парни снова устроили междоусобные войны, в меня вселилось чувство тревоги, страха и беспокойства. Моя задница ощущала приближение апокалипсиса, а она еще ни разу меня не обманывала.
Тем временем в гонке лидировал Мартан Фуркад, что не было удивительным. Пытались к нему подобраться и Антон Шипулин, и Симон Шемп, и Эмиль Хегле Свендсен, но пока это выглядело несколько слабовато. Блестяще расправился со второй стрельбой Антон Бабиков, и с 15 места он переместился на 8.
— Фуркад, ты свинья! — Крикнула я. — Хватит уже выигрывать!
— Темнова, закругляйся давай. — Ответил мне Попов.
— Просто миксер мне в глаза.
— Ага, глаза боятся, руки из жопы, но я не сдаюсь.
Тихие смешки превратились в громкий хохот, а мне хотелось еще раз стукнуть обладателя этой фразы.
«Договоришься ты, Илюшенька-душенька — поедешь больничную койку тестировать»
— Не обращай на него внимания. — Обнял меня за плечо Вострик. — Он просто не в себе.
— Судя по всему — он всю сознательную жизнь не в себе. — Плюнула я.
Состояние было критично нервным. Почувствовав вибрацию телефона, я полезла за ним в карман, и чуть не уронила его. Слава Богу, что я успела вовремя среагировать.
«Зайди ВКонтакт» — гласило послание сестры.
Открытие браузера. Во вкладке «сообщения» горит цифра 1.
«Небось опять какую-нибудь хрень скинула» — подумала я, открывая пост.
В глаза первым делом бросился заголовок, и, прочитав его... Я не поверила. Потерев глаза, я перечитала его еще раз, а потом схватилась за сердце. Резко ухудшилось зрение, и в глазах все стало медленно расплываться.
«ДВОЕ РОССИЙСКИХ БИАТЛОНИСТОВ ПОДОЗРЕВАЮТСЯ В УПОТРЕБЛЕНИИ ДОПИНГА»
— Нат, нам сказали тебе ничего не говорить до полного выяснения обстоятельств. Это для твоего же блага.
— Серьезно? Для моего же блага?
— Стопроцентный попандос. Мы сами стараемся панику не наводить... Да и вообще: нам сказали — мы делаем.
Перечитывая пост во второй раз, я почувствовала себя ужасно.
— Кстати, а как там ваш... Елисеев, вроде? Да?
— В смысле? А с ним что-то случилось?
— А ты не в курсе?
Слезы брызнули из глаз, но я держалась изо всех сил. Держалась до последнего, но, в конце концов, меня все равно накрыло.
Мне будто в спину воткнули 100 ножей одновременно. Меня будто отпинала разъяренная толпа скинхедов. Меня разом все предали. Я чувствовала себя вышедшей из строя куклой, и от осознания этого меня начало лихорадить.
— Наташ... — Позвал меня Мотя, а потом подбежал ко мне. — Наташ, что с тобой?
Опухшими от слез глазами я посмотрела на него.
— Ты знал... — Прогундосила я. — Ты знал, но ничего не сказал мне.
Он понял, о чем я, а потому стыдливо опустил глаза.
— Прости. — Прошептал он. — Я не мог тебе этого рассказать. Я дал слово.
Вот так лучшие друзья становятся знакомыми. Душа требовала крика, скандала, грубых слов, обвинений во всех смертных грехах, но я просто стояла, глотая слезы и поджав губы. Я сняла аккредитацию и кинула ее в сторону, и это было своеобразным знаком.
— Куда ты намылилась? — Удивленно спросил меня Вострик.
Я схватила рюкзак и хотела уйти по-английски, но не смогла.
— От вас подальше. — Прошипела я. — Видеть вас больше не могу.
Я начала миновать полосу препятствий под названием «микс-зона». Я пробегала мимо операторов, журналистов, организаторов, не обращая на них никакого внимания. Коллеги срывали свои голоса, пытаясь до меня докричаться, а Мотя просто провожал меня взглядом, потому что он не в силах что-либо изменить. Никто из них не в силах что-либо изменить.