Грустные игрушки
Паша, накрытый от холода непонятным пальто или халатом, сидел и слушал треск дров в печке, пока господин Плюшкин оживлённо комментировал события:
- Понимаешь ли, Паша, я давно живу один, а для городских это чудесный повод для сказок. Ты же знаешь наш народ.
- И почему они на вас накинулись?
- Сказано ж было: всем городским помещикам явиться! Хотя, если так подумать, деревня ведь не город.
- А кто хозяин деревни?
- Я.
Паша даже встал и обошёл его кругом, не в силах поверить данному утверждению.
- Вы?! Но почему здесь все так заброшено, и даже вы выглядите, как...
Но тут он спохватился и осторожно продолжил:
- Как лицо без определённого места жительства. Как так вышло?
- В своё время у меня было тысяча с лишним крепостных крестьян, добрая половина их ели на чистом серебре, ко мне на банкеты ездили все городские щеголи, я сам играл для них на скрипке, а в дохлом теперь саду пели такие птицы, что сам губернатор N по полдня сидел и слушал.
- Должно быть, вы разорились?
- Не, мне просто расхотелось всем этим заниматься. Устал за все отвечать, пустил, так сказать, на самотёк. Всё само растёт и идёт, на смех сплетникам. Крестьян и тех распустил, да некоторые сами пожелали остаться.
- Вы чуть по миру не пошли!
- Была такая мысль.
- Неужели деньги закончились?
- Если бы! Я бы не опустил руки. Пойдём, я кое-что тебе покажу...
Плюшкин провёл его по коридору к какой-то двери и, открыв её ловко выхваченным из связки ключом, сказал заходить. Паша увидел, что находится в комнате с плотно зашторенными окнами, но больше всего его привлекла большая куча каких-то вещей в одном из углов.
- Что это?
- Я храню это много лет как память о лучших временах моей жизни. Можно сказать, это некое кладбище моего счастья, моей любви. Можешь разглядывать. РУКАМИ НЕ СМОТРЕТЬ!
Он присел и стал рассматривать. Это оказалось какие-то игрушки, мягкие и твёрдые, большие и маленькие, солдатики и куклы, звери и птицы, разные скакалки и кубики, дудочки и лошадки, поблекшие и выцветшие от времени. Было понятно, что никто ими давно не пользовался, и Паша мог бы поклясться, что от пыли и облезлости игрушки выглядели очень печальными, и даже улыбающиеся солдатики казались грустными, словно улыбались для того лишь, чтобы не заплакать.
- Вот это да!
- Тебе нравится?
- Очень, но... Знаете, господин Плюшкин, может, вы сейчас подумаете, что я придумываю, но мне кажется, что они будто живые.
- Они принадлежали моим детям.
При этих словах Плюшкин улыбнулся. Гость развёл руками:
- Тогда я понимаю! А ведь получается отличный мотив для стихотворения! Все эти зайчики и человечки выглядят расстроенными, потому, что дети выросли и не хотят больше с ними играть.
- Они не выросли.
- Кто?
- Мои дети.
Он замолчал. Паша замер с открытым ртом и просто смотрел в его пустые блёклые глаза. Наконец он не выдержал и подал голос:
- Скажите, пожалуйста, а можно мне вас... обнять?
Тот, не возражая, пожал плечами. Паша подбежал и участливо обнял его, ощущая сильное биение сердца за острыми рёбрами под заношенной рубашкой.
- Пожалуйста, не расстраивайтесь! Если вас задевают эти городские, я прямо сейчас поеду и такого им скажу, что раз и навсегда замолчат! А если это я вас обидел, я могу уйти, еще и сам себе по башке дам!
- Нет, что ты, ты честный и добрый малый, это мне что-то в глаза попало...
- Может, я могу вам чем-нибудь помочь? Например, рояль покрасить или посуду вымыть! Вы бы знали, как я бываю рад, если могу кого-то чем-то порадовать!
- Спасибо, Паш, но ничего не нужно. У тебя очень доброе сердце. Такие, как ты, дарят счастье всем обиженным и несчастным. Наверняка твоя семья гордится тобой.
- А у меня никого на целом свете не было и нет.
- Как?
- Сирота я, так уж вышло, никому не нужный. Да и друга я так и не нашёл...
- Очень жаль. Смотрю я на тебя и мне сразу мои дети вспоминаются. Младший-то у меня твоих годков, почитай, был бы, а старшие уже как Семёныч бы стали. Холера проклятая выморила полдеревни.
- Сколько вам лет?
- Да уж немного и шестьдесят. Эх, вот бы мне сынка такого, как ты, да поздно уже...
Они молчали несколько секунд, - а может, и минут, или, может, часов? - прежде, чем Паша решился.
- Господин Плюшкин!
- Для тебя просто Степан.
- Ведь ни мне, ни вам ещё не поздно наладить свою жизнь! Да, деревня восстановлению уже не подлежит, но вы не должны так мучиться! Ведь можно жить как и раньше, но жить счастливо и радостно, вам просто нужен тот, кто сможет быть с вами рядом через все невзгоды и любить! Мне больно видеть, что вы несчастны! Я знаю вас едва ли полчаса, но могу с уверенностью сказать, что у вас золотое сердце!
- Но что же нам делать?
- Жить.
Они встретились взглядами, и в тот же миг за окном сверкнула молния. Это сирота Паша, кажется, наконец перестал быть сиротой.