Хроники Жемчужной Герцогини. Семь статуэток.

Особняк пустел в отсутствие гостей. В доме было холодно и темно. Обитатели прятались по своим комнатам, и лишь одна тень бесцельно слонялась по коридорам, словно призрак-укор из прошлого.

Ему не спалось, он мучился бессонницей. Невозможно уснуть, терзаемый чувством вины и уколами совести.

Застынув у окна, скрывшись за тяжёлой портьерой, Хоккинс грыз губы и смотрел на ночную луну. Вокруг неё было много звёзд, но ни одна не была похожа на неё саму. Луна светила одиноким отблеском Солнца, скорее отражение, чем явление...

А он снова упустил Тёрнер. Опять. И сбежавшие негодяи ему об этом напомнили. И губернатор не упустил возможности сравнять капитана с грязью. Том и сам знал, что не должен был упустить их на этот раз. У него были все возможности, чтобы поймать каждого по отдельности, или сразу всех вместе, да ещё и с этим проходимцем, что был с ними вечером, в придачу.

Однако... он опять их упустил. Буквально – отпустил. Каждый раз, подходя к тому, чтобы расправиться с этими людьми, он неосознанно отступал. Что-то происходило, что-то мешало, и он сам не мог понять, что. То его вызовут на совет к губернатору, то в порту начнётся беспорядок, который надо разгонять прямо сейчас, то внезапные набеги пиратов... А в этот раз появился какой-то незнакомец!

Хоккинс опустил голову и коснулся холодными длинными пальцами разгорячённого лба. Голова раскалывалась. Он не знал, почему каждый раз он отступает на финише... Почему что-то внутри говорит ему «стоп», ведь они – преступники, они нарушают закон и мешают жить мирным жителям. Они ставят под сомнение безопасность британской колонии, а это прямой вызов Королю, которому он, Томас, служил.

И каждый раз он отпускал этот канат для перетягивания из рук, заранее подтасовывая карты, вот только почему-то не в свою пользу...

Он сжал зубы, злясь. Какого чёрта?! Неужели он такой слабак, что не может их повесить? Он должен это сделать, если хочет получить повышение, если хочет больше не слышать насмешек губернатора!

В Карибском море, а тем более, во всём мире, найдётся пираты сильнее и опаснее, чем Джейн и её команда, а он не может справиться с этой девчонкой! Жемчужная Герцогиня, или как там её.... Дурацкое прозвище, если подумать. Глупое, как и сама девчонка.

Томас поднял голову и вновь посмотрел на луну. Вдохнул чистый и свежий морской воздух, идущий из залива, полной грудью. Прикрыл глаза и снова открыл. Он принял решение. Он не упустит Джейн на этот раз. Он даёт себе последний шанс всё решить и расставить точки над «и». Теперь он не дрогнет, не поддастся собственным страхам, и все обстоятельства поставит на карачки, но притащит Тёрнер в Порт-Ройял и повесит, даже если на её поимку понадобятся годы.

Решив так, Хоккинс направился обратно, в свою спальню. Там он забылся лёгким, почти прозрачным, и очень беспокойным сном...

Я шёл по городу, приближаясь к порту. Прошло время злости и избыточной уверенности в себе. Всё это ни к чему, когда у тебя есть оружие сильнее – и это разочарование.

Теперь пора. Теперь всё будет правильно.

Прошлое больше не имеет значения. Не имеют значения старые обиды и сердечные привязанности, обещания и взгляды так же стёрлись в пыль. Это больше не важно. Так же не важно, как предательство и желание отомстить. Во мне больше не горит пожар ненависти. Нет больше позыва испортить кому-то жизнь, в отместку за собственную обиду.

Пришло время платить долги.

Второго шанса у меня не будет, и я должен поймать её на этот раз. Это не попытка доказать губернатору, что я чего-то стою, не попытка избежать его извечных насмешек. Это лишь простое желание вернуть Джейн её же деяния. Отплатить той же монетой. Я не хочу с ней расправиться и не желаю ей больших несчастий, чем она заслужила. Я хочу лишь правосудия, и на этот раз я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, чтобы справедливый суд, наконец, вынес свой приговор.

Это в городе Тёрнер с командой раз от раза удавалось ускользнуть – я не так хорошо знал Порт-Ройял, как они. Однако на море у меня перед этими преступниками преимущество, и при чём значительное. На море мне нет равных. На море я – бог.

- Мистер Хоккинс, капитан, всё готово к отплытию!

- Спасибо, мистер Кендалл, - я оборачиваюсь и киваю своему старпому-старику.

Мистер Кендалл плавает со мной с самого начала, а до этого он был для меня кем-то вроде старого Уилла для Джейн, - и если и стоило доверять кому-то, так это именно Джеймсу Кендаллу. Мой первый выход в море был под его руководством... Словом, он знает своё дело.

- Вы хотите поймать чертовку? – спрашивает он.

- Это не Ваше дело, мистер Кендалл, - отвечаю я чуть раздражённо, потому что в голове у меня уже развернулась карта Атлантики, и мысленным взором я бегал по ней, разыскивая порты, куда могла заныкаться Тёрнер. – Но да, я хочу поймать её, Вы правы - к счастью, я вовремя спохватываюсь. Я бы не хотел обидеть старика своей грубостью и несдержанностью. Мысленно я обругал себя за развязное поведение. Я должен быть сосредоточеннее.

- Сложное это будет дельце... - охает старпом.

Я поворачиваюсь к нему, и мои губы расплываются в поощряющей улыбке:

- Но с Вами-то мы точно справимся. Вы – лучший моряк, которого я когда-либо знал.

– Ну, уж скажете, - мужчина внезапно зарделся смуглым обветренным румянцем, и щёки под его седой щетиной обрели бордовый оттенок старого вина.

Я лаконично улыбаюсь и киваю, прощаясь. Каждый из моих матросов знает, что я не бросаю слов на ветер, и моя похвала – стоящая вещь. А потому дополнительные словоизлияния излишни.

Я захожу в свою каюту и всё же расстилаю карту Атлантики на большом дубовом столе. В голове сложно будет поставить отметки и расчертить путь, рассчитывая время, количество припасов и возможности корабля и команды.

- Мистер Томас, команда готова и ждёт, когда вы выйдете к ней, чтобы дать распоряжения, - после короткого стука в дверь, в мою каюту заглядывает старпом.

Я коротко киваю:

- Сейчас выйду, Джеймс.

Я и правда откладываю изучение карты и расчёты, помещающиеся в большом гроссбухе, на вечер, и появляюсь на палубе. Первые несколько секунд я молчу, оценивая свою команду – кто-то остался из старых, но было и пара новых людей, которых в деле я ещё не знал. Не очень-то разумно было брать на борт тех, кто не прошёл проверку, но медлить нельзя было – каждая минутка стоила золотую монету, - и мне ничего не оставалось делать, кроме как надеяться на профессионализм моего старпома, который и выбрал новичков. Ещё раз окидываю взглядом всю группу и, откашлявшись, начинаю. Мне надо произвести на них впечатление. Вдохновить на наш путь, который, как я уже заранее предполагаю, будет очень и очень долгим. Я не фамильярничаю, а разговариваю с ними чётко, по делу:

– Вы уже знаете цель нашего плавания – поимка опаснейшей группы пиратов. Среди вас есть как моряки, так и солдаты – и все мы должны сплотиться в этом нелёгком деле. Кто-то может подумать, что не было смысла снаряжать корабль для этого – ведь охрана и доблестные солдаты Короля есть в каждом порту. Однако, должен вам сообщить, что люди, за которыми мы выдвигаемся – не обычные пираты. Они гораздо более смекалисты, чем простые морские разбойники, и менее заметны. В свою очередь, они не грабят суда, не убивают людей. Их не отыскать по следам преступлений, оставленных ими. Вы спросите – зачем тогда ловить их? И я вам отвечу – они крайне опасны.

Я не хотел выдумывать Джейн грехи, которых у неё нет. Не потому, что я что-то питал к этой шайке отбросов, а потому, что не хотел из-за них марать свою честь и врать.

– Они совершили несколько набегов на город, проникая в дома даже самых высокопоставленных людей. Поэтому я считаю, что все мы, честные подданные Британской Короны, должны покончить с этим! Помогите мне в этом деле, и горожане запомнят вас добрым словом!

Я видел, как некоторые из слушателей до сих пор колебались в рациональности нашего путешествия – ловить шайку отбросов, которые даже пиратами-то по-настоящему не были, действительно представлялось со стороны крайне бессмысленным. И я пошёл в а-банк:

– Губернатор обещал каждому, кто поучаствует в поимке Джейн Тёрнер, кошелёк золотых и своё личное расположение! – я постарался, чтобы мой голос звучал воодушевлённо для них, чтобы эти грубоватые мужчины поняли выгоду операции. Мне-то от губернатора не приходилось ждать ни денежной награды за всё это, ни расположения. Но теперь я делал это для себя.

Острое, словно перочинный нож, желание справедливости, тонко, почти садистски, разрезало мои внутренности. В глубине души я хотел лишь одного – чтобы всё было честно.

– Да-а-а-!

– Ур-ра капитану Хоккинсу!

– Поймаем чертовку!

Кажется, обещанное вознаграждение всё же сыграло свою роль. Я не могу удержаться от самодовольной усмешки, что скользит по моему лицу. Что ж, могу себе позволить. Всё же, заинтересовать таких чёрствых и прожжённых морем людей, как тех, что стояли сейчас на палубе моего огромного фрегата.

– Главное, помните – их нельзя недооценивать, - говорю я напоследок. – Уж кому это знать, как не мне... Ну что ж! – я окидываю всех их взглядом, в который стараюсь вложить всю уверенность. – В путь! Поднять паруса!

И тут уже карты становятся бессмысленными. Мне не нужны эти чертежи Атлантики, не нужны острова и остановки. Не нужны компасы и соленья. Потому что мы выходим в море! Стуча и полощась по ветру, поднимаются гигантские белые паруса, отстиранные до такой белизны, что солнце отражается от ткани и большие куски ткани слепят глаза. Ветер начинает шуметь в ушах сразу же, как мы выходим из гавани, и я чувствую глубинный порыв скинуть треуголку и жаркий парик и вскочить на борт, держась за канат, чтобы лететь вместе с бризом. Я забываю обо всём, и даже хмурое лицо губернатора, который только и ждёт, что случая меня уволить, вылетает из головы. Сейчас я свободен, как никогда. Я ощущаю в руках странную лёгкость, и даже хочется вскинуть их над головой, но я сдерживаю себя. Вместо этого я кричу своим ребятам что-то ободряющее и меряю широкими шагами палубу, ощущая, как встречный ветер ласкает кожу. Я дохожу до кормы и останавливаюсь там, замерев, смотрю пару минут на бликующее на воде солнце, на жёлтые чешуйки волн, и чувствую, как в носу появляется привычный прогорклый запах морской воды.

Ощущаю внутри что-то похожее на довольство, и разрешаю себе сдержанно улыбнуться. В Академии меня учили быть непроницаемым поблизости с подчинёнными. Думаю о том, как вечером я смогу потихоньку выйти на палубу и быть незаметным для штурмана. Вот тогда я смогу полностью насладиться потрясающей картиной моря...

– Я знаю, как ты любишь море, Том... - звучит из-за спины тихий голос, и я догадываюсь, что это Джеймс. Я слегка улыбаюсь и оборачиваюсь к нему:

– Да, мистер Кендалл, вы правы.

– Но я не понимаю, зачем ты ввязался во всю эту авантюру с Джейн...

– Сэр, это уже мои дела, - я вновь становлюсь холодным, ощущая, как вопрос старпома заставляет всё сжаться внутри. Я не хотел, чтобы он говорил об этом. Темя не из приятных...

– Я понимаю, - он мягко, по-отечески, улыбается. – Ты не можешь быть собой при подчинённых.

– Напротив, - возражаю я, чуть вскинув брови и поведя подбородком, но Джеймс кладёт свою большую ладонь на мой локоть.

- Давай поговорим в твоей каюте. За чашечкой чая. Или рома. Как захочется.

Я вижу его добрую улыбку и знаю, что он хочет лишь помочь мне. Секунду я колеблюсь, ведь я не должен распивать с подчинёнными чаи, пусть это и старпом...

– Мистер Кендалл, сэр! – кричит какой-то матрос и, подбегая к нам, лишает меня необходимости решать что-то прямо сейчас по поводу предложения Джеймса. – Там тучка на западе! Летит прямо на нас! Будет шторм.

– Давай посмотрим, где? – Джеймс берёт из рук чумазого мужчины подзорную трубу и приглядывается к небу в той части, на которую указали ранее. – Я ничего не вижу, Эйвери... По-моему, ты бредишь.

Я смотрю на матроса, на лице которого изображено непонимание, и хмурюсь. Закрываю глаза и втягиваю носом воздух, ощущая, что он слегка переменился. Потом поднимаю голову к небу и, прикрыв глаза рукой, вглядываюсь в него. Облака бегут быстро, слишком быстро для такого ветра, который дует сейчас. Чайка пролетела по направлению, обратному кораблю.

– Мистер Кендалл... - окликаю я старпома, - а какой оттенок у него был, когда мы выплывали, не помните?

Старик так же вскидывает голову по моему примеру и тоже пялится вверх. Затем чертыхается и смотрит на меня:

– Оно было голубое, сэр.

– А теперь? – уточняю я с некоторым волнением.

- А теперь оно словно....выстиранное, - неграмотный матрос не знает, как объяснить точнее.

– Белёсое, - киваю я. – Будет шторм, мистер Кендалл. Скажите команде подготовиться.

Я не могу скрыть азарта в голосе и глазах, как бы я не старался. Я обожаю штормы, люблю их с самого детства, и Джеймс об этом знал. От него я бы никоим образом не смог бы скрыть своего возбуждения.

– Подготовьте команду, - говорю я, - а я пока заполню бортовой журнал.

Мистер Кендалл с матросом кивают и убегают на палубу. Я поспешно возвращаюсь в свою каюту и открываю большую синюю тетрадь, на которой предварительно вывел название. Макаю перо в чернильницу и делаю запись:

«Бортовой журнал. Запись от пятнадцатого апреля тысяча шестьсот двадцать шестого года.

Первый день погони за Джейн Тёрнер и её командой. Вышли в море. Не прошло и нескольких часов, как мы заметили признаки шторма – цвет неба, скорость облаков, птицы, всё указывает на то, что будет шторм. Наша команда и корабль хорошо подготовлены и оснащены. Мы выйдем из этого шторма живыми и не понесём никаких потерь».

Я захлопываю журнал и позволяю себе на секунду замереть в пространстве, потом тут же отмираю и быстрым шагом выхожу из каюты. Я должен быть с командой, когда начнётся шторм.

Буря не заставила себя ждать долго – в течение следующего часа небо потемнело, набежали тучи, и лёгкий приятный бриз сменился зашкаливающим ветром. В ушах больше не свистело – гул перекрывал все остальные звуки. Мы почти не слышали друг друга, и приходилось сильно кричать, чтобы поймать хотя бы примерные обрывки фраз.

Наше счастье, что мы заметили бурю раньше, чем она началась, и успели подготовиться – сняли паруса, посадили корабль на вёсла. Всё должно пройти спокойно, я был в этом уверен. Я так и записал в журнале.

Сейчас я стоял у штурвала, отправив штурмана на вёсла в трюм, я скинул камзол, шляпу и парик – они будут мешать в деле. Но шпагу я оставил – вдруг пригодится. Я с удовольствием рулил кораблём, ведя его сквозь шторм, и руки мои наливались силой и уверенностью – я знал, что это получится у меня лучше всех присутствующих. Кроме, пожалуй, мистера Кендалла, но сейчас он был поодаль и командовал несколькими матросами, что остались на палубе – им велено было держать канаты, скрепляющие паруса, дабы они ненароком не раскрылись.

Меня всё устраивало. Я счёл распределение команды верно рассчитанным, так что не видел причин беспокоиться. Я не мог беспокоиться, ощущая, будто держу стихию в своих руках. Я вёл корабль сквозь шторм, и пока мы не понесли ни единой потери – ни в виде человека, ни в виде снасти, - и как я мог беспокоиться? Я прекрасно это умел, вести корабль, и я чувствовал холодный обдающий наш фрегат ветер, я чувствовал качку корабля с боку на бок, и ощущал, словно я танцую вместе с ним, вместе с этим вихрем и колыбелью мачт, вместе с поющим в них ветром.

Шторм усиливался, и чем больше сгущались тучи, чем сильнее становился ветер и чем громче бились волны о борт корабля, тем чётче я слышал музыку, тем ярче я чувствовал танец. Я ощущал его так чётко, словно вальсировал на балу, но это было в сотню, в тысячу, в бесконечное количество раз лучше! Это было лучше диплома Академии и первого поцелуя, лучше вечерней ванны и бокала дорогого виски, лучше книги, лучше прогулки, лучше всего на свете! Я захлёбывался свежим ветром, что врезался мне в лицо, я глотал его, я жил им – жил этим штормом. Больше всего я любил шторма за то, что чувствовал себя в них живым...

– Мистер Хоккинс! Выберемся? – я услышал крик Джеймса, и он мне показался таким далёким, я и не знал, почему – из-за свиста ли ветра в ушах, или по какой-то другой причине...

– Выберемся! – крикнул я в ответ и лишь крепче схватил штурвал.

– Вы просто в упоении, - заметил старпом, подбираясь ближе, но я ничего не ответил, и он понял, что лучше не трогать меня сейчас. Я мысленно кивнул, будучи довольным своим старпомом и его понятливостью, и...снова провалился куда-то, находясь в самом эпицентре бури.

Шторм продолжался не долго, и даже паникёры вынуждены были признать, что их капитан справился «на «отлично!».

– Ура мистеру Хоккинсу! – кричали мужики, вскидывая вверх свои разношёрстные шляпы.

– Ай да капитан! – улыбнулся старпом, радуясь успеху своего некогда воспитанника.

Мне показалось, что сейчас он вспомнил те времена, когда я был ещё обыкновенным мальчишкой, и ту нашу первую встречу восемь лет назад.

***

- Начнём с того, что мы их корабль точно не найдём, не определим. Может, они меняют судно в каждом порту? Да и по внешним приметам искать их недальновидно – они могут вести себя крайне осторожно и переодеваться хоть по триста раз на дню? Здесь нужна более глубокая и чуткая работа, мистер. Психологическая, я бы сказал.

Я и не заметил, как Кендалл расхозяйничался в моей каюте – поставил на стол чашки и заварник, насыпал в чайничек заварку.

- Вы пока подумайте над моими словами, а я за кипятком на камбуз – и обратно, - он деловито кивнул, как будто сам был капитаном.

Я лишь хмыкнул. Мне, признаться, нравилась непринуждённость своего старпома, и нравилось, что только ему можно обращаться ко мне так панибратски.

Над словами старпома и впрямь стоило задуматься. Если искать Джейн по всем портам, за ней не будет шанса угнаться, как бы я не тешил себя мыслью, что могу поспеть за этой придурошной. Надо действовать глубже... Вспомнить места, о которых они когда-либо говорили, может быть, обронили какие-то координаты в одну из наших многочисленных встреч...

В каюту зашёл мистер Кендалл и заварил чай.

- Ну что? Есть мысли, Томас? Может, ты вспомнишь, о чём они говорили, когда вы...словом...они же планировали когда-то сбежать из города. Ты говорил, они хотят найти какой-то там изумруд...

- Философский камень, - поправил я нервно. Я не любил вспоминать те времена, когда водился с этой шайкой. – Но да, Вы правы. Это может быть зацепка. Вот только я совершенно не знаю, куда плыть, потому что у них не было плана, откуда начинать свои поиски, - я еле сдержался от того, чтобы сплюнуть, как просто матрос, но вовремя вспомнил, что по званию и чести я гораздо выше.

- Значит, нам тоже надо искать эти зацепки, - небрежно бросил Кендалл. – Давай думать, как они, и тогда мы сможем придумать, куда нам дальше...

- Чтобы думать, как они, надо быть на голову отбитым, - отрезал я, принимая в руки чашку с чаем.

- Но вы же когда-то были с ними в компании, - заметил старпом.

Я хотел было одёрнуть мужчину и поинтересоваться, что это он себе такое позволяет, но прикусил язык – а ведь он прав? Ведь когда-то их с Джейн и ребятами связывало нечто большее, чем противоборство интересов.

- Вы правы, - подавив желание высокомерно ответить, киваю. – Абсолютно правы, - и отпиваю чай из чашки. Это была коллекционная кружка, купленная в лавке антикварщика, она была очень старой и, видимо, принадлежала какой-то восточной династии. Думая о том, куда они могли бы поплыть, я рассеянно смотрел на узоры – красные с позолотой цветы, расположившиеся на ветке дерева.

- Мистер Кендалл... - задумчиво бормочу я. – Сингапур – это же восточный порт, я ничего не путаю? Поправьте, если не прав.

Старпом важно кивнул.

- Но они слишком умны, чтобы остановиться там, ведь он самый известный. Думаю, Джейн поймёт, что я буду поджидать её там. Что же...тогда? Где ещё собирается огромное количество китайских контрабандистов?

- А при чём здесь Китай? – моргнул мужчина непонимающе. – Мы ж вроде про Камень говорили...

- Тот мужчина, который помешал нам поймать Джейн и с которым она сбежала... он был одет, как китайский контрабандист, хоть и внешность у него скорее...ирландская.

- Я не видел его, я слишком стар, чтобы гоняться за паршивцами по всему городу, - непринуждённо пожал плечами Джеймс.

- Да, но я-то видел, - возразил я. – И ещё... у него на шляпе был брелок, который положено носить всем каперам – это герб Британской империи, отчеканенный на кусочке железа. Каперам ведётся учёт, верно? – я поднимаю глаза на своего помощника. Стараюсь не ликовать раньше времени.

- Верно говоришь, - важно кивнул мистер Кендалл.

- Значит, мы можем узнать, кто он такой, - я уже еле сдерживал возбуждение – китайская чашка Бог знает какой династии мелко дрожала в моих пальцах. – И тогда...тогда мы уже сможем узнать о его местонахождении. Ведь за каждым капером закреплено определённое место, порт...а там...там мы уже получим гораздо больше информации! – я незаметно для самого себя повысил голос, и его бледные щёки окрасились полупрозрачным румянцем.

- Браво, капитан! – подняв чашку вверх, Кендалл сделал вид, что пьёт за меня. – Вперёд, за таинственным незнакомцем!

- Матросам скажите, что мы прибавим жалование за каждый заход в порт, - добавил я, вставая.

Я был не в силах усидеть на месте, после того, как его голову постигла настолько яркая и разумная мысль. Мне хотелось прогуляться и обкатать её на свежем воздухе.

- Да, сэр, - кивнул старпом.

- Допейте чай и сообщите им эту новость, - улыбнувшись, сказал я, стоя у самой двери и уже держась за её ручку. – А я пойду прогуляюсь.

- Да, сэр! – снова бодро ответил Джеймс.

На палубе темно, и лишь луна и одинокий фонарь над кормой освещают пространство. Пахнет мокрым деревом, свежестью и почему-то орехами. Я наслаждаюсь этим запахом, полной грудью вдыхая морской воздух.

Я уже скинул треуголку и камзол, и остался в рубашке и брюках, а потому мне слегка холодно. Я ощущаю эту ночную морскую прохладу по всему телу, а потом на коже медленно выступает гусиная кожа, но я счастлив. Мне нравится, когда так происходит.

Я медленно расхаживаю по палубе взад и вперёд, заложив руки за спину и запрокинув голову к небу, любуясь на звёзды. Беспокойство в груди вновь разрослось, и сейчас я переживаю, вдруг идея, что я предложил – провальная. Если я потрачу на бесплодные поиски своё время – это одно, но, когда ты отбираешь беспричинно время у других... Я ещё раз глубоко вдыхаю, и вслед за беспокойством приходит радость – ведь есть зацепка. Удовольствие от разгадывания загадки борется с плохим предчувствием, и никто не побеждает. Я привык к этому. Мне уже даже нравится.

Всплески за бортом внезапно становятся сильнее, и мой слух улавливает женский голос. Я тут же бросаюсь к фальшборту, чтобы посмотреть в воду. Там, в потоках лунного света, белела фигура.

- Это русалка! – ахнул подбежавший ко мне матрос и перекрестился.

- Свят-свят, - подхватил другой.

- Нехороший это знак, мистер Хоккинс, сэр... - мистер Кендалл, неизвестно откуда взявшийся, присоединился к этому религиозному кудахтанью.

- Русалок не бывает, и вы все это прекрасно знаете, - бросил я. – Я понимаю, что верить в сверхъестественное - занятие неимоверно приятное, все эти призраки, духи, утопленники... Но мы с вами англичане и серьёзные люди. Скорее всего, это человек, потерпевший крушение.

За бортом послышался громкий всплеск, и все, включая меня, опустили головы. Из-под воды выглядывал человек. Его длинные мокрые волосы струились по плечам, а свет фонаря отбрасывал отблески пламени на блестящую от влаги кожу.

- Человек за бортом, а это значит лишь одно – ему нужна помощь, - я подошёл к шлюпкам. - Спустите меня, нельзя оставлять его там.

- Но капитан, это же русалка, она вас утащит... - возразил Эйдан, но я окинул его ледяным взглядом, холоднее, чем вода за бортом, и матрос заткнулся.

Тут же подготовили лодку, а когда я сел в неё, шлюпку осторожно спустили на воду. Когда деревянная ось коснулась морской глади совсем рядом с человеком, я протянул руку:

- Хватайтесь!

В лунном свете, вблизи, было видно, что это милая девушка, совсем молодая. Возможно, она потерпела крушение и была на грани гибели, когда мы нашли её, ведь на ней совсем не было одежды. Обнажённое тело цвета словной кости блестело в воде, а смотрела девушка на меня крайне настороженно и запуганно.

Издав какой-то непонятный звук, она на время исчезла под водой, а затем её голова вынырнула совсем близко ко мне. Теперь на её тонком, словно вырезанном из кости личике читалась какая-то странная ухмылка. Она протянула мне руку, и внезапно я задохнулся от тысячелетнего холода, который коснулся моей кожи. Ещё одна секунда, сильный рывок - и я оказался под водой.

Я даже не успел ничего понять, когда холод уже вышиб весь воздух из лёгких, перед глазами всё расплывалось, и только какие-то странные звуки, похожие на заунывную песню, звучали под всей гладью моря. Над водой слышались растерянные и испуганные крики матросов. Я вгляделся в лицо человека, дёрнувшего его за руку. Да, красивое тонкое личико, без сомнения девушка. Взгляд мой скользнул по ключицам и торсу, и ниже, туда, где в темноту подводного мира уходил длинный чешуйчатый хвост. Глаза мои расширились, я беззвучно закричал, подавился водой, попытался поднять голову над поверхностью моря, но русалка зашипела и вцепилась в мою руку когтями, не давая поднять головы. Я сопротивлялся изо всех сил, но старания мои не приносили плодов.

Она потянула меня ниже, и тут в моём воспалённом мозгу вспыхнули картинки. Я вспомнил слова старого Уилла, рассказывавшего сказки о русалках, утаскивающих моряков под воду. В детстве я всегда верил в эти легенды и вместе со всеми боялся их, кричал и визжал, когда старик говорил о несчастных, утопленных русалками.

"Никогда не стоит подходить близко к воде, если слышишь русалочью песню или видишь русалку, - говаривал старик. - Всегда стоит держаться подальше. Однажды на нашем судне нашёлся один умалишённый, заверяющий, что женится на русалке, он прыгнул к ней через борт и попытался уговорить её подняться на корабль, но русалка лишь утащила его на дно. Больше мы его не видели..."

Я снова задёргался и забрыкался, пытаясь высвободить руку, но хватка русалки была не только ужасающе ледяной, но и железной. Я извернулся и ногами ударил русалку в живот, та закричала и ещё сильнее вцепилась в меня когтями, утаскивая ещё глубже, в самую тьму. Нечеловеческим усилием я попытался всплыть, сделать рывок, но всё было бесполезно - воздух в сжавшихся лёгких кончился, в носу защипало, перед глазами начали плыть круги. Из-за волос, выбившихся из хвостика, было ничего не видно. Русалка пустила в ход вторую руку и теперь тянула ещё сильнее. Куда мне тягаться с ней - у неё вон какой хвост с плавниками.

Последнее, что я видел в жизни – круг луны, становящийся всё меньше. Губы и конечности онемели. Я думал о чём-то странном, лёгком, и это состояние мне понравилось. Мерный плеск русалочьих плавников, редкие попытки дёргать руками и ногами... Где-то послышался приглушённый всплеск - наверное, ещё русалки плывут. Я закрыл глаза, голова потяжелела, и внезапно я совсем легко принял близость смерти, осознав, что дорожить своей жизнью явно не могу.

***

Очнулся Томас на палубе, весь мокрый, откашливающий горькую от соли воду. Первое, что он увидел - склонённое над ним лицо мистера Кендалла и лицо мистера Вуди, корабельного врача.

- Как он? - старпом, видимо, не на шутку переживал за своего капитана.

- Дыхание в норме, лишь в лёгких осталось немного воды, это неопасно, - говорил доктор, водя какими-то предметами по обнажённой груди Хоккинса. - Что же вы, капитан, в воду решили сигануть? Поверили русалочьих песням?

- Я... я думал, что человек за бортом, я в эти сказочки... не верю, - пробормотал Хоккинс, откашливаясь.

- Теперь верите? - поинтересовался дотошный Эйдан.

- Уйди отсюда, - зарычал на него мистер Кендалл и оттолкнул ладонью голову матроса. - Глаза бы мои на тебя не смотрели! Какой чёрт тебя дёрнул заорать про русалок?!Ты же знаешь, какой у нас капитан... принципиальный.

- Глупый он, а не принципиальный, - заметил врач, складывая инструменты в кожаный чемоданчик. - Ничего, напоите своего капитана чаем с бренди, авось оклемается, - и ушёл.

Старпом помог Хоккинсу подняться и, причитая, повёл его в рубку.

- Обопритесь на меня, вот так, - говорил он, кладя руку Томаса себе на плечо.

- Спасибо, я вполне могу идти сам, - отбивался тот, но старпом держал крепко.

Мистер Кендалл знал Томаса ещё с двенадцати лет, когда тот впервые пришёл в порт, чтобы покататься на лодочке, изображая корабль. Мистер Кендалл помог Томасу соорудить парус, а затем научил всему, что знал сам. Когда юный мистер Хоккинс поступил в Академию, мистер Кендалл регулярно навещал его, проверяя успехи юноши. А когда тому дали корабль, сделался старпомом. Возможно, это многолетняя связь заставляла сейчас мистера Кендалла суетиться вокруг промокшего молодого человека, доставая ему из шкафа сухую рубашку, штаны и плед и готовя при этом чай на камбузе. А может, обыкновенная любовь помешала старпому уйти спать в такую позднюю ночь.

Сделав всё, как велел врач, уложив Томаса в тёплую постель, мистер Кендалл, наконец успокоился. Проверив температуру лба молодого человека, спросив, не нужно ли ему ещё чего, он, наконец, удалился на палубу - нести вахту.

Как только он ушёл, Хоккинс задумался. Проваливаясь в сон, он со странной смесью страха и восхищения вспоминал круг луны под водной рябью, холодные пальцы русалки и её огромный хвост. Не привиделось ли ему всё это? Да нет же, вот, на левом предплечье царапины, заботливо обработанные старпомом. С ума сойти! Рассказать кому - не поверят! А может, лучше и не стоит, ведь каждый мальчишка знает, что к русалкам подходить нельзя, и лишь у него хватило самонадеянности решить, что всё это - просто сказки. Да, пожалуй, об этом происшествии стоит молчать, лучше подождать чего-то более значимого, чего-то такого, от чего восхитятся все. К примеру, поймать уже наконец эту Тёрнер и повесить к чертям собачьим. Уверившись в этой мысли, капитан провалился в тяжёлый сон.