Узел

Алёна.

Ужинать с родителями мне сегодня не разрешалось, поэтому мать принесла мне скудный ужин на подносе, уже после того, как они поели сами. Все это время я тупо сидела на кровати, смотрела в стену и рыдала.

Когда мать зашла в комнату, слезы уже высохли, но я не сдвинулась с места.

— Алёна, ты почему до сих пор сидишь?!  Давно уже пора было начать делать домашние задания! — сказала она возмущенно.

Я собралась с силами и выпалила то, что так давно хотела ей высказать.

— Почему? Почему, мама? — начала я. Мать поставила поднос на письменный стол и недоуменно посмотрела на меня. Ее тусклое лицо и блеклые волосы с сединой, которые ей запрещено было красить, сейчас казались совсем серыми в затухающем свете уходящего дня. — Почему вы ни разу не заступились за меня? Неужели вам совсем меня не жалко?!

Я выжидающе посмотрела на нее.

— А что я должна была сделать, Алёна? — начала мать твердо, ни капельки не сомневаясь в своей правоте. — Твой отец наказал тебя за дело. Как я могла ему перечить? Ты действительно сильно провинилась и твое наказание совершенно заслуженное.

«Все ясно. И зачем я только пыталась с ней поговорить? Давно же пора было понять, что мать всегда, всегда будет на стороне отца, что бы он ни сделал. Даже если он меня убьет, ей и то, наверное, не будет меня жаль. Она совсем меня не любила».

Слезы снова покатились по щекам и я отвернулась.

— Вместо того, чтобы устраивать тут концерты и распускать сопли, лучше бы послушала отца и взялась за голову. Солнце уже село, тебе давно пора сесть за уроки. Так что быстро ешь, а потом принимайся за дело. А как закончишь — никакого рисования. Тем более, отец все равно забрал твои художественные принадлежности. Приберись лучше в своей комнате. А после этого — сразу спать. Завтра встаем в обычное время и сразу едем к гинекологу. Так что будь готова. — равнодушно отчеканила мать и, даже не взглянув на меня, вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Я упала лицом в подушку. «За что? За что мне все это?»

Хотелось как-то привести мысли в порядок и придумать, что мне делать, но в голове царил полный хаос, а сердце изнывало от боли.

Завтра я не иду в школу. Девочки будут волноваться, а я даже не смогу предупредить их, почему не приду. Костя, наверное, тоже будет удивлен моему внезапному исчезновению. Наверняка подойдет к девочкам и спросит, где я пропадаю, а они ничего не смогут ему ответить. А потом наступят выходные, и я так и не смогу ничего объяснить своим близким аж до понедельника. Конечно, кто-то из девчат додумается позвонить мне на домашний телефон, но скажут ли родители им правду? Вряд ли, скорее всего мать наврет, что я заболела. Еще один интересный факт про моих родителей: когда я врала, моя ложь считалась у них смертным грехом, сами же они с легкостью врали, если нужно было скрыть какой-то, по их мнению, позор, или просто если это было им выгодно. Двойные стандарты, как они есть. Но что я могла с этим поделать?

«Ничего, — тут же ответил внутренний голос, — Ты абсолютно бессильна против этих двоих. У тебя нет никаких рычагов давления против них, и они будут делать с тобой все, что посчитают нужным».

«Может, сбежать?» — закралась крамольная мысль. Но куда я пойду? У меня ни денег, ни жилья, ничего! Абсолютно ничего!

Возможно, я могла бы как-то связаться с Оксаной, своей старшей сестрой, и попросить у нее помощи. Оксана сбежала из дома три года назад, когда ей исполнилось восемнадцать. Ее как раз тогда тоже хотели выдать замуж. Правда, на тот момент я не верила, что это и правда может произойти, что родители могут насильно выдать свою дочь замуж. Но, видимо, тогда я была еще совсем ребенком и просто не осознавала всю серьезность ситуации. Когда сестра сбежала, я скучала и плакала, злилась на нее. И только теперь на сто процентов поняла ее поступок.

Оксане помогла сбежать ее подруга из института. И да, сестре позволили поступить, хотя родители и долго спорили с ней из-за этого. Наверное, поэтому я до сих пор верила, что мне тоже удастся договориться с ними о высшем образовании.

Вначале сестра спокойно училась, но потом, когда она была на втором курсе, родители подняли тему с замужеством. Тогда Оксане предложила помощь ее лучшая подруга. Мать той девушки была владелицей крупной инвестиционной компании. А моя сестра как раз училась на экономиста. Подруга Оксаны договорилась со своей матерью, чтобы та устроила мою сестру на работу и сразу же дала ей аванс на съем жилья. Сестра перевелась на вечернее отделение и стала работать помощником известного экономиста. Ей дали эту должность, потому что она была круглой отличницей и схватывала все буквально на лету. Теперь же, по прошествии трех лет, сестра наверняка закончила институт и уже была ведущим экономистом в той самой фирме. По крайней мере, я искренне на это надеялась. Хотелось верить, что ей удалось добиться успеха, несмотря ни на какие преграды.

У меня ситуация была сложнее, потому что я все еще была несовершеннолетней и училась в школе. К тому же, у меня не было абсолютно никаких полезных связей. Некому было мне помочь, никто не мог вытащить меня из этой беды.

Разве что я действительно смогу восстановить связь с Оксаной, и она согласится как-то мне подсобить. Возможно, возьмет меня жить к себе на какое-то время, пока я буду искать работу.

«Возможно, мне даже придется бросить школу» — закралась ужасная мысль, но я тут же отмела ее. Еще рано думать об этом.

Но мало того, что у меня не было номера телефона сестры (родители заставили меня его удалить, как-то раз спалив меня на разговоре с ней вскоре после того, как она сбежала). Так у меня даже не было ее в друзьях ВКонтакте — сколько бы я ни пыталась, я так и не смогла найти ее страницу. А теперь у меня не было даже телефона! И где искать ее, я тоже не имела понятия. Мы так ни разу и не смогли встретиться и нормально пообщаться после ее побега. В те дни, когда мы еще общались, по будним дням сестра работала, а потом до позднего вечера училась. А на выходных я была под полным надзором родителей. Суббота — уборка, домашние дела. Воскресенье — семейный поход в церковь. Поэтому возможности встретится с Оксаной у меня так и не выдалось. Ну а теперь связь с ней была полностью утрачена.

«Как же теперь мне ее найти?»

Возможно, в понедельник, с помощью девчонок и их телефонов, мне все-таки удастся разыскать ее где-нибудь в интернете?

Но станет ли она помогать мне спустя столько времени? И сможет ли она? Что вообще сейчас происходит в ее жизни? Вдруг она вообще переехала куда-нибудь в Москву, или еще дальше, на другой конец страны?

«Что же мне делать?»

Но я решила все-таки не впадать в полное отчаяние. Вдруг шанс связаться с сестрой и попросить у нее помощи все еще есть?

Оторвав лицо от подушки, я медленно поднялась. Что ж, раз до понедельника у меня нет никакой возможности изменить ситуацию, пока что я должна просто набраться терпения и всеми силами изображать покорность, дабы не вызвать еще больший гнев родителей.

А сейчас... Сейчас я больше не могла обо всем этом думать. Это причиняло слишком сильную боль.

Нехотя, я села за стол и принялась за уроки.