Узел

Алёна.

Зайдя домой, я все еще думала обо всех безумных и романтичных мгновениях, проведенных сегодня вместе с Костей. В каком-то расслабленном, эйфорическом состоянии, я медленно разделась и побрела по коридору.

«Как-то странно тихо в квартире» — вдруг подумалось мне. А ведь сегодня отец собирался прийти с работы пораньше, да и мама должна уже была приехать от бабушки.

На подходе к гостиной, меня остановил властный голос:

— Алена, подойди сюда! — приказал отец. Я сразу насторожилась: этот тон не обещал мне ничего хорошего.

Я зашла в гостиную. Отец сидел на диване, уперев локти в колени. Рядом с ним стояла напряженная мама. Они оба гневно уставились на меня.

Внутри все замерло от страха.

«Что на этот раз?» — судорожно пронеслось в голове.

— Подойди ко мне. — сказал отец тоном, не терпящим никаких возражений.

Я нерешительно сделала несколько шагов в его сторону.

— Ближе! — рявкнул он.

Я подошла прямо к отцу. Была так напугана, что казалось, сейчас потеряю сознание.

Отец поднялся на ноги, навис надо мной всем своим внушительным ростом, а потом... Со всей дури влепил мне звонкую пощечину.

Я отлетела от него и чуть не упала на пол, вовремя успев ухватиться за комод, стоявший сзади.

— Ну и дрянь же ты, Алёна! А мы тебе верили! — проорал он на всю комнату.

«Они все узнали» — сразу поняла я. Других причин такого жуткого гнева просто не могло быть.

— Мы, значит, доверяем своей дочери, разрешаем ей гулять после школы с подругами, заниматься своими увлечениями, а она...! — отец начал грозно надвигаться на меня. Мама же тихо стояла в сторонке и отмалчивалась, отвернувшись к стенке. Не хотела смотреть, как отец со мной расправляется, но и заступаться за меня не собиралась. Впрочем, как всегда.

— А она нагло врет нам в глаза, что занимается! А сама шляется по каким-то вечеринкам! Так еще и трахается там с каким-то парнем! Шлюха! — орал отец чуть ли не на весь дом. Он подошел вплотную ко мне, согнувшейся от невероятной боли в щеке, и схватил меня за хвост. Потащил меня за волосы куда-то к дивану.

От слез, застилавших глаза, я не видела, куда иду. То и дело спотыкаясь и чуть ли не падая, я ковыляла за отцом. Наконец он подвел меня туда, где до этого сидел. Мать все еще стояла в стороне, абсолютно ничего не предпринимая.

— Это он?! — пробасил мне на ухо отец, тыкая пальцем куда-то на диван. — Тот, с кем ты трахалась? Твой однлклассник, Узлов?

И только тут я увидела сливавшийся с расцветкой дивана карандашный рисунок.

«Костя...»

Это был тот самый рисунок, который я нарисовала в ночь после вечеринки. С него Костя загадочно смотрел на меня своими прекрасными серыми глазами.

«Значит, они обыскали мою комнату и нашли рисунок».

— Ну, говори, шлюха! — орал отец так, что у меня чуть ли не лопались барабанные перепонки.

— Нет, отец, вы все неправильно поняли! Я ни с кем не спала! Клянусь!

— Это мы еще проверим, не сомневайся! — гремел отец, продолжая изо всех сил тянуть меня за волосы. Боль была просто нестерпимой, казалось, голова сейчас взорвется от нее и от криков отца.

— Пожалуйста, позвольте мне хотя бы объясниться! — взмолилась я. — Я все объясню, клянусь! Дайте мне лишь одну минуту!

Отец со всей силы швырнул меня на пол, заставив упасть на колени.

— Что ж, у тебя одна минута! Попробуй переубедить меня! — прогромыхал он.

Стоя на коленях, шатаясь, я собрала всю свою волю в кулак и подняла глаза на отца. Он смотрел на меня злым, немигающим взглядом. Его лицо было красным от ярости.

— Отец, послушайте, — начала я, — У нас в классе и правда была вечеринка. Но на ней были все мои одноклассики! Я знала, что вы меня не отпустите, но я так хотела пойти...

— И это твое оправдание?! — перебил меня отец, подскочил ко мне и снова влепил мне пощечину, на этот раз по другой щеке.

Слезы брызнули из глаз от боли. Я схватилась за лицо.

— Нет, это еще не все! — закричала я. — Дослушайте!

— Давай же, удиви меня, мелкая дрянь! — крикнул отец, ходя из стороны в сторону, как тигр в клетке. — Чего еще я не знаю о своей дочери?!

— Да, я нарушила ваш запрет, я пошла на вечеринку! Но я ни с кем не спала, клянусь!

— Сегодня Танина мать разговаривала с родителями вашей одноклассницы. Та девочка рассказала своей матери, что на вечеринке вы с этим Узловым уединились в отдельной комнате! — орал отец, как ненормальный. — Ты что, забыла, что я велел тебе хранить честь до свадьбы?! Ты должна была достаться жениху чистой и невинной, подобно своей матери, а что теперь я скажу Геннадию и Антонине? Какой позор!

— О чем вы, отец?! — в ужасе воскликнула я.

«Зачем ему оповещать о наших семейных делах этих чертовых Гореловых?!».

— Что значит, о чем? — непонимающе уставился на меня отец. — Ты должна была выйти замуж за Владимира! Мы давно договорились об этом с Геной. А теперь...

Я чуть не задохнулась от накрывшей меня волны ужаса вперемешку с гневом. Что значит, договорились?! Меня что, правда собирались выдать замуж как какую-то племенную кобылу, без моего согласия?!

— Сразу говорю, Алёна, если ты лишилась своей чести — ты больше мне не дочь! — выпалил отец, пока я не могла вымолвить ни слова. — Если же ты говоришь правду, и честь ты сохранила, то с этого дня ты будешь под арестом и под строгим надзором матери до самого конца учебного года! А после выпускного — сыграем вашу свадьбу с Володей. Ты переедешь в их дом, и будешь служить мужу, как порядочная жена! И никаких этих твоих институтов и всего прочего! С этого дня можешь забыть об этих глупостях! Больше никакой художественной школы, никаких увлечений, ничего! Только школа — дом! И все! Ты поняла меня?!

— Но отец...! — закричала я, что было силы. Жгучие слезы катились по щекам бесконечным потоком, сердце в груди разрывалось от боли. — Я не хочу замуж за Вову! Я его не люблю!

— А кого ты любишь? — наклонившись ко мне, отец злобно рассмеялся мне в лицо. — Вот этого отброса? — он ткнул в рисунок. — И что он тебе даст? Я уже все про него узнал, Алена. Мать — уборщица, отец — алкоголик, бывший военный, с позором уволенный со службы. Сам твой Узлов работает грузчиком в каком-то магазине. У него ни денег, ни будущего, ничего! Забудь о нем! С этого дня никакого больше Узлова в твоей жизни нет! Я запрещаю тебе с ним разговаривать, даже смотреть в его сторону! А если только посмеешь — выдам тебя замуж даже не дав закончить школу! И его в покое не оставлю! Ты же знаешь, какие у меня связи практически со всеми магазинами по городу. Его уволят с работы в тот же день, и больше никуда не примут! А если и этого тебе будет мало... Лично переломаю твоему Узлову ноги! Будет он у тебя инвалид на кресле-каталке! Поняла меня?!

— Поняла, отец, поняла! — закричала я в ужасе от того, что говорил отец, от всего, что он готов был сделать.

«Он окончательно слетел с катушек...»

«Что же мне делать?!». Я судорожно перебирала мысли, но в голове не было ни одной идеи, как мне спастись из этой ужасной ситуации. Буквально за несколько минут отец отобрал у меня все: свободное время с лучшими подругами, художественную школу, будущее образование, карьеру, свободу самой выбирать свой путь в жизни, свободу быть с тем, с кем я хочу, и отобрал мою... Любовь?!

Я впервые произнесла это слово в своей голове. И пусть я не хотела признаваться в этом сама себе... Пусть наши отношения с Костей были странными, грязными, больными... Но я любила его! Любила безумо! И хотела быть только с ним! Я совершенно не представляла, каким вижу наше будущее, и есть ли оно вообще... Но я точно знала, что не вижу себя ни с кем другим. Я не хочу быть ни с кем, кроме Узлова! Это он — узел на моем сердце! Тугой, болезненный... Но он мой! И я люблю его!

— Отец... — умоляющим тоном начала я, все еще стоя на коленях, утирая с лица слезы и пытась собрать последние остатки своего самообладания. — Прошу вас, молю... Не поступайте так со мной... Прошу, простите меня... Я совершила лишь одну ошибку, дайте мне еще один шанс...

— Об этом не может быть и речи, Алёна. Ты совершила непоправимую ошибку. Такое не прощается. — твердо проговорил отец. — Завтра ты вместе с матерью идешь на осмотр к Антонине. Если все так, как ты говоришь, если ты сохранила честь — считай, тебе повезло. Ты закончишь школу, удачно выйдешь замуж и станешь примерной женой. Это твой единственный шанс исправиться и начать жить согласно заветам Божьим. Если ты хочешь, чтобы мы с матерью тобой гордились — немедленно берись за ум, и делай то, что тебе говорят. Завтра утром — к тете Тоне, в школу не идешь, мать напишет тебе объяснительную. Если все в порядке, то в субботу едем в загородный дом к Гореловым, пообщаешься там с будущим мужем и его семьей, покажешь себя с лучшей стороны. Если она у тебя еще есть, конечно. Надеюсь, ты еще не успела окончательно испортиться, храни тебя Господь. А теперь — немедленно ступай к себе и делай уроки. И чтоб из комнаты — ни шагу без нашего разрешения. Поняла?

— Поняла, отец. — выдавила из себя я. Внутри все кипело, я была абсолютно не согласна с решением отца, но продолжать спорить сейчас было опасно. Если я еще больше разозлю отца — он только изобьет меня сильнее. Все это не выход. Единственное, что я сейчас могла сделать — подчиниться. Возможно, я еще придумаю, как мне спастись, но точно не сейчас.

Я с трудом поднялась с колен и на негнущихся ногах потащилась к двери.

— Ах да, Алёна, — снова позвал отец, — Немедленно отдай мне свой телефон. На весь оставшийся год — ты лишена его.

«Что?!». Я не могла в это поверить. Буквально за один день... Рухнула вся моя жизнь!

— Сейчас принесу. — промолвила я надломленным голосом. — Он в сумке, в коридоре.

— И сумку тоже неси, — приказал отец, — Мы ее досмотрим.

Я пошла в коридор. В голове была только одна мысль. «Я должна написать что-нибудь Косте». Последнее сообщение. Последнее, что я смогу ему сказать.

Ускорив шаг, я подлетела к сумке. Быстро нашла телефон, разблокировала его и зашла ВКонтакт. Открыла диалог с Костей.

«Костенька, мой любимый, — повторила я написанные мной несколькими днями ранее слова, — Прости меня. Прости меня и прощай».

— Ну что ты там возишься? — раздался из гостиной голос отца. — Быстро неси сюда свои вещи!

Я нажала «удалить» на самом приложении ВКонтакте — так было проще. Там были все улики, все переписки. Если отец сейчас полезет в телефон, то ничего не найдет.

— Иду, отец! — крикнула я, ожидая, пока приложение удалится. Затем кинула телефон обратно в сумку и поспешила в гостиную.

Я вернулась в комнату, подошла к отцу и протянула ему сумку.

Он выхватил ее из моих рук и вытряхнул все содержимое на диван. Затем снова положил в сумку учебники, тетради, пенал и ключи от квартиры, и протянул сумку мне. Телефон, зарядка, наушники, прозрачный блеск для губ, зеркальце и всякие мои побрякушки остались лежать на диване.

— С этого момента — это все, что тебе позволено носить с собой. А теперь марш к себе в комнату.

Я хотела развернуться, но вдруг отец снова меня остановил.

— Ах да, совсем забыл. — он наклонился к дивану. Взял мой рисунок Кости. Распрямился и подошел ко мне. Поднял рисунок перед моими глазами. — Посмотри на него в последний раз, потому что больше ты никогда на него смотреть не будешь. — жестко произнес он. С рисунка на меня смотрело мое самое любимое, самое прекрасное на свете лицо. Глаза наполнились слезами, которые тут же покатились по щекам. И в этот момент отец резким рывком разорвал рисунок пополам. Затем скомкал обрывки и бросил их на диван.

В этот момент я почувствовала, как мое сердце, которое недавно было таким живым, бьющимся, горячим... Превратилось в лед и разбилось на тысячи осколков.