Неисправимые

— Что-то давление нижнее у вас сегодня понижено, Лев Глебович, — вынес свой вердикт Юрий Сергеевич и отключил тонометр. Парень перевел свой взгляд на Федотова, ожидая услышать причины резких скачков давления.

— Да раздражен очень сильно. Журналюга едет, в отеле все из-за этого на ушах, все нервы измотали!..

Юра улыбнулся уголками губ и отложил прибор подальше от своего начальника. Он знал, что бурю в стакане воды создал именно Лев Глебович, настропалив Ксению и остальных весомых руководящих личностей в отеле приездом какой-то журналистки, которая может с радостью и особым удовольствием разбить в пух и прах репутацию отеля, не забывая прополоскать звание Федотова в грязи.

Юра, будучи весьма тактичным человеком, не мог так нагло и развязно бросить правду в лицо своему непосредственному начальнику, — хотя бы из чувства собственного достоинства и инстинкта самосохранения — поэтому предпочел ответить обтекаемо, ведь знал, что Лев ждал его ответа.

— Да уж, журналисты в наше время — чуть ли не вершители судеб. Порой как настрочат...

Парень перевел свой взгляд на окно. И вдруг как ни кстати в его голове всплыл образ одной несносной обаятельной девицы, которая одним лишь действием сумела разбить ему сердце. Ее статьи всегда хотелось читать из-за невероятно увлекательного слога, который с каждым разом удивлял все больше и больше своей непохожестью и неординарностью. Отдельный блог, который охватывал значительно больше тем, чем могла охватить одна скромная колонка в журнале, она вела в своем определенном стиле, только тут прослеживалась определенная своевольность в написании: если в журнале ее слог пах подчеркнутой учтивостью и выдержанностью, то в блоге все пылало смесью официоза с чуть ли не уличным говором, а оттого и заставляло проникнуться читаемым — последнее хорошо создавало эффект присутствия и простоты. Все это она смешивала со своим острым чувством юмора, ярко, но так плавно и осторожно перетекающим в сарказм, создавая интересную и довольно игривую картинку происходящего.

Именно из-за нее сейчас в диалоге он нацепил этот ярлык «вершители судеб», ведь она когда-то вершила — из-за нее лишились работы сотни, если не тысячи людей, ведь несколько лет назад она разоблачила одного крупного концертного оператора, который пользовался спросом даже за рубежом. Вершила судьбы и даже не боялась одна за хлебом выходить, — хотя могли быть прецеденты и она об этом сама знала — но он знал причину: у нее был тыл, который всегда мог оказать ей помощь. Он сам.

Юра приоткрыл рот в немом изумлении, словив себя на мысли, что в своей голове уполз куда-то не туда и уже давно потерял нить разговора с начальником. Он нахмурился и качнул головой, пытаясь пустить и выгнать мысли о своей знакомой журналистке прочь, и принялся кивать, осознавая, что Лев Глебович поймал его с поличным.

— Юрец! Ты меня вообще слушаешь?! — подорвался на крик он, а после, заметив пару резких, но уверенных кивков со стороны врача, а после — его абсолютно не затуманенный взгляд, едва остыл и продолжил: — Говорю тебе, что вот эта как раз из тех, что настрочит! Язва еще та! Говорят, как не рецензия — так всех в пух и прах разносит! А охват народу, который читает, охренеть и больше! Кто ж ее заказал-то? Наверняка один из конкурентов... Сегодня вот к нам приедет. Сказал Симпапульке, чтоб она с ней как-то подружилась, замылила ей глаза, чтоб эта поблагосклоннее была. А Симпапулька кипиш навела, все вокруг со швабрами выплясывают, так выдраивают!..

Юра терпеливо выслушивал крик души своего пациента, — понимал ведь, что ему нужно выговориться — но своим долгом счел успокоить и нормализировать ситуацию:

— Правильно. Но Вы не переживайте. Ксения Борисовна — прекрасная управляющая, обслуживающий персонал и того на высоте, — он снисходительно улыбнулся, — Уверен, что с такой командой ваша репутация и репутация отеля никак не пострадают.

Лев Глебович грюкнул кулаком по столу, но Юра даже не изменился в лице — буквально предожидал того момента, давая возможность Льву выплеснуть свой гнев.

— Мне б твой оптимизм, Юрик! — Лев качнул головой и подмигнул парню. Тот слегка расслабился и, как следствие, усмехнулся. Лев Глебович поправил пиджак и встал, — Ну ладно, надо приготовиться к приезду прэссы! Вдруг симпатишная будет, м?

В ответ Юрий Сергеевич лишь заразительно засмеялся.

Девушка внимательно прошерстила взглядом окружающую ее местность, пытаясь найти в ней что-то, что позволило бы отличить ей реальность от картинки, которую она видела еще вчера вечером. Ни-че-го.

Должно быть, велика заслуга фотографа — передать все так четко и под таким же ракурсом, коим это все лицезрела шатенка. Все ли так прекрасно и внутри уютного здания еще предстоит узнать.

Самое время.

Девушка одним кивком головы поприветствовала швейцара, а он легко открыл дверь и пустил ее внутрь. Пару лет назад поселившийся в ней скептик, который передался ей, очевидно, воздушно-капельным путем или через слюни, от ее бывшего, никак не мог угомониться в новом теле, при первой же возможности заявлял всем о своем присутствии, заставляя нынешнюю хозяйку серьезно сощурится и с великим недоверием обвести взглядом просторное лобби, в коем она оказалась. Девушка взглянула на весьма высокий потолок и внимательным взглядом обследовала окружающее ее пространство: нечто около окна в виде птицы, несколько журнальных столиков и на первый вид весьма низкие сидения. просторный лобби-бар, чей-то портрет в центре лобби-бара, на который темноволосая сперва не обратила внимание, а после и не потрудилась снова поднять свой взгляд ввысь. В общем, ничего необычного, видали и посочней и искристей, но, тем не менее, выдержанно и со вкусом.

В лобби никаких недочетов не нашлось, или у Латы просто не было сил их искать, поэтому она своим широким шагом и походкой от бедра последовала к улыбчивому портье. Молодой парень в салатовом костюме попросил у нее документы, любезно поинтересовался ее настроем и состоянием, на что она незаинтересованно и вяло ответила, рассматривая все вокруг и постукивая ногтями по гладкой поверхности. Единственное, что она так рьяно хотела — постоять под бодрящим душем, а после, на свежую и не задурманенную голову, расположиться и осмотреться, где же ей придется пробыть как минимум неделю.

— Ну что, все хорошо? — нетерпеливо спросила она и перевела свой взгляд на нервного мальчика — либо он был таким по природе, либо тоже был извещен о присутствии журналистки, которая предложит репутации отеля поздороваться с черноземом. И она почему-то очень настырно склонялась ко второму варианту.

— Ммм, — парень замялся на несколько чисто символических секунд, и, оторвав свой взгляд от экрана монитора, перевел его на гостью, — Да, все хорошо, Злата.

И приемлемого да вполне нормального настроения у этой так называемой Златы как и не бывало!

О господи! Неужели так сложно запомнить, что ее зовут Лата? Лата, всего лишь Лата, и никакая не Злата, и уж подавно не Дата!

Лата — это далеко не сокращение от имени Злата и других абсолютно не похожих на это имен, нет, это — целое и самостоятельное имя, которое не следует привязывать к другим.

Трепетное спасибо родителям, которые решили скреативить и назвать девочку Латой, ага!

Девушка зачастую сталкивалась с определенными сложностями со своим именем: то ее имя неправильно писали в документах, подумывая, что она все-таки Злата, то работники «Старбакса» считали нужным придумать новое имя вместо Латы, заменяя несколько буковок, то неправильно упоминали на мероприятиях, то предпочитали коверкать на свой лад, а друзья по ошибке называли ее номер в контактах как «Дата». И с этими нюансами она давно смирилась, но в этот миг, за этот слишком длительный сегодняшний день, это была последняя капля.

Неужели не понятно? Как написано — так и читай и не выёживайся!

Лата смерила молодого портье недовольным взглядом, от которого бы кувшин с водой давно бы взорвался, и гневно, пытаясь сдержать себя и свой неугомонный импульс внутри, процедила:

— Я — Лата.

Ксюша неспокойно расхаживала в лобби, пытаясь найти себе место. С минуты на минуту в загородный отель должна явиться журналистка, которая имела какую-то значимость и весомость в этой жизни, и Ксюшин заботливый босс приказал встретить ее в самых лучших традициях отеля, подавая ей лишь одну наводку — ее необычное имя, а именно Лата. Ксюша уже даже не удивлялась полёту фантазии Льва и его идиотских заданий, но в этот раз действительно задачка не из легких — что искать иголку в стоге сена.

Нет, имя — это, конечно, замечательно и великолепно, но как Ксюша должна понять, что вот именно вот эта худенькая блондинка, что только переступила порог этого отеля со сморщенным носиком, но без громоздкого чемодана в руках, и есть эта Лата? Подскочить к ней, что ли, и спросить: Вы — Лата? Сродни полоумию, на который она вполне была способна несколько лет назад. Может Льву позвонить? Наверняка же имеет представление как эта важная шишка из прессы должна выглядеть!

Наманикюренные пальчики умело застучали по сенсорной клавиатуре, выискивая номер, который практически был вызубрен до нельзя — и этому номеру давно пора быть на быстром наборе — как вдруг Ксения услышала оробелый голос нынешнего весьма смазливого портье, а после — стремительное восклицание «Я — Лата» от длинноногой шатенки, стоящей напротив него.

А вот он и опознавательный знак!

— Простите, — Ксения стремительно засеменила в сторону чем-то недовольной новой возможной постоялицы и окликнула ее, — Вы — Лата Данилова?

Девушка обернулась и окинула только что ее окликнувшую взглядом. Управляющая, стало быть? Или одна из, тщательно вычитывая все светские журналы, а оттого и знающая Лату как писателя? Кажется, эта девушка сама была готова прояснить некоторые детали, раз приближалась к ней с такой стремительной и даже волнительной скоростью. По одной ее походке нетрудно предположить, что она взволнована и боится оплошать. Лата обвела одну приближающуюся девушку и испуганного портье ленивым скучающим взглядом: создавалось назойливое впечатление, будто единственный незаинтересованный человек в диалоге и общей шумихе была именно Лата.

Лата кратко кивнула, оценивая обстановку и нарастающую неловкость, исходящую от миниатюрной шатенки, которая только-только подошла к ней. То, что ее боялись, было даже неудивительно: Лата всегда умела очень точно, ярко и, конечно же, выгодно для себя, описать и передать словами все, что видела вокруг себя, используя свой тонкий и искусный слог, который помогал ее произведению не остаться незамеченным.

Девушка, стоящая перед ней, явно не знала куда деть свои руки и как себя вести, и, судя по выражению лица, явно пыталась подобрать и связать в своей голове хоть пару слов в одно единое целое предложение, лишь бы продвинуть беседу после приветствия, но Лата была бы рада просто начать — хотя бы с ее представления, а на том они могли скромно покончить — в данную минуту девушка не была расположена на долгие душещипательные беседы с кем-либо.

— Ксения Борисовна, — вдруг заговорила брюнетка и протянула Даниловой руку для пожатия. Та, чуть помедлив и скептично глянув на ее руку, все же пожала, дожидаясь дополнения от Ксении Борисовны, которая вскоре его вымолвила: — управляющая отеля.

— Оу, — Лата понимающе кивнула, и демонстративно приосанилась, показывая, что ее дополнение не сделало особой погоды, но всё же улыбнулась ей. — Лата Данилова, журналистка. Ну, думаю, это всё и даже немного больше вы уже обо мне знаете.

— Да если бы, — пробормотала Ксения, но Лата расслышала это чётко.

Девушка усмехнулась в открытую, чем привлекла внимание новой знакомой:

— Понимаю. Бывают и такие начальники. Но это не беда. У нас, кажется, предостаточно времени, чтобы узнать о друг друге немножко больше, только чуть позже, — Ксения сдержанно улыбнулась и едва качнула головой. Лата усмехнулась и выгнула бровь: — Кстати, большое спасибо Вам, Ксения Борисовна, что не собрали целый консилиум из работников отеля для приветствия со мной. Так не люблю вот эту всю суету...

Ксюша понимающе кивнула и поджала губы: спустя пару минут в лобби должен был сбежаться весь главенствующий рабочий персонал, чтобы лично поприветствовать и уважить новоприбывшую журналистку, из-за которой был поднят немалый шум в отеле. У управляющей даже не было шансов быстро и вскользь напечатать сообщение в общий рабочий чат, чтобы они не приходили сюда, в лобби, не говоря уже о голосовом сообщении, и Ксюше оставалось только понадеяться на наилучший исход событий в виде их классического опоздания или каких-либо не отложенных дел, за которые она будет им просто бесконечно благодарна.

Всё так прекрасно началось, и также хорошо должно продолжиться. Без всяких казусов и прочего.

Брюнетка подняла взгляд на приезжую, мысленно отмечая их разницу в росте — журналистка высокая, что будь здоров, и это даже без каблуков! Ей, в силу маленького роста, были просто необходимы каблуки или танкетка, лишь бы быть поближе к хотя бы среднего роста людям, а эта вот какая великанша!

Ксения улыбнулась новое постоялице, а Лата мгновенно распознала в этой улыбке фальшь и натянутость: интересно, сколько раз за день эта юная девушка так вымученно улыбается, пытаясь навеять на гостей доброжелательность, уют и радостный прием?

Ладно, явно не время для разглагольствования о театральности и деланности молодицы-управляющей, самое время окатить себя холодными струями воды после длительной поездки в машине...

Лата захватила в руки карточку от номера и обернулась, надеясь совсем скоро оказаться под контрастным душем, которой бы смыл с нее всю после поездную грязь, как вдруг заметила толпу людей на груди с эмблемой «Grand»... Нетрудно было предположить, что эти люди — работники отеля и это просто вмиг перечеркнуло всё, что было до этого мгновения. Хорошего мнения о этой так называемой Ксении Борисовне и ее легкости в общении с будущей «вершительницей судеб» как и не бывало.

Взгляд Даниловой своевольно пробежался по каждому, с кем вскоре ей бы пришлось часто видеться: Лата обратила внимание на высокого мужчину в пиджаке, который придавал ему официозный и серьезный вид — как вскоре Лата осознала, это был главный в охране — во всяком случае, именно это было написано у него на бейджике; увидела мужчину средних лет, который демонстративно и горделиво поправил усы, женщина с немалыми формами засунула руку в карман передника и, подняв голову ввысь, едва окинула Лату надменным взглядом; а Ксения, которая до этого отмалчивалась и наблюдала за зрительным приветствием каждого из работников с первым «врагом народа с длинным языком», увидев, что еще пару секунд — и возможен грандиозный скандал, причем второй по счету (не будем сбрасывать со счетов неаккуратность портье, который решил наплевательски отнестись к имени новой постоялицы) — а это еще журналистка не успела дойти до своего номера — Ксения поправила свой пиджак, и, слегка откашлявшись, попросила коллег вернуться к их непосредственной работе.

Лата еще раз кинула на толпу один едкий взгляд и, кивнув им в знак приветствия, а заодно и прощания, смерила юницу-управляющую красноречиво и подчеркнуто недовольным взглядом. Увидев реакцию управляющей, которая то ли действительно испытывала стыд за сложившуюся неловкую ситуацию, то ли умело притворялась, как и в случае с дежурной улыбкой, Лата кивнула ей и покинула столь занимательное для себя общество в поисках своего номера.