План 0: Выжить в теле младенца
«Так, ладно, ещё разок!»
Я повернула голову, натыкаясь на небольшое настольное зеркало, что стояло рядом с моим манежем. На меня, как и вчера, да и сегодня утром, посмотрели кукольно-синие глаза, вздохнула, хотя больше это звучало как тихий свист. Когда я впервые открыла глаза, то не на шутку испугалась: всё вокруг было мутным и необъяснимо тусклых оттенков, однако вместо крика о помощи и хоть каких-нибудь вопросов изо рта вырвался пронзительный визг, напоминающий больше кошачий.
«Тогда я не могла это остановить, да и тело меня не слушалось, жуткое время»
Я всё ещё не уверена, однако, кажется, я умерла и вновь родилась. Сложно сказать, учитывая, что я не помню как оборвалась моя прошлая жизнь, ну или я просто сверхгениальный младенец, который к десяти месяцам преспокойно рассуждает, что новые милые платья идут больше в убыток семейству, ибо расту я действительно как мутант.
Я перевернулась с небольшим кряхтением, всё же мне до сих пор сложно сделать даже такие простые вещи, интересно, это вообще нормально? Под подушкой до своего полуденного сна — единственного плюса жизни младенца -я оставила небольшое зеркальце, до этого благополучно одолженного у женщины, которую я, в теории, должна называть «Ока-сан"¹. Мои пухлые неповоротливые пальцы, которые «Ото-сан"² окрестил «сардельками», перевернули карманное зеркальце, давая мне лучше рассмотреть собственное лицо: по-детски пухлые щёки с маленьким ртом, в котором заканчивают прорезаться зубы — это, кстати, безумно больно, так что мой плач последние полгода абсолютно оправдан — большие тускло-синие глаза и непослушная копна чёрных волос, которая собрана в неряшливый быстрый хвостик, дабы я их не жевала — хотя я и так этого не делаю, но «Ока-сан» предпочитает перестраховываться — и эта бледная кожа, ещё один вопрос насчёт моего здоровья, ибо это уже не просто «светлая кожа», а по-настоящему мертвенно-бледная, у судьбы будет чёрный юмор, если спустя пару лет от одной смерти я встречу уже другую. Хотя кто знает, может я опять перерожусь.
«Однако что бы там не было с моим здоровьем, я действительно милашка!»
Я убрала зеркальце обратно под подушку, когда услышала в коридоре торопливый топот ног, хоть я и выразилась так, но на деле Миссис Ханагаки, как мне привычнее было называть «Ока-сан» в голове, ходила довольно тихо и аккуратно. Пусть я и не помнила многого о своей прошлой жизни, а точнее почти ничего о самой себе, но мне действительно кажется, что именно так и должна выглядеть настоящая японка. Небольшого росту, со среднестатистической внешностью азиатки и приятным голосом. Я не признавала своего нового имени, может потому что где-то на подсознательном уровне понимала, что зовут меня иначе, но из её губ оно вылетало так легко и нежно, что не улыбнуться в ответ было сложно.
— Хару-чан уже проснулась? — Её тёплые руки, пропахшие специальным детским порошком для стирки, подняли меня и прижали к груди. Возможно, она похожа на мою мать из прошлой жизни, или это уже чувства настоящей Харуки, но к её груди хотелось прижаться и уснуть, эта женщина, которая порой и доводила меня, можно сказать, внутренно взрослую девушку, до белого каления своей излишней заботой и разжёвыванием любой информации о мире, была матерью настоящей девочки, и, скажу из своего возможно-состоявшегося-опыта-материнства-в-прошлой-жизни, а может и нет, справлялась она очень даже неплохо.
«Хотя скорее всего им просто повезло, ведь я очень спокойный ребёнок... Не считая того случая с зубами и коликами, я настоящий ангел, скажи же, миссис Ханагаки»
Я горделиво посмотрела на женщину, возвышая в мыслях себя над остальными младенцами, за что получила лишь лёгкий щипок за пухлую щёку и тихий смех, наполненный любовью.
— Наша Хару-чан опять задирает нос? — Не знаю читает она мысли или это пресловутое материнское сердце, но «Ока-сан» иногда пугала своей проницательностью. Пусть она и не понимала причину моего спокойствия, списывая всё на характер и застенчивость — Хотя на деле я просто не хочу есть песок вместе с другими детьми — иногда женщина задумывалась над моим внутренним возрастом, пичкая кучей мультиков для малышей и сказками на ночь и не только, в последствии не понимая почему мне интереснее смотреть скучные новости с «Ото-саном».
Миссис Ханагаки спускает меня вниз, благодаря моему спокойному характеру и, возможно, всё же некоторым физиологическим особенностям, мой организм не требует еду так часто, как мог бы. Хотя я и не против в очередной раз навернуть домашнего печенья, интересно, она научит меня готовить его, когда я вырасту? При мыслях о сладости мой рот наполнился слюной и в виду моего возраста удержать её я так и не смогла, капелька попала на фартук «Ока-сан», заставляя меня вжаться в женщину, скрывая покрасневшее от стыда щёки.
Положа руку на сердце, я честно заявляю, что это был первый и последний раз моего настолько неприличного и детского поведения.
«Ока-сан» лишь рассмеялась утирая своими длинными пальцами остаток слюны, видимо мои глаза заслезились от смущения, ибо женщина поцеловала меня в макушку, воркуя, что мы уже идём кушать и осталось дождаться «Ото-сана».
Меня посадили на детский стул, который я ненавидела всем сердцем. Похоже, я была меньше своих сверстников, ибо этот стул казался мне настоящим небоскрёбом, с которого я могла легко скатиться, если неудачно повернусь. В прихожей загорелся свет и я услышала тихое недовольное бормотание из-за погоды или вроде того, вернулся «Ото-сан», которого я благополучно называла просто «О». Почему именно так? Да потому что первые месяцы как я научилась распознавать лица только такая эмоция и была у этого человека. Он будто бы никогда не видел детей и удивлялся каждому моему новому действию, иногда начиная плакать. «Плаксивый Ото-сан», как его называла любя миссис Ханагаки.
Мужчина средних лет, такой же среднестатистический, как и «Ока-сан», вошёл на кухню, он наклонился ко мне и я сразу поняла, что настало время пыток. Не знаю, целовалась ли я в прошлой жизни, но в этой мне подобное не нравится, однако будучи лишь колобком, вес которого едва превышал 8 килограмм, я почтенно смирилась со своей участью, прося бога, или кто там сидит на небе, быть милостивым к этим людям, если вдруг я не переживу вечерний ритуал поедания моих щёк. «О», можно сказать, присосался к моей щеке, отпуская её с громким чмоком, а после на мой хмурый вид и надутые щёки по-тёплому рассмеялся и легонько ударил костяшками по лбу. Маленький семейный жест, который он использовал, когда я капризничала или погружалась в свои мысли.
Ужин проходит оживлённо за счёт «О», желающего покормить меня и чуть ли не плачущего, когда я жадно поглащаю его «самолётик» с детским питанием, которое я уже в печёнках вижу, но видимо у меня специальная диета.
Итак, мне уже год, я могу спокойно стоять и ползать, как не снилось ни одному младенцу-гонщику, если такие вообще существуют, и теперь каждый мой день наполнен изучением небольшого двухэтажного дома семейства Ханагаки. Хотя в последнее время при звучании фамилии меня терзает чувство дежавю, настолько глубокое и по-светлому грустное, словно я уже знала многое об этом месте.
И ответ нашёлся куда быстрее, чем я предполагала. В один из тёплых дней сентября мне посчастливилось остаться на первом этаже дома, где я чаще всего и проводила расследования о внешнем мире, «играясь» с газетами и журналами, а если повезёт лишний раз смотрела телевизор. В комнату зашла «Ока-сан», за последние дни она редко брала меня на руки, чему я была безумно благодарна, ибо высоту, как оказалось, явно не любила.
Женщина присела передо мной, удобно расположившейся на мягком диване со свежей газетой в руках, её тихий смех на моё недовольное лицо, когда она забрала мой источник информации, говорил о крайне хорошем настроении.
— Харука-чан, у тебя будет братик.
«О, вот это новость, «Ока-сан», вашей дочери всего год с копейками, а вы уже второго ждёте»
Похоже мой скептичный взгляд был принят за непонимание, хотя в этой ситуации самыми глупыми были мои «родители». Я была ангелом, что плакал только в моменты, когда терпеть было невозможно, только из-за внутренней зрелости, но любой другой ребёнок не будет спокоен, или они надеются на второго ангельского малыша? Женщина взяла мою хрупкую ладошку — Нет, серьёзно, я видела своих сверстников, я явно меньше, может стоит отнести меня к врачам? — и приложила к своему плоскому животу.
«А почему собственно ты уверена, что там будет мальчик?»
— Там растёт твой братик Такемичи, — «Ока-сан» улыбнулась мне так, как видимо может улыбаться лишь мать. Я улыбнулась в ответ, думая, что пусть она и не знает, но я поддерживаю их решение, хотя и не понимаю к чему такая спешка с появлением ещё одного Ханагаки на свет.
Меня неожиданно качнуло, в глазах помутнело, а по всему телу словно прошёлся заряд.
Ханагаки. Ханагаки Такемичи. Мой младший брат
Видимо «Ока-сан» напугало, что я начала смотреть в пустоту, однако перед моими глазами предстала интереснейшая рулетка воспоминаний. Моих воспоминаний о этом мире. Твою же ..."Ока-сан».
— Харука-чан, почему ты плачешь?