Глава 8 Экономистика
— Смо-о-отри, звезда упа-а-ала!
Я загада-а-ал желание завоевать весь ми-и-ир!
Я сча-а-астлив!
— Это точно не альфа Центавра?
Я так надеялась туда переехать…
Проектор стоял и смотрел на меня, боясь даже подойти близко. При этом он переливался всеми цветами радуги — от мертвенно-бледного до пурпурно-красного.
— Мне придется вас обнять, — промямлил Проектор, пока я трамбовала образцы в холщовую сумку. Все сидели и потешались над сконфуженным «оборудованием», которое проявляло ко мне пубертатную симпатию. Объект его мечтаний в моем лице подошел к нему, положил его вспотевшую ладошку на свою талию. Было у меня такое чувство, что сейчас за мной пристально следят строгие портные по защите прав ребенка, прикидывая, с какой стороны мне пришить педофилию.
Через секунду нас закружило в голубоватом вихре, который я в последний раз видела в рекламе ментоловой жвачки. Запах озона, головокружение, один неуверенный шаг в сторону — и стало понятно, что мы очутились в каком-то огромном городе. Над какой-то лавкой с огромной витриной мелькала и рассыпалась искрами магическая надпись: «Обуем всех!» Над соседней лавкой кружил волшебный дракон, полыхая призрачным огнем, рекламируя таверну «Голодный дракон». Мне в глаза попала какая-то искра, заставив зажмуриться и заморгать со страшной силой. Внезапно передо мной появился брутальный мачо, с урчащим рыком надгрызающий огромный запеченный окорок так, словно только что расстался навсегда с почетной диетчицей и веганшей. Я отшатнулась и моргнула, увидев надпись: «Трактир „Путник“ Лучший окорок на вертеле!» Я водила рукой перед собой, пытаясь понять, что происходит. «Нищебродский обед от трех медяков! Похлебка и хлеб!» Передо мной стояла глиняная миска с какими-то очистками и краюха хлеба, которой можно отбиваться в темном переулке. Я моргнула, замахала руками, и надпись исчезла. Передо мной снова были улица и унылое лицо Проектора, который грустно смотрел на вывески и светлячков, назойливо цепляющихся к прохожим.
— Это что было? — ошарашенно спросила я, пытаясь проморгаться и протирая уголок глаза.
— Это зазывальщики. Маги называют их спамками, — вздохнул Проектор, пока я видела рой светлячков, атаковавших какого-то знатного и толстого господина в очень дорогой одежде. Он отмахивался от них, как от роя назойливых мух, и кого-то звал. На зов к нему прибежал какой-то худой и небритый мужик, сделал одно-единственное движение рукой, и светлячки испуганно разлетелись. Толстяк поносил все вокруг на чем свет стоит, проверяя кошель на ремне, а худой маг надевал ему на шею какую-то тесемку с блестящим медальоном.
Ко мне снова подлетел светлячок, а я замахала рукой, пока эта зараза облетала вокруг меня. Внезапно откуда-то выпорхнула зеленая бабочка, оставляя сверкающий след. Светлячки тут же отпрянули и полетели донимать других прохожих. Возле каменной стены какого-то дома по стойке «смирно» стоял какой-то бородатый, бедненько одетый мужик с открытым ртом. Его руки проверяли размер чьей-то невидимой груди, по блаженному лицу растекался экстаз. Но счастье было недолгим. Его схватила квадратная баба в драном платье, чихвостя на чем свет стоит.
— Прелестница! — стонал кому-то невидимому мужик, размахивая руками, пока его волокли дальше по улице.
— Я тебе дам прелестницу! — ругалась баба, сплевывая волосы и бульдозером рассекая толпу. Судя по ее вспотевшему и гневному лицу, как только мужик отойдет, она тут же превратится в экскаватор. И по результатам раскопок станет понятно, что это было — работа над супружескими отношениями или потенциальное вдовство.
— Спамки? — спросила я, глядя, как моя хищная бабочка разгоняет целый сонм таких светлячков.
— Ага, — вздохнул Проектор так тоскливо и горестно, что мне стало его жаль. — У нас отпугивателя нет. Его обычно на въезде в город продают!
— И что? Защищает? — уныло поинтересовалась я, замечая, что возле некоторых прилично одетых прохожих роилась целая туча, но пробивались к телу лишь самые большие, жирные.
— Они разные, — зевнул Проектор, пряча руки в рукавах облезлой куртки. — Их же сами маги и делают! Те, которые спамков создают. Смотри!
Меня внезапно дернули за рукав, показав пальцем на солидного колдуна, который выпускал из ладони больших оранжевых светлячков. Рядом стояла женщина в дорогой одежде, осматривая слегка выцветшую вывеску. Безголовая девушка-иллюзия размахивала руками и дергалась, как паралитик. Рядом с ней появлялось привидение.
— И вывеску обновите! На месяц! — командовала мадам, поджимая губы и глядя на супругу Всадника без головы.
— Может, на два? — поинтересовался маг, потирая окладистую бороду и разглядывая конвульсии иллюзии. — На два дешевле выйдет! Вы экономите три золотых!
— А мы таких можем наделать? — прищурилась я, глядя на то, как у принцессы снова появляются голова и корона, а вместо блеклого привидения — роскошный наряд, который приводит волшебную девочку в такое восхищение, что с нее чуть не слетает корона.
— Патент нужен, — буркнул Проектор и нахмурился, провожая взглядом роскошно одетого колдуна, подсчитывающего выручку. Мальчишка недовольно сопел, бросая вслед коллеге завистливый взгляд. — А он дорогой. Жаль, что я не доучился…
— Экзамены завалил? — осведомилась я, разглядывая вывески и понимая, что судить о мире по одному заброшенному поселению было слегка преждевременно.
— Хотел я быть боевым магом, но ликвидировали факультет… Мы же ни с кем не воюем. А об экономистиках и иллюзионерах даже мечтать не приходилось, потому что обучение невероятно дорогое. Некроманты тоже не в чести. Скоро уберут и их… Так что я пошел на целителя! В магическом правительстве как раз была сильная партия целителей. Они и протащили закон о запрете мыльного корня, закрыли все мыловарни. А потом стали рассказывать, что мыльный корень — это источник всех болезней! Еще бы! Чем меньше моются, тем больше болеют, а чем больше болеют, тем богаче целители! Люди всегда верили магии! — насупился Проектор, сутулясь и засовывая руки в карманы. — Я ушел, потому что нас учили не исцелять болезни, а обманывать людей! Продавать подкрашенную водичку как лекарство…
— Так ты умеешь делать светлячков? — прищурилась я и посмотрела на расстроенного паренька, который ковылял рядом, пиная драными ботинками впереди себя мелкий камушек.
— Конечно, умею! Раньше маги отправляли друг другу такие послания! Очень надежный способ! Его сложно перехватить, а открыть еще сложней! — вздохнул паренек, дуясь на весь несправедливый мир. — Он же предназначен конкретному человеку и другим секреты не выдает! Только немногие маги могут расшифровать чужие письма и перехватить послание. Я бы даже сказал, единицы. А потом, во время второй магической революции, один маг додумался делать такие послания для толпы. Никто даже опомниться не успел, как в крупных городах появились целые рои таких посланий. Видишь эти большие? Знаешь, почему они к нам не пристают? У нас просто денег нет! И одеты мы бедненько! Вот если ты будешь красиво одета, а в карманах у тебя будет полным-полно золота, то тогда они от тебя не отлипнут!
— Поня-я-ятно, — протянула я, задумчиво щурясь на тучи спама. — Я думаю, что сейчас мы покажем всем, как нужно работать!
— Ничего у нас не получится, — буркнул Проектор, претендуя на звание пессимиста года. — Ерунда все это. Дохлый номер.
— Что-то мне не нравится твой настрой! — я резко остановилась, дернув паренька за рукав. Он посмотрел на меня серыми глазами из-под хмурых бровей. — Все у нас получится! Поверь мне, скоро мы заработаем столько денег, что все девушки будут бегать за тобой! Ты еще выбирать будешь!
Проектор опустил глаза на облупившиеся носки ботинок, стряхнул жука, который полз по нему.
— Ничего не выйдет, — тяжко вздохнул Проектор, продвигаясь в рейтинге знакомых пессимистов ближе к пальме первенства и утешительному призу «кокосом по голове». — Я тебе говорю, это пустая трата времени. Бред все это. Ничего у нас не получится.
— Выйдет! Все так говорят, пока реальные деньги в руках не подержали! — рявкнула я, показывая на удачное место в центре столпотворения в виде каменного пьедестала. — Мы прямо сейчас устроим презентацию!
— Что ж я такой бедный? — скулил мой спутник. — Как же задолбала эта нищета! Ни поесть нормально, ни одеться. Я — неудачник. Всегда им был, навсегда им и останусь! Ни денег, ни жилья…
— Конечно, останешься, — фыркнула я, ненавидя, когда взрослый мужик ходит и ноет, вместо того, чтобы что-то предпринимать. — Если ты будешь постоянно повторять себе, что ты неудачник, что у тебя ничего не выйдет, то ты действительно навсегда им останешься!
— А что я не так сказал? — обиделся Проектор. — Даже с девушками у меня не получается!
— Еще бы! Кому охота слушать бесконечный скулеж неудачника?
— Почему мне не повезло родиться в богатой семье? Вот если бы мои родители… — бухтел парень, засунув руки в карманы и выворачивая их, чтобы продемонстрировать всему миру огромные дырки.
Я ловко взбежала по лестнице, таща за собой сумку и унылого Проектора, который сумрачно встал за моей спиной.
— Ну? — вопросительно взглянула я в глаза, преисполненные вселенской печали и скорби. Мое расстроенное оборудование взмахнуло руками, и у меня по щеке чуть не потекла скупая слеза при виде короткометражки в стиле «Кино для самоубийц. Мир — дерьмо. Вы ничего не теряете!». Пока известные режиссеры, сидящие в жюри фестиваля «Безнадега», аплодировали стоя, оценив всю глубину страданий, я даже не знала, с чего начать после такого вступления. В воздухе висела одинокая, страшная, как я после трех часов в пробке на сорокаградусной жаре, девушка с куском мыла. Появился текст, который я написала для заучивания: «Мы знаем, что вам нужно!» Хм… Мне одной кажется, или она сейчас побежит за веревкой?
Через пару секунд в руках кентервильского привидения женского пола очутился зеленый флакон, на который героиня нашей короткометражки смотрела таким взглядом, что сомнений не оставалось. «Ваши мечты скоро сбудутся!» Бледное привидение подняло глаза, а потом с грустью посмотрело на флакон с надписью: «Яд».
— Остановись! — я пнула Проектора, глядя, как на нашу мелодраму собрались недоумевающие зрители. Ойкая и потирая рукой место удара, он бурчал что-то невразумительное про «а что ты хотела?», пока собравшиеся зрители удивленно переглядывались и пожимали плечами. Надо было срочно выкручиваться!
— Понимаю, вы мечтаете о многом! — громко заявила я, пытаясь удержать внимание толпы. — И не все мечты сбываются! Жизнь — это тяжелая и непредсказуемая штука. Иногда хочется взять и выпить яда, но…
Я взяла паузу, слушая недовольное бурчание Проектора и понимая, что беру его с собой в последний раз!
— Скоро… — я понизила голос, обводя взглядом толпу. — Очень скоро все изменится. Я знаю, что ты мечтаешь быть самой красивой и выйти замуж за принца!
Я ткнула пальцем в худую, замученную светловолосую девушку с корзинкой в руке и блестящим медальоном на тесемке.
— Ты мечтаешь, что однажды приедет принц, пленится твоей красотой и заберет тебя во дворец! Ты больше никогда не будешь работать! Не будешь горбатиться и мыть посуду! Но я знаю секрет, как мало того чтобы стать красавицей, так еще и заработать столько денег, что принц уже не понадобится. А вы, господин? — я прищурилась, переключая внимание на какого-то обрюзгшего мужика в фартуке, который уже собирался уходить.
— Вы же мечтаете о том, что у вас будет столько денег, сколько не снилось вашим соседям! Я расскажу секрет, как сделать так, чтобы не вы работали на кого-то, а все работали на вас!
Проектор дернул меня за рукав, но я отмахнулась, входя в раж.
— Нет! — возразила я нарочито громко, шепотом требуя отцепиться от меня. — Мы должны рассказать об этом людям! Они должны знать!
Меня снова дернули за рукав, что-то бубня про то, что это ниже его достоинства — работать каким-то иллюзионистом. Я дернула плечом, одарив гневным взглядом его руку. Проектор опасливо оглядывался и что-то бурчал про «пойдем отсюда, давай не будем позориться».
— Помнишь, как мы договаривались? — громко возмутилась я, видя, что толпа передумала расходиться. — Люди должны это знать! Мы с тобой как договаривались? Как только нам удастся вырваться, мы всем все расскажем! Ты думаешь, они уже пришли за нами? Тогда нужно торопиться!
Я взволнованно осмотрелась по сторонам, вспоминая Виктора Евгеньевича и его прогрессирующую манию преследования.
— Люди! Мы расскажем вам о возможности не только стать здоровыми и красивыми, но и покажем способ, как зарабатывать на красоте и здоровье! Все правительство в сговоре! Оно прекрасно знает об этом способе, зарабатывает на нем, но вам об этом не рассказывает! Мы раскроем вам тайну мирового заговора! Девушка! Да, вы! Подойдите сюда! — я показала пальцем на грязненькую и какую-то замученную зрительницу в зеленом штопаном платье, которая несколько раз осмотрелась по сторонам в надежде, что зовут не ее, а кого-то другого, а потом отрицательно покачала головой, прячась за спины людей. — Вы когда-нибудь стирали?
Все рассмеялись, а кто-то выкрикнул: «Целыми днями! Прачка она!»
— Хотите, чтобы вам больше не пришлось тереть руками пятна? — поинтересовалась я. — Чтобы отстирывались сразу? Если хотите, то поднимайтесь сюда! Я вам покажу волшебное средство, которое избавит от лишней работы!
Робко осмотревшись по сторонам, девица поднялась, смущаясь и опуская взгляд.
— Смотрите, у вас на рукаве пятно! — заметила я, понимая, что пятна у нее не только на рукаве. Я нашарила брусок нового мыла, который показал себя в клинических испытаниях как средство, разъедающее любую грязь. Я потерла им пятно, мыло запенилось какой-то серой и неприятного вида пеной, а потом, когда все пузырьки лопнули, пятно стало почти незаметным, обнажая островок изначального цвета платья, который на фоне общей грязи и изношенности выглядел травяным пятном. Напомните мне, чтобы мы переименовали средство от веснушек в «Новое стиральное средство»! Через минуту я уже мазала девушку отбеливающим гелем. Грязь с лица исчезала на глазах!
— Никакого мыльного корня в составе нет! Зато есть настоящее волшебство! — громко заметила я, показывая девушку после того, как гель испарился. Проектор закатил глаза и создал зеркало, в которое жертва недоверчиво смотрелась. Я обрызгала ее из флакона «Ля кости». — Теперь ты пахнешь, как принцесса!
— Сколько стоит? — закричала какая-то полная женщина, всей грудью пробиваясь вперед. Я назвала цену. Наш образец сошла со ступеней, давая обнюхать себя всем желающим.
— А что так дорого? — цена поумерила пыл потенциальной покупательницы, поэтому она застыла в раздумьях.
— Никакого мыльного корня! — развела я руками, поднимая брови. — Зато есть экстракт из щитовидной железы дракона! Поверьте, дохлые драконы на дороге не валяются! Вообще-то рецепт держится в секрете, поэтому я не должна была говорить вам про состав!
Народ долго сомневался, но кто-то все-таки решил купить. Какой-то потный мужик взял наши духи «Вьюга-нос» и вылил на себя полфлакона. К нему стали одобрительно принюхиваться.
И тут через всю очередь бежала наша прачка-принцесса, таща за руку упирающуюся темноволосую и смущенную подругу.
— Хочу купить два таких мыла! — прошептала отмытая красавица, протягивая мешочек с деньгами. — Себе… И подруга попросила… Она тоже прачка!
— Вот тебе мыло, а вот мыло для подруги! Но! Поскольку ты привела подругу, тебе полагается за это… — я сделала театральную паузу и вручила в протянутые руки два медяка! — Ты даже заработала! Вот если бы ты привела не одну, а десять подруг, то тогда бы получила двадцать медяков с покупки, сделанной каждой!
Проектор дергал меня за рукав, как звонарь колокольни. «Это бред какой-то! Зачем я на это согласился! Это позор! Чтобы я, выпускник магической академии…» — стенал он, требуя, чтобы я прекратила «весь этот балаган».
— Да что такое? — прошипела я, оборачиваясь. Сумка была уже наполнена медяками. — Писять хочешь? Раньше надо было! Потерпи пять минут!
— Я-то потерплю, а вот они — нет! — испуганно прошептал Проектор. И тут нас снесло заклинанием с подмостков и больно ударило о брусчатку. Я сглотнула, чувствуя, как в голове звенит от удара и как дыхание перехватило от внезапности.
— Расходимся, чернь! Сейчас состоятся торги! — надменно прокричал голос, а над нами развернулась огромная иллюзия. На фоне голубого неба виднелись сверкающий дракон и пламенная линия, которая стелилась за ним так, словно бедолага работал на реактивном топливе. Закрадывалось подозрение, что съеденный намедни рыцарь оказался слишком тяжелым либо дракон был слегка нездоров, но летел он так, словно недавно выпал из гнезда и теперь в экстренном порядке учится летать!
Судя по скачкам линии-кардиограммы, тянущейся за драконом, у кого-то сейчас будет разрыв сердца.
Набежавшая толпа чуть не затоптала нас. Какой-то импозантный господин в синем камзоле и с аккуратной бородкой с проседью в сопровождении красивой дамы в развратной одежде цвета кордебалет брезгливо обошли нас.
— Драконьи сердца растут в цене! Золхимы падают, но скоро снова будут расти! Золхимы стабильней! — покачала головой женщина, показывая в руке золотую линию и тут же убирая ее. — Сейчас лучше брать золхимы. Драконьи сердца скоро упадут…
— Хм… — поглаживая бороду, заметил господин. — Запутала ты меня! Ты же сама говорила, что, как только налоги поднимают, золхимы падают. Тем более что драконьи сердца принадлежат государству! Покупай двести драконьих сердец! Я кому сказал! Видишь, растут! Значит, надо брать!
С губ женщины слетел тяжкий выдох, а с руки светлячок, который, миновав головы, улетел куда-то в сторону иллюзии и приземлился на линии. Сотни светлячков летели на огонек кардиограммы. Сразу десяток умостился в одной сверкающей точке. Казалось бы, линия уверенно пошла вверх, но внезапно дракон рухнул, а по толпе прокатился рокот возмущения и ужаса! Драконьи сердца обвалились и неуклонно поползли вниз искать свою линию плинтуса. Охи, ахи, вздохи и крики сопровождали каждый момент падения. Сотни людей следили за тем, как дракон, словно подбитый летчик, неуклюже снижался.
— Драконы всегда снижаются, чтобы потом взлететь! — послышался чей-то тонкий голос, преисполненный надежды. — Драконы всегда снижаются…
Маленькими скачками дракон из последних сил пытался набрать высоту, но потерял управление и окончательно рухнул вниз, оставляя за собой горящую, скачкообразную линию, еще раз доказывая, что рожденный ползать летает редко. Оставалась надежда, что он еще может заползти на вершину, но, судя по тому, что дракон потерялся из виду, ящер все-таки выбрал плинтус.
— Пошла вон, тупица! Ничего дельного посоветовать не можешь! — заорал господин, отталкивая от себя магичку, которая усмехнулась, щелкнула пальцами, и тут же над ней появилась надпись: «Научу, как правильно зарабатывать деньги! Драконьи сердца, золхимы». Я поднялась и отряхнулась, растирая ушибленный и гудящий локоть. Проектор обиженно сопел, глядя на огненную кардиограмму последнего полета. В толпе раздался протяжный и душераздирающий вой отчаяния, ибо кто-то просто пролетел, а кто-то вылетел в трубу. Неподалеку стояли люди победнее, отдавая записки и мешочки какому-то магическому комитету, бросая нервные взгляды на иллюзию. А вдруг? Нет, ну а вдруг? Вдруг дракончик просто устал, а сейчас как взлетит, как расправит крылья…
Мне удалось выбраться из толпы, отряхнуться и сплюнуть, выискивая глазами свое разнесчастное оборудование. Проектору тоже удалось вырваться, спотыкаясь о чью-то ногу. Он подошел ко мне, обиженно сопя, и стал бубнить: «Я же говорил! Там висело объявление! Я же говорил! Здесь идут драконьи торги! Я тебе знак подавал, что пора уходить… Но ты меня не слушала… Я же говорил… Вечно мне не везет! Да что за жизнь такая!»
Издалека послышался уверенный и бодрый голос: «Настоящие рыцари зарабатывают себе на коня и доспехи на драконьих сердцах! Настоящие принцессы зарабатывают себе на шпильки и булавки на драконьих сердцах! Присоединяйтесь! Мы собираем новый стол!»
Инструкция по сборке в помощь! Крутите, как хотите, а я, пожалуй, забью!
— Хочешь разбогатеть? — пристал ко мне молодой и наглый колдун, перегородив дорогу, когда я увидела просвет среди все прибывающих людей. — Или всю жизнь собираешься ходить замухрыжкой с сумкой и торговать, как базарная баба? Видали мы твое выступление! Сооруди себе лоток и ори громче! Авось пять медяков на похлебку заработаешь! Но если ты хочешь зарабатывать большие деньги, мы можем научить тебя продавать драконьи сердца!
— Что продавать? — ехидно поинтересовалась я, разводя руками. — Воздух? Слушай, столько драконов нет, сколько вы сердец продаете! Да тут весь мир в шесть слоев должен быть покрыт драконьими тушками! Или драконы плодятся, как хомяки? Вот только не говорите, что мне придется самостоятельно с голой попой на дракона ходить! Как вы думаете, есть надежда, что для меня остался еще один, завалящийся, старый, слепоглухонемой, парализованный дракон на последнем издыхании?
— Ребята! — крикнул маг, глядя на меня черными глазами с холодной яростью извечного конкурента. Нас обступила целая толпа разобиженных трейдеров.
— Перенеси меня, — прошептала я, пытаясь нащупать позади себя свой Проектор. Моя рука шарила в воздухе. Я резко обернулась и увидела, как вечно ноющий маг испуганно исчезает.
— Понятно! — усмехнулся черноглазый трейдер, нехорошо улыбаясь. — В нас тут посмели усомниться!
— Да ладно тебе. Она ошибается! — возразил кто-то, оттягивая излишне ретивого конкурента от меня. Вижу, тут умеют бороться с возражениями, причем в буквальном смысле. Нет возражающего — нет проблем!
— Я ей сейчас быстро ошибальник закрою! Да чтоб тебе всю жизнь не везло! Пока не станешь продавать драконьи сердца, будешь неудачницей до конца!
Вокруг меня появился серый дым, от которого я закашлялась, придерживая сумку. Дым щипал глаза, а я наугад прорывалась, раздвигая все разрастающуюся толпу.
— Поосторожней! Не видишь — меч! — возмутился мужской голос, а меня пихнули локтем. Я дернула холщовую сумку, зацепившуюся за что-то, и услышала, как рвется ткань, а на землю со звоном падают монеты.
Мне еле-еле удалось выбраться и отдышаться. Положив руку на сумку, я увидела, что на ней красуется дыра. Сквозь разорванное дно на землю падала вся дневная выручка. Я чувствовала себя проворовавшейся кассиршей, с сожалением глядя на жалкую горсть медяков, которые удалось собрать.
— Драконьи сердца поднимутся в цене! — послышалось вдалеке. — Правительство издает новый указ! Сердца будут расти! Смотрите! Дракон взлетает!
Я стояла, опираясь на угол дома, а вокруг меня жужжала надоедливая зеленая муха. Понятное дело, чувствовать себя ромашечкой среди удобрений не так-то просто после того, как тебя прокляли. Рядом со мной висел портрет женщины, которая была чуть красивей самки питекантропа. «Насильница. Маг. Зверские нападения на одиноких мужчин!» Я чуть не прыснула, представляя, как одинокие мужики боятся ходить по темным переулкам, ибо эта мадемуазель держит в страхе всю округу! Хотя в слове «страх» «с» явно лишняя. Трепещи, о сильный пол!
— Эй! — заорал пронзительный женский голос с истерической хрипотцой. — Держите ее! Я ее узнала! Смотрите все! Это она!
— Где? — я осмотрелась по сторонам, на всякий случай прижимая к себе остатки выручки. Если меня выгонят, то пойду в инкассаторы!
На меня тут же обратили внимание три молодчика в одинаковых доспехах. Если с таким рвением здесь ищут понятых, то можете смело, меня не спрашивая, ставить крестик напротив моего имени!
— Это ее разыскивают за изнасилования! — снова кричала женщина, которой бояться, по сути, нечего! Да наоборот, она должна радоваться тому, что, благодаря неуловимой обольстительнице, ночью все мужики трижды думают перед тем, как шагнуть за порог навстречу внезапным любви и ласке!
— И убийства! — снова заверещал тот же самый голос.
Я уже начала уважать эту мадемуазель, которая взяла дрожащую и вялую инициативу в свои крепкие женские руки!
Пока верхние полушария соображали, что к чему, нижние приняли решение шевелить произраставшими из них конечностями. Я бросилась в какой-то переулок. Жизнь явно намекала, что мне пора заняться спортом, правда, каким, она еще не решила, поэтому предусмотрительно надумала проверить, что у меня лучше всего получается.
Сначала я чуть не попала в сборную по конькам, поскользнувшись на каких-то помоях, несколько раз падая и поднимаясь. «Не-а!» — вздохнула жизнь, понимая, что в олимпийскую сборную меня не возьмут. Бег с препятствиями тоже как-то не задался, ибо по сравнению со мной, асфальтоукладочный каток — бог маневренности. Как вариант рассматривалось плавание, когда на меня сверху вылили целое ведро. Переулки сменяли друг друга, заставляя метаться на перекрестках. «Может, прыжки в высоту?» — поинтересовалась жизнь, с интересом глядя на забор, который вырос прямо передо мной. Карабкаясь по какому-то мусору, я сумела перелезть через него и снова очутиться на широкой улице. Споткнувшись пару раз, сплевывая мокрые волосы, я понимала, что меня действительно прокляли.
«Перенос! 10 медяков!» — мелькнула табличка, к которой я устремилась на всех парах, пытаясь выскрести всю мелочь на проезд. Как назло, в сумке было только девять! Опять не везет!
— За девять перенесешь? — спросила я, подходя к престарелому магу в белом костюме.
— Только за десять! — ответил он, брезгливо отодвигаясь. — У меня и так самые низкие цены в городе!
— Поня-я-ятно! — протянула я, шмыгая носом и пытаясь пересилить боль в боку. Эта улица переходила сразу в две. В начале одной улицы стояла скучающая девица в двусмысленной позе, зазывно провожая взглядом прохожих-мужчин. Чуть поодаль подпирала стену еще одна уже слегка не красавица, которая демонстрировала свои прелести каждому представителю мужского пола и улыбалась плотоядной улыбкой. На соседней улице густо сидели попрошайки, протягивая руки и жалостливо клянча мелочь на пропитание.
Назойливая муха сделала круг, а потом намекнула, что красотою мы не блещем, и в целом как женщина — так себе.
Я опустила руку в сумку, ощупывая дыру, достала оттуда перо и маленькую чернильницу, которые чудом не вывалились после пробежки, зацепившись за нитки. Если жизнь — собеседование, то самый продаваемый товар в мире — это ручка.
Я уже обсыхала на солнышке, приглядываясь и прислушиваясь к прохожим. По улице шел какой-то импозантный тип с бакенбардами и залысинами, в зеленом камзоле, обсуждая с каким-то тощим и скуластым товарищем в мантии результаты торгов по драконьим сердцам.
— Нет, ну я знал, что они поднимутся! — горделиво замечал буржуа, похлопывая по кошелю, висевшему на ремне. — Дураки скинули, умные этим воспользовались! Как говорят: «Драконы всегда взлетают!»
— Ага, линия поползла вверх после того, как стало известно, что через три дня будет принят новый указ… — поддакивал колдун, заглядывая в глаза хозяину. — Я вам всегда говорил, что, прежде чем паниковать, нужно оценить ситуацию. На панике легко сыграть.
— Все, свободен! Завтра в это же время! — добродушно махнул рукой любитель биржи, отсыпая вознаграждение профессиональном трейдеру.
— Не может быть! — ахнула я, когда маг исчез из поля зрения. — Не может быть! Это же вы! Я столько о вас слышала!
Пока господин оглядывался по сторонам, я уже была тут как тут, изображая преданного и восторженного фаната.
— Невероятно! Один из самых успешных игроков по драконьим сердцам! — прошептала я, запрыгав от радости и захлопав в ладоши. — Кому расскажешь — не поверят! Я вами так восхищаюсь! Вы… Вы для меня просто… кумир! Такое терпение! Такая выдержка! Вы знаете, я тоже играю… Но у меня плохо получается!
— Дитя мое, — благодушно ответил господин, глядя на меня снисходительно. — Тут нужно иметь не только выдержку, но и ум!
— Да, — кивнула я, чувствуя себя первоклашкой на первом уроке. — Такой, как у вас! Вы же все просчитываете наперед! А я только учусь! Сегодня сделала ставку и…
Я скривилась, как сушеный абрикос, спрятала глаза и шмыгнула носом.
— …Проиграла… Испугалась. Дракон все падал, падал… И я испугалась, — жалобно заметила я, поднимая глаза на «жертву», которая великодушно убеждала меня, что все в жизни бывает в первый раз. — Ой, а вы не могли бы расписаться у меня на руке. Я ее даже мыть не буду!
Господин посмотрел на меня с недоумением, оглядываясь по сторонам.
— Мой герой, лучший из лучших, распишется у меня на руке! Это самый счастливый день в моей жизни! — прыгала я, заглядывая ему в глаза и протягивая ладошку. — Так вы распишетесь? Для меня это так много значит!
— Мм… — вздохнула «жертва», разводя руками. — Было бы чем… Письменный набор у меня дома…
— Ой, — смутилась я, тут же погрустнев и опустив голову. — А я и не подумала! Балда! Такой счастливый день и так испортить! Хотя… Постойте! Придумала!
Я опустила руку в сумку и достала, как заправский фокусник, перо и чернильницу.
— У меня сестричка болеет, поэтому я играю на драконьих сердцах! И вот проиграла, поэтому приходится продавать вещи, чтобы оплатить целителя! Представляете, как повезло, что у меня с собой оказалась чернильница! Вы верите в совпадения? Я не верила! А сейчас верю! — лепетала я, восторженно глядя на «жертву», которая тоже была редкостной тварью, напрочь игнорируя благотворительность. Хм… Нет чтобы помочь бедной девочке! Пока я держала чернильницу в одной руке, а вторую подставляла под жирный крестик, который могла нарисовать сама себе в любой момент, позади меня послышался крик: «Поберегись!» — а какая-то зараза толкнула меня в спину. «Я же говорил! С дороги!» — рявкнул кто-то, волоком таща по земле огромный ящик.
Чернильница упала на брусчатку и разлетелась вдребезги, оставляя черное пятно на камнях. Этого я как-то не предусмотрела!
— Ой! — охнула я, зажимая рот освободившейся рукой. — Ой! Что будет! Меня убьют! Мамочки!
— Эх ты, растяпа! Тебе не то что ставки, тебе даже чернильницу доверять нельзя! — бурчал господин, осматривая свои штаны и туфли. — Ладно, не реви, дуреха! Так и быть! Сколько она стоила? Да не реви ты! В самом деле!
— Пять медяков, — всхлипнула я, утирая несуществующие слезы. — Я хотела продать ее за пять медяков, чтобы купить сестренке покушать!
— Тю? Всего лишь пять? Держи! — мне в руку сунули горсть какой-то мелочи, а сами удалились. Раз, два, три, четыре, пять! Муха сделала надо мной круг, а я показала ей язык. Муха бросилась на меня с целью укусить, а я шла походкой победительницы, пока не споткнулась и не растянулась прямо у ног брезгливого мага.
Через полчаса я уже была на подступах к «офису», грязная и злая. Не было такого камня, о который я не споткнулась, ветки, которая не хлестнула меня, и грязи, в которую я не наступила, как бы ни пыталась обойти. Однажды я, пытаясь сократить дорогу, пробиваясь через кусты, наступила на ежика. Через секунду об этом узнал весь лес! Не то чтобы ежик — сплетник, скорее, дело во мне!
Я сильно переживала насчет «кассы» и репутации, понимая, что придется занимать до получки. Но что-то мне подсказывало, что получка будет очень скоро. И получу я по полной программе.
Если вокруг замка и обещали солнечную погоду, то синоптики ошиблись. Сейчас, ломая кусты, к нему движется самый настоящий грозовой фронт!
— Не перебивай!!! — заорал Трупоед, зыркая на «свободную и независимую женщину» со связанными руками, силуэт которой виднелся из кустов. — Терпеть не могу, когда баба перебивает мужика!!! На чем я остановился? А! Женщина должна быть свободной, уметь зарабатывать на жизнь самостоятельно… Даже с этим… как ее… С лялькой, короче!
Я вылетела из кустов, глядя на целую рабовладельческую ярмарку, которая развернулась под стенами замка.
— Давай сюда этого! Меняю на двух этих дохляков! У него руки сильные! Много утащить сможет! Потаскун! Теперь твоя новая кличка — Потаскун! Становись в строй! Сейчас я тебя свяжу, чтобы не сбежал! Один дурак по дороге уже сбежал! Зарабатывать не захотел! Эти, как его… Преспе… Какие-то там… ктивы… не оценил! Мы предлагаем всем возможность заработать! Вы уже заработали, раз пришли к нам!
Судя по унылым лицам структур, единственное, что они заработали, так это неприятности! А в карьерной перспективе они отчетливо видят горб и гроб.
— Скоро вы будете богатыми! — шмыгнул неоднократно сломанным носом Мясник, поглядывая на тех, кто еще не слышал о журнале «Форбс». — Щас как заработаем! Чего нос повесил! Наша компания всегда находит подход к людям, отличается вежливостью и индивидуальным подохом! Тьфу ты, подходом, шоб ты подох!
— Пустите, а? — взмолилась белокурая девушка, стыдливо прикрывая грудь и оглядываясь по сторонам в поисках прекрасного рыцаря с розовым оргазмом, который, глядя на моих первых чеков, решил бы тихонько отсидеться в кустах, негодуя от произвола. Шепотом, чтобы не услышали. — Не надо меня бесчестить! Я умоляю вас!
Я на секунду представила первую брачную ночь, выпадающий на простыню каталог: «Так ты сетевошка? Лю-ю-юди! Она обесчещена!» — вопит жених, хватаясь за голову, а родня уже мажет ворота невесты дегтем, пока невеста рыдает в простыню, измазанную образцами косметики! «Не женись на ней! Это же сетевичка, — поучает мать непутевого сына. — Будет по домам шастать с сумой! Как говорят, от сумы не зарекайся!» Скупая профессиональная слеза скатилась по моей щеке, но я тут же спохватилась:
— Вы что творите? — заорала я, вспоминая, что мне делегировали не только хрен, но и полномочия к его использованию! Не знаю, как яблоко от ветки яблони, но от моего крика какой-то слабонервный покачнулся и упал. Еще бы! Он — часть невольничьей структуры. Куда он из сетевого уже денется?
— Строим ветку! — гордо ответил Трупоед, давая затрещину рыжему босому парню, который попытался развязать свои руки. — Я кому сказал! Улыбаемся! Людям нравится, когда им улыбаются! А ну быстро улыбаться!
Невольники переглянулись и стали улыбаться кисло-кисло и натужно.
— Прекратите! Кто вам разрешал? Вы еще не готовы к тому, чтобы строить структуру! Мы не закончили обучение! — заорала я, пытаясь развязать узлы. — Что о вас подумают люди?
Люди решили не озвучивать свои мысли, трусливо прижавшись друг к другу.
— Зачем же насильно людей тащить? — у меня даже во рту пересохло от негодования.
— Так они по-хорошему не захотели! Мы тут даже эту… как его… еркламу нарисовали! Правда, разбили ее об вот эту дурную голову, — мужик с бородой, в каких-то лохмотьях, с кровавой корочкой на голове, получил затрещину от Рыла. — Он не хотел зарабатывать деньги! Я к нему, такой, подхожу, достаю меч…
Я посмотрела снизу вверх на двухметровый квадратный шкаф, понимая, что в его случае — индивидуальный подход сродни угрозе.
— …И говорю: «Нету денег? Жить не на что? Сейчас мы все решим!» — хвастались мне, положив руку на рукоять меча. — Ну мы решили, как ты сказала, «бить еркламой». И мы сделали несколько ерклам. Короче, разбили все! Надо железные делать! На щитах! Ерклама на щитах — то, что нужно!
— Вот этого мы вообще волоком тащили сюда! За ногу! К заработку! Не хотят люди деньги зарабатывать! Ой не хотят! — горестно вздохнул Трупоед, а все остальные «…идеры» грустно закивали. — Мы им шанс даем! А они, трутни, не ценят!
Где-то есть некая сила, которая вовремя подвернулась автору бейджиков, ибо подметил он очень и очень тонко и точно!
— Развязать и выпустить! — процедила я, сопя, как ежик.
— Мы их даже мотивировали! Как ты и говорила! «Заработай себе на дом!» Мы им говорим, что мы поможем заработать на дом! А они отвечали, что дома у них есть. Пришлось сжигать всю деревню! Теперь они мотивированы как следует! — вздохнул Мясник, глядя на меня взглядом «кто молодец?».
— Мы их столько ловили и собирали! Знаешь, как они резво бегают! — вмешался Трупоед, почесывая шрам. — Но мы были умнее! Мы согнали всех в одно место, взяли в кольцо и стали вежливо здороваться! Мясник вообще язык стер, объясняя, что сейчас будем учить их зарабатывать! Кричит он вежливо, что «зарубите себе на носу, мы не продаем всякие бользамы! Мы торгуем образом жизни! И вы должны это понимать!» Не все поняли. Троих пришлось зарубить! Ты сама сказала, что непонятливые нам не нужны!
— Хоспади… — я схватилась за сердце, сползая по ближайшему дереву вниз. Кто-то вдалеке пронзительно и отчаянно закричал.
— Это что за крики на конце цепочки? Я вам покажу карьерный рост! — прикрикнул Рыло, хмуря брови.
С горем пополам я сумела, угрожая всеми карами, кармами и пустыми карманами, освободить невольников. Люди бежали без оглядки, спотыкались, падали и снова бежали… Сетевой всегда нравился людям! Особенно в таком аспекте.
Я решительно вошла в замок, споткнувшись несколько раз и растянувшись на последней ступеньке. В гулком и просторном холле стояли трое наших «…идеров» и целая кучка людей. На полу валялись медяки, пуговицы и какие-то безделушки.
— ЛТО делаем! — отрапортовали мне, а потом повернулись к какой-то женщине. — Снимай кольцо! Я же сказал — ЛТО! Что же тут непонятного?
— ЛТО — это личный товарооборот! — вознегодовала я, глядя, как кольцо летит на пол в общую кучу «сокровищ». — При чем тут люди? Это вы должны покупать за свои деньги! Вы точно не путаете его с оборотом структуры?
— Погодь! — успокоили меня, выставив вперед волосатую руку. — Сейчас по второму кругу будем оборот структуры делать! Мы еще до него дойдем! Куда прячешь! В ЛТО!
Если бы идиоты решили вдруг собраться вместе и создать свое правительство, то эти ребята его возглавили бы путем демократических выборов, обогнав других кандидатов как минимум на сотню голосов! У меня очень сильно заболела голова. Но я знала, что скоро она болеть не будет. Ее просто оторвут. Вы точно не видели здесь хрен? Я сглотнула и посмотрела вокруг. Может, под стол заглянуть? Точно нет? И за гобеленом нет? Кто-нибудь видел хрен, который я уже положила на работу?
Внезапно позади меня раздался сладкий голос.
— Рабо-о-ота, вижу, иде-е-ет полным хо-о-одом, — нежно мурлыкнул Эврард. — Теперь осталось узна-а-ать куда? «В» или «на-а-а»?
Я тихо всхлипнула, понимая, что оборачиваться мне совсем не хочется.
— Де-е-етка, а ты почему не встреча-а-аешь? — протянул принц гадский, зевая и постанывая.
— Тебя, что ли? — негромко осведомилась я, кусая губы.
— Не-е-е-ет, меня встречать не на-а-адо! — снова зевнул Эврард. — Звездю-ю-юли… Их так мно-о-ого, что они слегка растеря-я-ялись…
— Надеюсь, что по дороге? — у меня хватило сил и мужества повернуться и посмотреть правде в ядовито-зеленые глаза.
— Наде-е-ейся, — улыбнулись мне. — Де-е-етка, а ты почему такая гру-у-устная?
— Меня прокляли! Сними с меня проклятие! — взмолилась я, бросаясь к нему. Была у меня надежда, что он сейчас щелкнет пальцами и все сразу станет хорошо.
— И что-о-о из оде-е-ежды мы назове-е-ем прокля-я-ятием? Я предла-а-агаю белье-е-е! С ним больше всего моро-о-оки! — рассмеялся Эврард, подняв брови.
— Проклятие невезения! — всхлипнула я, понимая, что мне и до этого тоже не сильно везло, а сейчас вообще хоть на спину ложись и свечку в руках держи. — Это все из-за него! Меня прокляли! Маги!
Эврард подошел ко мне, глядя на меня с такой нежностью и лаской, что у меня что-то даже шевельнулось внутри. Аппендицит, наверное…
— Ты такая краси-и-ивая де-е-еточка, — сладенько и негромко протянул он, убирая пальцами волосы с моей щеки и заправляя их за ухо. — Такая ми-и-илая, ры-ы-ыженькая, сла-а-аденькая…
Что-то в груди моей странно теплело, а в животе переворачивалось. Согнутые пальцы осторожно и трепетно гладили мою щеку, глаза смотрели ласково-ласково, а я даже боялась сглотнуть, чтобы не развеять это чудное наваждение.
— Прямо украшение ми-и-ира… И глаза-а-а у тебя краси-и-ивые… Правда-правда… Краси-и-ивые… — мурлыкал Эврард, не сводя с меня своих кислотных глаз. По его губам медленно ползла улыбка.
— Только ответь мне на один вопро-о-ос, — его брови поднялись. — Как же ты живешь без мозгов-то?