Глава 1. Беги, малая
Небольшая ремарка: начальными главами я как-то не совсем довольна. Чего-то, где-то не дожала, получилось слишком поверхностно и мутно. Но читайте дальше — там будет повеселее! Начало менять уже не буду, пусть остаётся, как есть. Думаю, дальше по сюжету всё станет чуть яснее :) Но это не точно :))))
Казань, 1996.
Улицы парили гарью, бензином и сигаретным дымом. Асфальт плавился под ногами, как карамель на сковородке, воздух дрожал, как у раскалённой трубы. Летняя жара вцепилась в город с остервенением, но ей было плевать. Она неслась босиком, не чувствуя ни боли, ни раскалённых камней под пятками. Щиколотки были в пыли и ссадинах, губы — потрескавшиеся, на вкус солёные, как будто кровь и пот стали одним. Чёлка липла ко лбу, как грязная прядь мокрого пластилина.
Маленькая. Худая. Быстрая, как уличный ветер между гаражами. Её звали Малой — не за рост, не за возраст. За характер. Та, что смотрит снизу вверх, но всё равно давит на грудь. Та, у которой глаза острые, как гвозди, и рот — как открытый огонь.
За спиной — шум. Топот сапог, мат сквозь перегар, хриплая команда:
— Стоять, сука!
Менты. Суки в потных рубашках, с дубинками и бешеными глазами. Привязались — теперь она в игре. Опять.
Она свернула в подворотню, где пахло плесенью, кошачьей мочой и вчерашней дракой. Мелькнул мусорный бак — она прыгнула через него, по инерции врезалась плечом в бетонную стену. Острая боль пронзила лопатку, но она не остановилась. Только зарычала сквозь зубы.
— Да чтоб вы все передохли, козлы с фуражками...
Она знала эти дворы, как свои шрамы. Здесь росла, дралась, пряталась, любила и предавала. Каждый поворот был как шахматный ход. Ещё три поворота — и можно уйти через заколоченную подстанцию на Лево-Булачную. Если, конечно, не упустить момент.
Внутри всё сжималось — не от страха. От злости. На них. На себя. На этот вечный бег.
Где-то завыла сирена. Сквозь жар и духоту послышался гул старого «УАЗа», чихнувшего, как астматик. Она резко свернула во двор-колодец. Там пахло пивом, чужими драками и какой-то дешёвой шаурмой. Внизу — подвал, разбитое окно, щель между кирпичами, как спасение. Она уже наклонилась, чтобы нырнуть, как вдруг...
БАЦ!
Как будто врезалась в стену. Нет — в мясо. В плоть и силу. Рёбра сжались, воздух вышибло. Он появился из ниоткуда, как призрак из чёрного подворотня. Лоб в лоб. Грудь в грудь. Чужое дыхание — горячее, тяжёлое. Она рухнула на землю, ладонь соскользнула по ремню, нащупала металл пряжки.
Он схватил за плечо, грубо, резко — почти вывихнул. Мгновенно. Без эмоций.
— Стоять, Малая?
Он.
— Ты, — прошипела. Не вопрос. Не удивление. Скорее — проклятье.
— Привет, — голос ровный. Сухой. Без эмоций. Но в глазах — напряжение. Слишком пристальное, слишком холодное, чтобы быть просто взглядом случайного прохожего.
— Отойди.
— С чего бы? - Она стиснула зубы. Пульс бил в висках.
— Уйди, Зима. Не до тебя.
— А мне как раз до тебя. Слишком до тебя.
Она щерилась сквозь зубы. Слишком близко. Слишком живо.
— Ты сбежал. Трус.
Он не моргнул.
— А я думал, ты мертва. Мне сказали, ты погибла.
— И ты поверил?
— Я хотел верить. После того, что ты сделала.
Молчание. Липкое, как кровь на ладони.
— Думаешь, я их сдала? — прошипела она. — А ты не думал, что меня просто выкинули? Как мусор, как ошибку?
Он качнул головой.
— Я думал, ты знала, на что шла. Я думал, ты выбрала.
— А ты выбрал исчезнуть.
Он не отпустил её взгляд.
— Я выбрал жить. После того, как из-за тебя произошло столько херни.
Она посмеялась. Без радости.
— А я выбрала умирать медленно, по частям. Каждый год. Без тебя. Без правды. Без объяснений.
Он чуть дёрнулся. Почти незаметно.
— Не думал, что увижу тебя снова.
— А я не думала, что захочу тебя ударить.
Их разделяло не больше полуметра. И целая свалка старых воспоминаний, которые никто не разбирал. Они были где-то в прошлом — не оформленные, не завершённые. Только горечь осталась.
— Что, опять вляпалась? — он чуть склонил голову, насмешка едва касалась губ, но не глаза.
— Не твоё дело.
— Ошибаешься. Ты же умеешь всё превращать в моё дело.
Она дёрнулась — но не убежала.
Он стоял как бетон. Не держал — просто не давал пройти.
— Думаешь, всё так просто? — в её голосе будто щебень скрежетал.
— С тобой — никогда.
Внутри всё кипело. Старое. Не проговоренное. Она выжгла когда-то что-то важное — может, в нём. А может, в себе.
— Пропусти, пока я не передумала.
Он всмотрелся в неё.
— У тебя всё вечно на порывах, да?
Она усмехнулась — яростно.
Пауза. Длинная. В его взгляде — неуверенность на одно мгновение. Почти жгучая.
Она зарычала, не в силах сдержаться.
— Ты бы и дня не выжил в моей шкуре.
Он не двинулся.
— А ты в моей —?
Она метнулась вбок, юркнула, как змея, исчезла в щели между стеной и подвалом.
Он остался.
Ни звука. Ни шага. Только пальцы на сгибе локтя чуть дрогнули — туда, где секунду назад было её плечо.
Он не смотрел ей вслед. Он и так знал — она вернётся. Не к нему. В этот чёртов круг. Она всегда возвращается.
Он не пошёл за ней. Просто остался стоять — будто ноги вросли в раскалённый асфальт. Руки сжались в кулаки, будто собирался драться. Но не с ней. С собой.
Малая.
Опять.
Господи, сколько лет прошло? Пять? Шесть? А она всё такая же: быстрая, дерзкая, как выстрел, и с глазами, от которых в горле першит. Та, что никогда не думает, но всегда попадает в самую суть.
Он провёл ладонью по лицу, пытаясь стереть её запах — улица, жар, кожа, пыль — всё смешалось и вгрызлось в память, как укус.
Повернулся, двинулся прочь, будто всё это ничего не значило.
А оно значило. Потому что стоило ему сделать пять шагов, как в голове уже крутилась та ночь.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Казань, 1991.
Двор, битое стекло под ногами, воздух — настоянный на страхе и дешевом спирте.
Он тогда только начал с «ребятами» двигаться.
Молодой, злой, с голодными глазами. Пахло зимней гарью, мокрыми куртками и чем-то животным, опасным. Всё вокруг было как под напряжением — искра могла вспыхнуть от одного взгляда.
И она — влетела в эту компанию, как нож в мокрую древесину.
Он видел, как она смеялась. Как дралась. Как ставила на место. Слишком смело для своего возраста, слишком резко. Малая не просила уважения — она вонзалась в него.
И как однажды её глаза были мокрые. Не от слёз. От злости.
И он тогда сказал:
— Уйди. Всё только хуже будет.
А она ответила:
— Лучше хуже, чем быть ничем.
А потом она сделала то, чего он не простил по сей день.
Сдала их. Не напрямую. Но косвенно. Из-за неё одна ходка не срослась, один человек пропал, и один — сел.
И хоть доказательств не было, каждый знал — ниточка вела к ней.
Он с тех пор знал: малая — как серая смесь с бензином. Красивая, живучая, но взрывается с первого взгляда.
С ней нельзя. Но и без неё будто что-то недосказано.
Ни злость, ни месть, ни даже страх — ничего не вытравило из него то чувство, которое сидело в нём. Не чувство даже. Осколок.
Он вышел на улицу, закурил.
Зубами сжал сигарету, будто от этого легче станет.
Старый «УАЗик» всё ещё стоял у края двора. Менты сновали по углам, но его не трогали. Он — тень. Он знал, когда и где исчезнуть.
Он был частью этой улицы, как люк, как обрывки проводов, как шрамы на старом заборе.
А вот она — не знала. Никогда не знала.
И вот снова встретились. Спустя столько лет.
Она как царапина под кожей.
Он затянулся и выдохнул резко.
— Значит, ты жива. — сказал он сам себе.
Словно всё остальное на секунду вытерлось из мира. Только эти три слова, и этот воздух, и она — где-то рядом. Живая.
Он развернулся. В глазах — не тоска, а непонимание. Шок.
Он был уверен, что она мертва.
Он хоронил её в голове тысячу раз. И каждый раз — по-настоящему.
Пы.сы.
Начало занудила,читайте,дальше мб поинтереснее будет :)