Глава 16
Следующее утро началось с беготни. Ни свет ни заря, поднявшись с постели, да едва причесавшись, Аделаида бросилась в актовый зал, куда уже стекались декораторы, флористы и слуги, готовые начать подготовку к намечавшемуся празднику. Петляя по толпе, она механически раздавала указания, вовсю руководила процессом, благо соответствующие навыки в одно время были щедро вложены в нее Розалией Тристан, до того щепетильно относящейся к воспитанию единственной дочери. Тем временем, нервы все вскипали. Лишь хорошие манеры не давали Аделаиде бросить все, да тщедушно сбежать, перед тем низвергнув парочку смачных ругательств, и в довершении опалив жарким пламенем весь зал со всеми этими украшениями. Мало того, что она совсем не выспалась, так теперь же приходилась вовсю впахивать на благо академии, а все потому что один уважаемый ректор до того зачах в своем кресле, что решил довести одну несчастную адептку до гроба своими пресловутыми наказаниями. Кому в здравом уме придет в голову поручить организацию столь масштабного праздника простой третьекурснице? Помолчала бы, нынче не пришлось бы возиться со всем этим, так нет же!
«- Академия не может потерять столь перспективного студента в моем лице.
- Да что вы говорите? - опять насмешка в голосе. - Ваш уровень магии неплох, но успеваемость оставляет желать лучшего. На вашем месте, Аделаида, я бы не был таким самонадеянным.
- У меня высший балл по всем предметам, которые вызывают во мне интерес.
- Вы считаете себя настолько умной, что вправе выбирать какой предмет предпочтительнее? Каждый из них важен в вашем образовании.
- Но сами посудите, зачем мне занятия по игре в шахматы? Да еще и обязательные.
- У вас правда есть такой предмет? - натурально удивился ректор. Даже приподнялся.
- Ну да.
- Кошмар, - мужчина поморщился. - Все куда запущеннее, чем я себе предполагал.
- Ректор Дартиас, будьте добры, не уходите от темы. Хочу так же добавить, что я хороший организатор. Кто, по-вашему, организовал потрясающий Весенний бал без финансовой поддержки от академии? А все потому что наш предыдущий ректор захотел себе кресла с позолоченными ножками! А вдруг вы тоже себе что-то этакое захотите? Что потом делать бедным адептам без бала? Меня ни в коем случае нельзя исключать!»
От нахлынувших воспоминаний Аделаида едва не схватилась за голову, до чесотки ей захотелось протяжно взвыть, не хуже всякого волка, но подвергать сомнению собственное здравомыслие перед обществом было категорически нельзя, потому пришлось нацепить на лицо дежурную улыбку, от которой порой сводило скулы и мастерски продолжить изображать из себя само очарование и благодушие.
- Леди Тристан, прошу прощения! - к ней подбежала невысокая шатенка со строгим пучком и в черном приталенном платьице на ладошку выше колен, какие сейчас были востребованы среди гущи столичных модниц. Какое-то время Аделаида сама себя к ним относила, но, как выяснилось, учеба до гроба способна лучше всего выкоренить из ветреной головы всякие мысли об модной одежде. - Какой, по-вашему, выглядит лучше?
Ей под нос сунули две одинаковые салфетки: оба винного цвета, крытые золотистыми витиеватыми вышивками по краям, тисненные небольшим гербом Арвинской академии ровно посередине, изображающий символы четырех стихий, обвенчанные в вытянутый в пятиугольник.
Вместо того чтобы скептически заломить бровь и недоуменно выдать, что салфетки совсем одинаковые, Аделаида со знанием рассмотрела предложенные варианты, затем тыкнула в тот, что девушка держала в левой руке и с напускной задумчивостью сообщила:
- Думаю, этот выглядит лучше.
- Мне тоже так кажется! - вдохновленно выдала она. - У вас прекрасный вкус!
Аделаида только покивала, мол, да-да, несомненно, так и есть, а беготня продолжалась до самого вечера, завершившись лишь к закату. От души наевшись пирожных, да кексиков, приготовленных к завтрашнему утру, а нынче накрытых стазисом, чтобы не испортились и сохранили первоначальный вид, Аделаида со всеми распрощалась, заперла на ночь актовый зал, передав ключи в руки коменданта и на натруженных ногах поплелась в свои комнаты. Заперла двери и без сил улеглась на кровать, вытянувшись. Но затем встала и прикрепила над дверью заклинание стазиса, настроив его так, чтобы оно ловило незваных гостей, если те очередной раз решат нагрянуть к ней посреди ночи.
Невольно вспомнился вчерашний визит Кадена. И чего, спрашивается, надумал заявиться? Гад!
«Задумавшись о безотлагательном приобретении защитного артефакта, наглухо запирающего двери, ведь, как видится, этим магам никакие замки не страшны, наглости у них хоть разбавляй, а о личном пространстве они ввек не слыхали, Аделаида упустила тот момент, когда одно бесстыжее существо, ко всему еще и вдребезги пьяное, позволило себе шагнуть в ее сторону. Она заранее вооружилась подушкой, приготовившись обороняться от поползновений на свою честь, как бывший парень зачем-то уселся на пол, примкнул широкой спиной об изножье соседней кровати, взъерошил светлые волосы, поблескивающие при свете луны, пробивающейся сквозь окна и задумчиво уставился перед собой, будто бы не решаясь начать разговор.
Аделаида с сомнением на него покосилась, но не почуяв опасности, устало уселась на свою кровать, так и не решившись расстаться с сомнительным средством обороны.
- У тебя совсем совесть отшибло? - ее тихий голос сочился раздражением, но следующую фразу она произнесла громче, требовательно и с сарказмом: - И как у тебя только хватило наглости прийти сюда после всего, что ты мне сделал? Уйди, Каден!
Парень не отвечал. То ли задремал, то ли притворялся глухонемым, но злил своей бесцеремонностью до невозможности. Раздраженно скрипнув зубами, Аделаида рассталась со своим средством защиты, без всякого сожаления отправив его в полет, конечной целью наметив голову бывшего парня, авось совесть проснется, но тот ловко поймал подушку в нескольких сантиметрах от своего лица и медленно к Аделаиде повернулся. Усмехнулся и глухо обронил:
- Как грубо.
Ответом ему было твердое:
- Пошел вон.
- Я ведь соскучился, солнышко.
Аделаиду всю передернуло от этого прозвища, чего она даже не попыталась скрыть. Она скептически надломила бровь, демонстративно скривилась, не преминула повторить сквозь сжатые зубы:
- Не смей меня так называть. Просто уходи.
Вместо того чтобы убраться восвояси, Каден очередной раз продемонстрировал вопиющую степень наглости, склонил голову в бок и меланхолично поинтересовался:
- В твоем сердце кто-то есть? Весьма наслышан слухами о тебе и нашем ректоре. Решила охватить рыбу покрупнее?
Он отчего-то расхохотался.
Отвечать на столь гнусные провокации Аделаида была не намерена. Вот совсем. Очень хотелось спать, а не вести светские беседы со всякими мерзавцами, у которых совести ни крупинки, за то наглости немерено.
- Если ты сейчас же отсюда не свалишь, я зову коменданта.
- Уверен, госпожа Тифис даже не удивится. Столько раз я проскальзывал в твои комнаты посреди ночи, чтобы... - парень замолчал и горящими глазами оглядел ее с ног до головы, а по его смазливому лицу зазмеилась развязная улыбка. Видимо, его совсем не смущало целомудренное ночное облачение леди Тристан. - Я уйду. Но мы еще поговорим».
И вот как после такого, спрашивается, спать спокойно? Зябко передернув плечами, Аделаида обронила мученический выдох, не хотя поднялась и ухватив одну из книг с прикроватной тумбочки, механически в нее уткнулась, погрузившись в изучение биографии пропавшей принцессы Ариона.
Авалона Элионская, как выяснилось, когда-то была магом воды, весьма посредственным, что удивительно, если учитывать ее ветвистую родословную. Была мягкосердечна, активно промышляла благотворительностью, помогала беднякам и оттого была любима народом. Книга описывала ее как особу остроумную, подкованную в науке, известную своим живым интеллектом, что разнилось со словами метаморфа.
«- Знал я одну рыжую, Авалона звали, глупая была совсем, одни проблемы от нее были! Вот я и говорю отныне, рыжая, так жди беды».
Метаморфы живут долго, так же долго, как и могущественные архимаги, у которых магии немерено, потому, если учитывать ярую заинтересованность в принцессе лорда Дартиаса, то Кас, как обратился к золотой птице ректор, вполне мог быть с ней лично знаком. Неужто книги врут?
Итак, пропала Авалона в возрасте двадцати двух лет при трагичных обстоятельствах, но это Аделаиде уже было известно. Детали внезапного исчезновения умалчивались, с чего можно было предположить, что информация та была засекречена.
О любовных пересудах пропавшей принцессы говорилось мало. При рождении она была помолвлена с Траяром Элионским, ее двоюродным братом, который, по причине отсутствия прямых наследников, был должен взойти на престол следующим, после смерти действующего на тот момент короля. Династические браки, как и браки между родственниками в павшем королевстве считались вполне приемлемыми, принимались за норму и не осуждались обществом, а то, что детям малым претит участь возлежать на постели со своими братьями или сестрами, да заводить с ними потомство, так это досадные мелочи.
Однако у принцессы с ее ненаглядным что-то там не срослось, как-то они не спелись, как на то надеялись их родители, откровенно говоря, невзлюбили они друг друга и по достижению совершеннолетия, Авалона пренебрегла королевским долгом и успешно разорвала досадную помолвку, не пожелав связывать судьбу с нелюбимым мужчиной. Тут Аделаида в какой-то мере ее зауважала, подумав, что будь она на месте принцессы, то поступила в точности так же. Долой династические браки!
Так вот, более детальные причины того поступка историей умалчивались за неимением достоверной информации. Однако историк, писавший книгу, отметил, что возможной причиной могло быть тайное увлечение принцессы другим мужчиной. Нельзя было не отметить, что слуги во дворце, забившись в укромные углы, активно об этом перешептывались. Личность потенциального возлюбленного принцессы оставалось для всех неизвестной, но отчего-то Аделаида утвердилась во мнении, что лорд Дартиас в основной мере было к этому делу причастен. Не со скуки же он о ней целую библиотеку собрал и не абы где, а своей законной спальне. И если опираться на слова метаморфа, их связь вполне могла спокойненько себе существовать, но это, конечно же, были всего лишь пустые догадки. У этой принцессы столько воздыхателей водилось - не сосчитать, и нет ведь доказательств, что драгоценный ректор не уживался в их кругу, страдая от платонической любви, причем по сей день.
День пропажи Авалоны описывался так кратко, что слова без всякого труда уместились в одну книжную страницу. То был день дождливый и пасмурный, Черный вирус стремительно распространялся по всему королевству, гибли люди, выжигались целые поселения, власть едва ли справлялась с эпидемией. В тот день общим решением лидеров десятков королевств, королю Ариона, Гарарду Элионскому доставили петицию с требованием о перекрытии воздушных, наземный и морских границ от остального мира. Ситуацию в Арионе была критическая, власти не справлялись, короли опасались, что вирус может просочиться на территории соседних королевств, что неизбежно повлекло бы за собой катастрофу мирового масштаба. Гарарда загнали в угол, он был вынужден подчиниться, тем самым обрекая собственный народ на неминуемую гибель под сводом непроходимого купола, который по его прямому приказу укрыл бы под собой все королевство, без возможности покинуть его. Вмешался Светлый Орден, они действительно пытались пресечь решение короля, но тот был непоколебим, а архимаги в то время не обладали той властью, что сейчас и не смогли ему помешать.
Так вот, говорили, что принцесса, не желая становиться жертвой тщедушного и крайне сомнительного благородства своего отца, повадилась бежать прочь из королевства, но никто не знал, успела ли она покинуть Арион до того момента, как на небе засияли границы купола. Она покинула дворец ранним утром и с тех пор ее никто не видел.
Закрыв книгу, Аделаида убрала ее на место, улеглась на кровать и вперила бездумные глаза в потолок. Затем она тяжко выдохнула, резко перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.
Что-то в этой ситуации не давало ей покоя, воплощая в животе гложущее чувство тревожности. Все гладко и трагично, никаких заминок и подозрительных моментов, но неспокойствие не спешило покидать ее, впиваясь в душу острыми коготками.
Обследовав всю кровать вдоль и поперек часовой стрелкой, влекомая тревожными мыслями, она провалилась в сон лишь глубокой ночью и тут же оказалась во власти очередного сновидения, на сей раз очутившись не в ректорских покоях, как это происходило обычно, а в незнакомой гостиной, дорого обустроенной, но необжитой и холодной, а ко всему еще стародавней и заброшенной. Такие диваны были сверхмодными лет таки сто назад. Было темно, холодно и отчего-то страшно. Ощущение тревожности не оставило ее даже во сне.
Кто-то душераздирающе закричал.
Вздрогнув, вопреки инстинкту самосохранения, Аделаида бросилась на звук. Ей казалось, что кричавший нуждается в срочной помощи, а если не помочь, то может случиться непоправимое. Толкнув тяжелые двери гостиной, она выбежала в темный коридор и новый крик пронзил воздух. Кричали с конца коридора. Дрожащими руками она приоткрыла дверь комнаты, откуда крик доносился особенно громко, вместила голову в проем и огляделась. Отчего-то очертания комнаты размывались перед глазами, но в покоях абсолютно точно никого не было.
Но откуда же тогда крики?
Внезапно в дальнем углу что-то шуршаще шевельнулось и от стены отделился темный силуэт. Это была девушка, тонкая и совсем исхудавшая, какая-то неестественно бледная с ярко проступающими темными кругами под глазами, которые показались какими-то неживыми и тусклыми, точно стеклянными. Ее осунувшееся лицо показалось Аделаиде смутно знакомым.
Девушка сделала два маленьких шажочка в ее сторону, казалось идти ей было смертельно тяжко. Остановившись в двух метрах, незнакомка внезапно вынула из кармана винного мешковатого ей платья нож. Лезвие блеснуло в свете луны. Аделаида подняла на нее предупреждающий взгляд.
- Я маг, потому лучше убери и никто не пострадает.
Вредить незнакомке почему-то не хотелось, сама того не подозревая, Аделаида невольно прониклась к бледной девушке горькой жалостью. Казалось, тронешь ее разок, так она тут же упадет и сломается. Но, как выяснилось в следующее мгновенье, нападать незнакомка не собиралась, только перевернула нож на пальцах, без осторожности ухватившись за лезвие и рукоятью вперед протянула его замершей Аделаиде.
Нож был самый обычный. Небольшой и кухонный. Аделаида подержала его в руках и вперила в незнакомку вопросительный взгляд:
- Что ты от меня хочешь?
- Убей меня, - шепотом попросила та и решительно шагнула вперед, с безумным огоньком в глазах потребовав: - Сейчас же! Сделай это!
Понятное дело, никого леди Тристан убивать не собиралась, о чем миролюбиво сообщила странной девушке, отчего-то та взбесилась еще больше.
- Прошу тебя! Умоляю! Убей! - к крикам присоединился надрывный плач. Незнакомка рухнула на колени.
Присев рядом с нею, Аделаида вцепилась ей в костлявые плечи и с тревогой заговорила:
- Пойдем со мной. Я помогу тебе. Понятия не имею где мы, но мы выберемся отсюда. Все будет хорошо, слышишь меня?
- Нет! - пронзительно завизжав, девушка вырвалась и в ужасе отползла назад. - Мне уже ничего не может!
Аделаида подскочила с кровати вся в холодном поту и с громко колотящимся в груди сердцем. Тяжело дыша, огляделась, а убедившись, что находится в своей комнате в академии, а не в каком-то мрачном особняке, облегченно выдохнула и сползла с постели. Подхватила оставленную толстую книгу, пролистнула до середины и ахнула, замерев над изображением Авалоны. Вот кого ей напомнила та странная девушка из сна! Но какой в этом смысл?
Списав все на разыгравшуюся фантазию и глупые шутки подсознания, она захлопнула книгу и забралась обратно на кровать, укрывшись одеялом. Никаких больше принцесс и беспочвенных тревог. Спать! Завтра, а точнее, уже сегодня - важный день. Нужно выспаться и сохранить за собой хоть какую-то видимость бодрости.