Часть 5: 15.Закон Мёрфи. гл.15
«Всему своё время, и время каждой вещи под небом. Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий».
За годы, проведенные на Земле, Кхамер хорошо изучил местную культуру и с некоторыми постулатами соглашался. Слова, приписываемые древнему мудрецу, точно отражали то, что происходило с уроженцем совсем иного Мира.
Разрушить выстроенную жизнь оказалось легко — хватило пары недель. Но восстановить её было куда сложнее.
Тяжёлым испытанием для него стала встреча с Амином. Увидев отца, парень на мгновение онемел, а затем кинулся обнимать его, словно став ребёнком. Джул сказала правду — сын не знал о конфликте между родителями. Амин взахлеб рассказывал, перескакивая с темы на тему: то спрашивал, где Кхамер пропадал все эти годы, то хвастался своими достижениями.
А хвастаться ему было чем! Мир, в котором он поселился, Лонгри, населяли гуманоиды, внешне похожие на людей, но с совершенно иной философией. Жизнь лонграров, как они себя называли, была долгой, но не вечной. Время и Смерть они одновременно почитали и с ними боролись, объединив медицину, технологии и магию в нечто невиданное в других Мирах. Лонграры умели путешествовать за пределы своей Сферы, изучали чужие знания, но отбирали лишь самое ценное и ревностно охраняли свои традиции.
Амин учился в центре, посвящённом познанию Времени и Вечности. Свою истинную природу он скрывал, притворяясь обычным магом, опасаясь стать объектом исследований. Но при этом получал огромные ресурсы для работы и уже добился успехов в продлении жизни лонграров, заслужив их доверие.
Соблазн оставить сына в счастливом неведении у Кхамера был. Уж слишком доверчивыми глазами тот смотрел на отца, не замолкая ни на секунду! Но Кхамер понимал — правда всё равно всплывет, и лучше, если сын узнает её от отца.
Амин замер, даже забыв как дышать. Губы дрогнули, прежде чем вырвалось:
— Ты... это правда был ты? — голос сорвался на шепот.
— Да, — просто ответил Кхамер.
— Боги... — парень шарахнулся назад, будто от удара. — Как ты мог? Она же... — слова застряли в горле. — Она же моя мать!
Отец сделал шаг вперёд, но Амин резко отпрянул:
— Не подходи! Я сейчас... я не знаю, что сделаю.
Кхамер замер, медленно опустив руки:
— Ты имеешь полное право ненавидеть меня.
— О, это я уже понял! — горькая усмешка искривила губы Амина. — А знаешь, что самое мерзкое? Я всё жду, что ты скажешь: «Это ошибка, сынок. На самом деле всё не так!»
Повисла тишина, густая и тяжёлая.
— Защищай её, — наконец произнёс Кхамер. — Даже... даже от меня.
Амин фыркнул, сжав пальцами переносицу и оскалившись:
— Поздно учить, отец. Я уже опоздал!
И Кхамер ушел, оставил сына одного, хотя подсознательно ждал того самого приговора — необратимых слов, которые разорвут их связь навсегда. Чёрный был прав: никто не наказал бы его сильнее, чем он сам.
Но Амин сдержался. Не сказал того, после чего уже не было бы возврата.
Кхамер вернулся в свой Мир, пытаясь восстановить хоть подобие прежней жизни. Он выкупил изрядно потрёпанный звездолёт — новые владельцы, изуродовавшие корабль, горько пожалели об этом...
Потом, повинуясь смутному порыву, отправился на заброшенную планету, в дом посреди песчаных дюн, где Бен провел последние годы, скрываясь от властей и бывших братьев по ордену.
Прошли недели, прежде чем Амин решился снова встретиться с отцом. Его гнев не ушёл, но он любил свою семью. И хорошо помнил слова Чёрного: «За своих нужно биться до последнего. Даже если они неправы!»
Некоторое время Амин молча наблюдал за тем, как отец ремонтировал звездолет, не вмешиваясь. Внезапно вдруг кинул в него найденным на полу болтом. Кхамер поймал на лету — рефлексы не подводили.
— Ты готов поговорить или проверяешь реакцию? — вопросительно приподнял он бровь.
— И то, и другое, — буркнул сын, проводя ладонью по лицу. Замолчал, качая головой и глядя в сторону. А затем: — Я устал злиться.
Кхамер молча развязал свой плащ, протянул — ночь на планете была холодной. Амин замер, переводя взгляд с отца на плащ. Потом резко вздохнул и позволил накинуть его на плечи. В тот вечер они больше не разговаривали. Но их молчание больше не было натянутым. Просто отец и сын, занятые общим делом...
Часть груза со своей души Кхамер снял. Однажды ночью, заканчивая ремонт внешней обшивки корабля, на какой-то момент он смог забыться, погрузившись в привычный ритм работы. Каждое его движение было точным и осмысленным, результат — ясным и осязаемым. В этой простой механической работе он на миг обрёл себя...
И именно тогда его слуха коснулся тихий голос:
— Друг мой, наконец-то ты перестал от меня прятаться...
Кхамер вздрогнул и обернулся. У входа в пещеру-мастерскую стоял призрак Бена, окутанный голубоватым сиянием. Легенды Ордена гласили, что сильнейшие рыцари после смерти могли сохранять сознание, сливаясь с магическими потоками. Бен, отказавшийся от присяги новому правителю, стал живым — вернее, посмертным — подтверждением этих преданий. Душа действительно оказалась бессмертна.
— Даже став привидением, не упускаешь случая прочесть мне нотацию! — попытался пошутить Кхамер, скрывая волнение от этой болезненной встречи.
Бен улыбнулся. Луна светила сквозь его грудь, очерчивая контур сердца, которого больше не было.
— При жизни-то кто рискнет тебя поучать? — постаревший рыцарь не скрывал снисходительной иронии. — Ты выглядишь так, будто взвалил на себя неподъемную ношу... Но не всякий груз стоит стоит нести в одиночку. Даже по канонам твоего учения, вы, Тёмные, держитесь парами: наставник и ученик...
— И на какую роль теперь претендуешь ты? Наставника или ученика?
— Собеседника, — бесшумно приблизился Бен. — С кем ещё разделить свою ношу, как не с призраком старого врага?
— Это может затянуться надолго, — мрачно заметил Кхамер, откладывая лазерный ключ, которым только что запаивал швы на обшивке.
— Так я никуда не спешу! — призрак удобно устроился на ящике с запчастями. — За чертой жизни время воспринимается иначе! Поговорим?
***
— Я знала, что рано или поздно ты придешь сюда!
Джул... Всё-таки выследила!
Кхамер тяжело вздохнул, услышав её голос. Уходить теперь было бессмысленно. Она приблизилась, остановившись в шаге от него, и он увидел в её глазах то самое знакомое волнение.
— Зайти не хочешь?
Они стояли возле внутреннего дворика дома в Фетхие — давно закрытого, опустевшего.
Кхамер лишь покачал головой. За последние месяцы ему удалось обрести подобие равновесия, но одно оставалось неизменным — он не мог смотреть на неё. С упорством, достойным лучшего применения, она раз за разом отправляла поисковиков, пытаясь выйти на контакт. И каждый раз он отклонял запросы — по простой и мучительной причине: тоска по ней, по их семье, по той жизни, что когда-то принадлежала им обоим, была слишком острой. Нужно было привыкнуть к новой реальности. Вот только душа отказывалась принимать эти правила...
Одиночество грызло его изнутри, как голодный зверь. По ночам он возвращался в их дом — во снах. А наутро просыпался с ощущением гнетущей пустоты.
И вот не выдержал. Пришел на Землю в этот турецкий городок на берегу Эгейского моря — увидеть в последний раз и, если повезёт, наконец отпустить призраков прошлого. Коттедж стоял запертый, заброшенный, отражая и его, Кхамера, состояние.
Именно здесь она его нашла...
— Здесь не было твоих поисковиков, — сухо заметил Кхамер, избегая её взгляда. Он тщательно просканировал местность, надеясь избежать этой встречи. Напрасно...
— Ты не мог их обнаружить. Никто не смог бы! — Джул мягко улыбнулась и кивнула в сторону раскидистой сосны. — За домом присматривали...
Её улыбка вонзилась в грудь, как отточенный клинок. Стиснув зубы, Кхамер посмотрел в указанном направлении.
Сначала он ничего не заметил. Затем... На ветке сидел ворон. Тот самый, прислужник Страйфа, которому он свернул шею. Под пристальным взглядом Кхамера Карáд распушил перья, демонстративно расправил крылья — кончики сверкнули остро заточенной сталью, серебряные браслеты на лапах, вязь боевых рун, пылающая на груди.
— Апгрейднулся, пернатый? — криво усмехнулся Кхамер. Угрызений совести он не испытывал, но был благодарен птице за помощь Джул. В тот момент вмешательство Карáда оказалось как нельзя кстати!
— Карррáд следит...Карррáд защищает... — раздался каркающий, хрипящий голос. Воскрешение добавило ему не только боевые чары, но и дар речи.
— Он хороший... — Джул наблюдала, как ворон растворяется в тенях, и в её голосе звучала такая нежность, что Кхамера разрывало изнутри. Он отдал бы всё, чтобы эти тёплые нотки были обращены к нему. Но вспомнил:
«Если бы ты только знала, как я уже тебя ненавижу!»
Он резко отвернулся, подавляя слова, рвущиеся наружу. Зачем что-то говорить?
— Почему ты не отвечал? Ты же знал, что я ищу тебя... — в её голосе слышался тихий укор. — Кхамер, пожалуйста! — взмолилась она, не дождавшись ответа.
Он собрал волю в кулак и посмотрел на неё. Плечи укрывал тяжелый плащ, чёрный шелк длинного платья мягко шелестел при каждом её движении. Она изменилась... Стала тоньше, выше, черты лица заострились. Глаза — более глубокие, пронзительные. Она всё ещё была собой, но стало гораздо меньше... человеческого. И проступали черты того, чью Печать она носила.
— Неужели после стольких лет нам нечего сказать друг другу? — её голос дрогнул.
— Знаешь, о чём я жалею? — Кхамер с усилием отвел взгляд. — Когда ты стала смертной... мне следовало поступить так же. Зря я послушал Белого. Прожили бы с тобой обычную жизнь...
— Я бы уже стала старушкой! И была бы старше тебя! — она рассмеялась, затем порывисто схватила его руку. — Сожаление — самая разрушительная вещь во Вселенной. Не надо! Оно заведет тебя... не туда.
Она оказалась так близко, что её запах затуманил разум. Холодный, тёмный аромат бордовой розы и влажной земли после дождя. Такой знакомый, такой мучительный...
— Мне неважно, что было! — Джул нервно дернула плечом. — Это ничего не меняет! Я ни о чём не жалею. Я была счастлива здесь. С тобой...
Она так требовательно и настойчиво ловила его взгляд, так сжимала руку! На мгновение ему захотелось поверить, что всё ещё возможно...
— Джул... Тебе нужно отпустить меня, — выдохнул он, заставляя себя сказать эти слова вместо тех, что рвались из груди.
Она яростно замотала головой, до боли вцепившись в его запястья.
— Не говори так, пожалуйста! — её голос сбился. — Я не хочу!
Он тоже не хотел. Но... Долгие дни уединения и беседы с призраком старого рыцаря привели к жестокой истине — другого пути не существовало. Высшие силы сделали их пешками в своей игре, рождение Амина изменило и расклад партии, и баланс игроков. Но всё имеет свою цену. Чтобы появилось новое, старое должно уйти. Страйф обошел жестокий закон, сохранив её жизнь ценой собственной. И если бы они не перехитрили Мироздание вновь, вернув павшего, обстоятельства сложились бы иначе. Но Чёрный получил новую жизнь, а обманутое Мироздание пришло за расплатой...
— Помнишь, как ты просила время, чтобы прийти в себя? Теперь моя очередь просить. Дай нам время. Не терзай ни себя... Ни меня, — не удержавшись, он коснулся её щеки.
— Никогда не умела отпускать... Не смогу! Не знаю как... — слёзы катились по её лицу, когда она прижалась к его плечу, обхватив за пояс. — Я думала, будет проще! До сих пор не понимаю, как быть... — всхлипывала она. — Я ведь...
Она опустила руку, Кхамер заметил едва уловимое эхо её чар. Потом подняла ладонь выше, раскрыла...
Там лежали два кольца — его и её. Цепочка между ними была перекручена, как будто её долго и нервно теребили пальцами.
— Джул... — он не мог отвести взгляд, вспоминая ту ночь в Замке, когда не было предательств и лжи, а только зарождающаяся любовь. Та первая ночь, когда он уснул, сжимая её в объятиях, и увидел во сне кольцо на её руке — и себя, преклонившего колено подле неё.
Сколько времени он потратил, изучая противоречивые, а порой нелепые брачные традиции её Мира! Как упорно уговаривал управляющего ювелирным салоном заменить центральный камень на танзанит, который так любила она! В конце концов, устав от препирательств, просто внушил упрямцу нужное решение. Для Кхамера было принципиально важно, чтобы кольцо сделали на Земле.
Поддавшись порыву, он прижал её к себе, надеясь сохранить в памяти ощущение близости. Он знал, что она не лгала, но...
— Ты справишься, любимая. И я справлюсь. Со временем, — тихо сказал он, целуя её в висок.
Она отстранилась, в её глазах — слёзы и целая буря отчаяния.
— Ты всегда держал меня... За что держаться, если тебя не будет рядом?
— У тебя есть крылья. Тебя не нужно больше держать! — Кхамер стер слёзы с её щек, прижался лбом к её лбу, гладя по волосам. — И как можно удержать то, что по природе своей не знает границ?
Он знал: она любила его. Любила их сына. Но... Ради того, кого она звала Повелителем, она без раздумий жертвовала всем — даже собой. Рано или поздно зов её крови заглушил бы всё остальное. И Кхамер не хотел остаться в её памяти
как тот, кто пытался поставить преграды там, где их не могло быть по определению.
— Умоляю, не исчезай! — плакала она, обхватив его за плечи.
Так хотелось остаться! Забыть обо всём, остановить её слезы, прекратить собственные муки. И запустить новый круг страданий для каждого из них... И так до бесконечности!
Кхамер понимал: если задержится ещё на минуту, услышит ещё одну мольбу — сил уйти не останется. Слишком больно. Слишком остро.
Этот замкнутый круг нужно было разорвать — чётким, выверенным ударом. А ведь ему не было равных в нанесении таких ударов. Он учился этому с детства. Никогда не колебался. Но сейчас... Сейчас медлил.
Он сжал её ладони и настойчиво отстранил от себя.
— Пощади нас, Джул! Не ищи меня. Дай время. Нам обоим...
Резко развернулся — плащ хлестнул её по ногам. Портал ярко вспыхнул серебром — он рванул в него, даже не проверив координаты. Лишь бы не слышать, как она зовёт его...
***
На морском побережье ночь всегда особенная — бархатная... Но сейчас Юля не замечала ни ярких мерцающих звезд, ни теплого ветерка, несущего запах хвои и солёной воды. Она не смогла уйти, так и осталась на целый день у когда-то любимого дома, бесцельно глядя на линию горизонта. Казалось, стоит ей сдвинуться с места — и придется что-то решать, действовать. А так... Можно сделать вид, что ничего не произошло!
«Я в домике...»
Приближение Страйфа она почувствовала ещё до того, как он вышел из портала и опустился на траву рядом с ней. Говорить что-то вслух им было не нужно, достаточно было просто увидеть друг друга, чтобы понять настроение.
— Почему так сложно? — спросила Юля, даже не надеясь на ответ. Его и не последовало. Страйф лишь молча пожал плечами. — Я не знаю, что мне делать... — добавила она, уткнувшись лбом в колени и сцепив руки на затылке. — Я просто хочу, чтобы никому не было больно...
— Что бы ты ни решила... Больно будет всем, — усмехнулся он.
— А ты умеешь в поддержку! — съязвила она, поворачиваясь.
— А тут не в поддержке дело, милая! — он закрыл глаза и запрокинул голову назад. — Это правда — и она всегда неприятна. Ты можешь остаться со мной. Это окончательно разобьёт его сердце. Из-за его мучений будешь страдать ты. А твою боль буду чувствовать я...
Страйф замолчал, не мигая уставившись в тёмное небо.
— Ты отпустил бы, если бы я решила вернуться к нему? — нарушила она молчание, задумчиво крутя в руках травинку.
Он пристально посмотрел на неё — и усмехнулся:
— Не удержать то, что не имеет границ. Если так решишь, я не смогу тебя остановить. Да и не стану.
— Кхамер сказал почти то же самое, — шепотом выдохнула она, смахивая набежавшую слезинку.
— Если вернешься, поначалу он будет счастлив! — с печальной улыбкой продолжил Чёрный. — Но, когда эйфория пройдет, он заметит, что ты больше не смеёшься, как раньше, и что твои глаза потухли. Ведь так или иначе, но огонь в твоих глазах — это я, милая.
— А что было бы с тобой, если я уйду?
Он неопределённо пожал плечами, позволив себе подобие улыбки.
— Кто знает... Может, просто исчезну.
За легкомысленным ответом не скрыть горькую правду: без него она теряла себя — то сокровенное, что давало силы и желание жить за пределами родной Земли. А Страйф... Он был вечным ураганом, несущим разрушение всему вокруг. Но у любого урагана есть то, что называют «глазом бури» — центр, где бушующая стихия усмиряет свой гнев, затихает.
Единственный покой, доступный его природе и, казалось бы, давно утерянный, Чёрный Лорд нашёл в ней. Однажды он уже поиграл, лишившись своей опоры. Во второй раз судьба была бы к нему куда менее милосердна. И они оба это знали.
— Что мне делать, Страйф? — с ужасом спросила Юля, понимая, что правильного решения нет и быть не может.
— Сделать выбор, — невозмутимо ответил он. — И принять его последствия, какими бы они ни были!
— Но я не хочу! Это несправедливо ни к одному из нас!
— Мы — не о справедливости, милая. Мы — лишь баланс Сил.
Она глухо застонала, замотала протестующе головой и снова уткнулась в колени, сжимаясь в болезненный клубок.
— Не хочу так! — сквозь зубы цедила она.
Страйф бесшумно поднялся. Он мог помочь. Утешить, поддержать, направить. Одно его слово — и она поняла бы, ради чего он боролся с начала времен, но... Этот путь она должна пройти сама — чтобы сбросить оковы и обрести новый смысл. Изменить материальное легко. А вот разум, сознание... душу — гораздо сложнее! Чтобы преодолеть человеческую природу, придется пройти нечеловеческие испытания. Новое всегда рождается в муках — и он не имел права вмешиваться.
— Когда будешь готова — возвращайся. Что бы ты ни решила... Я буду ждать.
Когда он ушёл, Юля откинулась на мягкую траву, раскинула руки в стороны и уставилась в ночное небо пустым взглядом. Глядя в бархатную тьму, она шептала про себя одну и ту же фразу:
— А мне бы очень бы хотелось, чтобы не было бы больно никому...