ТЁМНЫЙ АНГЕЛ В ЖАРЕ ФЕНИКСА
Остаток вечера прошёл неожиданно спокойно. Атмосфера в зале смягчилась, напряжение растворилось в лёгком звоне бокалов и приглушённых шутках. Ты сидела рядом с ним, его рука теперь покоилась на спинке твоего стула, и хотя вы оба старались сохранять серьёзность, подколы от остальных не заставили себя ждать. Алхимик, ухмыляясь, наклонился к тебе через стол и, понизив голос, бросил:
— Ну что, Тёмный Ангел, Феникс теперь твоя тень, или ты его? Пламенная пара рулит, да? — Его слова вызвали лёгкий смех у Крыла, который добавил:
— Осторожнее, а то эти двое сожгут весь город, если поссорятся! — Девушка в красном платье, сидевшая напротив, с лукавой улыбкой подняла бокал и пропела:
— Ох, Т/и, ты теперь главная фурия Феникса, да? Берегись, а то он тебя на крыльях унесёт! — Её смех звенел, как колокольчик, а один из парней, подмигнув, ввернул:
— Да, Феникс, держи её крепче, а то убежит с кем-то помоложе! — Другой парень, с ухмылкой потягивая вино, не удержался:
— Эй, Феникс, смотри, Ангел уже командует парадом — скоро ты будешь ей носки стирать! — Зал разразился смехом, и даже Кодис, обычно молчаливый, буркнул с лёгкой улыбкой:
— Да уж, эти двое — как огонь и сталь, только искры летят! — Ты закатила глаза, чувствуя, как щеки слегка порозовели, а Бодя лишь усмехнулся, сжав твоё плечо в ответ. Несмотря на подтрунивания, в воздухе витала искренняя поддержка — все видели вашу силу и связь, что добавляло вам веса в глазах команды. Но вечер уже клонился к концу, часы показывали почти полночь, и гости начали собираться, обмениваясь прощальными кивками. Ты поднялась, поправляя платье, когда заметила, как Кирса подошёл к Петру, стоявшему у стены с опущенной головой. Он что-то тихо сказал, передавая ему небольшой конверт, и добавил:
— Спасибо, Пётр. Отменная работа сегодня. — Твои глаза расширились, сердце пропустило удар — ты осознала, что Пётр замешан, его дрожь и извинения были не просто страхом, а частью плана. Шок пронзил тебя, как молния, и ты замерла, пытаясь осмыслить услышанное.
Бодя повернулся к тебе, его взгляд смягчился, но прежде чем он успел что-то сказать, подошёл к Петру ближе и тихо спросил:
— Пётр, тебе подвозить домой? — Его тон был спокойным, почти дружеским, но ты заметила, как пальцы Петра дрогнули, сжимая конверт. В этот момент "Призрак" появился рядом, его шаги были мягкими, почти неслышными на мраморном полу. С лёгкой улыбкой он наклонился к Петру и нежно поцеловал его в висок, его губы задержались на коже, оставляя лёгкий след тепла. Затем, с ласковой интонацией, он шепнул что-то на ухо, его дыхание ласкало шею Петра, от чего тот слегка покраснел, его глаза опустились, скрывая смятение. "Призрак" обвил его талию рукой, движением полным нежности и явной любви, пальцы мягко сжали бок Петра, а взгляд, устремлённый на него, был тёплым, почти обожающим, с искрами глубокой привязанности.
— Не беспокойтесь, я сам завезу его, — сказал "Призрак", его голос был мягким, с лёгкой хрипотцой, пропитанной заботой. Он слегка притянул Петра ближе, их шаги синхронизировались, пока они двигались к выходу, их силуэты растворялись в полумраке зала под мягкое мерцание люстр. Ты стояла, парализованная шоком, наблюдая за этой сценой — предательство Петра и его неожиданная близость с "Призраком" переворачивали всё с ног на голову, оставляя в душе горький осадок и тысячи вопросов, которые жгли изнутри.
Позже, когда ночь опустилась на город, окутав его бархатной тьмой, вы с Богданом наконец добрались до дома. Машина мягко затормозила у подъезда, и тишина улицы, пропитанная серебристым лунным светом, обволокла вас после гула вечера. Ты вышла первой, ощущая, как прохладный ветер ласкает кожу, пока Феникс, с лёгкой усталостью в движениях, запирал машину. Поднявшись в квартиру, ты сбросила туфли, и тёплый пол приветствовал ступни, словно мягкий шепот уюта. Он последовал за тобой, его шаги были медленными, но в глазах мерцал знакомый огонёк, теплом проникающий в душу. Он снял куртку, небрежно бросив её на стул, и приблизился, его взгляд смягчился, словно утренний свет на рассвете. Нежно, с трепетной осторожностью, он взял твои руки в свои, его пальцы сплелись с твоими, и он притянул тебя ближе, его дыхание коснулось твоей щеки, подобно тёплому бризу.
— Тяжёлый вечер, Т/и, — прошептал он, его голос, глубокий и слегка хриплый, был пропитан заботой, как аромат старого вина. Его губы мягко коснулись твоего лба, оставляя лёгкий, почти невесомый поцелуй, а руки скользнули по спине, обнимая тебя с нежностью, что напоминала шелк.
— Давай расслабимся, — добавил он, его тон был мягким, словно приглашение к танцу под звёздами. Ты улыбнулась, чувствуя, как напряжение растворяется, и решила взять инициативу. Положив руки ему на грудь, ты мягко подтолкнула его к дивану, заставляя сесть. Наклонившись, ты провела пальцами по его щеке, затем по шее, ощущая, как его дыхание ускоряется, словно предвкушение бури. Твои губы нашли его в медленном, томном поцелуе, и ты слегка прижалась к нему, проводя руками по его плечам, пробуя вести этот танец страсти.
Он ответил на поцелуй, сначала с мягкостью, что напоминала шелест листвы, но затем его руки с лёгкой настойчивостью обхватили твою талию, словно ветви, оплетающие ствол. Он отстранился, его взгляд потемнел от желания, глубокий, как ночное небо, и с лёгкой улыбкой прошептал:
— Давай пойдём в спальню, Т/и. — С этими словами он поднялся, нежно взяв тебя за руку, и повёл по коридору, где тени мягко колыхались, словно волны. В спальне мягкий свет лампы разливал золотистое сияние, создавая интимную атмосферу, где каждый уголок дышал теплом. Он повернулся к тебе, его пальцы, словно художник, медленно, с трепетной осторожностью, начали стягивать платье с твоих плеч, ткань струилась по коже, обнажая её с грацией падающего лепестка. Но как только платье упало к твоим ногам, его настроение преобразилось. Он притянул тебя к себе с силой, что напоминала прилив, его руки сжали твои бёдра, прижимая с властной нежностью.
— Теперь ты моя, — прорычал он, его голос стал низким и бархатистым, глаза сверкнули диким огнём, что мог бы затмить звёзды. Он подхватил тебя, уложив на кровать с лёгкой, но решительной грубостью, его тело навалилось сверху, обволакивая тебя своим теплом и силой. Его пальцы впились в твою кожу, оставляя лёгкие следы, словно отпечатки судьбы, а губы нашли твою шею, оставляя жгучие, требовательные поцелуи, что были подобны искрам. Он прижал твои руки над головой, его хватка была твёрдой, как сталь, но с намёком на ласку, пока смотрел на тебя с голодным блеском, его дыхание обжигало, как летний ветер.
— Теперь я поведу, — прорычал он тихо, его голос вибрировал, словно дальний гром. Он перехватил твои запястья, прижимая их к матрасу, а затем слегка отстранился, его взгляд стал серьёзным, глубоким, как омут.
— Т/и, ты не против, если я попробую кое-что? — спросил он, его тон смягчился, как шелест травы, но с ноткой ожидания. Ты кивнула, чувствуя лёгкое волнение, подобное трепету перед полётом, и прошептала:
— Да, я согласна. — Улыбнувшись, он потянулся к прикроватной тумбочке и достал тонкую верёвку, её текстура была слегка шероховатой, как древняя лоза. С нежной осторожностью он обмотал её вокруг твоих запястий, затягивая узел с твёрдой, но не болезненной силой, фиксируя твои руки над головой, словно украшая тебя звёздным ожерельем. Он провёл пальцами по верёвке, проверяя твоё удобство, и, убедившись, что всё идеально, вернулся к тебе с лёгким блеском в глазах, подобным утренней росе. Его руки скользнули ниже, сжимая твои бёдра с нарастающей настойчивостью, притягивая тебя ближе, как притягивает луна прилив.
Он прижался к тебе, его тело двигалось с уверенной силой, каждый толчок был подобен ритму древнего танца, отражая жар его кожи, что сливался с твоей в едином пламени. Его руки крепче сжали твои бёдра, пальцы оставляли лёгкие следы, словно высеченные на мраморе, удерживая тебя в гармонии его страсти. Он наклонился ближе, его губы скользнули по твоей шее, оставляя горячий, влажный след, что напоминал россыпь капель на лепестках, пока хриплый шёпот вырывался из его груди:
— Т/и... — твое имя слетело с его губ как мольба и приказ одновременно, каждый слог был пропитан глубокой, необузданной жаждой, словно песня ветра в горах. Его дыхание стало прерывистым, смешиваясь с твоим в пульсирующей симфонии, пока он углублял свои движения, каждый раз с нарастающей интенсивностью. Тени на стенах дрожали, отражая изгибы его тела, каждый толчок отдавался в матрасе, заставляя простыни струиться, как реки под лунным светом. Его глаза, темные и полные огня, не отрывались от твоих, обещая, что эта ночь — вечность страсти.
Затем он начал играть с тобой, переключаясь между нежностью и грубостью, словно дирижируя оркестром твоего желания. Иногда его движения становились медленными, почти воздушными — его пальцы мягко скользили по твоей коже, губы касались твоих с трепетной нежностью, подобной шелку, вызывая лёгкую дрожь, как утренний туман. Но затем он резко менял ритм, его хватка усиливалась, толчки становились глубже и мощнее, его дыхание обжигало, как пламя, а голос хрипел с властной ноткой, что эхом отдавалась в комнате. Этот контраст кружил голову, и с твоих губ начали срываться стоны — сначала тихие, как шепот ветра, но вскоре превратившиеся в мольбу, полной страсти и преданности.
— Богдан... — его имя слетело с твоих губ подобно лёгкому ветру, сначала едва слышным шёпотом, а затем, набирая силу, превратилось в страстный крик, каждый звук был пропитан смесью блаженства и мольбы, словно умоляя его не прекращать этот танец.
Ритм его движений ускорился, твоё тело начало содрогаться под ним, волны удовольствия накатывали, словно морские приливы, приближая тебя к вершине. В этот момент он взял тебя за подбородок, его пальцы с лёгкой, но твёрдой решимостью приподняли твоё лицо, и тихо прорычал:
— Смотри мне в глаза, Т/и. — Его взгляд, глубокий и пылающий, как звезда в ночной бездне, удерживал тебя, не позволяя отвлечься, пока твое тело дрожало, достигая пика. Ты ощутила, как напряжение взорвалось внутри, стоны вырвались с ещё большей силой, его имя слетало с твоих губ в последней мольбе, пока он продолжал двигаться, поддерживая тебя в этом пике, его дыхание смешалось с твоим в едином порыве. Но он не останавливался, его движения становились всё более мощными, пока сам не достиг предела — его веки дрогнули и медленно закрылись, как занавес на закате, и он хрипло выдохнул, звук вырвался из глубины его груди, полный освобождения и блаженства, словно последний аккорд симфонии, пока его тело мягко расслабилось над тобой, оставляя после себя пульсирующую тишину, нарушаемую лишь вашим общим дыханием, что сливалось в нежный шёпот ночи.
Когда страсть утихла, Бодя медленно отстранился, его пальцы с нежностью, подобной шелковому прикосновению, коснулись твоих запястий. С лёгкой улыбкой он развязал верёвку, его движения были осторожны, как будто он боялся нарушить хрупкую гармонию момента. Твои руки освободились, и он мягко провел ладонями по ним, разминая кожу, где оставались лёгкие следы, его прикосновения были теплом, что возвращало тебе ощущение легкости. Поднявшись, он бросил на тебя взгляд, полный заботы, и тихо сказал:
— Подожди меня. — Через мгновение он вернулся с водой, холодные капли стекали по стеклу, отражая слабый свет лампы. Сев рядом, он поднёс бокал к твоим губам, поддерживая тебя одной рукой за спину, его пальцы нежно гладили твою кожу. Ты сделала глоток, чувствуя, как прохлада освежает, а он смотрел на тебя с теплотой, что напоминала утреннее солнце. Затем он поставил бокал в сторону и притянул тебя к себе, обнимая с лаской, словно бережёт драгоценный цветок, его дыхание успокаивало, а губы коснулись твоего лба в долгом, мягком поцелуе, завершая ночь в объятиях нежности.