ГДЕ НАЧИНАЕТСЯ ПЛАМЯ
Утро 31 декабря в больничной палате окутало палату мягким, почти призрачным светом, просачивающимся сквозь плотные шторы, которые слегка колыхались от слабого сквозняка. Комната казалась погружённой в серебристо-белую дымку, словно сама зима проникла внутрь, оставив на стеклах окон тонкий узор инея, напоминающий паутину. Снег за окном падал ленивыми, пушистыми хлопьями, медленно укрывая улицы Печерска белым одеялом, обещая тихую, почти мистическую новогоднюю ночь. Тишина была глубокой, прерываемой лишь редким потрескиванием обогревателя в углу и лёгким шорохом ветра, скользящего по карнизу. Ты проснулась первой, ощущая тепло Богдана, прильнувшего к тебе сзади. Его дыхание, тёплое и ровное, касалось твоей шеи, изредка прерываясь лёгким хрипом — следом его недавней борьбы с болезнью. Его рука покоилась на твоей талии, пальцы слегка подрагивали, сжимая край одеяла, а тело, всё ещё слабое, излучало тепло, которое согревало тебя сквозь тонкую ткань пижамы. Импровизированная двухспальная кровать, составленная из двух коек и укрытая мягкими одеялами, тихо поскрипывала под твоим движением, когда ты осторожно повернулась, чтобы посмотреть на него. Его лицо, расслабленное во сне, было бледным, но с лёгким румянцем на скулах, а тёмные волосы разметались по подушке, придавая ему почти мальчишеский вид. Гирлянда на маленькой ёлке, стоящей на тумбочке, мягко мерцала золотыми огоньками, отбрасывая тени на его черты, и ты задержала дыхание, боясь нарушить этот хрупкий момент.
Ты провела пальцами по его лбу, отводя прядь, и он медленно открыл глаза. Их коричневый оттенок, обычно яркий, казался тусклым от сна, но в уголках мелькнула тёплая улыбка, словно он узнавал тебя заново.
— Доброе утро, Т/и, — прошептал он, голос хриплый, но полный нежности, как далёкий звон колоколов. — Я думал, это сон... что ты всё ещё со мной.
Ты улыбнулась, чувствуя, как сердце сжимается от его слов, и наклонилась, целуя его в лоб. Его кожа была прохладной, но под твоими губами она согрелась, и ты ответила тихо, почти шёпотом:
— Реальный сон, Бодя. Новый год уже на пороге.
Он кивнул, с усилием приподнимаясь на локте, и ты помогла ему, подложив под спину подушку, украшенную вышитым узором. На тумбочке рядом с ёлкой лежала пустая чашка, покрытая тонким слоем конденсата, и несколько мандариновых корок, подсохших после вчерашнего веселья, источавших лёгкий цитрусовый аромат. Ты решила, что утро — идеальное время для своего плана. Наклонившись к нему снова, ты шепнула:
— Мне надо ненадолго уйти. Сказала в ресторане, что помогу с утренней сменой. Скоро вернусь.
Он приоткрыл глаза чуть шире, сонная улыбка сменилась лёгкой озабоченностью, но он кивнул:
— Будь осторожна, Т/и. И... спасибо, что ты здесь.
Ты поцеловала его ещё раз, на этот раз в уголок губ, и тихо вышла, оставив его отдыхать под мягким светом гирлянды. Но вместо ресторана ты направилась в центр города. Улицы были почти пустынны, лишь редкие прохожие спешили с пакетами, полными праздничных покупок, их шаги оставляли следы на свежем снегу. Снег хрустел под твоими сапогами, издавая лёгкий, хрупкий звук, а холодный ветер щипал щёки, оставляя розовые пятна, которые ты ощущала как лёгкое жжение. Но в груди теплилось волнение, смешанное с предвкушением. Ты знала, что хочешь подарить ему что-то особенное — символ их общего пути через тьму к свету. После долгих блужданий по узким улочкам, где витрины магазинов мерцали под слоем инея, ты наткнулась на маленькую ювелирную лавку. Внутри царил полумрак, освещённый лишь тусклыми лампами, а запах полировки металла смешивался с ароматом старого дерева. Среди сотен украшений твой взгляд упал на серебряный браслет с тонкой гравировкой в виде крыла, напоминающего его позывной "Феникс". Мастер, пожилой мужчина с седыми усами, добавил на внутреннюю сторону надпись: "Из пепла к звёздам", выгравировав её мелкими, изящными буквами. Ты выбрала золотистую бумагу с красным бантом для упаковки, чувствуя, как пальцы дрожат от волнения, и спрятала свёрток в сумку, радуясь, что успела до закрытия лавки, когда хозяин уже начал гасить свет.
Вернувшись к обеду, ты услышала звонок телефона. Это был Богдан. Ты ответила, и его голос, слегка хриплый, но тёплый, как утренний чай, раздался в трубке:
— Т/иш, привет. Рад, что ты в порядке. Слушай, у меня просьба. Сегодня вечером будет сюрприз, и я хочу, чтобы ты заехала домой. В шкафу, в синей коробке, лежат подарки для парней — книги, ножи, фляжки. Забери их, пожалуйста. Это важно.
Ты улыбнулась, удивлённая его предусмотрительностью, и пообещала:
— Конечно, Феникс. Сделаю. Увидимся скоро.
День пролетел в суете. Ты заглянула в ресторан, чтобы оправдать свою утреннюю отлучку, помогла разобрать пару заказов, ощущая запах свежесваренного кофе и жареных орехов, а затем поехала домой. В шкафу нашла синюю коробку, перевязанную простой верёвкой, слегка потёртой на углах. Открыв её, ты обнаружила тщательно упакованные подарки: для Кодиса — книгу с кожаным переплётом и золотым обрезом, страницы которой издавали лёгкий шорох при касании, для Крыла — нож с выгравированным узором, напоминающим крылья, рукоять которого была прохладной на ощупь, и для Алхимика — фляжку с его инициалами, выведенными тонкой резьбой, отполированной до блеска. Каждый подарок был выбран с душой, и ты ощутила тепло, зная, что Бодя продумал это заранее. К вечеру ты вернулась в палату, где друзья уже собрались. Кодис принёс бутылку безалкогольного игристого, украшенную серебряной этикеткой, которая переливалась в свете ламп, Крыло установил небольшой столик, застеленный белой скатертью с вышитыми снежинками и украшенный тарелками с оливками, сыром и тонкими ломтиками яблок, а Алхимик включил гирлянду, залив комнату мягким золотым светом, который отражался в стеклянных шариках ёлки и играл на стенах, создавая иллюзию звёздного неба.
Когда часы приблизились к десяти вечера, Бодя, собрав силы, хлопнул в ладоши, звук получился слабым, но решительным, и сказал с лёгкой улыбкой:
— Давайте обменяемся подарками. Новый год — время для чего-то нового.
Он первым протянул подарки парням. Кодис получил книгу, его глаза загорелись, когда он провёл пальцами по переплёту, бормоча с восторгом:
— Это редкое издание... Бодя, ты знаток! Чувствую себя учёным из прошлого!
Крыло принял нож, его пальцы крепко сжали рукоять, и он кивнул с уважением, поворачивая клинок, чтобы рассмотреть узор:
— Хорошая работа. Подходит. Чувствую силу этого металла.
Алхимик, взяв фляжку, улыбнулся, поворачивая её в руках, и провёл пальцем по резьбе:
— Стильно. Буду носить с гордостью. Кажется, я уже слышу, как она позвякивает в походах.
Затем настала твоя очередь. Ты протянула Бодя свой свёрток, чувствуя, как пальцы слегка дрожат от волнения, а бумага шуршит под твоими руками. Он развернул её с трепетом, медленно разглаживая каждый слой, и его лицо осветилось, когда он увидел браслет. Подняв его к свету гирлянды, он заметил гравировку и прошептал, голос дрогнул от эмоций:
— Крыло... как символ моего возрождения. Гравировка... "Из пепла к звёздам"? Т/и, это... — Он замолчал, надел браслет на руку, и металл слегка звякнул, касаясь его запястья. — Спасибо. Это идеально. Чувствую, как оно возвращает мне силы.
В этот момент трое шагнули вперёд, словно из полумрака свечения гирлянд выныривали тени прошлого и будущего. В руках Кодиса — длинный свёрток, аккуратно обёрнутый в тяжёлую чёрную ткань, словно покрывало тайн и силы. Крыло и Алхимик стояли по бокам, их лица сохраняли сдержанное спокойствие, но в глазах читалась торжественность, как будто они передавали не просто предмет — а судьбу.
Кодис, с лукавой усмешкой, протянул свёрток Богдану. Ткань была прохладной на ощупь, плотной, словно впитавшей ночи, сквозь которые прошли вместе. Бодя развернул её медленно, почти с благоговейным вниманием, как археолог, касающийся артефакта, способного изменить всё.
Изнутри ткань раскрылась, и мир словно затаил дыхание. Перед ним лежал пистолет — не оружие, а произведение искусства. Матово-чёрный корпус поглощал свет, создавая впечатление глубины, как поверхность мрака перед рассветом. На стволе, выгравированный с филигранной точностью, расцветал феникс — пылающий, величественный, раскинувший крылья, будто в момент возрождения. Перья были прорисованы так детально, что казались настоящими: каждое — язычок пламени, каждый изгиб — эхо боли, через которую он прошёл.
Рукоять, обтянутая тёмной кожей, мягко легла в ладонь, как будто всегда ждала этого момента. На ней — инициалами, выведенными тонким, уверенным резцом: "БКФ". Богдан Кирса Феникс. Не просто подпись. Это было признание: он — жив. Он — вернулся. И он — оружие и защитник.
— От нас троих, — тихо сказал Кодис, его голос прозвучал твёрдо, будто выстрел. — Символ твоей силы и нашего уважения. Пусть он защищает тебя, как ты защищал нас. И ведёт через всё, что ещё впереди.
Бодя долго смотрел на пистолет, его пальцы скользнули по гравировке, будто пытаясь почувствовать жар тех крыльев. Его глаза — усталые, наполненные светом прожитого — блеснули от нахлынувших чувств. В уголках губ появилась тёплая, дрожащая улыбка.
— Это... больше, чем просто оружие, — прошептал он. — Это я. Это путь. Спасибо... Я чувствую, как феникс снова дышит. Во мне. И в вас.
Наконец, он повернулся к тебе, доставая небольшую коробочку, перевязанную чёрной лентой, которая контрастировала с мягким светом комнаты. Ты открыла её с замиранием сердца, ощущая, как лента скользит по пальцам, и замерла — внутри лежал кулон с сапфировой звездой, сияющей глубоким, почти магическим синим светом, отбрасывающим блики на твои руки и стены. Осмотревшись, ты заметила, что у всех парней — Кодиса, Крыла и Алхимика — на шеях висят такие же подвески, хотя их звёзды были чуть менее яркими, с более тусклым, матовым блеском, как будто их свет был приглушён временем. Сердце забилось быстрее, и ты посмотрела на Бодя, чувствуя, как воздух в палате становится гуще, пропитанный ожиданием.
Он улыбнулся, садясь чуть ровнее, опираясь на подушку с вышитым узором, и взял твою руку. Его пальцы, всё ещё слабые, сжали твои с неожиданной твёрдостью, и ты ощутила тепло его кожи через твою ладонь. Голос, хоть и хриплый от недавней болезни, звучал торжественно, как эхо в горах, наполняя комнату глубиной:
— Т/и, ты прошла со мной через огонь и пепел, освещая путь своим бесстрашием и светом, что горит ярче любой звезды. Сегодня, в канун Нового года, я прошу тебя вступить в ряды Тёмного Пламени — братства, выкованного из испытаний, чтобы нести надежду и силу сквозь вечную тьму. Эта сапфировая звезда — знак нашей клятвы, сияющий так же ярко, как твоя душа, как путеводный маяк для нас всех. Ты нужна нам, Т/и, как воздух в бурю, как звезда, что ведёт сквозь ночь. Присоединяйся к нам, Тёмный Ангел, и пусть этот кулон станет вечным символом нашей неразрывной связи, связующим звеном между прошлым и будущим.
Тишина повисла в палате, тяжёлая и глубокая, прерываемая только лёгким треском обогревателя, далёким эхом фейерверков за окном и шелестом твоего дыхания. Кодис кивнул с улыбкой, его глаза блестели от гордости, отражая свет гирлянды, Крыло склонил голову в молчаливом уважении, его массивная фигура казалась статуей в полумраке, а Алхимик добавил тихо, почти шёпотом, его голос дрожал от эмоций: — Ты уже часть нас, Т/и. Теперь это лишь формальность, но она изменит всё.
Слёзы подступили к твоим глазам, и ты надела кулон, чувствуя, как холодный металл медленно согревается на коже, оставляя лёгкое покалывание, словно звезда оживала на твоей груди. Бодя притянул тебя к себе, и вы поцеловались — нежно, но с глубокой страстью, его губы дрожали от слабости и радости, пока друзья хлопали в ладоши, их голоса сливались с треском гирлянды и звоном фейерверков. В этот момент ты ощутила тяжесть выбора, который лежал перед тобой, как невидимый груз на плечах. Фейерверки за окном начали расцветать яркими красками — зелёными, красными, золотыми, — отражаясь в окне и превращая палату в маленькую вселенную.
Когда пробило полночь, все подняли чашки с чаем, пар поднимался тонкими струйками, смешиваясь с ароматом мяты и цитрусов. Вы произнесли тост за новый год и новую семью, голоса дрожали от эмоций. Бодя шепнул тебе на ухо, его дыхание тёплым облачком коснулось твоей кожи, оставляя лёгкий след тепла: — Решение за тобой, Т/и. Мы будем ждать, сколько потребуется.
Ты прижалась к нему. Фейерверки продолжали сиять за окном, обещая новый путь, но твой разум затопили вопросы: что значит быть частью Тёмного Пламени? Какие испытания ждут впереди? К чему приведёт этот выбор — к свободе или к новой цепи? Ты посмотрела в его глаза, полные надежды, любви и лёгкой тени тревоги, и поняла, что ночь только начинается — а с ней и твои размышления, раскинувшиеся перед тобой, как бесконечное звёздное небо.